евать, - решительно заявил Корсон. - Мы  только  хотели
бы... где-нибудь поработать.
   - Тогда мне придется принудить вас, друзья мои, ибо это  моя  работа  и
она меня кормит.
   Он схватил лежавшие на столе пистолеты и направил их на Корсона.
   - А ну вписывайте свою фамилию, пока я не разозлился и не задержал ваше
жалованье!
   Корсон толкнул Антонеллу на землю и  пинком  перевернул  стол.  Но  его
противник успел отскочить и нажать на курок. Грохот оглушил Корсона, и тут
же он почувствовал сильный удар  в  левое  плечо  -  ему  показалось,  что
незнакомец ударил его кулаком. Одновременно  раздался  скрежет.  Наверное,
один из пистолетов был неисправен.
   Корсон бросился вперед сквозь густой дым. Мужчина в треуголке отшвырнул
пистолеты и попытался вытащить саблю. На этот  раз  Корсон  его  опередил.
Перескочив через стол, он пнул вербовщика в живот  и  одновременно  ударил
локтем в висок. Он не хотел убивать. Мужчина  свалился  на  землю,  прижав
руки к животу.
   Корсон коснулся рукой левого плеча,  ожидая  увидеть  кровь,  но  пуля,
вероятно, срикошетировала от скафандра. Он едва не рассмеялся, повернулся,
чтобы уйти, - и смех замер у него в горле. Грохот вызвал тревогу в лагере,
и сейчас к ним спешил небольшой отряд.
   Корсон помог Антонелле  встать  и  потянул  ее  за  собой.  Но  тут  же
передумал, вернулся, подобрал саблю, оброненную  противником,  и  побежал,
таща  Антонеллу.  Направление  выбирать   не   приходилось:   единственная
свободная дорога вела к тому самому  углублению,  где  он  раньше  заметил
странный объект, похожий на дохлого зверя.
   Загремели  выстрелы,  и  пули  засвистели  вокруг   них.   К   счастью,
преследователи не теряли времени на прицеливание или же хотели  их  просто
испугать. Было очевидно, что их оружие не имело автоматических прицелов, а
когда пальба вдруг стихла, Корсон с удивлением понял, что оно к тому же  и
не автоматическое, ибо требует времени на перезарядку.
   Запыхавшись, они поднялись по  внешнему  склону  воронки  и  перевалили
через бруствер. Кратер был гораздо глубже и шире,  чем  ожидал  Корсон,  а
зверь оказался огромным шаром из прорезиненной ткани. Он был покрыт  сетью
и уже поднимался в воздух, таща за собой толстый канат,  крепивший  его  к
скале. Под ним лежала на земле плетеная корзина. Мужчина, одетый в красные
брюки, матросскую блузу и берет, возился с  какими-то  клапанами.  Кожа  у
него была черной.
   Увидев бегущих Корсона и Антонеллу, он ослепительно  улыбнулся.  Однако
улыбка исчезла, когда  он  заметил  саблю,  которую  держал  Корсон.  Негр
бросился к оружию, ствол которого торчал из гондолы, но  Корсон  остановил
его.
   - За нами гонятся, - сказал он. - Этот аппарат может поднять троих?
   - Правила запрещают... - начал было  негр,  но  потом  с  беспокойством
взглянул на другую сторону кратера, где уже  начали  появляться  головы  в
треуголках. - Думаю, будет лучше, если  мы  поскорее  отсюда  уберемся,  -
решил он.
   Он прыгнул в корзину, Корсон  с  Антонеллой  последовали  за  ним.  Все
вместе они принялись торопливо выкидывать за борт мешки с песком.  Гондола
оторвалась от земли и начала опасно крениться.
   - Ложись на дно! - крикнул Корсон Антонелле. Потом,  увидев,  что  негр
теряет время на  отвязывание  каната,  рубанул  по  нему  саблей.  Волокна
оплетки разошлись. Второй удар перерезал сердцевину каната, а резкий порыв
ветра  довершил  дело.  Освобожденный  шар  взмыл  вверх  словно   ракета.
Раздались выстрелы, но пули прошли слишком низко. Прежде  чем  ружья  были
заряжены вновь, беглецы улетели уже слишком высоко, чтобы пуля  смогла  их
достать.
   Корсон, держась за край гондолы, встал  на  ноги.  Стремительный  старт
прижал его ко  дну  плетеной  корзины,  которая  опасно  потрескивала  под
тяжестью трех  пассажиров.  Посмотрев  на  негра,  который  обеими  руками
держался за веревки, он положил  саблю  на  дно  корзины  и  помог  встать
Антонелле.
