ра. Он будет вытаскивать ее -  и  самого
себя - из когтей Верана, а на планете-мавзолее подбросит для них  мешок  с
продуктами. До того момента его  роль  была  определена.  Но  что  дальше?
Придется ли ему после отправки  сообщения  поставлять  Верану  рекрутов  и
оборудование, как требовал беглец с Эргистала?
   Все это не имело смысла. Почему другой Корсон привел их  после  бегства
на планету-мавзолей?  Может,  это  обязательный  контактный  пункт,  место
временного узла? Но Корсон уже начинал ориентироваться в дорогах времени и
был почти уверен, что ничего похожего не  существует.  Когда  он  проводил
спасательную операцию, то с тем же успехом мог привести беглецов сюда,  на
этот пляж, где заседал Совет Урии, а сам готов был вернуться на Эргистал в
любой момент, если бы его пребывание оказалось там необходимым.  Он  знал,
что был там, - и изменился.  И  научился  многим  вещам,  необходимым  для
осуществления плана.
   Он вспомнил металлическую табличку  с  текстом,  лежавшую  на  мешке  с
продуктами перед дверями мавзолея. В  тот  момент  письмо  показалось  ему
непонятным. Он осмотрел карманы скафандра и нашел плакетку, хотя много раз
менял одежду. Видимо, он автоматически перекладывал содержимое из  кармана
в карман.
   Буквы были глубоко врезаны в металл:
   "Даже пустая упаковка может еще пригодиться. Есть много способов  вести
войну. Запомни это".
   Он  тихо  свистнул  сквозь  зубы.  Пустые  упаковки,  пустые  оболочки?
Разумеется, тут имелись в виду те женщины из мавзолея. Он подумал, что  их
должны  снабжать  искусственными  индивидуальностями  и  использовать  как
роботов. Он думал даже, что они андроиды, но пупок на животе у  каждой  не
оставлял никаких сомнений, что они люди. Они жили - и в  то  же  время  не
жили, хотя замедленная активность их тел могла создавать видимость  жизни.
Корсон насчитал их больше миллиона, хотя и не дошел до конца мавзолея.  Он
его  даже  не  увидел.  Это   была   великолепная   потенциальная   армия,
удовлетворившая бы самые безумные желания Верана.  Но  это  были  женщины.
Когда  Антонелла  вошла  в  лагерь,  полковник  счел  необходимым  усилить
дисциплину. Он не был до конца уверен  в  своих  людях.  Веран  не  боялся
измены из тщеславия или из-за денег, но у физиологии свои законы, и он  не
рискнул с ними шутить.
   Корсон поднес руки к шее. На ней по-прежнему был обруч,  такой  легкий,
что он порой забывал о нем. Крепкий и холодный. Мертвый и  более  опасный,
чем гремучая змея. Однако пока змея спала. Идея воспользоваться полуживыми
рекрутами, вероятно, не содержала намека на враждебные намерения.
   В этой идее было что-то от методов  богов  Эргистала.  Чтобы  избегнуть
неразберихи, следует  пользоваться  военными  преступниками  или  жертвами
какого-либо конфликта. Эти казуисты выбирали меньшее зло. Точнее, они были
абсолютными реалистами. Эти женщины были неживыми,  как  пустые  упаковки.
Они не могли уже мыслить, творить, действовать,  даже  просто  чувствовать
иначе, чем в чисто биологическом смысле. Впрочем, они еще могли рожать,  и
на это ему еще придется обратить  внимание.  Снабжение  их  искусственными
индивидуальностями было гораздо  меньшим  преступлением,  чем  уничтожение
одним нажатием кнопки города, населенного разумными существами. В принципе
это не было преступлением, как не была  преступлением  пересадка  органов.
Земные хирурги давно разрешили эту проблему,  и  мертвый  продлевал  жизнь
живому.
   - Все хорошо, - сказал он, глядя на Антонеллу.
   Она не шевельнулась.
   "Слишком  молода,  -  подумал  он.  -   Он   как   прекрасный   цветок,
распустившийся в мире, где нет ни  болезней,  ни  страданий.  Ничего,  она
повзрослеет, и тогда я смогу ее  полюбить.  О  Боже,  чтобы  ее  найти,  я
разберу Эргистал на кусочки. Они не могут держать ее там вечно,  ведь  она
не совершила никакого преступления".
   И это объясняло присутствие Корсона. Антонелла не смогла бы сделать  ни
того, что сделал он, ни того, что еще нужно было сделать. Этого не смог бы
сделать  никто  из  их  эпохи:  у  них  не  было  нужной  решимости,   они
принадлежали другому миру и сражались на другом фронте.  К  несчастью  для
них, опасность все еще могла угрожать  им,  и  ликвидацией  ее  занимались
люди,  подобные  Корсону.  "Мы  уборщики  истории,  -  подумал  он,  -  ее
мусорщики. Мы ходим по колено в крови, чтобы под ногами у  наших  потомков
была чистая земля".
   - Вы будете купаться? - спросила девушка.
   Он кивнул. Море его отмоет. А может, не хватит и целого моря.



35

   Когда  он  вышел  из  воды,  Сид  уже  вернулся.  Корсон   под   первым
подвернувшимся предлогом отослал Антонеллу и изложил свой план. Идея  была
хорошей, хотя некоторые детали следовало еще обдумать. Например,  ошейник.
Он не знал, как от него избавиться. Может быть, на Эргистале или во  время
одного из путешествий в будущее.  Однако  пока  это  небольшое  неудобство
оставалось.
   Бегство не представляло никакой проблемы. Кроме ошейника Веран  снабдил
его целым арсеналом  разного  оружия.  Он  считал,  что  может  ничего  не
бояться, и полагал, что каждый свободный мужчина необходим на войне.  Один
из аппаратов создавал  поле,  гасившее  свет.  Модифицировав  его,  Корсон
надеялся расширить радиус действия, кроме того, в аппарат был  вмонтирован
ультразвуковой локатор, позволявший видеть в темноте. Мешок с  продуктами,
оставленный на планете-мавзолее, был частью экипировки гипрона. Оставались
два скафандра, которые должны  были  надеть  второй  Корсон  и  Антонелла.
Корсон считал, что в  суматохе,  вызванной  его  вторжением,  ему  удастся
похитить их без особого труда.
   Вопреки ожиданиям, Сид совсем не удивился, когда Корсон подошел к самой
деликатной детали плана: реанимации полуживых на планете-мавзолее. Или  он
был  бесчувственным  человеком,  или  у  него  был  закаленный   характер.
Вероятнее всего - второе.
   - У меня есть некоторые представления о технике  реанимации,  -  сказал
Корсон, - и пересадке искусственной личности, но мне  нужна  аппаратура  и
помощь специалиста.
   - Думаю, вы найдете все, что нужно, на планете-мавзолее, - сказал  Сид.
- Ваши коллекционеры наверняка все предусмотрели. А если вам нужен  совет,
то лучше всего связаться с Эргисталом.
   - Как? Кричать во все горло? Может, они постоянно следят за мной?
   Сид улыбнулся.
   - Вероятно. Но кричать не обязательно. Вы можете  связаться  с  ними  с
помощью гипрона. Вы  совершили  путешествие  на  Эргистал,  и  дорога  эта
навсегда осталась в вашей нервной системе.  Кроме  того,  это  не  столько
дорога, сколько способ смотреть на  вещи.  Эргистал  занимает  поверхность
Вселенной,  то  есть   он   повсюду.   Поверхность   гиперпространства   -
пространство,  число  измерений  которого  на  единицу  меньше   измерений
гиперпространства. Это не совсем точно,  поскольку  число  измерений  этой
Вселенной, возможно, лишь абстракция, но для практических нужд вам  ничего
другого и не требуется.
   - Но как я это сделаю? - беспомощно спросил Корсон.
   - Я знаю гипронов хуже вас и никогда не был на Эргистале, но,  полагаю,
достаточно установить эмпатический контакт, который позволит вам управлять
гипроном. Вспомните свое путешествие, а гипрон инстинктивно внесет  нужные
коррективы. Не забывайте, что у него есть доступ в ваше подсознание.
   Сид потер подбородок.
   - Заметьте, - продолжал он, - что все началось с гипронов,  по  крайней
мере на этой планете. В эту цепь вероятностей или  в  иную,  соседнюю,  вы
ввели первого гипрона. Ученые Урии изучили его потомство и поняли  принцип
временной трансляции. Затем им удалось привить это свойство людям, сначала
в незначительной степени. Я сказал вам, что это  не  столько  способности,
сколько способ смотреть на вещи. Нервная система человека не имеет  особых
свойств, зато обладает способностью приобретать их, а это гораздо  важнее.
Несколько веков назад, в начале контролируемого нами отрезка времени, люди
с Урии могли предвидеть лишь  несколько  секунд  из  своего  будущего.  По
непонятным причинам у старых уриан - птиц - это вызывало  гораздо  большие
трудности.
   - Это понятно, - сказал  Корсон,  вспомнив  Нгала  Р'нда.  -  Но  люди,
которых я встретил после прибытия сюда, уже умели это делать.  А  изучение
гипронов началось не так давно.
   Сид снова улыбнулся:
   - Сколько человек вы встретили?
   Корсон задумался.
   - Двух, - сказал он, - только двух. Флорию Ван Нелл и Антонеллу.
   - Они прибыли из вашего будущего, - сказал Сид. - Затем те, кто обладал
необходимыми качествами, вошли в контакт с Эргисталом. Это  облегчило  нам
жизнь.
   Он выпрямился и глубоко вздохнул.
   - Мы начали передвигаться во времени  без  гипронов  и  машин,  Корсон.
Сейчас нам еще нужен небольшой аппаратик - своего рода карманная память, -
но скоро мы научимся обходиться и без него.
   - Скоро?
   - Завтра - или через сто лет. Не это самое главное. Для  того,  кто  им
овладел, время уже не играет роли.
   - До того времени умрет много людей.
   - Вы тоже однажды уже умерли, не так ли, Корсон? Но это не  мешает  вам
выполнять свое задание.
   Корсон  замолчал  и  сосредоточился  на  своем  плане.  Подсказки  Сида
устраняли две трудности: дрессировку гипрона, чтобы он забрал Антонеллу  и
второго Корсона на Эргистал, и информацию о планете-мавзолее. Раз  он  был
там однажды, то сможет вернуться снова. Для человека было явно  невозможно
познать  положение  миллиардов  небесных  тел,  заполняющих   этот   район
Вселенной, не говоря уже об изменении их положения с течением времени.  Но
он всегда сможет найти дорогу, по которой уже прошел. Точно так же, как не
нужно перечитывать все книги, чтобы уметь читать несколько из них.
   - Мы могли бы потренировать вас, Корсон, - сказал Сид, роясь в песке, -
но это заняло бы много  времени,  а  кроме  того,  эта  линия  вероятности
довольно зыбка. Лучше  вам  использовать  гипрона.  Правда,  мы  стараемся
обходиться без них.
   Он вытащил контейнер из гравированного серебра и сказал:
   - Вы наверняка проголодались.



36

   Корсон провел на пляже три декады, но большую  часть  времени  посвятил
разработке плана. По памяти он нарисовал подробный план лагеря  Верана.  У
него будет очень мало времени, чтобы провести двух беглецов к гипронам,  и
не может быть речи о  блуждании  в  лабиринте  палаток.  Он  также  выбрал
основные черты искусственной личности, которой снабдит полуживых. Пока  он
не знал, как доставить их с планеты-мавзолея  на  Урию,  но,  когда  будут
выполнены предыдущие этапы программы, он найдет время подумать и об этом.
   Он купался, разговаривал или играл с  Антонеллой,  принимал  участие  в
заседаниях Совета.  На  первый  взгляд  эта  работа  казалась  не  слишком
тяжелой, но постепенно Корсон  осознал  всю  ответственность,  лежащую  на
Сиде, Сельме и второй женщине, по имени Ана. Случалось, они исчезали то на
несколько часов, то на многие дни. Много раз он видел их такими  усталыми,
что у них не было сил даже разговаривать.  Иногда  из  небытия  появлялись
какие-то незнакомцы, просили совета или приносили сообщения. Почти  каждый
день хотя бы один из членов Совета на долгие часы устанавливал  контакт  с
Эргисталом. Чаще всего это делали женщины. Может,  они  опередили  Сида  в
овладении временем? А может, существа с Эргистала предпочитали иметь  дело
именно  с  женщинами?  Некоторые  из  этих  сеансов  производили   ужасное
впечатление. Однажды Корсон проснулся от воя: это Ана корчилась на  песке,
похоже, в припадке эпилепсии. Прежде чем он успел что-либо сделать, Сид  и
Сельма легли по обе стороны Аны и тоже вошли в контакт. Стоны  и  судороги
Аны прекратились через  несколько  минут.  На  следующий  день  Корсон  не
отважился спросить, что это было.
   Поскольку у него было время для  размышлений,  он  думал,  какова  была
история тех шести тысяч лет, которые  он  перепрыгнул.  Однако  полученные
ответы не слишком его  удовлетворяли.  Шесть  тысяч  лет  -  это  огромный
отрезок времени, его почти  невозможно  представить.  Столько  времени  не
прошло даже с момента первого выхода человека в космос,  еще  до  рождения
Корсона.  Наука  продвинулась  далеко  вперед,  а  жизненное  пространство
человека  увеличилось  на  целую   энциклопедию   новых   планет.   Может,
первооткрыватели  установили  контакт  с  древними  расами  из  легенд,  в
миллионы раз более развитыми, чем люди? Ответ  на  этот  вопрос  мог  быть
скорее  всего  отрицательным.  Корсон  сомневался,  что   человечество   в
состоянии перенести этот шок. Если такие развитые виды  воздействовали  на
эволюцию человечества, то это не были наивные формы агрессии или  "мирного
сосуществования".  Воздействие  могло  происходить  в  любой  точке   реки
времени. Что больше  всего  удивляло  Корсона,  так  это  "провинциальный"
характер ответов Сида, Сельмы и Аны. Они  немного  знали  историю  Урии  и
десятка ближайших звезд, однако ничего  не  могли  сказать  об  истории  в
масштабах всей Галактики. Даже само понятие галактическая история было  им
чуждо. Сначала Корсон думал, что эти понятия  слишком  грандиозны  и  один
человеческий разум не может их  охватить.  Потом  он  понял,  что  понятие
"история" означает для них нечто другое. Они  понимали  ее  как  наложение
ситуаций и кризисов, ни один из которых не был неизбежен,  а  ход  истории
повиновался  определенным  законам.  Каталог   всех   возможных   кризисов
интересовал их в такой же степени, в  какой  каталог  технических  решений
интересовал инженера времен Корсона или атлас возможных вирусных изменений
клетки  -  врача,  а  таблица  затмений  -  астронома.  Имелись  принципы,
объясняющие большую часть  конкретных  ситуаций.  Появление  ситуаций,  не
объяснимых этими принципами, раньше или позже приводило к  созданию  новой
системы принципов. Единственной признаваемой  ими  историей  была  История
следующих  друг  за  другом   наук   об   истории.   Никто   из   них   не
специализировался в этой области, а  разнородность  человеческих  и  чужих
миров в данный момент - если это выражение еще имело  смысл  -  составляла
почти полную гамму  возможных  ситуаций.  Галактическая  цивилизация  была
островной  цивилизацией.   Каждый   остров   имел   собственную   историю,
собственные правила общественной жизни, а интерференции были  относительно
малочисленны. Корсон понял, что война была связующим  звеном  тех  планет,
которые назывались Солнечной Державой, и  тех,  что  образовывали  Империю
Урии, а также всех более поздних конфедераций.
   Однако оставалась проблема Урии.  Корсон  хотел  знать,  была  ли  Урия
ключевой,  стратегической  планетой,  которая  благодаря  этому  привлекла
внимание богов Эргистала. Для Сида проблема эта была  лишена  смысла,  Ана
считала, что уриане призваны сыграть особую роль во Вселенной  по  причине
их власти над временем, а по мнению Сельмы,  все  планеты  были  одинаково
важны, а власть над временем давалась  достаточно  развитым  видам  богами
Эргистала в тот момент, какой они считали наиболее подходящим. Получив эту
информацию, Корсон понял, что не продвинулся вперед ни на шаг.
   У него то и дело возникали вопросы. Глядя  на  Сида  и  женщин,  Корсон
порой задумывался, не  сошел  ли  он  с  ума.  У  него  было  только  одно
доказательство их власти над  временем  -  частое  отсутствие.  Они  могли
обманывать его, сознательно или нет. Но они знали  о  нем  слишком  много,
знали о его прошлом, об Эргистале. А еще умели перехватывать  гипронов,  в
этом Корсон не сомневался. С его точки зрения, в свободные минуты они вели
себя как нормальные люди. Даже более спокойно, чем те, кого Корсон знал во
время войны. Это  тоже  удивляло  его.  Люди,  принадлежащие  к  обществу,
которое старше твоего на шесть тысяч лет, должны чем-то отличаться.  Потом
он вспомнил Туре, вырванного из легендарных времен Земли, из  стародавнего
мира, в котором люди только начали осваивать космос. И тогда  он  тоже  не
заметил разницы. А  Туре  удивительно  хорошо  приспособился  к  жизни  на
Эргистале, который будет создан через миллион или даже миллиард лет  после
его рождения. Корсон подумал, что миллиард даже более вероятен. Тут Корсон
вдруг сделал вывод, что его союзники были  разными.  Они  были  сплоченной
группой,  тогда  как   его   общество   знало   только   индивидуализм   и
профессиональный  коллектив.  Особенно  тесная  связь  объединяла  Сида  и
Сельму, но это не означало, что Ана была лишней, скорее наоборот. Все трое
старались щадить Корсона. Жизнь на пляже казалась идиллией,  но  в  то  же
время исключала интимность.
