Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Емец Дмитрий А.. Вселенский неудачник -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
еские омуты непредсказуемы, их перемещения по Вселенной лишены логики и выглядят хаотическими. Время существования омутов столь скоротечно, что они исчезают прежде, чем картографические службы успевают отметить их в атласах, а ученые толком настроят свои телескопы. Иногда они по восемь-десять раз подряд возникают в одной галактике и даже в одной звездной системе, но чаще редкими пятнами рассеиваются по медвежьим углам Вселенной. В тот раз, пролетая неподалеку от Солнечной системы, я решил залететь на Землю, на которой давно не бывал. Мною овладело сентиментальное желание пройтись по местам своего детства, расцеловать родных да и вообще напомнить им, что я ещ„ жив. За несколько лет, безвылазно проведенных в космосе, гороховый суп с манной кашей, которыми попеременно пичкал меня молекуляризатор, успели осточертеть и ночами мне снились отличные салаты, сибирские пельмени, щи из кислой капусты и пироги с грибами, которые так хорошо умели готовить у нас дома. Я задал Мозгу координаты Земли, повторив для верности раз пять, чтобы этот склеротик получше их запомнил, а сам, развалясь на диване и закинув руки за голову, стал мечтать о том, как покрытый пылью дальних миров, я постучу завтра в дверь родного дома. Как известно, ничего не убаюкивает так хорошо, как несбыточные мечты, и вскоре я уже храпел на весь звездолет и занимался этим приятным делом до тех пор, пока в третьем часу ночи мощный толчок не сбросил меня на пол. Не понимая, что произошло, я поднялся на четвереньки и затряс головой. Вокруг происходило нечто невообразимое. От бортов "Блина" и от всех вещей в каюте исходило странное зеленоватое свечение, размывавшее их очертания и делавшее предметы прозрачными. Я взглянул в зеркало и убедился, что с моим телом происходит то же самое. На несколько мгновений я увидел даже собственный скелет и нельзя сказать, чтобы он мне понравился. В первую минуту я решил, что взорвался атомный двигатель. Затем, награждая Мозг почти всеми нехорошими эпитетами русского языка, которые зафиксировал словарь Фортунатова, но которые не вошли в словарь Ожегова, я метнулся к иллюминатору и увидел, что "Блин" зацепил край межгалактического омута. Омут смахивал на большой, сотканный из тумана овал размером примерно с ночной кошмар, в центре которого находилось ослепительное, расширяющееся пятно, похожее на воронку. Именно к этой воронке и подтягивало мой звездол„т. Вокруг ракеты мерцали и стремительно носились маленькие разноцветные искры, смахивающие на золотой дождь Данаи. - Ты что не видишь, куда летишь? Включай ускорители! - заорал я на Мозг. Он забормотал какие-то параграфы инструкций, предостерегающие от ужасных последствий включения ускорителя без предварительного разгона, но я уже дернул рычаг на себя, едва не отодрав его от панели. Далее все происходило в следующей последовательности: атомный стержень выдвинулся, двигатель взревел, ракета рванулась, мимо просвистело кресло; одновременно я и сам полетел головой в иллюминатор, при этом успев заметить, что ускорение лишь навредило и мой звездолет несется прямиком в ослепительный центр омута. На следующем этапе я врезался в иллюминатор и выключился. Когда я пришел в себя, то лежал у борта носом вниз, а на макушке у меня вздувалась шишка размером эдак с мое невезение. Перевернутый молекуляризатор валялся на полу ножками кверху, что-то внутри него замкнуло, и теперь взбесившийся прибор выбрасывал в воздух эфирные пары. Поскорее, пока не закружилась голова, я выдернул его из розетки и набросил сверху матрас. - Эй, хозяин, ты не умер? - с явной надеждой убедиться в обратном спросил Мозг. - И не мечтай, - откликнулся я. - Ну вот! Опять опроверг