   - Независимо от того, на чьей стороне вы сражаетесь, - сказал он негру,
- спасибо вам, что вы вовремя оказались здесь. Меня зовут  Корсон,  я  был
членом экипажа...
   Он  замолчал.  Ни  к  чему  упоминать  здесь  об  "Архимеде",  линейном
космическом крейсере, участвовавшем в  войне  между  Землей  и  Урией.  На
самом-то деле он был солдатом без армии. Если бы не  огромное  поле  битвы
Эргистала, он вообще забыл бы о своем военном прошлом.
   - А я зуав Туре, - сказал негр. - Начальник взвода и временно летчик  в
транспортном полку. Я был инженером и пилотом геликоптера.  Потому  мне  и
доверили этот шар.
   Он засмеялся.
   - Я сказал им, что немножко разбираюсь в аэронавтике. Мне казалось, что
летать над всей этой неразберихой безопаснее, чем находиться в ее гуще.  А
вы из какой войны?
   Корсон помолчал, не зная, стоит ли говорить правду, но потом ответил:
   - Из межпланетной. Но я прибыл сюда не прямо оттуда.
   - Межпланетная война, - задумчиво сказал Туре. - Значит, вы из  времени
гораздо  более  позднего,  чем  мое.   В   мое   время   только   начинали
интересоваться космосом. Я еще помню день, когда первый человек  высадился
на Марсе. Это было великое событие...
   Он кивнул на Антонеллу:
   - А она? С той же войны, что и вы?
   Корсон покачал головой:
   - Антонелла из мирного времени.
   Негр нахмурился.
   - Тогда ее не должно здесь быть, - решительно сказал он.
   - Почему?
   - На этой планете находятся только воины, солдаты, люди, которые по той
или   иной   причине   признаны   военными   преступниками.   Я   выпустил
самонаводящуюся ракету по мирной деревне. Это было в  Европе,  на  острове
Сицилия. Я не говорю, будто знал, что делаю, но и не отрицаю  своей  вины.
На войне как на войне.
   У Корсона появилась одна идея.
   - Вы говорите на пангале, а я всегда считал, что он появился уже  после
завоевания звезд.
   - Это не родной мой язык. Я выучил его здесь. На Эргистале все  говорят
на пангале и нескольких его диалектах.
   - А какой ваш родной язык?
   - Французский.
   - Ага, - сказал Корсон. Впрочем, это ему ни о чем не говорило.
   В голове его роились вопросы, но ответы на них  могли  пока  подождать.
Шар летел вдоль берега, постепенно меняя направление. Вскоре под ними  уже
расстилался плоский безбрежный океан.



18

   Они пролетели над строем галер, которые упорно пытались  таранить  друг
друга, но ветер был слаб, и они не могли хорошенько  разогнаться.  Немного
дальше  виднелись  пузырчатые  конструкции,  за  них  сражались  создания,
похожие на пауков. На Эргистале были не только люди, хотя  в  районе,  где
они находились, людей было больше всего. Один или два  раза  они  заметили
под водой какие-то большие тени.
   Шар постепенно удалялся от берега.
   - От голода мы не умрем, - широко  улыбнулся  Туре,  открывая  плетеный
сундук.
   Корсон машинально потянулся к своему мешку с продуктами. Мешка не было,
он потерял его в схватке с писарем.
   - Здесь есть колбаса, вполне свежий хлеб и красное вино, - сказал негр.
   Из кармана брюк он достал огромный складной нож и принялся резать  хлеб
и колбасу. Потом откупорил бутылку и подал Антонелле.
   Корсон с интересом смотрел на него.
   - Никогда не видел ничего подобного? -  спросил  Туре,  перехватив  его
взгляд. - Наверное, в ваше время питались таблетками и другой химией. Но и
то, что есть у меня, вовсе не плохо. На войне как на войне.
   Вино разогрело Корсона. Он закусил  хлебом  и  решил  задать  несколько
вопросов. Перед ним сидел человек, который  знал  об  этом  странном  мире
гораздо больше, чем он сам.
   - Меня удивляет, - осторожно начал он,  -  это  пустое  небо.  Война  в
воздухе должна сеять разрушения на огромных территориях, а для этого нужны
летательные аппараты.
   - Таких правил нет, - ответил Туре. - По крайней мере, мне так кажется.
В этом секторе нет ни самолетов, ни ракет, ни геликоптеров.  Конечно,  это
не значит, что в другом районе Эргистала не ведутся воздушные  бои.  Я  бы
первый удивился, будь это так.
   - Правила? - Корсон перестал жевать.
   - Может, вы заметили одну вещь, - продолжал  Туре.  -  Никто  здесь  не
пользуется ядерным оружием. Разве это вас не удивляет? Хотя вы его  вполне
можете и не узнать. Но по  другую  сторону  гор  атомные  бомбы  время  от
времени рвутся. Причем очень мощные.
   Корсон вспомнил столбы огня и грибы дыма, видневшиеся за горами.
   - А кто следит за соблюдением этих правил?
   - Если бы я знал, то пошел бы к нему и вежливо попросил выпустить  меня
отсюда. Вероятно, какой-нибудь бог или демон.
   - Вы действительно верите, что мы в аду?
   Слово это не имело для Корсона особого  смысла,  и  он  употребил  его,
вспомнив о почти забытой в его время мифологии. В галактическом языке "ад"
означал исключительно неприятное место.
   - Я немало думал над метафизическими вопросами,  -  признался  Туре.  -
Эргистал похож на исключительно материальный ад. Например, это небо: я  бы
поклялся, что оно твердо, как стеклянная плита. Я  делал  триангуляционные
замеры, поднимаясь и опускаясь на своем  шаре,  и  мне  кажется,  что  оно
находится на высоте от десяти до двадцати километров. Потому-то этот  мир,
хотя и материальный, выглядит неестественно.  Отсутствие  горизонта,  одна
сплошная плоскость... Это не поверхность какой-то  планеты.  У  планеты  с
таким  горизонтом  должно  быть  колоссальное  притяжение.  Мы   были   бы
раздавлены, едва успев появиться здесь.
   Корсон с некоторым удивлением  согласился:  этот  человек  из  далекого
прошлого знал удивительно много.
   - Мы находимся не в нормальном пространстве, - сказала Антонелла.  -  Я
ничего  не  могу  предвидеть.  Сначала  я   не   беспокоилась,   поскольку
способность эта временами почти пропадает. А здесь я как будто... ослепла.
   Корсон с интересом посмотрел на нее:
   - И когда именно твои способности пропадают?
   Антонелла покраснела:
   - Прежде всего на несколько дней в месяц. Но сейчас...  это  совсем  не
то. Бывает это и во время путешествий в космосе, но это случалось со  мной
не часто. Бывает после прыжка во времени, но тогда это длится  недолго.  И
наконец, когда вероятность многих событий  почти  одинакова.  Но  в  любых
условиях у меня оставалась хотя бы частичка этих способностей, а  здесь...
ничего.
   - О каких способностях она говорит? - спросил Туре.
   - О способности, которой обладает ее раса. Они могут заранее предвидеть
события - минуты за две до них.
   - Понимаю. Это так, как если бы у них был перископ,  способный  пробить
поверхность  данного  времени.  Близорукий  перископ.  Две  минуты  -  это
немного.
   Корсон попробовал осмыслить все, что рассказала Антонелла.  Опережающая
информация была некоторым  образом  связана  с  космогоническим  принципом
Маха, учитывающим особенности каждой точки Вселенной относительно  целого.
Означало  ли  это,  что  они  находились  во  Вселенной,  с  которой  была
синхронизирована нервная система Антонеллы? А может, они были мертвы, хотя
и не помнили момента смерти?
   - Разве это не удивительно? - сказал Туре. - В Африке, задолго до моего
рождения, колдунов считали предсказателями будущего. В мое  время  им  уже
никто не верил, а в будущем это обернулось действительностью.
   - Откуда этот хлеб? - спросил Корсон, указывая на свой бутерброд.
   - Из интендантства. Сейчас, когда вы задали мне этот вопрос, я подумал,
что действительно не видел нигде ни полей, ни фабрик, ни пекарен. Но разве
это не естественно во время войны?  Оружие,  одежда,  лекарства,  продукты
прибывают издалека, из какой-то  легендарной  страны.  Если  война  длится
долго, то человек над этим даже не задумывается. Только поля,  которые  он
видит, уничтожаются, ибо принадлежат врагу.
   - А где командиры? Почему они не  хотят  прекратить  эти  бессмысленные
сражения?
   - Над нами. Высоко, очень высоко над нами. Обычно их никто не видит.
   - А если их убивают?
