Гробоедов дал очередь в воздух, и они замолчали.
  "Жизь вашу сраную мы оставим вам", - сказал Гробоедов. - "А вот лошадушек
реквизируем на нужды. Стасик," - сказал он моему отцу, - "расписку по всей
форме."
Отец лихо накатал расписку и подписался, я видел: "Начальник штаба полка,
майор Игрового времени Стамарлэнд Мастурбаев-Копполун". Папаша растет на
глазах - еще вчера он подписывался капитаном.
  Лесники спешились и начали галдеть, но Гробоедов дал очередь по земле
перед ними и задумчиво спросил: "Товарищ младший лейтенант, а как у нас с
обмундированием? Сапог вроде не хватало... И бельишка..."
Одолеев неодобрительно покачал головой и сказал: "Кончай анархию,
Гробоедов. Строго по уставу!"
Тут лесники дунули в чащу так, что только ветки затрещали. Расписка
осталась у отца, он е„ аккуратно засунул в кобуру.
  Тогда, когда мы перебили голыми руками вражеский десант, золотой
парабеллум мне все-таки попался. Ихний командир, у которого он и был, все
возмущался и говорил, что такого зверства себе даже каскеленские наемники
не позволяют и что цивилизованная Игра так не ведется.
  Оказалось, что это сам эрл Грэй, выдающийся теоретик Игр и Игрового
искусства. Он написал знаменитую книгу про влияние количества побед на
долголетие военачальников. Одним из самых долголетних был Семен Буденный.
Я раньше читал, что он изобрел какую-то популярную у нас в Туране лошадь,
и был личным гармонистом генералиссимуса. Оказывается, он еще и воевал.
  Парабеллум эрл подарил мне добровольно - сказал, что верит, что я научусь
Играть в духе великих заветов.
  Но когда я надевал ремень с парабеллумом на себя, ко мне подошел папаша и
ласково так спросил: "Нравится?" Я, как последний лох, говорю:
"Спрашиваешь!" Тут он и говорит: "Мне перед Войной звонили из лицея... Не
хотелось маму огорчать..." Я ему говорю: "И мне не хочется."
Он посмотрел на Эмманюэль, вздохнул и говорит: "МЫ с твоей мамой настоящие
друзья. Она верит только прямым доказательствам. Есть у тебя прямые
доказательства? То-то. А я попросил домулло1 учителя пока не давать делу
хода, сказал, что разберусь и сурово тебя накажу. А сам вместо этого взял
тебя в Парк..."
И он так посмотрел на кл„вую, лакированную кобуру с моим золотым
парабеллумом, что она прямо сама отстегнулась и перелетела к нему на
живот... Он сказал: "Спасибо, сынище. И не горюй - в твоей жизни будет
ещ„ много золотых парабеллумов!"
Я поскрипел зубами, и на этом вс„ кончилось. Фаустпатронов мне тоже не
досталось - пацан, которого я допрашивал, рыдал, но вс„ же сказал, что
фаустпатроны у них запланированы позже, когда мы сядем на танки. Зато
кинжал я себе подобрал люксовый, и шмайссер, и машингевер.
  А вечером пролетел наш сверхзвуковой истребитель и сбросил листок факса,
где был приказ о назначении Одолеева старшим лейтенантом.
  Самол„т мы, правда, не разобравшись, подбили. Но л„тчик, старшина
Мухосеев, так нас благодарил, что мы даже удивились. Говорит, ‚ТМ, так
безопаснее: по гороскопу он вообще Кот, ‚ТМ, по специальности каллиграф,
‚ТМ, работает в Межгосударственной Думе, ‚ТМ, расписывается за некоторых
депутатов по их поручениям, ‚ТМ, но когда-то в детстве опрометчиво, ‚ТМ,
занимался планеризмом. За это его назначили л„тчиком по особым поручениям,
‚ТМ, ‚ТМ, ‚ТМ, и велели доставить приказ. Пока летел, говорит, ‚ТМ, страху
натерпелся - одной рукой инструкцию перед глазами держишь, ‚ТМ, только
уронишь, ‚ТМ, начн„шь подбирать - глядь, ‚ТМ, высоту потерял! Теперь воюет
с нами, пока не дойд„м до своих.
  Мотоциклы мы в лесу бросили, вс„ равно они после поединка уже ни на что не
годились - шины прокушены, рамы погнуты, - а пленных решили отправить в
тыл. Конвоировать отрядили Бизонова, потому что он в молодости был
челноком и ничего в жизни не боится, даже туранских таможенников, а по
натуре человек добрый, хотя и бессовестный.
  И он вернулся подозрительно скоро. Мы его спрашиваем, куда он их девал, а
Бизонов ухмыляется и говорит: "Решил этот вопрос". Мы бы его расстреляли
самого, да Одолеева не могли разбудить после обмыва.
  А сейчас мы пробиваемся к своим. Противника мы обнаружили и разгромили,
совершенно думорализовав. Дневник урверяет что я неправилиьно ишу пслово,
но я думаю, он шибается. НЛОвернло, вирус.

  25 июля. Это был вирус, но наш антивирус его одолел. И тут мы терпим
победу! Я начинаю гордиться своей страной. Одолеев ночью потихонечку
разговаривал по рации со штабом, а я подслушал. Оказалось, наша
азиопейская группировка вырвалась так глубоко, что свои остались далеко
позади, и даже Пурккина прислать не могут, а противник так нас испугался,
что, по данным разведки, стягивает войска для нашего полного разгрома, и
Одолеев запрашивал БИМу, что ему делать, но ответа я не расслышал, слышал
только, как он сказал: "Ясно. Жене помогите в случае чего. Она у меня
непрактичная..."
Потом я уснул, а утром вспомнил этот разговор и похолодел. Чего было
гордиться-то? Ой, мамочка, раздолбают нас, как нефиг делать! Хорошо, что
атомного оружия в те времена ещ„ не было - у нас ещ„ только середина Войны.
  А идти надо, и мы пошли. По дороге передовой дозор наткнулся на группу
каких-то, рваных и очень подозрительных. Мы окружили их и приказали
сложить оружие, но у них его и так не было. Они все были в тельняшках и
бушлатах, а один тащил легководолазный костюм и никому его не давал.
  Гробоедов допросил их командира. Тот рассказал, что они заблудились и
просят дать им возможность смыть вину кровью. Командир матерился так
густо, словно говорил по-иностранному, поэтому понять было трудно, как это
они заблудились. Одолеев нашел переводчика - старшину Мухосеева,
Оказалось, что они должны были Играть в "Порт-Артуре", и заплатили за
это, но японские агенты сделали вс„, чтобы они туда не попали, одного он
сам видел накануне и пытался задержать и сдать куда надо, но его подручные
одолели и когда их везли на вокзал, под ними взорвался грузовик. А когда
они очнулись, грузовик встал и укатил.
  Тут я опознал в командире Драного Тельника и поклялся, что непременно его
вырублю. Их накормили и выдали наркомовские сто, а Драному выдали триста,
потому что ему многие сочувствовали. С отвычки он совсем закривел.
  Затем мы пошли дальше и нарвались на дзот противника. Вот тут и началась
настоящая Игра. Нас прижали к земле и не давали встать. Пулем„т лупил
облегч„нными резино-красящими пулями, но и такой пулей получить -
приятного очень мало. Снимут с Игры и в "Братскую Могилу" - это сборный
пункт такой для проигравших...
  Потом заработал Ф-мином„т. С одной стороны это было приятно - по правилам
такое оружие используется против исключительно опасного противника,
набравшего не менее десяти тысяч очков, с другой стороны получить по тыкве
Ф-миной - уж тут на любителя... Правда, мином„тчики у них были послабже
пулем„тчиков - шли вс„ больше перел„ты.
  Растерялись даже Гробоедов с Одолеевым. Мы проигрывали.
  Но тут кто-то закричал: "Наверх вы, товарищи, все по местам!"
Я ничего не понял. По деревьям, что ли? А потом увидал, что Драный Тельник
встал, разодрал тельняшку до самого конца и пош„л на амбразуру. Качало его
так, что пулем„тчик вс„ время мазал, а когда Рваный Тельник побежал,
всем стало страшно - в руке он держал неразорвавшуюся Ф-мину.
  Он добежал до амбразуры, жахнул по ней фекальной миной и упал,
поскользнувшись. Пулемет бил снизу, Драного Тельника подбрасывало, летели
брызги всего сразу, но ни одной пули не выходило наружу.
  Тут и мы опомнились, закричали ура и кинулись в атаку прямо на высоту.
Пулеметчика мы трогать не стали, он и так был смертник, прикованный
цепочкой к пулем„ту, мы его по-солдатски уважали, но он плакал и кричал
по-ихнему, что так не воюют даже эскимосы, по-ихнему это чукчи, потому что
его контузило разрывом мины и рикошетами собственного пулем„та и он был в
шоке.
  Действительно, неудобно. Все, кого мы за это время победили, тоже
говорили, что мы совершенно не так воюем. Только "Внуки Жукова" не стали
говорить, но их мы победили по ошибке, при захвате продсклада, и нам сняли
сто очков.
  Наши кавалеристы, Мындызбай и Сансызбай, прорвались в тыл Ф-мином„тной
батареи и разгромили е„ до основания, а мины кидали руками, потому что не
могли разобраться в прицеле и боялись зацепить своих.
  Отец при всех попросил у Драного Тельника прощения, но тот, по-моему, не
воспринял. Его увезли в тыл на волокуше, запряж„нной лесничьими лошадями,
а на возницу надели легководолазный скафандр с кислородным аппаратом -
иначе он не соглашался.
  Одолеев с Гробоедовым и папашей посовещались и приняли решение закрепиться
в этой местности и дожидаться прихода наших. И немного расслабиться.
Пленных опять решили отправить в тыл, оставив тр„х человек для
обеззараживания дзота, а конвоировать их поручили опять же Бизонову,
сказав, что если он и этих расстреляет, пойд„т под трибунал.
  Мы разобрались с трофейными пайками - у нас в группировке был один новый
туранский коммерсант, который умел читать упаковки на всех языках и
догадывался, что в них, даже когда ничего не было нарисовано.
  Пленные дезактивировали дзот и мы стали расслабляться.
  Когда мы расслабились примерно наполовину, явился ухмыляющийся Бизонов.
  Одолеев с Гробоедовым даже протрезвели.
  Гробоедов сказал: "Ну вс„... Я боевой Игровой офицер, и безоружных
расстреливать - это западло!.."
Он попросил у отца парабеллум и сказал, что так будет красивее.
"Одобряете, товарищ старший лейтенант?" - спросил он и загнал патрон в
ствол.
  "Одобряю", - сказал Одолеев и достал Ф-гранату. "Из-за таких, как он, к
нам цивилизованные люди не ездят воевать. Только отвед„м его подальше,
здесь пленные уже вс„ отчистили... Стасик, пиши протокол и приговор."
Бизонов стоял и водил глазами туда-сюда. Потом спросил: "Охренели, что ли?
Где бы я столько патронов взял? Л„ша, очкнись! Командир!.."
"Кому Л„ша, " - замогильным голосом сказал Гробоедов, - "а кому и "Смерть
садистам"! Насмотрелся я у себя в отделе на извращенцев!.."
И он поднял парабеллум.
  "Погодите! - закричал Бизонов и весь вспотел. - Я сейчас объясню!" Он стал
рвать гимнаст„рку на груди, как Драный Тельник перед подвигом, и с груди у
него посыпалось очень много марок, долларов и фунтов, были даже бакшиши,
гешефты и сапары.
  Мы все онемели.
  Оказалось, что Бизонов в погоне за наживой отводил пленных подальше и
предлагал им или заплатить выкуп за дальнейшее участие в Игре или
участвовать уже в качестве военнопленных, восстанавливая Порушенное
Войной. Тех, кто не соглашался, он собственноручно расстреливал, и их
потом отделяли и доставляли в Братскую Могилу. А все остальные очень не
хотели восстанавливать Порушенное Войной, и признавать полное поражение от
противника, который даже воевать правильно не умеет.
  Нам он посулил по семь процентов, а мне, как несовершеннолетнему, три.
  Отец схватился за кобуру, забыв, что она пустая, и сказал: "Нет, каков
мерзавец! Мальчик со всеми наравне переносит тяготы войны, а эта гнида!.."
Гробоедов выслушал вс„ и сказал отцу: "Подбери-ка валютку."
Отец подобрал и выволок из-за бизоновской пазухи вс„ остальное.
  "Ещ„ есть?" - спросил Одолеев и гранатой покачал.
  Бизонов сел, разулся и выгреб из сапог ещ„ на пару мерседесов.
  "О'кей, - сказал Гробоедов, - заприходуй, Вася, сдадим как-нибудь народу.
А теперь восстановим статус-кво."
И тут он высадил по Бизонову всю обойму.
  Краска у противника была отличная - зел„ная. несмываемая, с ароматическими
и флуоресцентными добавками; теперь его вычислят в два сч„та, даже ночью,
и в Братскую... Командир посмотрел на светящегося Бизонова и спрятал
гранату.
  Потом Гробоедов бросил ему не то доллар, не то иену и сказал, что этим
можешь откупаться, если нарв„шься на врага, иуда.
  Бизонов сказал, что Л„ша ответит ему дома по возвращении, и убр„л,
светясь. А мы стали продолжать расслабляться.
  29 июля. На этом месте я перестал писать четверо суток назад и сейчас,
когда мне вернули дневник, я прямо чуть не заревел - такой он был знакомый
и родной, только аккумуляторы какая-то падла выколупнула. Я как будто две
жизни прожил за эти дни и многое испытал, в том числе исторических
событий. Сейчас я вс„ записываю, сидя на ящике с китайскими консервами,
которые хотели применить против нас.
  Итак, верн„мся назад. Мы продолжали расслабляться. Это была наша главная
ошибка. Враг подкрался оттуда, откуда мы его и не ждали, и враг
пострашнее, чем Клуб Любителей Актуальной Истории имени Клаузевица...
  Мне тогда расслабляться не разрешили и назначили часовым, и я совершил
проступок - когда все уснули, я тоже уснул, а проснулся оттого, что было
очень неудобно и понял, отчего - меня связали. Напротив сидел непонятно
кто и держал мой шмайссер и кинжал. Машингевер валялся на траве.
  Непонятно Кто был жутко старый и в непонятной форме. На голове у него была
кубанка с красной лентой, а на боку шашка - прямо как в "Чапаеве". И
галифе были красные, двойной против наших ширины. А на груди какой-то
орден с красным флажком и на такой розочке из красной нейлоновой ленты.
Один глаз у него был искусственный, а другой протезный, жутко фиолетового
цвета, а поверх них были ещ„ и старинные очки, но не антикварные, а просто
заклеенные зел„ным пластилином. Зубы у него были ровные-ровные, сразу
видно, что у автодонта ставил. Ну понятно - раз в двадцать, а то и в
тридцать дешевле, чем у человека...
  Когда он прос„к, что я его разглядываю, то вынул изо рта самокрутку и
сказал, присвистывая из-за челюстей: "Будешь лупать - гляделки портянкой
завяжу."
Я сказал: "Жестокости по отношению к условно пленным запрещены уставом
Игры."
Непонятно Кто оскалился и сказал: "Это кто условно? Это ты условно? Вот я
тебе сейчас покажу условно..."
И тут он, честное слово - я потом так дознавателю и рассказал, но не до
конца, потому что меня сразу... ну сами понимаете, даже не тошнило, а...
ну понимаете... Нет, не могу про это. Если б он мне рот чем другим
заткнул...
  Сознание я потерял вроде ненадолго. Когда очнулся, то вокруг лежали
другие наши. Отца, Эмманюэли и Гробоедова не было видно. Я решил, что их
убили, и заплакал. Но потом разглядел, что наши тоже связаны, а потом
услышал, как они стонут, и успокоился, потому что услышал слово "сушняк"-
наверное, Мындызбая на хворост положили...
  Я стал размышлять логически. Нас явно захватили в плен. Только вот кто?
Если логически судить по форме, то это кто-то из "Волочаевских Дней" или
из "Каховки". Но ихние Парки от наших далеки по историческим, природным
факторам и идейным тоже, там чаще Играют молодые - Ложа Разочаровавшихся
Коммерсантов или же Союз Генетических Казаков...
  Тихонько я посмотрел на Непонятно Кого.
  Он сидел на пеньке по-прежнему с моим шмайссером, но уже без гимнаст„рки.
Наверное, решил загорать. На груди у него были вытатуированы расплывшиеся
Ленин, Сталин и Говорухин и какие-то ордена и телефоны. А на спине Николай
Второй. Ну, это понятно. В Ленина не стреляют ленинисты, в Сталина
сталинисты, в царя монархисты, а с Говорухиным никто связываться не хочет,
потому что он самый старый и самый вредный из живых сенаторов.
  Но Непонятно Кто на этом не остановился; когда он повернулся, чтобы
заплевать и выкинуть окурок, я разглядел у него на затылке вс„ то же
самое, только на вживл„нной американской голограмме. Получалось, что почти
все важные жизненные органы были у него защищены.
  Эти факты сильно мешали логическому движению мыслей, потому что вс„
перепуталось нафиг.
  Очевидно, в дело замешалась какая-то неизвестная сила, наподобие
Православных Моджахедов или Лесных СестроБратьев, раз она вяжет нас. А
есть еще Раббанисты и Русский Транзит... Вот сейчас начн„т сдавать
противнику...
  И тут раздался стон явно иностранного происхождения. Кто-то сказал: "Ой,
их штербе!.." Тут я повернул голову и, напрягая зрение, разобрал, что до
самого края опушки лежат наши бывшие пленные. которых обирал Бизонов.
Значит, и их не пощадили. Тогда логически выходит, что имеется какая-то
третья сила, которая дождалась и взялась за дело. Ой, мамочки, неужели
БИМа так вс„ сложно распланировала? Ну и Игра! Сроду про такие не слышал.
  Недалеко от меня лежал сэр Грэй. На груди у него была клякса от красящей
пули. Значит, не поддался на бизоновский шантаж.
  Во рту у него была классная трубка "данхилл", только вставленная чубуком
наружу. Правда, он вс„ равно был без сознания. Наверно, эти гады его
пытали.
  Потом раздался стон нашего происхождения: "Давно я не пил шампанского..."
Непонятно Кто встал и гаркнул: "А ну молчать! Счас всех порешу до
единого!.."
Голос Гробоедова с ненавистью сказал: "Патронов не хватит, шать
простатная!.."
Непонятно Кто подавился от злости и долго-долго кашлял, потом присосал
обратно челюсть и злорадно сказал: "Ничего. Зато деревьев на всех хватит.
Вот трибунал счас собер„тся, и хана вам всем!.."
Тут раздался родной голос - говорил мой папа: "Какой такой трибунал? Что
ты мелешь?.. Я как специалист заявляю - процедура требует времени!
Следствие велось? Обвинение предъявлялось? Заседание суда назначалось?.. "
Непонятно Кто ласково сказал: "Трибунал у нас хороший, настоящий, быстрый,
не как у вас, извращенцев, предателей Памяти Народной... Мы вс„ по списку
и заочно. А тебя, специалист, первого взд„рнем. На рояльной струне...
Хочешь, можно на радиомонтажном проводе..."
Все замолчали. И тут до меня доехало - наверное, и не до меня одного.

  Ух, какой мороз меня продрал по шкуре!... Это же Дикая Дивизия!..

  Правда, их всех объявили вне закона, когда они семь лет назад уничтожили
сразу четыре Парка в разных районах Евразии. Но они, говорят, ушли в
подполье и вербовали сторонников среди отбросов общества и разжалованных
толкиенистов... Настоящих Ветеранов там очень мало, говорят, уже и нет
совсем, а вот всякого дерьма, которое себя зов„т ихними наследниками,
очень много. Вот они нам сейчас и покажут...
  Я уже давно слышал топот и гул мотора, потому что лежал ухом в землю. Пока
я размышлял и старался мужаться, чтобы не было хуже, стало именно хуже. На
поляну выехали два верховых першерона и один КАГАЗ-88 под зел„но-ч„рным
флагом. Першероны везли по семь человек, но они были такие здоровые, что
не замечали. Неужели они, палачи, будут нас першеронами топтать?..
  Первыми на першеронах сидели всадники с волчьими хвостами на папахах, за
ними сидели веселые эльфы и мрачные гномы. Вообще неясно. Эти же вообще из
Казанской Группировки. Неужели у них Антанта?..
  Непонятно Кто подскочил на пеньке, засуетился, но гимнаст„рку надевать
было уже поздно, тогда он вытянул руки по швам и втянул бледный
обтатуированный живот.
  КАГАЗ остановился. Сначала мне было видно, что там едут два человека. Но
потом машина развернулась, опустилась на землю, и я видел только багажник,
габаритные огни и заляпанный какой-то очень знакомой грязью номер.
  Непонятно Кто стоял, словно лом проглотил, и на лице у него была
преданность и вера.
  Зашипела дверь. Из машины кто-то вылез, почему-то жужжа. А за ним,
развратно извиваясь, вылезли две галадриэли.
  Непонятно Кто выпрямился ещ„ сильнее и закричал:
  "Боевой друг Вождь! Извратители Народной Памяти для кары приготовлены!
Докладывает боевой друг носитель Поч„тного Меча Обушков!.."
Я через землю услышал, как зашевелились и застонали мои друзья. И никто -
ну может, быть, кто-то - не застонал от трусости. Все стонали от того, что
не могут броситься на этих подлецов и задавить их голыми руками или же
валежником... Очень было горько слышать этот стон через землю - будто сама
наша планета стонала, что ей пришлось нести на себе таких подлецов.
  Но почему они жужжат?..
  Вождя мне видно не было - машина скрывала вс„, кроме сапог со шпорами. И
сапоги мне тоже показались знакомыми...
  "Спасибо, дорогой боевой друг Обушков, - сказал голос Вождя, тоже
настолько знакомый, что я наконец понял, откуда я знаю и это жужжание, и
эту грязь, и эти шпоры, и этот голос!.. - За Извратителей Народной Памяти
спасибо. Мы их показательно казним.