енно, воображал,  что  Геринг  был  простым
клоуном.  Они  так  и  не  переварили  материалы  Нюрнбергского  процесса,
прошедшего по окончании Второй мировой войны, если они так считали.
     - Доброе утро, миссис  Тибо,  -  произнес,  улыбаясь,  появившийся  в
гостиной Старк.
     - Это Геринг, - сказала Николь.
     - Разумеется, - Старк продолжал улыбаться.
     - Вы чертовски глупы, - сказала она. - Он слишком ловок - для  любого
из нас, вам разве это не ясно? Если  мы  попытаемся  вести  дела  при  его
посредничестве...
     - Но к концу войны Геринг  потерял  расположение  Фюрера,  -  вежливо
заметил Старк, усаживаясь за столик напротив  нее.  -  Он  был  замешан  в
проигрываемой военной кампании, тогда как гестапо  и  ближайшее  окружение
Гитлера  только   упрочило   свою   власть.   Борман,   Гиммлер,   Эйхман,
чернорубашечники. Геринг понимал, что означает для военной фракции  партии
поражение в войне.
     Николь молчала. В ней нарастало раздражение.
     - Неужели это вас так сильно беспокоит? - вкрадчиво произнес Старк. И
мне очевидны связанные с этим трудности. Но ведь у нас достаточно  простое
предложение, которое мы хотим сделать  рейхсмаршалу,  разве  не  так?  Его
можно изложить в одной незамысловатой фразе, и он поймет его.
     - О да, - согласилась она. - Геринг поймет. Он также еще поймет,  что
если отвергнуть наше первое предложение,  мы  смиримся  с  меньшим,  затем
удовольствуемся еще меньшим, и в конце концов... - Она  помолчала.  -  Да,
это серьезно меня беспокоит. Как я полагаю, фон Лессинджер оказался прав в
своих последних выводах - никому и близко не  стоит  соваться  к  Третьему
Рейху. Когда имеешь дело с психопатами, трудно не заразиться  от  них.  От
общения с ними и сам становишься душевнобольным.
     - Подумайте еще, - тихо сказал Старк, - о тех шести миллионах евреев,
чьи жизни нужно спасти, миссис Тибо.
     Николь тяжело вздохнула.
     - Ладно! Глаза ее сверкнули гневом, но израильский  премьер  спокойно
выдержал ее взгляд; он не боялся ее. Не в его  привычках  было  тушеваться
перед кем бы то ни было; он прошел долгий путь к этой своей  должности,  и
успех ему был бы заказан, если бы он вел себя  иначе.  Трусу  нечего  было
делать в его положении. Израиль был -  и  сейчас,  и  всегда  -  небольшой
страной, существовавшей между могущественными  блоками,  которые  могли  в
любой момент, когда им заблагорассудится, стереть ее с лица  земли.  Старк
даже слегка улыбнулся в ответ на ее гнев - или ей только показалось? И  от
этого  еще  большая  ярость  охватила  ее.  Ярость  ощущения  собственного
бессилия.
     - От нас  вовсе  не  требуется  уладить  это  дело  прямо  сейчас,  -
попытался успокоить ее Старк. - Я уверен,  ваш  ум  занят  еще  и  многими
другими, не менее  важными  делами,  миссис  Тибо.  Например,  сегодняшним
концертом в Белом Доме. Я получил на него приглашение, - тут  он  похлопал
по карману пиджака, - о чем, я в  этом  не  сомневаюсь,  вас  поставили  в
известность. Нас ждет прекрасный парад  талантов,  не  так  ли?  Ведь  так
всегда бывает на концерте в Белом Доме. - Голос  у  него  был  вкрадчивый,
мягкий, успокаивающий. - Не  возражаете,  если  я  закурю?  Он  достал  из
кармана небольшую плоскую золотую коробку, из которой извлек сигару.
     Вот эти я пробую впервые. Филиппинские сигары из листьев табака сорта
"Изабелла". Кстати сказать, ручной работы.
     - Валяйте, - раздраженно бросила Николь.
     - Разве Гор Кальбфлейш не курит? - удивленно спросил Старк.
     - Нет, - ответила Николь.
     - Он также не удостаивает своим вниманием и ваши музыкальные  вечера,
верно? Это, по-моему, недобрый знак. Вспомните  Шекспира,  "Юлия  Цезаря".
Кажется, так: "Я не доверяю ему, потому что нет места музыке в душе  его".
Вспомнили? "Нет места музыке в душе его". Разве это не является  абсолютно
точной характеристикой нынешнего Дер Альте? Я никогда, к несчастью своему,
с ним  не  встречался.  А  вот  иметь  дело  с  вами,  миссис  Тибо,  одно
удовольствие, поверьте мне.
     У Эмиля Старка были серые необычайно смышленые глаза.
     - Спасибо, - простонала Николь, в душе больше всего желая,  чтобы  он
поскорее ушел.
     Она ощущала, что он овладел всеми нитями их беседы, и это вызывало  у
нее досаду и беспокойство.
     -  Видите  ли,  -  продолжил  он,  -  для  нас,  израильтян,   всегда
затруднительно вести какие-либо дела с немцами, поэтому я не сомневаюсь  в
том, что испытывал бы определенную  неловкость  и  во  взаимоотношениях  с
герром Кальбфлейшем.
     Он выдохнул густое облако сигарного дыма; запах его был ей  настолько
отвратителен, что она, не стесняясь премьера,  сморщила  свой  нос,  а  он
спокойно продолжал:
     - Он очень напоминает самого  первого  Дер  Альте,  герра  Аденауэра,
кажется так его звали, насколько мне помнятся учебные исторические фильмы,
которых я насмотрелся еще мальчиком в школе. Интересно  отметить,  что  он
правил куда более длительный  промежуток  времени,  чем  продолжался  весь
период существования Третьего Рейха... который, как полагали,  должен  был
просуществовать тысячу лет.
     - Да, - рассеянно согласилась Николь.
     - А ведь это вполне осуществимо, если мы скажем ему  необходимую  для
этого помощь, прибегнув к использованию  аппаратуры  фон  Лессинджера.  Он
отвел глаза в сторону.
     - Вы так считаете? И тем не менее, вы все еще хотите...
     -  Я  думаю,  -  сказал  Эмиль  Старк,  -  что  если  Третьему  Рейху
предоставить в распоряжение те виды оружия, которых  ему  недоставало,  он
мог бы протянуть еще лет пять - хотя  и  это  представляется  весьма  мало
вероятным. Он  обречен  на  гибель  самой  своей  внутренней  природой:  в
нацистской партии совершенно отсутствовал  механизм  наследования  Фюреру.
Поэтому Германия распадется на части,  превратится  в  скопище  крохотных,
злобно враждующих друг с другом государств, как это уже было до  Бисмарка.
Мое  правительство  убеждено  в  этом,  миссис  Тибо.  Помните,  как  Гесс
представлял Гитлера на одном из грандиозных  партийных  митингов?  "Гитлер
ист Дойчланд" - "Гитлер есть Германия". Он  был  совершенно  прав.  Отсюда
вытекал вопрос - что будет после Гитлера? Потоп. И  Гитлер  прекрасно  это
понимал.  По  сути,  не  исключена  даже  возможность  того,  что   Гитлер
преднамеренно вел свою страну к  поражению.  Но  это  весьма  замысловатая
гипотеза, основанная на психоанализе его  характера.  Я  лично  нахожу  ее
слишком уж фантастично, чтобы в нее поверить.
     - Если доставить сюда Германа  Геринга  из  его  эпохи,  -  задумчиво
произнесла Никель, - сюда, к нам, вы захотите сесть с ним за один  стол  и
принять участие в переговорах?
     - Да, - ответил Старк. - Я даже настаиваю на этом.
     - Вы?... - она высокомерно взглянула на него. - Настаиваете?
     Старк кивнул.
     - Впрочем, это не удивительно,  -  заявила  Никель.  -  Наверное,  вы
считаете духовным воплощением всемирного еврейства или какой-либо подобной
мистической организации.
     - Я являюсь официальным представителем государства Израиль,  возразил
Старк, - по сути, его наивысшим должностным лицом.
     - Это правда, - спросила Никель, - что ваша страна намерена  в  самом
ближайшем будущем осуществить рекогносцировочный полет на Марс?
     - Вовсе не рекогносцировочный полет, - возразил Старк. - Транспортную
операцию, целью которой является организация там  первого  нашего  кибуца,
разумеется, в его  современном  виде.  Марс,  так  сказать,  весь  подобен
огромной пустыне Нехеб. Когда-нибудь мы на нем будем выращивать апельсины.
     - Удачливый народец, - бросила сквозь зубы Никель.
     - Пардон? - Старк приложил ладонь к уху - он не расслышал ее слов.
     - Вам везет. У вас есть сила воображения. А чем мы располагаем у себя
в США?... - овна призадумалась. - Это нормы.  Стандарты.  Нам  свойственен
очень приземленный образ мышления. Черт бы вас побрал, Старк -  вы  совсем
меня расстроили, даже не знаю, почему.
     - Вам следовало бы посетить Израиль, - предложил  Старк.  -  Вам  там
будет очень интересно. Например...
     - Например, я могла бы там перейти в иудейскую  веру,  -  усмехнулась
Никель. - И принять имя Ребенка. Послушайте-ка,  Старк,  что-то  я  совсем
заговорилась с вами. Мне очень не нравится вся  эта  затея,  изложенная  в
докладе Вольфа, - как я полагаю, такое  широкомасштабное  вмешательство  в
прошлое слишком рискованно, даже если это  и  может  привести  к  спасению
шести миллионов жизней  ни  в  чем  неповинных  людей.  Вспомните-ка,  что
случилось, когда мы делали попытки послать специального убийцу в  прошлое,
чтобы он  уничтожил  Адольфа  Гитлера  в  самом  начале  его  политической
карьеры: кто-то или что-то мешало нам всякий раз, когда  мы  пытались  это
сделать, а попыток таких мы предприняли целых семь! Я знаю - в этом я даже
уверена - что нам препятствовали агенты из будущего,  из  той  эпохи,  что
последует за нашей.  Если  кто-то  один  способен  порезвиться,  используя
систему фон Лессинджера, то на это способны и двое. Бомба в  пивном  зале,
бомба в агитсамолете...
     - Не такая попытка, - сказал Старк, -  будет  с  восторгом  встречена
неонацистскими  элементами.  Они  будут  рады  оказывать   вам   всяческое
содействие.
     - И этим вы хотите поднять мое  настроение?  -  с  горечью  в  голосе
произнесла Никель. - Вы должны были бы лучше других понять, насколько  это
дурное предзнаменование.
     Какое-то  время  Старк  ничего  не  говорил.  Он  только  курил  свою
филиппинскую сигару ручной работы и угрюмо посматривал на собеседницу.
     - Мне, пожалуй,  сейчас  самое  время  откланяться,  миссис  Тибо,  -
наконец сказал он. - Возможно, вы правы. Мне бы хотелось поразмыслить  над
этим, а также посовещаться с другими членами моего кабинета. Мы еще с вами
встретимся сегодня вечером на концерте в Белом Доме. Там будут исполняться
Бах или Гендель? Я очень люблю обоих этих композиторов.
     - Сегодня у нас будет программа специально для израильского премьера,
- сообщила Никель. - Мендельсон, Малер, Блох, Копленд. Ну как?
     Она улыбнулась, и Старк улыбнулся ей в ответ.
     - У вас есть лишний экземпляр доклада генерала Вольфа, который я  мог
бы взять с собой?
     - Нет. - Она отрицательно  покачала  головой.  -  Это  "Гехаймнис"  -
совершенно секретно.
     Старк поднял бровь. Улыбка сошла с его лица.
     - Даже Кальбфлейшу не видать его, - подчеркнула Никель.
     А ведь в ее намерения не входило выпячивать свое положение,  и  Эмиль
Старк,   без   сомнения,    догадывался    об    этом.    Профессиональная
проницательность была одним из его неотъемлемых качеств.
     Николь прошла к своему письменному  столу  и  расположилась  за  ним.
Ожидая, пока он уйдет, она стала просматривать папку с различными краткими
сообщениями, которые подготовила для нее секретарша Леонора. Среди  ничего
особенно интересного  не  было,  внимание  Никель  привлекло  только  одна
информация.
     В ней говорилось, что разведчице  талантов  для  Белого  Дома  Джанет
Раймер  так  и   не   удалось   уговорить   великого,   но   патологически
неуравновешенного пианиста-телекинетика Ричарда Конгросяна принять участие
в сегодняшнем концерте, так как он внезапно покинул свою летнюю резиденцию
в Дженнере и добровольно отправился в один из санаториев  для  прохождения
курса электрошоковой терапии. И об этом никто не должен был знать.
     Конгросян был известен  не  только  своей  мастерской  интерпретацией
Брамса и Шопена, но и своеобразным, быстрым и очень сильным умом.  Пропади
все пропадом, с горечью отметила про себя Никель.  Что  ж,  это  полностью
перечеркивает все, что намечалось на  сегодняшний  вечер;  я  вполне  могу
заваливаться в постель сразу же после обеда.
     С любопытством  взирая  на  нее,  Эмиль  Старк  продолжал  попыхивать
сигарой.
     - Вам имя "Ричард Конгросян"  что-нибудь  говорит?  -  требовательным
тоном, глядя на него в упор, спросила Никель.
     - Безусловно. Это некий романтичный композитор...
     - Он снова болен. Душевно. Уже, наверное, в сотый раз. Или вам ничего
об этом неизвестно? Неужели до ваших ушей не дошли слухи об  этом?  Она  в
ярости отшвырнула от себя подшивку сообщений, и та соскользнула на пол.
     Временами мне очень хочется, чтобы  он  в  конце  концов  покончил  с
жизнью самоубийства или умер  от  проведения  толстой  кишки  или  еще  от
чего-нибудь, чем он в действительности заболел, хоть на этой неделе.
     - Конгросян - великий артист,  -  кивнул  Старк.  -  Я  понимаю  вашу
озабоченность. Да еще в такое смутное время,  когда  по  улицам  маршируют
сыны Иова и, похоже, готова воспрянуть и выплеснуться наружу вся  пошлость
и бездарность.
     -  Этим  тварям,  -  спокойно  произнесла  Никель,  недолго  осталось
буянить. Поэтому лучше беспокоиться о чем-нибудь ином.
     - Вы уверены в том, что владеете положением? И держите его под  своим
жестким контролем? Старк позволил  себе  изобразить  на  лице  сдержанную,
совсем небольшую гримасу.
     - Бертольд Гольц - самый настоящий исп. Ходячий анекдот. Клоун.
     - Как, вполне возможно, и Геринг?
     Никель ничего не ответила - только вспыхнули ее  глаза.  Старк  успел
увидеть эту неожиданную и кратковременную искру сомнения. Он снова скорчил
гримасу, на этот раз совершенно непроизвольно, не сумев  скрыть  глубокого
беспокойства, охватившего его. Никель вздрогнула при виде этой гримасы.



                                    5

     В небольшом домике, расположенном позади "Пристанища марсолетов N_3",
Эл Миллер сидел, положив ноги на стол  и,  не  выпуская  из  зубов  сигары
"Уппманн", наблюдал за прохожими на тротуаре,  центральной  части  городка
Рино в штате Невада. Позади ярко раскрашенных марсолетов с  развевающимися
вымпелами и флажками ему была видна как бы  чего  ожидающая,  расплывчатая
тень, притаившаяся под огромной вывеской с надписью "Луни Люк".
     И не только он видел эту тень. По тротуару шли мужчина  и  женщина  с
маленьким мальчиком, вприпрыжку бежавшими чуть впереди их. Вдруг мальчишка
громко ойкнул, высоко подпрыгнул и возбужденно замахал руками.
     - Эй, пап, смотри! Ты знаешь, что это такое? Гляди, это папоола.
     - Ей-богу! - улыбнувшись, произнес мужчина. - Это действительно  она!
Смотри, Мартин, это одно из тех  самых  марсианских  существ,  сейчас  оно
прячется под вывеской. Что ты скажешь на  то,  если  мы  подойдем  к  нему
поближе и поболтаем с ним? Он двинулся в направлении вывески,  мальчик  не
отставал от него. Женщина, однако, продолжала идти по тротуару.
     - Идем с нами, мам! - позвал ее мальчик.
     Оставаясь  в  конторе,  Эл  Миллер  слегка  притронулся   к   органам
управления я у себя под рубашкой. Папоола выползла  из-под  вывески  "Луни
Люк" и Эл заставил ее проковылять на шести коротеньких  ножках  в  сторону
тротуара. Нелепая ее круглая шляпа соскользнула набекрень, накрыв одну  из
антенн, глаза ее, как только приняли изображение женщины, то сходились, то
расходились в разные стороны. Совладав наконец с глазами,  папоола  устало
потащилась вслед за женщиной к восторгу мальчика и его отца.
     - Смотри, пап, она идет за мамой! Эй, мам, обернись и увидишь ее!
     Женщина бросила взгляд назад, увидела  напоминающий  большое  плоское
блюдо организм с оранжевым, как у жука, туловищем и рассмеялась. Ну кто же
не любит папоолу, отметил про себя Эл. Полюбуйся этой смешной  марсианской
папоолой. Поговори с ней, папоола, скажи  "Здравствуй"  симпатичной  даме,
которая смеется над тобою.
     Мысли папоолы, направленные в адрес женщины, достигли и Эла.  Папоола
здоровалась с нею; заверяла, что ей приятно  с  нею  встретиться,  льстиво
ублажала ее до  тех  пор,  пока  женщина  не  развернулась  лицом  к  ней,
присоединившись к своему сыну и мужу,  так  что  теперь  все  трое  стояли
вместе,  воспринимая  мысленные  импульсы,  исходившие   от   марсианского
существа, которое прибыло сюда, на Землю, не  имея  каких-либо  враждебных
намерений - такие мысли оно внушало  -  и  которое  даже  неспособно  было
причинить какие-либо неприятности кому бы то ни  было  из  людей.  Папоола
любила их, всю эту дружную семью, любила то что так же, как они любили ее;
именно об этом как раз сейчас она и говорила им мысленно -  она  несла  им
нежность, тепло дружелюбия, к которым она была  столь  привычна  на  своей
родной планете.
     Каким все-таки замечательным местом должен быть Марс,  -  так  думали
мужчина и женщина, убеждаясь в этом все сильнее, по мере того, как папоола
источала свое дружеское отношение, свои  воспоминания  о  родной  планете.
Черт возьми, да ведь общество на Марсе  на  такое  отчужденное,  не  такое
шизоидное, как земное, никто там ни за кем не шпионит, не  надо  проходить
бесконечные релпол-проверки, не надо сообщать об  их  результатах  домовым
комитетам безопасности. Подумайте об этом, говорила им папоола,  пока  они
стояли на тротуаре как вкопанные, не в состоянии сдвинуться  с  места.  Вы
сами себе хозяева, там,  на  Марсе,  свободно  обрабатываете  свою  землю,
исповедуете свою собственную веру, становитесь на самом деле самими собою!
Взгляните-ка на  себя  со  стороны:  вы  боитесь  даже  постоять  здесь  и
послушать. Боитесь...
     Мужчина, явно теперь нервничая, обратился к своей жене:
     - Нам лучше бы... уйти отсюда.
     - О нет, - взмолился мальчуган. - Скажи, разве это не здорово?  Разве
так уж часто удается поговорить с папоолой? Она, должно быть, здесь  же  и
живет. Мальчик показал в  сторону  стоянки,  и  Эл  почувствовал  на  себе
проницательный взгляд мужчины.
     - Разумеется, - сказал мужчина. - Их сюда привозят, чтобы легче  было
продавать полуразвалившиеся марсолеты.  Вот  сейчас  она  как  раз  нас  и
обрабатывает, размягчая нас, завлекая нас на Марс. Прежнее очарование  как
рукой сняло с его лица.
     - Тут неподалеку сидит,  спрятавшись  в  укромном  месте,  человек  и
управляет папоолой, - пояснил он мальчику.
     Однако, - продолжала источать свои мысли папоола, - то что  я  говорю
вам - истинная правда. Даже если  это  вам  кажется  всего  лишь  рекламой
дрянного товара. Вы можете отправиться туда, на Марс, сами и  убедиться  в
этом. Вы и ваша семья сможете увидеть все это собственными глазами -  если
наберетесь смелости, чтобы освободиться. Вы в состоянии это сделать? Разве
вы не настоящий мужчина? Купите марсолет у Луни Люка; купите, пока  у  вас
еще есть такая возможность, ведь вы же понимаете, что  в  один  прекрасный
день, может быть, уже не в столь уж отдаленный, НП  вознамерится  поломать
это. И тогда  уже  больше  не  будет  стоянок  подержанных  марсолетов.  И
затянется последняя щель в стене  тоталитарного  общества,  через  которую
пока что кое-кто - те  немногие,  у  кого  хватает  духу,  -  в  состоянии
высвободиться.
     Возясь с органами управления у себя на поясе, Эл покрутил  усилитель.
Сила воздействия психики папоолы увеличилась, приковывая к  себе  внимание
мужчины, все больше овладевая его волей. Вы обязаны купить марсолет, - еще
пуще настаивала  папоола.  Уплата  в  рассрочку,  сервисное  обслуживание,
широкий выбор моделей. Самое время записываться, к  чему  мешкать  дальше.
Мужчина сделал шаг в сторону стоянки. Поторопитесь, - внушала ему папоола.
Сейчас уже в любую секунду власти могут прикрыть стоянку, и  больше  такая
возможность вам уже никогда не предоставится.
     - Это... вот как  она  работает,  -  с  трудом  вымолвил  мужчина.  -
Животное заманивает людей. Гипноз. Нам  нужно  как  можно  скорее  уходить
отсюда. Но он так и не  ушел  -  было  уже  слишком  поздно;  он  собрался
приобрести марсолет, и Эл, продолжая оставаться в конторе со своим пультом
управления, уже подтягивал постепенно к себе клюнувшую на приманку добычу.
     Затем  лениво  поднялся.  Пора  выходить  наружу  и  закругляться  со
сделкой. Отключив связь с папоолой, он открыл дверь  контор