   - Тогда их сменяют другие, - сказал Туре. - Те, которые идут за ними по
старшинству. В настоящей, кровопролитной войне сражаются потому, что  есть
противник и нет выбора.  А  может,  у  командования  есть  и  свои  личные
причины.
   Корсон глубоко вздохнул.
   - Но где мы находимся?! - яростно воскликнул он.
   Туре спокойно посмотрел на него:
   - Я мог бы сказать, что мы летим на шаре над плоским океаном, но это  и
так видно. Я много думал над этим вопросом и  нашел  только  три  варианта
ответа. Можете выбрать любой из них или предложить что-то свое.
   - Что это за варианты?
   - Первый:  мы  просто-напросто  умерли  и  находимся  в  метафизическом
чистилище, где проведем неограниченное время, может, целую  вечность,  без
всяких шансов выбраться отсюда, даже если умрем снова в этих  войнах.  Для
этого существуют Перемирия.
   - Перемирия?
   - Так вы еще этого не пережили? Ах да, вы же здесь недавно. Я  расскажу
об этом чуть позже. По второй моей гипотезе мы реально не существуем. Мы -
только информация, замкнутая в гигантской машине, и кто-то ведет  огромную
Kriegspiele, War  Game  или,  если  хотите.  Военную  Игру.  Речь  идет  о
результате того или иного конфликта. Это как если бы все  войны  Вселенной
велись только в одном месте. В  таком  случае  мы  являемся  чем-то  вроде
фигурок на макете, если вы понимаете, что я имею в виду.
   - Понимаю, - сухо ответил Корсон.
   - А теперь - противоположная гипотеза. Мы действительно существуем,  но
не в этом мире. Быть может,  мы  лежим  где-то  в  склепе,  соединенные  с
машиной множеством проводов, и нам кажется, что мы все  переживаем  наяву.
Может, речь идет о психологической терапии, чтобы отвратить нас от  войны,
а может, это какой-то спектакль?  Или  эксперимент?  Моя  третья  гипотеза
предполагает, что этот мир реален. С нашей точки зрения, это  странно,  но
верно. Он был создан людьми или человекоподобными существами, хотя в  этом
я сомневаюсь, для целей, о которых я не имею ни  малейшего  представления.
Эта гипотеза нравится  мне  больше  всего,  потому  что  допускает  способ
выбраться отсюда, причем без утраты своей личности.
   - У ваших трех  гипотез  есть  одна  точка  соприкосновения,  -  сказал
Корсон. - Они одинаково хорошо подходят к другому миру, тому, из  которого
мы пришли.
   - К миру, который остался у нас в памяти, - поправил  Туре.  -  Это  не
одно и то же. Вы уверены, что мы явились из одного и того  же  мира?  Есть
еще одна точка, общая с тем... миром. У нас одинаковое понятие о  свободе,
и мы одинаково не способны жить так, как нам нравится.
   Они помолчали.
   - Как вы сюда попали? - спросил наконец Корсон.
   - Я мог бы спросить вас о том же. Вам не кажется, что я говорю  слишком
много?
   - Не знаю, поверите ли вы мне.
   - Я научился верить, - просто сказал негр.
   Корсон коротко описал ему свою одиссею, начав с лагеря Верана. Эпизод с
планетой-мавзолеем он опустил.
   - Кто-то взял на  себя  большой  труд,  чтобы  вас  сюда  доставить,  -
подытожил Туре. - Вероятно, один из тех, кого я числю в моей гипотезе.
   Потом он добавил:
   -  Я  впервые  слышу  о  ваших  гипронах,   животных,   которые   могут
путешествовать во времени. Однако сомневаюсь в их возможностях  преодолеть
большие интервалы.
   - А вы?
   Негр замолчал, высунулся из гондолы и сплюнул в море.
   - Честно говоря, я точно не помню. Четыре,  пять,  а  может,  и  десять
Перемирий назад я стрелял, как умел, с борта  своего  "Шмеля-5".  Внезапно
меня ослепило, я почувствовал страшный жар и оказался здесь, на борту  той
же самой машины, над такой же местностью. Я даже не  сразу  понял  разницу
между ними. Мне казалось, что я не знаю никого из окружающих, но  когда  я
об этом сказал, меня отправили к военному врачу. Он объяснил мне, что  это
шок, сделал укол и отослал обратно. Через некоторое время я уже ни  в  чем
не был уверен. Я просто хотел выжить.
   - Меня удивляет вот что, - сказал Корсон. - В этих войнах армии  должны
нести огромные потери. Почему же они  не  прекращаются?  Ведь  живая  сила
должна была уже давно иссякнуть? Или для их  поддержания  хватает  солдат,
поступающих из всех эпох и со всех планет Вселенной?
   Туре покачал головой:
   - Существуют Перемирия. Все павшие возвращаются на свои места.
   - Воскресают?
   - Нет. Но когда  приближается  Перемирие,  небо  темнеет.  Потом  время
застывает,  гаснет  свет,  перестают  работать   электрические   лампы   и
энергетические лучи. Впечатление такое, будто сам превращаешься в  камень.
На секунду или две сознание повисает в страшной пустоте и тишине, а  потом
все начинается снова. Иногда, очень редко, оказываешься в той же ситуации,
что и перед Перемирием, но  чаще  попадаешь  в  другую  армию,  на  другую
должность и плохо помнишь то, что было  до  него.  Словно  началась  новая
история,  как  будто  одну  пленку  заменили  другой.  Отсюда  моя  вторая
гипотеза. Мертвые занимают свои места и играют новые роли, но  не  помнят,
что были убиты. Для них Перемирие наступает перед  самой  смертью.  Может,
поэтому Перемирие - чисто индивидуальное  явление.  Хотя  нет,  не  думаю.
Когда оно наступает, кажется, что те, кто устроил эту Вселенную,  или  те,
кто ею управляют, сумели победить время и приходят, чтобы забрать тех, кто
должен умереть, за секунду до того, как это действительно произойдет.  Как
видите, ничего сверхъестественного.
   - Действительно, - сказал Корсон.
   Он поглаживал свой заросший подбородок, удивляясь легкости,  с  которой
этот человек - примат из эпохи первых межпланетных путешествий -  признает
возможность путешествий во времени. Потом он вспомнил легкость, с  которой
сам приспособился к новой Урии.
   Он собирался задать вопрос о Перемирии, когда страшный грохот  едва  не
разорвал его барабанные перепонки. Казалось, взорвалась Вселенная.
   Шар летел над зеркально гладким океаном  под  необычным,  но  спокойным
небом.  Ветер  был  свеж,  но  не  более  того.  Однако  грохот  продолжал
усиливаться, переходил в барабанную дробь, в вибрацию,  которая  заставила
задрожать канаты гондолы. И вдруг  -  словно  лопнуло  дерево  -  вибрация
распалась на два тона:  один  поднимался  все  выше,  пока  перестал  быть
неслышимым, а второй, глубокий и могучий, как кулак  гиганта,  превратился
во вздох умирающего бога.
   Вода покрылась рябью. Туре что-то крикнул, но движения его  губ  больше
напоминали отчаянные попытки глухонемого заговорить. Антонелла закрыла уши
ладонями. Корсон почувствовал, что из глаз у него текут слезы.
   Шаром завладел вихрь, и он поднялся на несколько сот метров  -  видимо,
резко упало давление. Гондолу швыряло из стороны в сторону. Корсон  прижал
Антонеллу к канатам, держа  ее  обеими  руками.  Корзина  потрескивала,  а
сильный ветер сминал оболочку, словно  гигантская  невидимая  рука  бешено
толкала шар вперед.
   Туре схватил конец каната и привязался так крепко,  как  только  сумел.
Согнувшись,  он  подал  второй  конец  Корсону,  и  тот  закрепил  себя  и
Антонеллу.
   - Это начало Перемирия?! - крикнул  Корсон,  стараясь  перекричать  рев
бури.
   Туре покачал головой, лицо его посерело от страха.
   - Никогда... ничего... похожего...
   Ветер дул теперь с нарастающей  силой.  Корсон  наклонился  над  тяжело
дышавшей Антонеллой. Сам он тоже дышал с трудом, ему не хватало воздуха  -
видимо, атмосферное давление упало еще больше.
   Корсон махнул рукой Туре, указывая  на  шар  и  океан.  Пилот  понял  и
стравил газ через клапан. Шар опустился на несколько сот метров, но воздух
и здесь был так же разрежен. Внизу длинные белые  гребни  венчали  вершины
водяных гор, уносившие в неизвестность обломки кораблей. Пятна разлитой по
морю нефти отмечали оазисы спокойной воды.
   Шар летел вперед с огромной скоростью. По движению звезд на небе Корсон
и Туре определили ее в тысячу километров в час. Аэронавты едва  не  теряли
сознание.
   Корсону казалось, что они уже  преодолели  больше  четверти  окружности
такой планеты, как Земля