Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Корепанов Алексей. Станция Солярис -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
походкой на аиста. - Чем могу быть полезен? - слегка задыхаясь, осведомился он, опираясь одной рукой о стол, а другой как бы невзначай переложив верхнюю книгу из стопки на зажим с рисунками покинувшего его "гостя". - Что вы хотите мне сказать, доктор Кельвин? И я изложил ему свою идею. Честно говоря, мне не очень приятно было беседовать с ним на эту тему - гораздо легче я чувствовал бы себя со Снаутом, - но выбирать не приходилось: без помощи Сарториуса я вряд ли смог бы осуществить задуманное; все-таки я был не физиком, а психологом. Сарториус слушал меня настороженно, его глаза под контактными линзами смотрели неприязненно и он, кажется, был готов в любой момент прервать меня, а то и указать на дверь, потому что слишком свежи и мучительны были воспоминания... И все-таки он выслушал меня до конца и сказал после долгого молчания, тяжело опустившись в кресло и словно переломившись в поясе: - Как ученый, как исследователь я не могу не поддержать вашу идею, доктор Кельвин. Возможно, это будет еще один шаг вперед. "А как человек я бы вам сказал: "Провалился бы ты в преисподнюю со своими идеями, доктор Кельвин!" - мысленно продолжил я за него. - Спасибо, доктор Сарториус, - сказал я. - Готов прямо сейчас. Сарториус поднял голову и, кажется, хотел что-то ответить, но так и не ответил. Просто сидел напротив меня и смотрел в окно, за которым распростерлась громада океана... Возможно, каким-то образом слушающего наш разговор... А потом был эксперимент. Я сидел в кресле и к моей голове, как совсем недавно, были прикреплены электроды. На этот раз Сарториус обошелся без напутственной речи. Глядя на меня с какой-то опаской, он молча включил аппаратуру - и я закрыл глаза и начал думать о Хари. Я старался как можно ярче воссоздать в памяти ее образ, я старался вспомнить мельчайшие подробности нашей короткой совместной жизни на Земле. "Верни мне Хари, - умолял я этого безбрежного сверхгениального младенца, - прошу тебя, верни мне Хари... Тебе ведь ничего не стоит вновь проникнуть в мой мозг, в мою память и еще раз создать Хари, воплотить из пены... Мне больше ничего не нужно от тебя - только верни мне Хари..." - Сомневаюсь в успехе, - сказал Сарториус, когда я уже собирался покинуть лабораторию. - Он вряд ли будет повторяться, для него это пройденный этап. - Сарториус помолчал и, к моему удивлению, задумчиво добавил: - Что ему Гекуба? Заядлый технократ Сарториус цитировал Шекспира... Я покосился на стол. Зажим с детскими рисунками и каракулями теперь лежал в самом низу стопки, под книгами. ...И вновь пучки рентгеновских лучей, модулированных моей знцефалограммой, в течение трех суток вонзались в поверхность океана. Я не находил себе места, я метался из угла в угол в своей комнате, напряжение мое все нарастало и нарастало, и без снотворного я просто не мог заснуть по ночам. Просыпаясь, я с надеждой смотрел на кресло, стоящее у окна, напротив кровати, - там в первый раз я увидел ее, освещенную красным светилом... Но в кресле никого не было... А потом... Что было потом?.. Потом был город... Мое возвращение с работы... Наш дом... Ужин... Реал с Аэн Аэнис... Хари! Была Хари... Мы были вместе... Кажется, я застонал. - Кельвин! - осторожно позвал Снаут, и по стуку металлического стула я понял, что он придвинулся к моей кровати. - Все в порядке, - сказал я, открывая глаза. - Контакт вновь состоялся, Снаут. Он понял меня, только понял по-своему... Снаут слегка вздрогнул и произнес сдавленным голосом: - Что это значит, Кельвин? Что значит "по-своему"? Ты спал, спал почти пять суток. Никаких реакций... Это даже и не сон, а полная отключенность... - Да, это был не сон. Он создал для меня иную реальность, виртуальную реальность. Я жил там, Снаут, действительно жил, так же осязаемо и ощутимо, как живу здесь. Морщинистое лицо кибернетика стало озабоченным. Он, подобравшись, с тревогой смотрел, как я вновь сажусь на кровати, и пошевеливал сплетенными пальцами; видно было, что он в любой момент готов пресечь какую-нибудь мою неожиданную выходку. - Все в порядке, - повторил я.- Ты же видишь, я вовсе не собираюсь искать перностал. Что-то во мне изо всех сил продолжало рваться наружу, что-то билось внутри, но запоры были прочными и непоколебимыми. Я все-таки чего-то достиг - и острый психоз или депрессия мне пока не грозили. Я все-таки чего-то достиг - и это вселяло надежду... Жаль, что Гибарян так и не успел узнать... - Расскажи поподробнее... если можешь, - тихо сказал Снаут. Я потянулся за брюками, встал и не спеша оделся. Меня слегка пошатывало, словно Станция попала в мощные атмосферные потоки. В комнате уже зажегся свет. Снаружи на окно навалилась непроницаемая темнота. Я пересек комнату неуверенными шагами попавшего в шторм свежеиспеченного моряка и опустился в кресло у окна. В то самое кресло... Снаут вместе со стулом развернулся ко мне и я только сейчас заметил, что руки у него слегка дрожат. Он перехватил мой взгляд и еще крепче сцепил пальцы. - Он откликнулся, Снаут. Отключившись здесь, я оказался там, на Земле. В иной реальности, созданной в соответствии с моей энцефалограммой... с моим желанием. Я возвращался к себе домой, в Четвертый Пригород. Решил выпить бокал висса... Снаут слушал меня очень внимательно, сосредоточенно сдвинув брови, но во взгляде его нет-нет да и мелькало недоверие. Однако по мере того, как я продолжал свой рассказ, его недоверие сменилось какой-то усталой заинтересованностью, и лицо кибернетика становилось все более хмурым. Говорить мне было нелегко, я вновь жил там, в подаренном океаном мире, который был теперь потерян для меня... но я продолжал держать себя в руках и почти не запинался. - Это его реакция на облучение, Снаут! Это продолжение Контакта. Снаут криво усмехнулся: - А если бы я не колол тебе концентрат? Или ты думаешь, что даже умерев здесь, продолжал бы оставаться там? Это ведь уже что-то из области оккультизма, не так ли? Это иллюзия, Кельвин, не мне тебе объяснять - ты же психолог. - Это иная реальность, - упрямо сказал я. - Не менее реальная, чем эта. Не иллюзия, Снаут, - ре-аль-ность! Другое дело - как долго можно в ней находиться... и действительно, можно ли остаться там, даже умерев здесь? - Надеюсь, ты не думаешь это проверять? - мрачно произнес Снаут. Да, славная проблема: возможно ли функционирование сознания без носителя?.. Существует ли бытие души вне и без бытия тела? Или все-таки не моя психическая сущность находилась в созданном океаном по моим же воспоминаниям виртуальном мире, а этот мир находился во мне? У меня сейчас не было никакого желания ломать над этим голову. Тут начинались дебри... Я не был специалистом по оккультным наукам... но кто знает, как могут измениться наши воззрения, если Контакт будет продолжаться? И почему исчез этот виртуальний мир, где я вновь был с Хари? Где была Хари... Из-за шок-уколов, с помощью которых Снаут пытался вырвать меня из мира навеянных океаном грез? Я почти наверняка знал, что дело в другом. Этот невероятно могущественный гигант, распростершийся внизу, под днищем Станции, словно в зеркале отразил то, что я считал самым важным для себя. Там, в том мире, я постоянно думал о нем, в первую очередь - именно о нем, и только потом - обо всем остальном... О Хари... Он показал мне меня, он проник в мою подлинную суть... Нет! Нет! Он исказил мою суть, потому что, конечно же, совсем другое было для меня главным. Хари... Только Хари... "Это действительно так?" - спросил я себя. И не дал себе ответа. - Значит, тебе все-таки удалось, - медленно сказал Снаут. - Хоть на время, но удалось... Что ты думаешь делать дальше, Кельвин? Повторить? - Не знаю. Мне нужно немного отдышаться. Снаут долго смотрел на меня, потом опустил глаза и, по-прежнему не расцепляя пальцы, глухо проговорил: - Тебе не кажется, что нам нужно убираться отсюда? Вернуться на Землю и навсегда позабыть обо всем этом, - он обвел взглядом комнату. - Ведь возможно же частичное стирание памяти? Без утраты профессиональных навыков. Выборочное. Проделывают у нас такое? А, Кельвин? - Нет, - ответил я, чувствуя, как что-то обрывается у меня внутри. - Я не собираюсь возвращаться на Землю и стирать память. Что тогда у меня останется? 3. Сутки спустя я, кажется, окончательно пришел в себя и поделился с Сарториусом результатами эксперимента. Мне очень не хотелось это делать - неприязнь к Сарториусу не проходила, - но молчать было бы нечестно по отношению к нему; в конце концов из нас троих только он один занимался делом, ради которого мы находились на Солярисе, и продолжал работать над выполнением программы. Снаут почти не выходил из своей кабины и, кажется, продолжал пить, а я... Я просто не знал, чем заняться, да и не хотелось мне ничем заниматься. Ответ на наш рапорт в институт еще не поступил, он и не мог прийти так быстро, и мы были предоставлены самим себе. Физик выслушал меня так же внимательно, как и Снаут, но, в отличие от Снаута, он во время моего рассказа не сидел на месте, а расхаживал по лаборатории, то засунув руки в карманы комбинезона, то потирая гладко выбритый костлявый подбородок и издавая какие-то невнятные звуки. Когда я замолчал, Сарториус резко повернулся, подошел ко мне и, глядя на меня сверху вниз сквозь льдинки контактных линз, торжественно провозгласил пронзительным голосом: - Доктор Кельвин! Поздравляю вас с успешно проведенным экспериментом. Он дал нам больше, чем десятки лет развития соляристики. Теперь мы знаем наверняка, что Контакт возможен - я не говорю уже о том, сколь радикальные изменения должна претерпеть наша парадигма в свете полученных вами данных о способности океана конструировать виртуальные миры. Вы провели великолепный эксперимент, коллега Кельвин! - Скорее, его провели вы, - заметил я, глядя на его высокую фигуру, возвышающуюся над моим креслом. Сарториус выпятил челюсть. - Моя заслуга только в техническом обеспечении, доктор Кельвин. Идея ваша, и мозг-перципиент тоже ваш. Перед нами открывается широчайшее поле деятельности! - он вновь начал вышагивать по залу своей походкой аиста. - Думаю, о сокращении финансирования исследований речь больше не пойдет. Более того, нам здесь будут нужны дополнительные кадры - объемы исследований должны возрасти на несколько порядков. Он расхаживал по лаборатории и все развивал и развивал свои наполеоновские планы, совершенно, кажется, забыв о моем присутствии. Дождавшись, когда он воспарит на совсем уж седьмые небеса, я поднял руку и сказал: - Можно мне два слова, доктор Сарториус? - Конечно, коллега, - оказывается, он все-таки не забыл, что я еще нахожусь здесь, в лаборатории. - А вот наш коллега доктор Снаут считает, что нам нужно убираться отсюда восвояси. Свернуть исследования и вычеркнуть из памяти и Солярис, и океан. И думаю, вы знаете почему, доктор Сарториус. Сарториус скрестил руки на груди, поднял подбородок и возмущенно фыркнул: - Это всего лишь мнение доктора Снаута, не более. Доктор Снаут вообще в последнее время... - Сарториус неопределенно повел рукой. - А работы здесь хватит надолго, очень надолго, и не только для нас с вами. Я понимал, что собираюсь сейчас сказать то, чего не следует говорить. Но я не мог простить Сарториусу его поведения во время того, первого, эксперимента с электроэнцефалографом, когда он смотрел на Хари, как на пустое место, и она, съежившаяся, несчастная, сидела на маленькой скамеечке у стены и притворялась, что читает книгу. - Доктор Сарториус, - медленно сказал я, - а что если в ходе наших дальнейших экспериментов к вам вернется ваш "гость"? Вы хотели бы возвращения вашего "гостя"? Сарториус заметно побледнел и судорожно втянул воздух приоткрытым ртом. Бледными стали даже его всегда синеватые губы. Он шагнул к моему креслу и мне на мгновение показалось, что он собирается меня ударить. Но он тут же остановился и прошипел, сверля меня ледяным взглядом: - Это не ваше дело, коллега Кельвин. Но я все-таки скажу вам: если этого требуют интересы исследований, я готов на все. На все! Тот, кто считает иначе, не имеет права называться ученым. Я был о вас гораздо лучшего мнения, доктор Кельвин! Он повернулся и ушел в угол, к своим аппаратам. Сел там спиной ко мне и принялся листать какие-то бумаги. - Простите, доктор Сарториус, я не хотел вас обидеть, - ощущая нечто, похожее на раскаяние, сказал я. Он, разумеется, ничего не ответил. В лаборатории делать мне больше было нечего... мне вообще было больше нечего делать на Станции - кроме того, чтобы продолжать эксперимент. Я должен был вернуть Хари - но как? На электроэнцефалограф уповать больше не приходилось, тут я был полностью на стороне Сарториуса: не следовало надеяться на повторение пройденного. Требовалось что-то другое... Пройдя по коридорам Станции, я остановился возле своей двери. И понял, что мне не хочется идти к себе, не хочется вновь замыкаться в своих воспоминаниях, мыслях, сомнениях и неоправданных надеждах. Что изменится от того, что я опять буду сидеть в своей кабине и бездумно смотреть в окно, на тяжелые волны, колышущиеся далеко внизу, под Станцией?.. Господи, если бы я был на его месте!.. Ну что ему стоит, этому вселенскому йогу, сделать так, чтобы вновь воплотились те дни! Кресло в красном свете взошедшего солнца, и в кресле... Я резко повернулся, сделал несколько шагов и постучал в дверь с табличкой "Д-р Снаут". Я просто не мог оставаться в одиночестве. - Да! - раздался из-за двери приглушенный голос. Я толкнул дверь и вошел к Снауту. Из-под опущенных заслонок в окно сочился голубой день, наполняя комнату бледным неестественным светом. Тут было очень много всякой всячины - несколько столов с компьютерами, составленные горкой стулья, лежащие под ними разноцветные дискеты, ящики с продуктами, беспорядочно разбросанные у стены раскрытые книги и еще какие-то предметы, грудами сваленные по всем углам. Снаут сидел в кресле у окна, закинув ногу на ногу и подпирая голову ладонью. На механическом шагающем столике перед ним стоял полупустой бокал с прозрачной жидкостью. Снаут был одет в сетчатую майку и светлые полотняные брюки с множеством карманов, и мне вдруг почудилось, что океан воссоздал момент нашей первой встречи, когда я, совершив стовосьмидесятикилометровый бросок с борта "Прометея", открыл дверь радиостанции, на которой был прикреплен прямоугольный кусок пластыря со сделанной карандашом надписью: "Человек". Боже, как давно это было!.. Безусловно, Снаут тоже почувствовал что-то подобное, потому что, увидев меня, он махнул рукой и произнес с нетрезвой усмешкой: - Это опять ты, Кельвин... Опять ко мне... как тогда... Я опустился на ближайший свободный стул, отодвинул ногой дискеты и в упор взглянул на него: - Что ты будешь делать дальше, Снаут? Продолжать пить? Он неуверенно поднял руку и медленно поводил пальцем перед своим лицом: - Где это ты видел пьющих хорьков, Кельвин? Хорьки не пьют - они просто забиваются в свои норки и никого не трогают. И живут своими воспоминаниями. Ты понимаешь меня, Кельвин? Я промолчал. Он оказался пьянее, чем я предполагал, и бесполезно было говорить с человеком, находящимся в таком состоянии. Снаут потянулся к бокалу, поднес его к подрагивающим губам и сделал такой длинный глоток, что меня невольно передернуло. - Кельвин!.. - отдышавшись, но все еще мучительно кривясь, с надрывом проговорил он. - Господи, что ты знаешь, Кельвин? Крис... Ты ничего не знаешь. Ничего! - он уставился в одну точку н начал медленно раскачиваться в кресле. - А ведь это ужасно, Крис... После того, как ты мне сказал... У меня ведь тоже появилась надежда... - Снаут отставил бокал и закрыл лицо руками. - Это ужасно, Крис... Любить - и ненавидеть... Желать возвращения - и с ужасом ожидать его... Крис, ты просто не представляешь... Это позор моей жизни... но это и все, что было в моей жизни... Я сам придумал... ее... Ты молод и ни в чем не виноват... перед своей... по крайней мере, виноват не так, как я... Ты самый невинный из всех нас, Крис... Ты не ведал, что творил... А я ведал! Но если бы я знал... Если бы я знал! Да, для меня это было мучением, но я бы хотел вернуть ее... этот лоскут грязного белья... вернуть! Потому что это мой лоскут, Крис! Мой... Зачем ты дал мне надежду? Его прорвало. Я знал, что, придя в себя, он будет раскаиваться в своем нетрезвом откровении. И Боже мой, я так и не имел никакого понятия, что же за "гость", вернее, "гостья", была у него... И с чего я взял, что его история менее трагична, чем моя? - Кельвин! - прохрипел Снаут, вновь судорожно хватаясь за бокал. - Я не хочу жить! Понимаешь? Не хочу! - он глотнул, поперхнулся и закашлялся. - Да, возможно, я самый невинный из вас, - сказал я. - Поэтому готов продолжать роль подопытного кролика. Это в моих интересах. Снаут долго молчал. Потом поднял на меня глаза и проговорил слегка заплетающимся языком: - Ты психолог, Кельвин... Как ты думаешь, может быть мы просто сошли здесь с ума? Не было никаких "гостей", а были видения, у каждого свои - и только. Это был бред, Кельвин... - Это было, - я вздохнул. - И именно вы с Сарториусом отняли ее у меня. Не спросив моего согласия. Бокал выпал из пальцев Снаута и покатился по полу. Кибернетик откинулся в кресле и воззрился на меня: - Так ты пришел меня судить, Кельвин? Помнится, я тебе говорил, что эта ситуация вне нашей морали. Нашей! - он подчеркнул это слово. - Контакт и наша мораль не обяэательно должны стыковаться. Как видишь, они и не состыковались. Если ты хотел сделать мне больно, то добился этого. Разговор можно считать оконченным. - Снаут, она должна вернуться, - с усилием выговорил я. - Говори это не мне, - пробормотал Снаут. - Говори ему... - Уже пытался! Старые трюки не проходят, нужно что-то еще. Снаут медленно покивал: - А вот насчет чего-то еще обращайся к доктору Сарториусу. Уж кто-кто, а он - последний рыцарь Контакта. Несгибаемый и непробиваемый. - Вряд ли он теперь захочет оказать мне помощь. - Почему? А, понимаю! - Снаут подался ко мне. - Ты и его обвинил. Да, Крис? - Нет. Просто спросил о том, о чем не стоило бы спрашивать. Снаут вновь покивал: - Ты психолог, Кельвин. Экспериментируешь... Ну-ну... - Он помолчал и вдруг сказал: - Когда все это... началось, я запер роботов - мало ли что... В чьих руках они бы могли оказаться... И знаешь, я не намерен их выпускать, потому что сомневаюсь, в своем ли мы уме. Мы просто свихнулись здесь, Кельвин. И ты тоже свихнулся, хоть ты и психолог. Мы все сошли с ума. Он начал повторяться. Его глаза совсем помутнели. - Если это и безумие, Снаут, то я хочу оставаться безумным, - сказал я, встал и вышел из кабины. ...Погруженный в невеселые мысли, бродил я по коридорам Станции, поднимаясь и спускаясь по лестницам. И вдруг обнаружил, что стою перед белой дверью холодильной камеры. Я не мог бы сказать, почему ноги привели меня именно сюда. Без всякой определенной цели я, как и тогда, открыл эту тяжелую, толщиной в две ладони дверь, обитую по краям резиной, и заглянул внутрь. Все там было по-прежнему: из переплетения заснеженнмх труб свисали толстые сосульки; на полках вдоль стен и на полу громоздились покрытые снегом ящики, банки и упакованные в прозрачный пластик глыбы какого-то жира. Я вошел в камеру и отодвинул занавеску. На возвышении, покрытое серой тканью, лежало тело Гибаряна, моего бывшего научного руководителя

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору