Старый ботаник вошел в освещенное лучом  пространство,  и  они  посмотрели
наверх.
   Над  ними,  сияя  мягкими  огнями,  реял   Великий   Корабль.   Эллиоту
показалось, будто с неба  спустилась  огромная  игрушка  с  рождественской
елки. Он любовался великолепием Корабля, пораженный его величием и  мощью.
Это было умноженное в миллионы раз самое большое  сердце-фонарик,  которое
когда-либо видела Вселенная. Свет его окутывал Эллиота, по  телу  мальчика
пробегали волны любви и свершившегося чуда. Он посмотрел на Ипа.
   Глаза старого путешественника расширились  при  виде  родного  Корабля,
Властелина Млечного Пути.  Из  изящного  корпуса  светили  огни,  и  в  их
отблеске Эллиот ощущал разум космоса в его самой совершенной форме.
   Ип посмотрел  на  друга,  который  помог  ему  сквозь  немыслимые  дали
связаться со своими.
   - Спасибо,  Эллиот...  -  голос  инопланетянина  окреп,  в  гармонии  с
Кораблем стал звучнее. - Я обещаю, - обратился он к  светящемуся  люку,  -
никогда больше не подглядывать в окна.
   Но тут Ип почувствовал  присутствие  на  поляне  посторонней  волны,  и
увидел Мэри. Молча, он долго не сводил с нее глаз.
   Герти подбежала к нему.
   - Вот твой цветок, Ип, - сказала девочка, протягивая герань.
   Он поднял ее на руки.
   - Будь хорошей.
   На краю освещенной поляны мелькнула тень и послышался лязг  ключей.  Ип
опустил Герти на траву, обернулся к Эллиоту и взял его за руку.
   - Пойдем со мной.
   - Нет, я остаюсь, - ответил Эллиот.
   Старый путешественник обнял мальчика. Чувство космического  одиночества
овладело им сильнее  чем  когда-либо.  Он  дотронулся  до  лба  Эллиота  и
кончиками  пальцев  запечатлел  на  нем  формулу,  которая   должна   была
освободить мальчика от гипноза звезд.
   - Я буду здесь, - сказал он, касаясь груди Эллиота.
   Старый ботаник заковылял по трапу. Свет Великой Драгоценности, падавший
из люка, освещал его, и он ощутил, как усиленные в миллионы  раз  эманации
Высшего Разума зажглись в нем, а сердце-фонарик,  как  и  сердце  Эллиота,
позабыв о чувстве одиночества, наполнилось любовью.
   Бережно прижимая к груди герань, он вступил в нежный свет Корабля.