слов он
почернел,  и постепенно  наши встречи сошли на  нет. Зато у меня, незаметно,
постепенно, проблем становилось  все  больше и больше. И в этот самый момент
Андрей пригласил меня работать в Молодежное Объединение.
   За  столом  сидели  напротив   меня  Андрей   и  еще  один  заместитель
генерального директора. Они говорили:
   - Сейчас мы выпускаем телевизионные передатчики. Это очень выгодно.  Но
есть  проблема: мы не можем сделать сами модулятор. В итоге покупаем его  за
большие деньги на  стороне,  и  производим  только  один  комплект в  месяц.
Подними нам объем  выпуска  раза  в  три-четыре,  и через год мы  тебе дадим
квартиру в монолитном доме, который мы сейчас строим сами.
   - Ребята, не надо про квартиру. Я в это не верю.
   - Мы тебе даем слово бизнесменов! Это - железно! Наше слово - закон!
   Ни договор, ни  контракт подписывать не стали. Я говорил позже по этому
поводу с Андреем, но он отвечал одно и тоже:
   - Не  волнуйся. Не нужен никакой договор.  С  ним  будет  только  хуже.
Квартиру ты получишь, не переживай.
   Через полгода  его выдавили из общего бизнеса,  и прежде всего,  второй
заместитель генерального  директора. Фамилия его звучит примерно Раздолбаев.
А еще через полгода мне сказали, что я уже не нужен. За год я для этой фирмы
создал   производственную  лабораторию,   нашел  простую  и  надежную  схему
модулятора, доработал  ее, доведя качество параметров  до  ГОСТа. И  в итоге
через  три  месяца они  продавали  шесть-семь,  а то и  восемь комплектов ТВ
передатчиков  в  месяц.  По  моим скромным  подсчетам,  за  год я принес  им
прибыль, эквивалентную десяти однокомнатным квартирам в центре Новосибирска.
   Дорогой читатель, не считай  меня за писателя-теоретика.  Я могу и хочу
зарабатывать  деньги. Я  считаю себя практикам во всем. Но есть элементарные
границы  порядочности, как  в  бизнесе,  так  и  в силовых  структурах.  Что
поделаешь, если кругом одни воры! А книги пишу... Ну вот так получается, что
не  могу  не  писать!  И  рад бы,  чтобы  не  тратить на  это  время,  но не
получается. Я  не получил ни копейки  за все  написанное. Да, пожалуй, и  не
надо. Не  верю я в справедливость  этой  цивилизации.  Поэтому пишу не  ради
денег, а по определению - ради информации.
   Итак, после того, как я ушел из Молодежного Объединения, мы не видели и
не общались с Андреем несколько лет.  Встретились случайно.  Это было  летом
1994  года.  Вспоминали прошлое. Он  чувствовал  свою вину,  и  говорил, что
поможет  с деньгами для  покупки квартиры. Тогда  я  во  всю горел любовью к
Марине, и мне противно  было жить с женой в одной комнате. Но в тот момент у
него  самого  были напряги  в бизнесе,  и  поэтому обещание  оттягивалось на
неопределенное время. Я на  него уже  не обижался,  понимая, что  его вина с
бывшей  конторой  минимальна.  Именно  он   помог  с  деньгами  при   обмене
родительской квартиры, перезаняв некоторую сумму.
   А 13  октября,  в 20-10,  во дворе  дома по улице Ленина,  недалеко  от
вокзала,  киллер  расстрелял  в  упор  Александрова,  президента  корпорации
"Валикор",  и  генерального  директора  той   же   фирмы,  Андрея   Коробко.
Новосибирские журналисты  назовут это  самым громким убийством  года. Я знал
многих  его сотрудников, нашлось много знакомых, которые что-то  слышали или
знали о "Валикоре". Именно Андрей Коробко открыл Китай для Новосибирска.  По
товарообороту у их фирмы не было конкурентов. Чартеры шли каждый день. Перед
убийством  у  них не  было конкурентов для  приобретения контрольного пакета
акций  аэропорта  "Толмачево".  Перед  их  расстрелом  у  них  исчезло  семь
миллиардов  рублей,  что  в  эквиваленте составляло примерно семь  миллионов
долларов.
   Я решил сам для себя выяснить, кто убил моего  друга. И через несколько
дней за мной пошла слежка. Профессиональная. Когда я уходил от пешей слежки,
начиналась  автомобильная.  А  через месяц  после  смерти Андрея, Пархомс, у
которого я тогда работал в фирме (после "отклеенного уса" он вскоре уволился
из КГБ), сказал мне:
   -  Если  не трудно,  зайди  в  управление  КГБ,  ребята  хотят  с тобой
поговорить по поводу смерти твоего друга.
   ...На третий день после  смерти Андрея я  зашел к Пархомсу и сказал ему
об этом. Он, спокойно глядя вниз, произнес:
   - Что ж теперь поделать, его уже не вернуть.
   Меня  передернуло от  его  слов, но виду я не подал. И  я вспомнил, как
однажды, зайдя к нему, я услышал взрывы хлопушек на улице. Он, изменившись в
лице, словно чуть ли не в него стреляли из пистолета, качая головой, сказал:
   - Опять стреляют...
   Эти два эпизода, диссонирующие между собой, мне дали понять, что у него
всегда "отклеенный ус". Он  и еще  несколько сотрудников его "хитрой"  фирмы
травили меня и выжимали все соки. Именно они откровенно торговали на высоких
чувствах к  Марине, как  последние  сутенеры, пытаясь приклеить меня к своей
сатанинской системе.  Сам Пархомс обещал  мне такие золотые горы, что теперь
до  конца  жизни  не расплатится.  И не  надо.  Я переживу. Его деньги - это
деньги, залитые человеческой кровью, горем и страданием. Нельзя строить свое
счастье на чужом горе. Но эти обезьяны не понимают прописных истин.
   С  того  момента  я  стал более внимательно  смотреть  на него, пытаясь
понять,  где он лжет откровенно, а где говорит правду. Теперь могу  сказать,
что  он всегда  врет  не  морщась.  Только тогда  до  меня  потихоньку стало
доходить, что и как происходит в этом мире. Я отвлекся.
   В  управление КГБ (или ФСК, не помню, переименовали их, к тому времени,
или нет)  меня  провели  без  документов.  Проводил  Хоботов, шепнув  на ухо
прапорщику:
   - Нужно провести, по приказу управляющего.
   Он  завел меня  в кабинет,  где  сидели два человека  -  рыжий, страшно
шепелявый старик, идеал  недоразвитости (ни в одном фильме о КГБ я не  видел
таких  дегенератов!), и  Вова Глухих, который  НЕ ЧИТАЛ. Тогда я смотрел  на
них,  как  на нормальных порядочных людей.  За  три часа  разговора,  причем
говорил  только я,  а  они писали в  свои секретные  тетради, я выложил  всю
информацию.  Нужно было видеть их  вытянутые  от удивления рожи. Я  искренно
верил, что они хотят  найти  убийцу моего друга.  Под  конец  разговора  они
попросили меня помочь им в расследовании этого дела, так как они не могут по
закону заниматься расследованием.
   Я им поверил. В итоге через месяц работы непосредственно с Вовой Глухих
я  понял  по вопросам  и  заданиям,  осознал  по  намекам,  почувствовал  на
подсознании - моего друга  стрелял,  нажимая  на  курок,  сам  Глухих!  Нет,
ошибиться  я  не  мог.  Привожу  его  фразы дословно:  "Их  компаньоны  тоже
наказаны. Сейчас с них трясут шестьдесят тысяч долларов. Пусть против них не
возбуждено уголовное  дело,  они не сядут в  тюрьму,  но все равно наказаны"
(речь шла о крупных обменщиках валюты со стадиона "Сибирь").
   Мне захотелось повеситься. Они спокойно  меня использовали, превратив в
проститутку,  для  своих  целей!  Так  ведут  себя  только  конченые  скоты.
Порядочные  люди...  Господи, о  чем  я?!!! О  какой порядочности  можно тут
говорить?! А я, кретин, думал, что помогаю им найти убийцу!
   Но  с  другой  стороны,   я  его  нашел.  Такое  даже  в  "Криминальном
Петербурге" не придумаешь! Но проблема в том, что Я НИЧЕГО  НЕ ПРИДУМЫВАЮ. Я
постепенно, незаметно, стал выходить из этой сатанинской игры.  По  большому
счету,  писать про этих тварей незачем и неинтересно.  Это я пишу для  того,
что бы было лучше понятно другое.
   ...Еще  на похоронах  Андрея,  наш одноклассник  (у  нас очень  дружный
класс, пришли почти все одноклассники), Яков Лондон, сказал тогда:
   -  Ну что теперь,  только на похоронах будем все  собираться? -  словно
чувствовал,  что  через  несколько  лет  на  него  самого   будет  совершено
покушение. Я подошел к нему (мы с  ним  были близкими друзьями до четвертого
класса, пока он не перешел в другую школу) и сказал:
   -  Яша,  Андрей  написал  песню  на  мои  стихи.  Может  быть,  сделаем
простенький клип и покажем по ТВ?
   -  Без  проблем.  Я  позвоню  Наталье  Горинсон  (фирма  "Горинсон-шоу"
проводила тогда все  местные  КВНы),  а  ты  принеси  кассету с записью. Она
сделает фонограмму, а дальше посмотрим.
   Дней через десять,  записав на кассету свои песни, я отнес ее.  На  ней
были записаны две  песни:  одна  Андрея,  а вторая  - моя,  на стихи  Сергея
Есенина. И ночью этого же дня я увидел...
   В  первый момент я решил, что  я умер. За  маленьким столиком  напротив
меня  сидел... Андрей Коробко. Он сидел,  смотря куда-то  в  сторону,  потом
бросал  мимолетный взгляд на меня, прыскал от  смеха себе под  нос, изо всех
сил  стараясь  сдержать   хохот,  и  опять  отворачивался  в   сторону.  Это
продолжалось  достаточно долго.  Андрей любовался окружающим  пространством,
изредка глядя на меня. Мы сидели  в  летнем кафе. Но это  была не Россия. За
моей  спиной было высокое  здание  (я его ощущал физически),  а впереди была
широкая  улица  с аллеей  посередине,  где  росли  деревья  вроде  каштанов.
Чувствовалось, что кругом есть люди, я слышал  даже тихий гомон неторопливых
разговоров, но не видел ни одного человека. Я помаленьку приходил  в себя от
пережитого шока. Рассуждая  логически, я хотел понять  -  сон это,  или явь.
"Если это не сон, то я должен ущипнуть себя, или притронуться к Андрею", - с
этими мыслями я протянул к нему руку. Он не дал дотронуться до себя.
   В  следующий миг мы оказались около его дома. Дома,  который  он сильно
любил, который был  для него  родным  в последние годы. Я спросил  у него (я
чувствовал, что я именно говорю):
   - Ты успел что-нибудь заметить?
   В ответ он замотал головой.
   - Кто это сделал?
   - Тебе это лучше не знать...
   В следующий момент я подумал, спросить ли у него по поводу его обещания
помочь  мне с  квартирой,  но спрашивать  не стал. Он  пронзительно глянул и
стремительно убежал в квартиру на  первом этаже, заполненную ярким солнечным
светом (насколько я понимаю, он ушел  в будущее). Не было его долго. Наконец
он  вернулся, очень расстроенный, тяжело дыша. Словно он бежал со всей силой
километров десять. Устало облокотившись на перила  подъезда, глядя вниз,  он
сокрушенно покачал головой...
   В следующий миг я проснулся. Было уже утро. Сон  продолжался всю  ночь,
как говориться, в реальном масштабе  времени.  Это  было на семнадцатый день
его смерти, и  я только через две недели  буду помогать упырям  из ФСБ найти
убийцу...
   Дня через  два я зашел к вдове Андрея. Она еще не могла отойти от горя.
Я  помнил,  как на  похоронах,  она шла обратно  к свежезакопанной могиле со
словами: "Я пойду к своему мальчику",  когда все уже садились в автобусы. Но
что меня удивило - это то, что у нее лежало пять книг: "Жизнь после смерти",
"Загробный мир" и тому подобное.
   - Откуда у тебя эти книги?
   - Дали почитать.
   - Зачем?  -  некоторых книг  я  не видел  никогда раньше, хотя  это моя
прямая "забота" в течение всей жизни.
   -  Ко  мне  несколько  раз  приходил Андрей во сне. Я видела его  также
реально, как  тебя. Разговаривала с ним. Просилась к нему. А моя сестра даже
почувствовала его щетину, когда он ее поцеловал в щеку...
   Я незаметно усмехнулся. Да, были у Андрея сильные симпатии к сестре. Но
только симпатии. Я рассказал о своей встрече с ним...
   - Еще вопрос: Андрею нравился Китай?
   - Не то слово. Он его просто любил.
   Все правильно. Во сне он "утащил" меня в Китай. Я же говорил, нерусским
духом  пахло! Невероятно  в это  поверить.  А с другой  стороны,... мне  все
равно... не верьте! Видит зрячий, и слышит не глухой.
   Когда  я вел расследование,  то пытался вывести  ее  на  откровения  по
поводу некоторых  тонкостей  и  нюансов,  связанных  со смертью Андрея.  Она
ничего не говорила, сказав только одно:
   - Никогда не убивают  за долги. Это  не выгодно. Проще человека "доить"
до конца жизни.  Убивают,  когда у него  берут взаймы. Представь,  ты взял у
знакомого миллион долларов,  а завтра платишь киллеру десять тысяч долларов,
и  он убивает твоего знакомого. В итоге у тебя миллион долларов  без  десяти
тысяч. И  не надо ничего возвращать. И я не настолько глупа, чтобы  говорить
правду.
   Естественно, по  настоянию Глухих,  я,  как  Штирлиц,  писал  отчеты  о
встречах,  о  разговорах  с  другими людьми.  Правда,  без  указания имен  и
фамилий, и свою не ставил нигде. Но почерк-то мой!
   И  вот теперь, через два  месяца после смерти  (после  этих снов смерть
звучит  как насмешка) Андрея,  я незаметно старался выйти из  игры. Глухих я
сказал, что все что можно, я сделал по ходу расследования. Он бодро ответил,
мол, хорошо, теперь будут другие. Я сказал, что мне это неинтересно. В ответ
он  замолчал.  А через день он попросил просто зайти к  вдове.  Ничего он не
просил узнать.  Я  зашел к  ней.  До этого она  всегда  искренне радовалась,
увидев  меня. Сейчас  она,  и все  ее знакомые, смотрели  на  меня,  как  на
последнего  подонка...  Я  вышел,  как  оплеванный.   На  следующий  день  я
встретился с Вовой Глухих. Он спросил, о чем говорили,  что говорила она. Не
вдаваясь в  ее  эмоции,  я  пересказал наш  короткий разговор.  На  что  тот
ответил:
   - Очень хорошо. Значит, молчит. Я вчера ее вызывал к себе на беседу.
   И тут до меня дошло. Эта сволочь просто показала мои записки! Эта б...ь
мстила мне за то, что я не хочу быть его рабом! Этот  подонок  не успокоится
никогда!  Теперь  я тебе говорю,  мразь:  рано или  поздно, но именно тогда,
когда это будет нужно, ты у меня заткнешься, сволочь!!! Навсегда. Причем я к
тебе не прикоснусь - мараться о тебя не хочется.
   ... Следующим летом, через  десять месяцев, я не мог уснуть. Кто-то  не
давал мне спать. Я стал перебирать всех подряд, пока случайно не вспомнил об
Андрее.  Его  лицо,  перекореженное  от сильного испуга, перепугало  меня до
смерти.
   - Андрей, у меня проблемы?
   В ответ  он  замотал  головой,  что-то шевеля  губами,  и  показывая  в
сторону.
   - Твоя жена?
   Он радостно, что я догадался, закивал головой.
   На следующий день я появился у жены Андрея. Она была измученная,  у нее
были проблемы.  Вкладчики корпорации "Валикор",  подали на нее в суд,  желая
отобрать две  однокомнатные  квартиры, которые  Андрей  успел  купить, желая
обменять. Вкладчики, в  основном пенсионеры, желая сохранить свои деньги  от
инфляции, в общей  сложности положили около  трех миллиардов рублей. А перед
смертью  они исчезли, вместе с кредитами банков. И они хотели компенсировать
убытки с помощью этих квартир! Бред! Было понятно - работает  Глухих с рыжим
дегенератом,  и иже  с  ними. Я ей  сказал, что видел  на  днях Андрея.  Она
ответила, что давно его не видела, и просила передать ему, что бы он зашел к
ней. Я пообещал.
   Тогда мы считались с Вовой еще знакомыми, и поэтому на следующий день я
пригласил его  на кружку  чая к себе  домой. Он радостный прибежал, надеясь,
что  я решил опять  работать  на  него. Дальнейший  разговор  привожу  почти
дословно, поскольку я запомнил его навсегда:
   - Володя, со мной на связь выходил Коробко.
   Его взгляд  стал  сосредоточенный  и серьезный,  словно ему  говорят  о
смертельной опасности со  стороны чеченских боевиков, которые уже проникли в
город.
   - Когда?
   -  Я  тебе  этого  не  скажу.  Но  имей  ввиду,  если  у  Вас  начнутся
неприятности, на меня не сваливайте, я тут ни при чем.
   Он ничего не ответил. Веселость сошла с его лица.
   Вечером я вышел на Андрея. Он смеялся до слез. И тут я его спросил:
   - Зачем ты так сделал? Ведь ты должен был предугадать...
   В ответ  он расстроился, обиделся, и медленно стал уходить. Я буквально
крикнул  ему в след:  "Тебя  просила зайти  жена!".  Он через  плечо бросил:
"Ладно".
   Через три месяца, на  очередных поминках  от вдовы  я  узнал,  что дело
пенсионеров  прикрыли. Андрей  приходил к  ней,  "наговорил кучу гадостей  и
ушел".  От  этой  фразы  я  чуть не рассмеялся.  Просто получалось  до  того
реально, словно Андрей сейчас стоит за дверью...
   - Андрей, песню, которую я  посвятил тебе, петь не  буду. Только напишу
стихи Сергея Есенина. Его тоже  убили чекисты. Это подробно и точно доказано
в  книге "Тайна  гостиницы  "Англитер"".  Была  идея спеть, записать и  файл
поместить в Интернете. Но уже  не хочу. Ничего  не хочу. ...Последний раз  я
видел тебя три месяца  назад. Ты, в своей манере,  смеялся  и  говорил:  "Да
брось  ты Алеську! Нашел, о  ком жалеть!". Андрюха,  за эти слова  ты у меня
получишь (в тот день,  когда я набирал эти строки, ночью  появился Андрей, и
хлопнув по плечу, опустив глаза, сказал:  "Не обижайся. Ну,  пошутил... А ты
не понял. Прости...").
   Я опять отвлекся:

   Мир таинственный, мир мой древний, Ты, как ветер, затих и присел.
   Вот сдавили за шею деревню Каменные руки шоссе.
   Так испуганно, в снежную выбель, Заметалась звенящая жуть.
   Здравствуй ты, моя черная гибель, Я навстречу к тебе выхожу!

   Город,  город! Ты  в  схватке  жестокой Окрестил нас, как  падаль,  как
мразь.
   Стынет поле в тоске волоокой, Телеграфными столбами давясь.
   Жилист мускул у дьявольской выи, И легка ей чугунная гать.
   Ну, да что же? Ведь нам не впервые И расшатываться и пропадать.

   Пусть для сердца тягучее колко, Эта песня звериных прав!...
   ... Так охотники травят волка, Зажимая в тиски облав.
   Зверь припал... и из пасмурных недр Кто-то спустит сейчас курки...
   Вдруг прыжок... и двуногого недруга Раздирают на части клыки.

   О, привет тебе, зверь мой любимый! Ты недаром даешься ножу.
   Как и ты - я, отвсюду гонимый, Средь железных врагов прохожу.
   Как и ты - я всегда на готове, И хоть слышу победный рожок,
   Но отпробует вражеской крови Мой последний, смертельный прыжок!

   И пускай я на рыхлую выбель Упаду и зароюсь в снегу....
   Все же песню отмщенья за гибель Пропоют мне на том берегу.

   Я спел песню...  На этом берегу.  Клянусь, в моих словах  нет  ни слова
лжи.
   И  еще:  один из  бывших  начальников  в  милиции,  взял у  меня вторую
подписку о неразглашении тайны, спутано что-то объясняя, и у меня  на глазах
отдал  ее  подполковнику  ФСБ  -  тот  был  в форме.  Заявляю  официально  -
затолкайте эту подписку вместе с моими записками себе в ....., и медленно, с
наслаждением, вытаскивайте. Нет, Вы - не мужики.
   Естественно, такой же финт они могли  сделать  и  с Алесей. Она работая
журналистом, встречалась на пресс-конференциях  и с пресс-секретарем ФСБ. Он
мог, например, "случайно встретить"  ее  на улице. А дальше логика  понятна:
они  говорят, что на самом деле я причастен к  убийству своего друга,  что я
маньяк,  что я специально  познакомился  с  Алесей,  чтобы  выяснить  все  о
любовнике  ее подруги,  а теперь подбираюсь  к ее родственнику.  После всего
вышеописанного это выглядит вполне реально.
   Именно об этом я спросил Алесиного родственника еще в первый разговор:
   - Может быть, она считает  меня стукачом, и что я причастен  к убийству
близкого человека ее подруги?
   -  Да ну,  брось  ты, - был его ответ. Значит, они не рискнули  сделать
такой шаг. Или просто Алеся молчит. Ведь она очень скрытная.
   ОПЯТЬ СНЫ
   Мне  очень редко снятся  сны. За день набегаешься так,  что  спишь  без
задних  ног. И  кроме  того, "купание"  в  этих эфирно-информационных  полях
дожимает все  силы. Поэтому  душа во сне отдыхает.  Мне  никто и  никогда не
снился так  часто,  как  Алеся.  Никого  другого  я  не видел так  часто  по
биовизору, как ее. И что самое противное - это не дает никакой разгадки! Или
я - полный  дурак. Через два  дня  после разговора  с  родственником я опять
увидел ее во сне.
   Стоит очень радостная и счастливая Алеся. Говорит: "Купи бутылку водки,
0,75 л. "Столицу  Сибири".  Другие  мне  тоже помогут".  После вижу какой-то
магазин, которого в городе у нас  нет. По крайней мере,  мне незнаком. Потом
опять радостная  Алеся.