.
   Один круг остался незакрытым. Гракс  пристально  смотрел  на  изображение
единственного экрана, который  оставался  включенным.  Дахар  склонился  над
столом в Доме Обучения, не в пустой запертой комнате, где он  проспал  целый
день, не в комнате, где  проходили  занятия  Красной  группы,  а  в  другой,
запертой комнате, где он и Гракс вместе работали во  время  долгих  ночей  в
пустом зале. Комната была набита оборудованием, взятым из Дома Биологии.
   Некоторые понятия получили названия, придуманные на основе  человеческого
языка для предметов, которые не были  известны  жителям  Кома:  увеличители,
чаши роста,  кровяные  трубки,  спирали-сердца.  Некоторые  носили  названия
чужаков:  бактерия,  противоядие,  питательный  бульон.  Когда  их   пытался
выговорить  Дахар,  феромоны  Гракса  приходили  в  беспокойство  -  ему  не
нравилось произношение жреца.
   Дахар  склонился  над  увеличителем,  приспособленным  для  человеческого
глаза. Пальцы на его правой руке - Граксу она казалась уродливой и заплывшей
жиром - по непонятной причине сжимались и  разжимались,  как  будто  пытаясь
ухватить то, что жрец видел под увеличителем.  Левая  рука,  державшая  срез
ткани, оставалась совершенно неподвижной.
   С другого, пустого, экрана раздался голос Эйрис:
   - Она не станет пить, Ондар. Все выливается через уголок рта.
   - Она выпьет. Выпьет. Держи голову выше. Вот так - теперь  вода  течет  в
рот. Держи ее крепче, Эйрис,  -  когда  лекарство  подействует,  она  начнет
брыкаться и метаться... может даже укусить. Ты сможешь ее удержать? Как твоя
нога?
   - Я  не  чувствую  никакой  боли  и,  конечно,  удержу  СуСу,  она  такая
маленькая.
   - Да, - печально повторила Ондар. - Очень маленькая.
   Дахар оторвался от увеличителя и подошел к другому столу. На  нем  лежало
тело кридога с большой открытой язвой на боку. Животное было убито  недавно:
из язвы все еще сочился гной. Осторожно, как учил его Гракс,  Дахар  соскреб
гной и размазал его по кружку из прозрачного врофа. Он положил второй кружок
на первый и плотно прижал их друг  к  другу.  Теперь  между  ними  оставался
только один слой клеток.
   - Началось, - произнес голос Эйрис.
   - Держи с этой стороны. О...
   Кто-то застонал, сначала негромко,  потом  все  пронзительней.  Протяжный
дрожащий вой  горя  и  отчаяния,  достигал  высоты,  до  которой  прежде  не
поднимался ни один человеческий голос, который слышали геды.  Р'греф  закрыл
уши и испустил запах боли. Энциклопедист убавил громкость.
   - Держи ее, Ондар!
   - Она у меня...
   - Сколько это будет продолжаться? - задыхаясь, спросил голос Эйрис.
   - Еще несколько минут, не дай ей укусить тебя! Лекарство...
   - СуСу... СуСу...
   На светящемся экране Дахар поместил клетки гноя под увеличитель, настроил
его так, чтобы  изображение  стало  четким,  и  принялся  тщательно  изучать
клетки. Пальцы джелийца сжимались и разжимались.
   Вой СуСу перешел в визг,  оборвался,  раскатился  долгим  глухим  стоном,
потом шепотом отчаяния.
   - Жалко, - прошептал голос Ондар. - Как жалко...
   - Дай ее мне, Ондар.
   - Она узнает нас. Посмотри ей в глаза, к ней вернулся разум.  Она  узнает
нас.
   - О да, - мрачно отозвалась Эйрис. - Узнает.
   Дахар вынул образец  гноя  из-под  увеличителя  и  снял  круглый  вроф  с
образца. Крохотной трубочкой он добавил на больную ткань одну каплю простого
противоядия из чаши роста. Это противоядие помог Дахару  приготовить  Гракс.
Джелиец вернул кружок из врофа на место, поместил образец  в  увеличитель  и
снова склонился над прибором.
   - Она укусила меня, - вскрикнула Ондар.
   - Она не виновата, давай ее мне...
   Тишину снова разорвал истошный женский крик, теперь в нем слышалась  боль
разбитого сердца, а не сумасшествие. Крик. Снова и снова.
   - Как жаль...
   - Она тебя укусила?
   - Ерунда, царапина. Почему она позволяет тебе держать ее, Эйрис?
   - Не знаю. Однажды я ей помогла. Но, наверное, в этот раз не надо было ее
трогать...
   В голосе Ондар звучало изумление:
   - Что ты говоришь? Девчонка умерла бы с голоду. Рассудок должен вернуться
к ней!
   Дахар долго смотрел в увеличитель. Гракс знал,  что  должен  был  увидеть
жрец: противоядие уничтожало клетки бактерий в  образцах  тканей.  Это  были
простые вещи, которые можно  было  демонстрировать  детям,  как  только  они
начинали задавать вопросы по биологии, но на их открытия у гедов ушли тысячи
лет эволюции.  Зато  теперь  они  могли  спасать  жизнь  животных  и  людей,
населяющих Кому, от опустошительных болезней.
   Дахар поднял голову. Его странные, неприятно темные глаза светились.
   Гракс уже научился  понимать:  человек  взволнован.  Его  толстые  пальцы
слегка дрожали. Дахар повернулся к оранжевому кругу на стене - единственному
оранжевому кругу в Эр-Фроу, который  остался  открытым,  хотя  Гракс  сказал
Дахару то же, что и Эйрис. Дахар посмотрел прямо на него. Он смотрел дольше,
чем люди обычно могли сосредоточенно смотреть на что-нибудь, так долго,  как
смотрят только геды. Его глаза встретились с глазами Гракса, хотя  он  и  не
мог знать, что тот за ним наблюдает. Человеческие глаза, черные, как космос,
были заполнены светом звезд.
   -  А  что  будет  дальше?  -  неуверенно  спросил  голос  Эйрис.  -   Она
успокаивается.
   - Она останется спокойной до тех пор пока не пройдет действие  наркотика,
- ответил голос Ондар. - Сейчас ты можешь приказать ей, и она  сделает  все,
что угодно. Девочка сейчас как завороженная. Знахарка  сказала  мне,  что  в
Делизии этот наркотик используют не только для того,  чтобы  прерывать  шок.
Самые дурные торговцы...
   - Я не хочу об этом знать, - раздраженно сказала Эйрис. - Не рассказывай.
   С экрана на Гракса смотрел Дахар.
   Двое других гедов замерли и тоже уставились на  Гракса.  Почувствовав  их
феромоны  -  удивленные,  ошеломленные,  -  Гракс  неожиданно  ощутил   свои
собственные. Феромоны других немедленно  изменились:  они  вежливо  выделяли
понимание, прикрытое ошеломлением. Гракс знал, что они подумали. На Геде  он
учил детей,  учитель  привыкает  наблюдать  за  движением  незрелого  мозга,
учитель может гордиться даже постижением  простейшего.  Понятно,  что  Гракс
следит за своим учеником, - что на мгновение численно-рациональное  движение
мозга Дахара захватило учителя больше,  чем  нецивилизованная  и  аморальная
натура жреца. Это было понятно - и простительно, - что  на  мгновение  Гракс
забылся и испустил запах гордости. На мгновение.
   - Важные данные, - громко объявил Энциклопедист. - Важные данные.
   Первый уровень.

43

   Изображение, передаваемое зондом с острова, начало  двигаться.  Бородатый
мужчина медленно поднялся и захромал. Его лицо увеличивалось  на  экране  до
тех пор, пока грязь на морщинистых щеках  не  превратилась  в  сетку  черных
полосок. Пятипалая рука потянулась вперед, закрыла экран и бессильно упала.
   - Откуда? - прошептал человек. Энциклопедисту пришлось делать поправку на
странный акцент и на дребезжание старческого голоса. - Почему сейчас?
   Зонд повернулся налево, давая наибольший обзор комнаты, но  не  теряя  из
вида лица астронавта.
   Человек внезапно расправил сутулые плечи, согнувшиеся под бременем лет.
   - Фахуд аль-Амир, Флот Соединенных Штатов, 614289ФА. Со "Звезды Мекки".
   Флот Соединенных Штатов нанял медицинский корабль сопровождать колонистов
с Новой Аравии на... на... - Он согнулся и закашлялся.
   Зонд сдвинулся еще немного влево. Комната  в  хижине,  сооруженной  возле
огромных  руин  поверженного  корабля,  освещалась  временными  примитивными
экранами. Экраны,  электрогенераторы,  давно  отошедшие  в  прошлое  плоские
клавишные панели управления.
   Человек утер рот и попытался снова расправить плечи.
   - Она упала, - прошептал он. - Она... упала. Враг попал в  нас  Это  были
геды. И стазис-генератор... Который сейчас год?
   Зонд, завершив поворот, снова сфокусировался на лице астронавта.
   - Кто вы?
   Старик протянул руку, тонкие, как проволока, пальцы дрожали.
   - Пожалуйста...
   Зонд придвинулся к  примитивной  клавиатуре,  переключившись  на  крупный
план.
   - Пожалуйста... кто выиграл войну?
   Изображение замерло.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

БОЛЕЗНЬ И ЛЕКАРСТВО

   Начало Вселенной суть атомы и пустота,
   Все остальное считается несуществующим.
   Демокрит из Абдеры

44

   Эйрис завтракала с Каримом и Ондар.  Удобно  расположившись  в  гедийском
кресле, она оглядела зал: три-четыре делизийца  ели  за  соседними  столами;
большинство предпочитало забирать еду в свои комнаты  наверху.  Люди  искоса
поглядывали на Эйрис. Карим, не снимая руки с теплового пистолета  -  нового
гедийского оружия, холодно встречал каждый взгляд.  Таким  пистолетом  можно
опалить тело, но только с близкого расстояния. Эйрис заметила,  что  оружие,
которое, как обещали геды, люди смогут через год  воспроизвести  -  дробовая
трубка, триболо, - смертоноснее, чем то,  повторить  которое  людям  не  под
силу.
   Иногда Карим, ставший молчаливее и мрачнее за две недели, прошедшие после
соглашения "Кридогов", проводил целый вечер,  полируя  новые  игрушки,  пока
Ондар с нарочитой жизнерадостностью болтала с Эйрис.
   Через южную арку в дом делизийцев вошел солдат. Он вперился в Эйрис, и та
закусила губу. Карим уставился на солдата и сверлил его взглядом до тех пор,
пока тот не опустил глаза.
   - Я провожу тебя на занятия.
   - Не надо, - отказалась Эйрис.
   - Пусть пойдет, - вмешалась Ондар. -  Еще  один  делизиец  подхватил  эту
чесотку.
   - Кто?
   - Аркам, солдат из соседнего дома, вчера вечером.
   - Откуда ты знаешь? - спросила Эйрис. Впрочем, Ондар всегда была в  курсе
подобных происшествий. Поговаривали, будто даже сам Калид  приходил  к  ней,
чтобы узнать про обстановку в делизийском лагере. Эйрис никогда ее  об  этом
не спрашивала, а подруга никогда не  интересовалась,  чем  занимаются  шесть
человек в пустующем Доме Обучения. Эйрис понимала -  чрезмерное  любопытство
может разрушить добрые отношения.
   - Какие у него симптомы? - поинтересовалась она.
   - Ты говоришь  словно  лекарь,  -  без  улыбки  заметил  Карим,  и  Эйрис
вспыхнула. Кариму она тоже никогда не задавала вопросов.
   - Те же, что у двух других, - ответила Ондар. - Красные пятна на коже.
   Они быстро распространяются и жутко чешутся. Аркам все время скребется.
   Его любовница опасается,  что  он  выцарапает  себе  глаза.  Пусть  Карим
проводит тебя до Дома Обучения.
   - Но как Карим сможет уберечь меня  от  заразы?  Только  не  считай  меня
неблагодарной, Карим, но...
   - О, не спорь, Эйрис! Мы не знаем, откуда она взялась. Она появилась  как
раз, когда джелийские мерзавцы напали на тебя и когда их  первый  лейтенант,
который и раньше был знатоком в разных снадобьях, теперь,  благодаря  гедам,
узнал еще больше. Он там днюет и ночует.  Болезнь  -  всего  лишь  результат
действия яда, разве не так говорят геды? И эта чесотка  может  быть  вызвана
джелийским ядом!
   - Но...
   - Как геды называют это. Карим? Бактер...? Что-то не слышно ни  об  одном
джелийце, подхватившем чесотку.
   Карим пристально посмотрел на Ондар, которая вдруг покраснела и  опустила
глаза, но Эйрис все же успела перехватить ее смущенный взгляд.
   Ондар сболтнула лишнего. Она не должна была говорить этого.  Эйрис  стало
неуютно и одиноко. Конечно, Карима нельзя винить за то, что он  относится  к
ней подозрительно. Каждый день она, не обращая  внимания  на  косые  взгляды
бывших соучеников, отправляется на занятия под руководством одного из гедов,
шпионивших за делизийцами, и в  компании  двух  джелийцев,  исконных  врагов
Делизии.  Она  передвигается  по  Эр-Фроу  в  каком-то  странном  кресле.  А
гедийскую медицину, даже после  того,  как  о  ней  многое  стало  известно,
некоторые считали черной магией. Да еще эта СуСу.
   Не все относились к  джелийской  проститутке  так  же  сочувственно,  как
Ондар. С тех пор, как снадобье, которое влили в бедную  девочку,  прекратило
действовать, она не произнесла ни слова. Она ела, спала,  умывалась,  ходила
за Эйрис по пятам, куда бы та  не  пошла,  но  ее  темные  глаза  оставались
пустыми. В них чудилось отражение  города,  дотла  сожженного  врагом.  СуСу
никому, даже Эйрис, не позволяла прикасаться к себе, и после двух  неудачных
попыток - сначала Карим решил помочь ей спуститься по  ступенькам,  а  потом
Ондар  в  порыве  жалости  попробовала  приласкать  ее  -  никто  больше  не
отваживался  на  это.  Оба  раза  СуСу  принималась  лягаться,  кусаться   и
царапаться. И все - без единого звука, в полной тишине.
   Молчание девочки казалось  страшнее,  чем  бешенство,  вселившееся  в  ее
хрупкое тело. Это молчание, странное, неестественное, вызывало  недоверие  и
косые взгляды. Кое-кто ворчал, что она шпионка Джелы.
   Иногда Эйрис задавалась вопросом, а что же думают о ней  самой?  Особенно
те трое, что каждый день отправлялись в Дом Обучения - Илабор, Тей, Криджин?
   - Ондар, - мягко  возразила  Эйрис,  -  бактерии  вызывают  болезни,  это
правда. Но это не яд - их нельзя изготовить и подсыпать в пищу или подлить в
питье.
   Карим с явным подозрением поглядел на Эйрис. А ведь он еще не знал о  той
ночи с Дахаром...
   Мысль о Дахаре причинила ей боль. Нажав на ручку  кресла,  она  заставила
его приподняться и отодвинуться от стола.
   - Ладно, мне пора.
   - Иди с ней, Карим, - сказала Ондар, не глядя на Эйрис.
   Карим последовал за Эйрис. Они молчали. Серебристая дорожка вилась  среди
деревьев и кустарников, которые с каждым днем сбрасывали все больше и больше
листьев. СуСу молча плелась сзади. Уже почти дойдя  до  места,  Карим  вдруг
сказал:
   - Келовару не нравится,  что  джелийская  проститутка  ночует  у  тебя  в
комнате.
   - Это не его забота!
   - Ему это не нравится.
   Эйрис развернула кресло и уставилась прямо в лицо Кариму:
   - И где же он  предлагает  ей  ночевать?  А  может  быть,  ты  что-нибудь
предложишь? Только что с ней будет, если ее не спрятать в моей комнате?
   Карим раздраженно отмахнулся, бросил взгляд на СуСу и отвел глаза.
   Эйрис заметила, что он смутился: жалея СуСу, он в то  же  время  разделял
мнение Келовара. Солдатская прямолинейность мешала правильному решению.
   Карим презирал себя за колебания, и Эйрис знала, в  чем  причина.  Только
Ондар сдерживала своего друга.
   - Келовар ведь еще не командир, правда, Карим? Разве Калид  запретил  мне
оставить СуСу у себя комнате?
   Карим сосредоточенно разглядывал кусты вдоль дорожки.
   - Запретил или не запретил?
   - Нет еще.
   - Но Келовар настаивает?
   Карим  снова  смолчал.  Упрямо  выставленный  подбородок  выражал   явное
неодобрение. Эйрис так и не  поняла,  как  собирался  поступить  Калид.  Она
скрыла от командира увеличитель, который вовсе не был увеличителем.  Она  не
сказала ему о секрете гедийских шлемов и не рассказала, кто  заново  вправил
ей кость.
   Неожиданно в ней проснулась ненависть ко всем этим тайнам, подозрениям  и
недомолвкам. Когда же все это кончится?
   -  Дальше  я  доберусь  сама,  -  довольно  резко  бросила   она   своему
провожатому.
   Но солдат ни на шаг не отставал от летящего по воздуху гедийского кресла.
   - Ради всего святого! Дом Обучения прямо перед  нами!  Или  ты  и  впрямь
боишься полчищ бактерий, подкарауливающих делизийцев?
   Она думала, что он надуется, как это сделал бы Келовар,  или  разозлится,
как Джехан. Но Карим не сделал ни того, ни другого, а наклонился так, что их
лица оказались на одном уровне, ни на секунду, однако, не выпуская  из  виду
заросли кустарника. Он как будто вдруг решился высказаться откровенно.
   - Вот что я тебе скажу. Берегись.  Многие  делизийцы...  Я  думаю,  Ондар
права, когда говорит, что ты ходишь сюда  потому,  что  была  стеклодувом  и
изобретения гедов напоминают тебе о  твоем  ремесле.  В  таких  вещах  Ондар
разбирается. Но другие... Будь  осторожна.  -  Он  выпрямился  и  зашагал  к
делизийскому лагерю.
   Будь осторожна.
   Растроганная и встревоженная одновременно, Эйрис  повернулась  в  кресле,
чтобы посмотреть ему вслед. Потом двинулась в Дом Обучения,  направила  свое
кресло прямо по коридору и неожиданно замерла под аркой входа.
   В комнате царил страшный разгром. Это было очень странно - никто не знал,
как повредить вроф. На полу валялись обломки приборов, с  которыми  работали
шестеро  оставшихся  учеников,   изодранные   образцы   тканей,   скрученная
проволока,  пролитые  растворы,  масло,  разбитые  линзы,   которые   учился
шлифовать бывший ремесленник из Джелы Лахаб (стекло варила Эйрис).
   В луже крови устрашающе скалилась голова кридога.
   Посреди разгрома стояли Лахаб и Дахар. Левая щека ремесленника покраснела
от удара, с левой руки капала кровь. Он  не  шевелился,  а  Дахар,  стоявший
спиной к Эйрис, осторожно приподнимал ему веко и осматривал глаз.
   Гракс, который тоже был здесь, заметил Эйрис и сказал:
   - Ничего серьезного. Все опасные бактерии, предназначенные для опытов, на
ночь были заключены во врофовый контейнер. - Он показал на  прозрачный  куб,
стоявший на грязном полу у самых ног Эйрис. В нем в подставке стояли  четыре
пробирки. Жидкость пролилась, оставив потеки  на  внутренних  стенках  куба.
Теперь  смертоносная  жидкость  напоминала  чернила,  налитые  в  квадратную
бутыль.
   - Кто это сделал? - взволнованно спросила Эйрис.
   Услышав ее голос, Дахар прервал осмотр и повернулся. Чувствам, искажавшим
его лицо, она и названия подобрать не могла. Ей показалось,  что  он  ее  не
видит.
   - Двое мужчин и одна женщина, - ответил Гракс.
   - Как они сюда попали? - спросила Эйрис. - Открыть эту дверь могут только
шестеро.
   - Они ворвались, пока Лахаб был один, и принялись все громить, -  ответил
Гракс. - Лахаб пришел пораньше, чтобы поработать с линзами, и оставил  дверь
открытой. Затем подоспел я и выгнал людей прочь.
   Эйрис затаила дыхание, встревоженная не столько тем,  что  Гракс  сказал,
сколько тем, о чем он умолчал.
   - Кто они - делизийцы или джелийцы? - наконец выдавила она из себя.
   - Джелийцы, - спокойно ответил Гракс. - Им не нравится, что  Лахаб  ходит
сюда. Мне известно, что Белазир пела в гармонии с ними.
   Эйрис заметила,  как  при  имени  главнокомандующей  под  рубахой  Дахара
расслабились напружиненные мышцы.
   - И ты просто прогнал их... - повторила Эйрис.
   - Да.
   Глупо было  спрашивать,  как  он  это  сделал.  Если  гед  хотел  кого-то
выпроводить, он его выпроваживал. Эйрис вспомнила, как выросшая вдруг  стена
отгородила ее и СуСу от  умирающего  варвара.  Просто  мягко  вытолкнула  их
наружу.
   От двери послышались  удивленные  восклицания.  Делизийцы  появились  все
вместе. Илабор, бывший солдат, выхватил оружие и встал  спиной  стене.  Тей,
маленький  торговец  с  мелодичным  голосом  и  глазками-бусинками,   окинул
взглядом комнату и замер, как столб. Криджин, недавно  ставшая  возлюбленной
Тея, даже не пыталась скрыть испуг.
   Гракс слово в слово повторил свой бесстрастный отчет о  происшедшем.  Тей
подошел к Лахабу и Дахару.
   - Как сильно пострадал твой горожанин, лекарь?
   Эйрис скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Дахар.
   Тей единственный из делизийцев обращался к нему прямо,  и  всегда  в  его
словах звучала скрытая насмешка, словно ему доставляло удовольствие  унижать
разжалованного жреца-легионера, обращаясь к нему, как  к  простолюдину.  Тей
частенько ухмылялся, поглядывая  на  Дахара,  и,  казалось,  его  ничуть  не
смущали ответные мрачные  взгляды  жреца.  Илабор  джелийца  старательно  не
замечал,  а  Криджин,  самая  увлеченная  после   Дахара   исследовательница
человеческих болезней, могла часами ассистировать жрецу, даже  не  глядя  на
него. Был еще Лахаб, джелиец. Молчаливый и неповоротливый, слишком  угрюмый,
чтобы над кем-то насмехаться,  этот  горожанин  продолжал  оказывать  Дахару
уважение, положенное первому лейте