   Интересно, что Антонелла, казалось, оставалась в  стороне.  Она  играла
роль гостя в еще большей степени, чем Корсон. Троица не  исключала  ее  из
группы и даже поддерживала с ней теплые  отношения,  однако  она  казалась
инородным телом: у нее не было ни пикантной непосредственности Сельмы,  ни
беззаботной чувственности Аны.  Она  была  совсем  молоденькой  и  кружила
вокруг Корсона, как пчела вокруг куска хлеба с вареньем. Она  была  с  ним
реже,  чем  две  остальные  женщины,  но,  нужно  отдать  ей  должное,  не
устраивала из-за  этого  сцен  ревности.  Почти  неуловимую,  но  реальную
дистанцию между ней  и  остальной  тройкой  Корсон  приписывал  небольшому
жизненному опыту, более ограниченной образованности и факту ее прибытия из
другой эпохи. Из какой -  он  никогда  не  спрашивал.  Ответ  был  бы  ему
непонятен  из-за  отсутствия  точки  отсчета.   Каждый   раз,   когда   он
выспрашивал, что она делала прежде, в ответ он получал лишь  общие  фразы.
Казалось, у нее нет воспоминаний, о которых стоит говорить.  Корсону  было
интересно, почему в будущем, встретив его второй раз, она  ничего  ему  не
скажет о Сиде, Сельме и Ане, об этой спокойной жизни на пляже.  Ответа  он
не знал. Может, она  боялась  темпорального  столкновения  или  просто  не
видела причин говорить об этом. В то время Сид, Сельма и Ана были для  нее
только именами.
   Но сейчас это были настоящие друзья. Корсон не помнил, чтобы в  прошлом
испытывал к людям такую симпатию. Особенно  он  любил  вечера,  когда  все
собирались и обменивались мнениями. В такие минуты ему казалось,  что  все
трудности позади и они обсуждают события далекого прошлого.
   - Не забудь отправить то сообщение, Сельма.
   - Можешь считать, что уже отправила, - говорила Сельма.
   - И подпиши его моим именем: Жорж Корсон. Этот старый  лис  Веран  знал
его, прежде чем меня ему представили. И скажи ему, что на Урии  он  найдет
оружие, рекрутов и гипронов.
   - Судя по твоему беспокойству, Корсон, можно подумать, что речь идет  о
любовном послании.
   - Последний раз я видел его на краю большого океана Эргистала, там, где
море соединяется с пространством. Надеюсь, этого  адреса  хватит.  Сейчас,
когда я об этом думаю, мне кажется, что Веран был  в  опале.  Полагаю,  он
просто бежал.
   - Мы отправим ему на Эргистал сообщение до востребования.
   Однажды он объяснил Сельме войсковую систему почтовых секторов, которой
пользовались в его  время,  и  склады  посылок  до  востребования,  ждущие
эскадру год, два или десять, а иногда и вечность. Это были  автоматические
корабли, они самостоятельно шли в назначенную точку, где и  оставались  на
время, необходимое для приемки корреспонденции. Сельма сочла  эту  систему
абсурдной и комичной одновременно. Она начала злиться, и Корсону пришло  в
голову,  что  ожидание  сообщения  было  для   нее   понятием   совершенно
неприемлемым. Каждый день она получала вести  из  эпохи,  в  которой  сама
давно уже не существовала.
   Потом Корсон обратился к Сиду:
   - Ты уверен, что паники в лагере Верана будет достаточно? Что  граждане
Урии справятся с солдатами и гипронами?
   - Абсолютно уверен, - ответил Сид. - Кроме того, ни у  кого  из  солдат
Верана  нет  офицерского  звания  выше  капитана.  Как  только  он   будет
нейтр