физику. Учитывая ускорение свободного падения и угол удара, ты должен был свернуть себе шею, - укоризненно сказал Мозг. - Сколько раз повторять, не смей мне "тыкать"! - огрызнулся я. - Разве нас не затянуло в воронку омута? - Судя по тому, что звездолет уцелел, нет, - ответил Мозг. - Ясно. А сколько я провалялся без сознания? - Не знаю. У меня обнулились все таймеры, - неохотно признался Мозг. Держась рукой за свою шишку, я добрел до иллюминатора и остолбенел. Прямо перед моими глазами, занимая весь обзор, висела большая голубая планета, загроможденная тесно надвинувшимися друг на друга материками. Три материка походили на Евразию, по два - на Австралию и Антарктиду, а чуть выше словно большой кусок жира в супе, в единственном экземпляре плавала в океане Северная Америка. Все материки выглядели совсем новыми, настолько новыми, что я не бы удивился, если бы на них была оберточная бумага. Я поочередно закрыл ладонью вначале правый, а потом левый глаз. Однако это ни к чему ни привело: лишние континенты не исчезли. Я спросил у Мозга, что это за мир, и выяснил, что он знает только то, что у этой планеты координаты Земли. - Ты хочешь сказать, что это не Земля? - уточнил я. - Ничего не хочу сказать, кроме того, что уже сказал, - проворчал Мозг. Я был озадачен, однако пары эфира, размыв грани реальности, ограничили мою способность к удивлению. Я подошел к лазеропередатчику и покрутил колесико настройки. Прибор загадочно молчал, хотя прежде - в Солнечной системе - тарахтел не переставая, ловя вс„ что угодно от рекламы массажных стелек и телефонов доступных девиц до баптистких проповедей и указаний таможенной службы. "Блин" дважды облетел планету, но так и не поймал наводящего сигнала ни одного космопорта. Тогда, как велела инструкция, я включил сирену, информируя, что иду на посадку вслепую, и стал снижаться. Уже в атмосферных слоях облачность расступилась, и я сумел, сманеврировав, посадить ракету. То, что я счел поначалу лугом, оказалось болотом, затянутым зеленой ряской. Ракета опустилась в него и стала неспешно погружаться. Я едва успел выскочить из люка и на животе, вдоволь нахлебавшись вонючей жижи, выбрался из трясины. Когда я наконец оказался на твердой почве, на месте, где приболотился звездолет, были уже только пузыри. Единственным, что меня немного утешало, было то, что Мозг сейчас торчит в трясине, где сможет ругать меня сколько угодно, а я вс„ равно его не услышу. Даже если допустить, что болото было неглубоким, о том, чтобы достать ракету одному, не могло быть и речи. Я огляделся. Планета, на которой я стоял, действительно очень напоминала Землю. Неожиданно ветер поднес к моим ногам растрепанный лист бумаги. Я поднял страницу, мелко исписанную формулами, и пошел в ту сторону, откуда ее принесло. Вскоре на равнине впереди себя я увидел крошечное пятнышко. Когда подошел ближе, пятнышко приняло очертания человека. Посреди луга за большим столом, заваленным бумагами, сидел седобородый старец в сияющем белом одеянии и что-то писал гусиным пером, обмакивая его в чернильницу. В величественной и вместе с тем непринужденной осанке старца, в его неторопливых продуманных движениях было нечто такое, что с самого начала вызывало благоговейное уважение. Когда я подошел, старец мельком взглянул на меня и, не выражая удивления, продолжал писать. Я нерешительно положил найденную страницу на край стола, пробормотав, что ее ун„с ветер. - Благодарю. Подожди немного, я сейчас закончу и займусь тобой, - сказал старец, не поднимая головы от бумаг. С прежней сосредоточенностью он исписал ещ„ половину страницы, а затем, воткнув перо в чернильницу, поднял голову и задумчиво посмотрел на меня. - Ну здравствуй, Тит Невезухин. Вот ты, значит, какой - тот самый дезорганизующий элемент, из-за которого весь тщательно отлаженный механизм земной истории, долженствующий служить ко всеобщему благу, пошел наперекосяк, и я уже почти тысячу лет только тем и занимаюсь, что залатываю устроенные тобой прорехи, - сказал он. Я изумленно уставился на старца, не понимая, о чем он говорит и почему винит меня в том, что я пустил под откос цивилизацию. - Знаю, что ты хочешь сказать, - продолжал седобородый. - То, что ты не хотел этого делать. Но хотел или не хотел - согласись, общего положения дел это не меняет. Катастрофа остается катастрофой. Из-за тебя история всей планеты превратилась в нелепый фарс и продолжает оставаться им по сей день. Ну признайся, тебе хотя бы стыдно? Старец встал и крупными шагами заходил по лугу, глядя себе под ноги. Я терпеливо ждал, пока он остынет, что вскоре и произошло. Прекратив ходить, седобородый вновь повернулся ко мне. - Молчишь, не защищаешься? И правильно делаешь! Единственное оправдание, которое ты мог бы привести - в том, что раз так произошло, значит, так и должно было случиться. Проектируя Вселенную, я устраивал ее с тем расчетом, чтобы в ней не было места случайностям. А раз так - то и твоя разрушительная роль вполне закономерна. Внезапно у меня закружилась голова, и луг поплыл куда-то из-под моих ног. Я бы упал, если бы не ухватился за стол. Дело в том, что я внезапно понял, кто этот старец, философствующий о моей вселенской роли. - А кто вы? Неужели... - сбивчиво начал я. Мой собеседник кивнул. - Вот именно, я - Господь Бог. А ты, Тит Невезухин - мое самое неудачное творение, заноза, с которой я ничего не могу поделать вот уже тысячи лет. От этих сказанных с горечью слов я покраснел, ссутулился как пойманный на первом же преступлении мелкий воришка и забормотал, во что бы то ни стало желая оправдаться: - А что я? Не понимаю, что такого натворил. Конечно, грешил, болтал, распускал руки, засорял космос пустыми консервными банками, но, с другой стороны... Старец отмахнулся от меня как от назойливой мухи. - Молчи, несчастный! В том-то и беда, что пока ты ещ„ не натворил ничего ужасного - так себе, заурядный обывательский набор грешков, не более того. Но вскоре... у меня волосы дыбом встают при мысли, что ты совершишь в самое ближайшее время! Под пристальным взглядом старца я съежился ещ„ больше. - А ничего нельзя изменить, раз все мои грехи только предстоят? - спросил я. Всевышний отрицательно мотнул головой. - Нет. Это только для вас, моих творений, время линейно, на самом же деле оно создано как универсальное. Нет ни прошлого, не будущего, а есть единая временная ткань. Именно поэтому, хотя предопределения нет, по факту выходит, что оно существует. Разумеется, в твоем частном случае можно как-нибудь вывернуться и немного подкорректировать вечный принцип, но, увы, я не могу этого сделать, так как создам моему оппоненту выгодный ему прецедент. Он только и ждет случая, чтобы окончательно развязать себе руки. Всевышний вздохнул и смолк, грустно глядя на меня. Наконец, когда молчание стало уже совсем тягостным, он произнес: - Прости, Тит, я был несправедлив. Обрушившись на тебя за то, чего ты ещ„ не совершил, я нарушил этическую последовательность между грехом и наказанием за него. К тому же данный случай особый. На самом деле не ты, а я виноват во всем. Ты - мой просчет, единственный серьезный брак из всех трехсот тридцати миллиардов разумных существ, которые я сотворил. Услышав такое, я поперхнулся и долго не мог откашляться. - Ладно, хватит об этом. Пора вспомнить и о гостеприимстве! Ты проголодался? Садись и ешь! - услышал я голос Всевышнего. Тотчас рядом со мной появился низкий стол из грубооструганных досок, накрытый с библейской простотой. На столе были глиняный кувшин с козьим молоком, большой кусок пахучего сыра и плоский, пресный хлеб, похожий на лаваш. Все это показалось мне не особенно аппетитным, однако крутить носом я не стал. В конце концов у Всевышнего было слишком много других важных дел, чтобы он мог уследить за быстро изменяющимися гастрономическими вкусами. - Тебе нравится? Я сторонник простых, зарекомендовавших себя блюд, - не без гордости сказал Всевышний. Я закивал, давясь козьим сыром, который пах так, будто был приготовлен самим Иаковом и в его же эпоху. Впрочем, Господь, кажется, ничего не замечал. Его мысли не задерживались на плотских мелочах, устремляясь в недоступные дали. "Не потому ли у нас так неудачно устроена система пищеварения?" - подумал я. Всевышний проницательно посмотрел на меня. - Ты выглядишь невеселым, Тит. Тебя что-то заботит? - Где мы сейчас находимся? Это ведь не Земля? И не рай? - поспешно спросил я, желая отвлечь его внимание от трапезы. - Ни то и ни другое, это промежуточный мир. Нечто вроде моей резиденции в этой части Вселенной. В основном я использую ее как склад: храню здесь запасные реки, горы, моря, континенты ну и другие мелочи. Кстати, ты не прочь кое на что взглянуть? Внезапно пейзаж вокруг нас переменился. Теперь мы стояли на крутом обрыве, с которого открывался вид на глубокий каньон. Я обрадовался, что хотя бы здесь не будет козьего сыра и молока, но, увы, стол с библейскими угощениями последовал за нами. - Ешь, не обращай внимания, - сказал Всевышний, положив мне руку на плечо. - Я просто хотел проверить, не забыл ли я сделать водопад. Ну как отсюда вид? - Замечательный, - похвалил я. Господь ничего не сказал, но я почувствовал, что он доволен похвалой. - Когда этот вид будет закончен, я переброшу его в тот мир, который сейчас достраиваю. Надеюсь, что сделаю его таким прекрасным, что разумным существам, которыми я его населю, неловко будет совершать мерзостные поступки перед лицом вечной красоты, которая будет смотреть на них со всех сторон. - Не проще ли изначально сотворить эти существа такими, чтобы они не могли творить мерзости? - легкомысленно спросил я. Нахмурившись, Всевышний убрал руку с моего плеча, и я прикусил язык. - Ты не понимаешь, Тит, что вы не марионетки! В этом вся соль. Каждый из вас обладает свободой выбора между добром и злом. Это непременное условие. Лиши я вас, свои творения, права самим определять свою судьбу, мой оппонент, этот изворотливый лицемер, станет утверждать, что вы не живые существа, а всего лишь куклы, которых я создаю из страха перед ним. А раз так, то высший замысел творения не более, чем фикция. - А в чем высший замысел? - отважился спросил я. Всевышний снисходительно улыбнулся. - Ты задаешь вопрос, ответа на который не в состоянии постичь. В самых общих чертах мой замысел - это благо и бессмертие для вас и самопознание для меня. Не будь вас, моих творений, собственная моя универсальность и одиночество давно привели бы к замкнутости и гордыне. Понимая это, я стал строить миры, не повторив дважды ни один из своих проектов, пока не создал Вселенную в ее теперешнем виде. Я готов признать, что, являясь суммой моих множественных усилий и продолжая развиваться и после моего творения, Вселенная совершеннее меня. Задумывая Вселенную, я стремился к гармонии, надеялся, что дух преодолеет плоть, идеи - физику, а созидательная мысль - разрушительную злобу хаоса. И Господь, горячась и, видимо, забыв на время, что я самое неудачное его создание, стал рассказывать, как методом проб и ошибок он строил когда-то свой первый мир в Волосах Вероники. Насколько я уяснил (ибо многое, конечно, оказалось вне моего разумения), в основном Господа занимала сфера морали и этики, что же касается физики и биологии, то он обращал на нее мало внимания, почти не заботясь о детальной проработке моделей. Этим, к примеру, объяснялось сходство скелетов всех организмов от лягушки до человека. Что же касается атавизмов, вроде копчика, аппендицита или следов мигательной перепонки, то были откровенные ляпсусы, и Всевышний это признавал, говоря, что за обилием дел у него не было времени устранить недоделки. - Взять хотя бы ваш мир, - оправдывался он. - Вы часто вините меня, жалуетесь, что я о вас забыл. Но будем откровенны, я бы сделал для вас куда больше, если бы не ваше неверие. От него у меня просто руки опускаются. Ведь, кажется, мое существование было неопровержимо доказано ещ„ Аристотелем и что же? Чем дальше устремляется ваша наука - тем меньше вы связываете мироздание со мной, хотя это я создал Вселенную и подчинил логике изначальный хаос. - Может, человечеству не хватает чудес, чтобы обрести веру? - спросил я. Чело Всевышнего омрачилось, и он неопределенно погрозил кулаком куда-то в пространство. - Это все он, мой оппонент, его аргументы! Он отлично знает, что, требуя чудес, вы на самом деле жаждете дешевых трюков. Кстати, это он, небезызвестный всем оппонент, дает вам видимость всесилия и победы над собой, мгновенные результаты и вводит в самодовольство и гордыню. Он же внушает вам, что через науку вы победите природу, будете бессмертны и станете богами. Он издевается над вами, пользуясь тем, что вы не понимаете, что бессмертие ваших неуклюжих белковых оболочек - не бессмертие. Марширующие, скалящиеся и шевелящие руками трупы с высохшими душами - вот чем он хочет подменить настоящую вечность. Внезапно прервавшись, Всевышний махнул рукой, и мы вновь очутились у болота. Моя ракета, вся в тине, уже стояла на берегу и из приоткрытого для просушки люка доносилось ворчание Мозга. - Иди, Тит, и совершай всю роковую череду ошибок, которые превратят земную историю в фарс, - твердо сказал Всевышний. - Может не надо? - спросил я. - Скажите, чего мне стоит избегать и я не повторю... вернее, никогда не совершу этих ошибок? С бесконечной грустью Всевышний покачал головой. - Не могу. - Послушайте... но как же? А если оставить меня здесь? - сказал я с дрожью в голосе, основательно напуганный разрушительностью своей миссии. - И этого я не могу. Оставить тебя - вс„ равно, что, нарушив все правила, украсть фигуру с шахматной доски. Подай я такой пример, мой оппонент будет просто счастлив. А теперь не отвлекай меня, надо подумать, как перенести тебя в твой мир. Это весьма непросто, даже для меня. - А мне что делать? - Почитай пока что-нибудь... Вот хоть это, - Господь занялся вычислениями, а мне сунул, не глядя, толстый глянцевый каталог, появившийся в это мгновение на его столе. Пролистав его, я с удивлением обнаружил, что это каталог гениев, которые были классифицированы в порядке возрастания их дарования. Рядом с именем каждого была его объемная голографическая фотография и краткие пометки, которые делал для себя Господь. В этом каталоге я обнаружил и Пушкина, и Толстого, и Мендеелева, и Ньютона с Энштейном, и Галилея, и Шекспира, и Чайковского, однако все они были рассеяны где-то на последних страницах. Верхние же позиции в классификации занимали некие Воротянский, Ким Ли, Брунсвель и другие, неизвестные мне. - А кто эти Воротянский, Брунсвель, Ким Ли и Шубин-Лаптев? - спросил я. Продолжая вычисления, Господь сказал с неохотой: - Это гении, лучшие из лучших. К сожалению, они не реализовались. Один презрел свое дарование и стал преуспевающим чиновником, другой безнадежно влюбился, все забросил и всю жизнь пробегал за ускользающей юбкой; третий, по-моему, так и остался неграмотным, хотя я прочил его в величайшие писатели. Четвертый же... не помню уже, что с ним... Кажется, я приберегаю его до лучших времен. Я собрался уже закрыть каталог, но внезапно с одной из страниц на меня глянуло мое собственное фото. Голова у меня закружилась. Я на мгновение закрыл каталог, перевел дыхание, а потом прочитал с дрогнувшим сердцем: ТИТ ЛУКЬИЧ НЕВЕЗУХИН (2455-2532).

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору