ана в
Сан-Франциско  и  Лос-Анджелесе,  фирмы,  производящей  точные   копии   и
прототипы и еще Бог знает что по  эскизам  Ларса  Паудердрая,  появился  в
нью-йоркском офисе Корпорации Ларса.
     Пит Фрейд чувствовал себя здесь как дома  после  многих  лет  работы.
Ленивый, круглоплечий, немножко сутулящийся, но все же достаточно  высокий
для офиса Ларса. Он застал его, когда тот пил смесь меда  и  синтетических
аминокислот, растворенных в 20% алкоголя - как противоядие после истощения
всех жизненных органов в результате утреннего транса.
     Пит сказал:
     - Они знают, что ты много пьешь,  а  это  является  одной  из  десяти
главных причин, вызывающих  рак  верхних  дыхательных  путей.  Тебе  лучше
перестать этим заниматься.
     - Я не могу бросить, - сказал  Ларс.  Его  тело  требовало  какого-то
возмещения, и Питер, в конце концов, шутил. - Что я  должен  бросить,  так
это... - начал он, но потом внезапно замолчал.  Сегодня  он  и  так  много
говорил, особенно перед этим человеком из КАСН, который, если был  хорошим
агентом, все запомнил, записал и вложил в постоянный файл.
     Пит бродил по кабинету, склоняясь над всем с высоты своего  роста,  а
также, как он устало повторял, из-за своей  "плохой  спины".  Нельзя  было
толком понять, в чем заключалась эта "плохая спина". В некоторые  дни  это
был  соскользнувший  диск.  А  в  другие,  как  следовало  из  громыхающих
монологов Пита,  это  был  диск  сношенный;  различие  между  этими  двумя
вечными, сомнительными несчастьями он никогда не уставал подчеркивать.  По
средам, например, сегодня, это  было  из-за  старого  боевого  ранения.  И
сейчас он об этом распространялся.
     - Ну конечно, - сказал он Ларсу, держа руки в задних  карманах  своих
рабочих штанов.
     Пит проделал три тысячи миль от  Западного  побережья  на  реактивном
самолете, будучи одетым в замасленную  рабочую  одежду,  плюс,  как  бы  в
уступку человеческому обществу, на нем был скрученный сейчас  черный,  но,
должно быть, раньше светлый галстук.  Он  свисал  как  какая-то  свинцовая
веревка на его расстегнутой, пропитанной потом рубахе, как  будто  раньше,
во времена рабства, Пита периодически били  этим  галстуком.  Естественно,
Пит в своей жизни не бездельничал. Несмотря на свою громкую  психомоторную
деятельность, он был прирожденным тружеником. Все остальное - жена и  трое
детей, хобби, друзья -  все  это  приходило  в  упадок,  когда  начиналась
работа. И ее время наступало по утрам, в 6 или  6.30,  когда  он  открывал
глаза. Он, в отличие от того, что Ларс считал невралгически  нормальным  в
человеке,  быстро  и  легко  просыпался  по   утрам.   Это   доходило   до
ненормальности. После бешеного ритма предыдущей  ночи  почти  до  закрытия
бара, с пивом и пиццей, с или без Молли, его жены.
     - Что ты имеешь в виду под этим "конечно"? - спросил Ларс,  потягивая
свой особый напиток. Он чувствовал  себя  ослабленным,  сегодняшний  транс
выжал из него соков больше, чем мог восстановить этот химический  эликсир.
- Ага, ты имеешь в виду: "Конечно, ты должен бросить свою работу". Я знаю,
что ты мне можешь предложить. Честно говоря, я слышал это так  много  раз,
что мог бы...
     Возбужденно, хрипло и настойчиво Пит перебил его:
     - А... а, черт, ты знаешь, что я имею в виду. Козел!  Ты  никогда  не
слушаешь. Единственное, что ты умеешь, так  это  возноситься  в  небеса  и
возвращаться обратно со  словом  Божьим.  А  мы  должны  прислушиваться  и
верить, как Евангелию, каждой глупости, которую ты пишешь, как какой-то...
- Он повел плечами под голубой хлопчатобумажной рубашкой, как будто у него
был тик. - Подумай, какую услугу ты мог бы оказать человечеству,  если  бы
не был таким ленивым!
     - Какую услугу?
     - Ты мог бы решить все наши проблемы! - бушевал Пит. - Если бы у них,
наверху, были чертежи оружия... - Он показал большим пальцем куда-то вверх
на потолок кабинета, словно Ларс во время транса действительно  поднимался
туда.  -  Наука  должна  тебя  исследовать.  Черт,  тебе  нужно   быть   в
Калифорнийской Техлабе, а не колдовать здесь, как маг.
     - Маг, - повторил Ларс.
     - Ладно, может, ты и не маг. Ну и что с  того?  Мой  зять  -  маг,  и
прекрасно себя чувствует. Парень может быть всем,  чем  захочет.  -  Голос
Пита поднялся до крика, громыхал и отдавал эхом. - Пока он  единое  целое,
он именно то, что есть на самом деле, а не то, что ему говорят.  А  ты!  -
Его тон был уничтожающим. - Ты делаешь то, что тебе говорят. Они  говорят:
сделай нам серию первичных разработок проектов в форме 2-Д! И ты делаешь!
     Он замолчал,  хмыкнул,  вытер  испарину  над  верхней  губой.  Затем,
усевшись, вытянул свои длинные руки к куче эскизов на столе Ларса.
     - Это не те, - сказал Ларс, придерживая бумаги.
     - Не те? Какие же, в таком случае?  Они  похожи  на  чертежи.  -  Пит
склонился и, вытянув шею, всматривался в них.
     Ларс сказал:
     - Это из Нар-Востока, мисс Топчевой.
     Такая же как у Пита, контора в Булганинграде или  Нью-Москве  (Советы
имели в своем распоряжении две проектно-инженерные фирмы, и  в  монолитном
обществе это было типичным  наложением  дубликатов)  имела  своей  задачей
передачу их на следующую стадию.
     - Я могу их посмотреть?
     Ларс передал документы Питу, который почти уткнулся  носом  в  ровную
глянцевую поверхность, как будто он внезапно стал  близоруким.  Он  молчал
какое-то время, просматривая их один за другим, затем зарычал, откинулся в
кресле и швырнул фотографии обратно на стол. Или  почти.  Пачка  упала  на
пол.
     Пит поднял их, выпрямившись, осторожно  расправил  почти  до  ровного
состояния, сложил одну за другой, аккуратно положил на  стол,  всем  своим
видом показывая, что не хотел отнестись к ним небрежно.
     - Они ужасны, - сказал он.
     - Нет, - возразил Ларс.
     Вообще-то, не больше, чем его собственные. Преданность  к  нему  Пита
как человека заставляла  того  молоть  чушь.  Дружба  заставляла  ем  язык
двигаться, как хвост преданной собаки, и хотя Ларсу это  импонировало,  он
предпочитал видеть вещи в истинном свете.
     - Они могут идти в разработку. Она делает свое дело.
     Но разумеется, эти эскизы не  были  показательными.  У  Советов  была
печально известная репутация обводить  КАСН  вокруг  пальца.  Межпланетное
сыскное агентство было детской забавой для  собственной  секретной  службы
Советов, КВБ. Этот вопрос не обсуждался, когда Дон Паккард принес  эскизы,
но факт остается фактом: Советы,  принимая  во  внимание  присутствие  при
разработках моделей оружия агента КАСН, выставляли лишь то,  что  им  было
выгодно, а все остальное тщательно скрывали. Об  этом  всегда  нужно  было
помнить.
     По крайней мере, он сам всегда помнил об этом. Что  делала  со  своей
информацией, которая представлялась КАСН, ООН-3 ГБ, было другим  вопросом:
у него не было данных по этому поводу. Политика Правления могла колебаться
от полного доверия (что было маловероятным)  до  явного  цинизма.  Сам  он
пытался стоять на средних позициях.
     Пит сказал:
     - Этот неразборчивый почерк - ее?
     - Да. - Ларс показал ему на мутную блестящую поверхность снимка.
     И снова Пит уткнул свой нес в тщательно изучаемый объект.
     - Я ничего не могу разобрать, - наконец решил он. -  И  за  это  КАСН
получает  деньги!  Я  сделал  бы  все  гораздо  лучше,  если  бы  вошел  в
Булганинградский научно-исследовательский институт Оборонных  Внедрений  с
поляроидной стационарной камерой.
     - Таком места уже не существует, - сказал Ларс.
     Пит взглянул на него:
     - Ты хочешь сказать, что они расформировали свое бюро? Но она все еще
за своим столом.
     - Теперь бюро под руководством другого, не Виктора Камова. Он  исчез.
Из-за болезни легких. Теперь это называется... -  Ларс  повернулся,  чтобы
посмотреть название в блокноте, записанное со слов касновца. В Нар-Востоке
такое происходило постоянно, он  не  придавал  этому  значения.  -  Архивы
Мелких Притоцидов Отдела по Производству Зерна. В Булганинграде. Отделение
Министерства Безопасных Стандартов  Промежуточных  Атоновых  Инструментов.
Прикрытие  для  небактериологических  военных  исследовательских   центров
разного рода. Ну, ты знаешь. - Он  столкнулся  головой  с  Питом,  пытаясь
разобрать почерк Лили Топчевой, словно время могло помочь расшифровать эту
неясную надпись.
     - О чем ты все время думаешь? - спросил Пит.
     Ларс пожал плечами:
     - Ни о чем. Просто какое-то  неудовлетворение  свыше.  -  Он  избегал
ответа: инженер из Ассоциации Ланфермана был слишком хорошим наблюдателем,
слишком умным.
     - Нет... Я имею в виду... Но прежде...
     Пит уверенно провел своими чувствительными грязными темными  пальцами
вдоль внутренней поверхности стола Ларса в поисках мониторного устройства.
Найдя его сразу же под рукой, он продолжил:
     - Ты - пугливый человек. Ты все еще принимаешь снотворное?
     - Нет.
     - Врешь.
     Ларс кивнул:
     - Вру.
     - Плохо спишь?
     - Средне.
     - Так что, эта лошадиная задница Нитц держит тебя за рога...
     - Это не Нитц. Чтоб ответить тебе так же живописно, этот рогатый конь
Нитц еще не схватил меня за задницу. Ну, ты доволен, сэр?
     Пит сказал:
     - Они могут выискивать тебе замену пятьдесят лет. Но так и  не  найти
никого такого, как ты. Я знал Уэйда. С ним было все в порядке, но  он  был
не совсем на том уровне. И нет никого на твоем уровне.  И  та  дамочка  из
Булганинграда тоже.
     - Как мило с твоей стороны... - начал Ларс, но Пит его грубо оборвал.
     - Мило. Уу... черт! Хотя это и так.
     - Да, - согласился Ларс, - это не так, и не обижай Лилю Топчеву.
     Неуклюже пошарив в кармане рубашки,  Пит  вытащил  дешевую  аптечного
виды сигару. Он зажег ее, выдохнул токсичные дымы, и кабинет растворился в
них и наполнился серым туманом. Не обращая ни на что внимания  и  даже  не
бранясь, Пит в молчаливой задумчивости шумно вдыхал и выдыхал дым.
     У него была эта добродетель-недостаток: любая  загадка  казалась  ему
разрешимой, если над ней долго  поразмышлять.  В  любой  области.  Даже  в
такой, как человеческая психика. Механизм ее был не сложнее  и  не  проще,
чем  биологические  органы,  созданные  двумя  миллиардами  лет  эволюции,
казалось ему.
     Ларс думал, что этот  по-детски  оптимистический  взгляд  на  вещи  -
взгляд человека XVIII столетия. Пит Фрейд, золотые руки, инженерный гений,
был анахронизмом. У него были взгляды на жизнь как у умного семиклассника.
     - У меня есть дети, - сказал Пит, пожевывая свою сигару и  тем  самым
превращая ее из плохой в отвратительную. - И тебе нужна семья.
     - Конечно, - согласился Ларс.
     - Нет, я серьезно.
     - Конечно, ты серьезно. Но это нс значит, что ты прав.  Я  знаю,  что
меня беспокоит. Смотри.
     Ларс дотронулся до закодированных защелок на закрытом выдвижном ящике
его стола. В ответ на прикосновение его пальцев ящик  сразу  же  открылся,
как касса в магазине. Оттуда он достал свои новые эскизы - именно то, ради
чего Пит проехал три  тысячи  миль.  Он  передал  их  ему  и  почувствовал
всепоглощающую вину, которая всегда сопутствовала этому моменту.  Его  уши
горели. Он не мог смотреть в глаза Питу. Вместо этом он стал перекладывать
какие-то бумаги на столе, лишь бы отвлечь себя ото  всяких  мыслей  в  эту
минуту.
     Пит безо всякого выражения сказал:
     - Вот это отлично. - Он аккуратно подписал инициалами  каждый  скетч,
под  официальным  номером,  проставленном,  напечатанном   и   подписанном
каким-то бюрократом из ООН-3 ГБ.
     - Ты едешь обратно в Сан-Франциско - и должен сделать на скорую  руку
поли-какую-то медаль, затем начать делать рабочий прототип...
     - Это будут делать мои ребят, - поправил Пит. - А я им только говорю,
что делать. Ты думаешь, я буду марать свои руки? Каким-нибудь поли-чем-то?
     Ларс сказал:
     - Пит, как долго это может продолжаться?
     - Всегда, - с готовностью ответил Пит. Сочетание наивного оптимизма и
почти невыносимо нерушимой покорности семиклассника.
     - Сегодня утром, прежде чем я успел войти  в  здание,  один  из  этих
автономных телерепортеров из "Счастливого Бродяги" буквально загнал меня в
угол. _О_н_и _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о _в_е_р_я_т_.
     - Конечно, они верят. А что ты думал! - Пит театрально взмахнул своей
дешевой сигарой. - Разве ты не понимаешь? Даже если бы ты посмотрел прямо,
так сказать, в глаза этому телеобъективу и сказал  что-нибудь  вроде:  "Вы
думаете,  я  делаю  оружие?  Вы  думаете,  это  то,  что  я   приношу   из
гиперкосмоса? Этого хрупкого царства сверхреальности?.."
     - Но они должны быть защищены, - сказал Ларс.
     - От чего?
     - От чего угодно. Они заслуживают защиты: они думают, мы делаем  свое
дело.
     После паузы Пит сказал:
     - В оружии нет никакой защиты. Больше никакой. Ты знаешь - с 1945-го.
Когда они стерли с лица земли тот японский город.
     - Но простофили думают, что есть защита, - сказал Ларс. - Им кажется,
что должна быть.
     - Им кажется то, что они получают.
     Ларс сказал:
     - Я думаю, я болен. Я живу в каком-то призрачном мире. Я  должен  был
быть простофилей. И без моего таланта медиума я бы им и был. Я бы не  знал
того, что знаю, и не был бы внутри всего происходящего. Я был бы одним  из
поклонников "Счастливого Бродяги" и его утреннего шоу-интервью,  и  внимал
бы всему, что говорят, и был бы уверен, что это правда. Потому что я  вижу
это на большом экране, во всех этих  стереокрасках,  более  ярких,  чем  в
жизни. Мне по-настоящему хорошо, когда я нахожусь в коматозном  состоянии,
в этом чертовом трансе. Там я работаю на полную катушку и ни одна мысль из
самих дальних уголков сознания не глумится надо мной.
     - "Глумится"? Что ты имеешь в виду? - Пит с  беспокойством  посмотрел
на него.
     - А разве внутри себя ты ни над  чем  не  насмехаешься?  -  Ларс  был
искренне удивлен.
     - Черт! Нет! Только что-то внутри меня говорит: стоишь ты дороже, чем
эти почтовые переводы, что получаешь. Вот что говорит мне  мой  внутренний
голос, и это правда. Я собираюсь решить этот вопрос когда-нибудь с  Джеком
Ланферманом! - Пит аж зашелся от справедливого гнева.
     - Я думал, ты чувствуешь то же, что и я, - сказал Ларс.
     И подумав об этом, он  представил  их  всех,  даже  генерала  Джорджа
Мак-Фарлейна Нитца, зависимыми от того, что они делали. Залитые позором, с
неизбежным ощущением вины, которая не позволяет им смотреть прямо в  глаза
другим.
     - Давай спустимся вниз и выпьем по чашке кофе, - сказал Пит.
     - Да, пора передохнуть.



                                    5

     Ларс знал, что кофейный дом как заведение имел большую  историю.  Это
изобретение расчистило паутину в умах английских интеллектуалов во времена
Сэмюэла Джонсона, развеяло туман, доставшийся им  в  наследство  от  пабов
XVII века. Коварные штуки - крепкий портвейн, испанские вина  с  Канарских
островов и эль - выработали не мудрость, не блестящий ум,  не  поэзию  или
хотя  бы  политическую  ясность,  а  грязное  чувство  обиды,  обоюдное  и
всепроникающее, которое позже дегенерировало в религиозный  фанатизм.  Все
это, а также сифилис, истребило великую нацию.
     Кофе  обратил  поток  вспять.  История  сделала   новый   решительный
поворот... И все из-за нескольких замерзших в снегу зерен,  которые  нашли
защитники Вены после того, как турки были отброшены от стен города.
     И вот  здесь,  в  кабинке,  держа  чашку  в  руке,  сидела  маленькая
симпатичная мисс Берри. Ее грудь модно выступала сквозь серебристую  ткань
платья. Она замахала им рукой, как только он вошел.
     - Мистер Ларс, садитесь со мной, хорошо?
     - Хорошо. - Вместе с Питом они протиснулись в кабинку  и  уселись  по
обе стороны от девушки.
     Разглядывая мисс Берри, Пит разжал пальцы и  положил  свои  волосатые
руки на стол кабинки. Он обратился к ней:
     - Послушайте, как так получается,  что  вы  не  можете  вышибить  эту
подругу, которую он держит в парижском офисе, эту Марен, как там  бишь  ее
зовут?
     - Мистер Фрейд, - ответила мисс Берри, - я  никем  не  интересуюсь  с
сексуальной точки зрения.
     Ухмыльнувшись, Пит взглянул на Ларса:
     - Она это искренне.
     Искренность в Корпорации Ларса, какая ирония! - подумал Ларс. Ерунда.
В таком случае мисс Берри не  знала,  что  происходило  вокруг.  Она  была
чистой  воды  простофилей.  Как  будто  эра  перед  Падением  снова   была
восстановлена для приблизительно четырех миллиардов  граждан  Западного  и
Восточного блоков. Та ноша, которая  когда-то  принадлежала  всем,  сейчас
легла на плечи только мелких сошек. Они облегчили свое проклятие...
     Но я тоже мог бы быть искренним, если бы ничего не знал.  По  правде,
не вижу в этом  особой  заслуги.  Ведь  даже  средневековый  шут  -  прошу
прощения, мисс Берри, - имел свободу ляпать  языком  все  что  попало.  Ну
предположим, всего на одну минутку, что мы сидим, тесно прижавшись друг  к
другу,  все  трое:  две  мелкие  сошки  мужском  рода  и  одна   блестящая
серебристая  простофиля  -  девушка,  и  ее  главное  занятие  состоит   в
непрерывной заботе о том, чтобы ее славненькие точеные  груди  были  видны
как можно больше... Предположим, что я мог бы так же весело и  беззаботно,
как вы, ходить туда-сюда и не быть постоянно  обязанным  проводить  резкую
грань между тем, что я знаю, и тем, что я говорю.
     Эту рану можно залечить, решил он. Больше никаких  таблеток.  Никаких
бессонных ночей из-за невозможности - или нежелания - уснуть.
     - Мисс Берри, - заговорил он. - Я  действительно  люблю  вас.  Но  не
поймите меня превратно. Я говорю о духовной любви. Не о плотской.
     - Хорошо, - сказала мисс Берри.
     - Потому что я восхищаюсь вами.
     - Ты настолько восхищаешься ею, - заворчал Пит, - что не можешь  лечь
с ней в постель? Какое  ребячество!  Тебе  сколько  лет,  Ларс?  Настоящая
любовь значит постель, как в браке. Разве я не прав,  мисс,  как  там  вас
зовут? Если бы Ларс действительно любил влас...
     - Дай мне объяснить, - сказал Ларс.
     - Твои объяснения никому не нужны, - ответил Пит.
     - Дай, я попробую, - попросил Ларс. - Я восхищаюсь ее позицией.
     - "Не так круто", - сказал Пит, цитируя великого композитора и  поэта
прошлого века Марка Блитцштейна.
     Вспыхнув, мисс Берри сказала:
     - Я слишком крута. Именно об этом я вам только что и  сказала.  И  не
только это...
     Она замолчала, потому что  в  их  кабинку  внезапно  вошел  маленький
пожилой человек с остатками белых волос, неровными прядями покрывавших его
розовый, почти блестящий череп. На нем были старомодные  очки  с  толстыми
линзами, в  руках  он  держал  чемоданчик,  и  весь  его  вид  был  смесью
застенчивости и решительности, словно теперь он не  мог  повернуть  назад,
хотя ему и очень хотелось.
     - Продавец, - сказал Пит.
     - Нет, - возразила мисс Берри. - Недостаточно хорошо одет.
     - Судебный исполнитель, -  сказал  Ларс.  Ему  показалось,  что  этот
невысокий пожилой человек имел официальный вид. - Я  прав?  -  спросил  он
его.
     Старичок сказал, запинаясь:
     - Мистер Ларс?
     - Это я, - ответил Ларс. Его догадка явно была правильной.
     - Коллекционер автографов, - с триумфом сказала  мисс  Берри.  -  Ему
нужен ваш автограф, мистер Ларс. Он вас узнал.
     - Нет, он не бродяга, - задумчиво произнес Пит. - Посмотрите  на  эту
булавку в галстуке. Это настоящий граненый камень. Кто же сегодня носит...
     - Мистер Ларс, - сказал пожилой  джентльмен  и  постарался  осторожно
усесться на краю скамейки. Он  положил  свой  атташе-кейс  перед  собой  и
отодвинул сахар, соль и пустые  кофейные  чашки.  -  Простите,  что  я  мс
беспокою. Но есть небольшая проблема. - Его голос был низким и слабым.  Он
чем-то напоминал Санта-Клауса, хотя было видно, что он пришел по  делу.  В
нем