час. У меня рот, как невычищенная
пепельница. Я суха, как бумага...
   - Один глоток, - сказал он после некоторого колебания. - Это
все, что у нас есть.
   Леа проглотила воду с закрытыми глазами. Брайан уложил фляжку в
узел, даже не притронувшись к воде. Когда они взобрались на
гребень первой дюны, то оба были покрыты потом.
   Пустыня была безжизненна: только они одни упорно двигались под
безжалостным солнцем. Тени падали перед ними, и по мере того,
как тени укорачивались, жара усиливалась. Она сделалась такой,
что Леа даже представить себе не могла, что такое возможно.
Одежда ее пропиталась потом, ручейки текли в глаза, мешая
смотреть. И шла она, полузакрыв глаза, опираясь на Брайана,
который невозмутимо продолжал идти, не взирая на жару и прочие
неудобства.
   - Сомневаюсь, можно ли есть эти штуки, может быть в них есть
вода? - голос Брайана был хриплым.
   Леа замигала и посмотрела на кожистые предметы на вершине дюны.
Трудно сказать, растения ли это, или животные. Они были размером
с человеческую голову, сморщенные, обтянутые серой кожей и
усеянные толстыми шипами. Он толкнул его носком ботинка, и они
увидели буроватое круглое дно, похожее на корнеплод. Предмет
покатился вниз, потом остановился, углубившись в песок. В момент
удара что-то острое высунулось из него, ударило в ботинок
Брайана и снова убралось. На прочном пластике ботинка осталась
царапина, покрытая пятнами зеленоватой жидкости.
   - Должно быть яд, - Брайан провел носком по песку. - Нам не
следует здесь задерживаться без основательной причины.
   Незадолго до полудня Леа упала. Она хотела подняться, но тело не
повиновалось ей. Тонкие подошвы ботинок больше не защищали ее от
раскаленного песка, ноги болели. Жар, поднимающийся от горячей
земли, усиливал боль. Воздух, который она лихорадочно вдыхала,
вливался, как раскаленный металл, иссушая и обжигая. Каждый удар
сердца гнал кровь к голове, пока ей не начало казаться, что у
нее раскалывается череп. Она почти разделась, несмотря на то,
что Брайан предупреждал ее об ожогах. Но спасения от нестерпимой
жары все равно не было. Хотя горячий песок жег ей колени и руки,
она все равно была не в силах встать. Ее сил хватило на то,
чтобы лишь не упасть совсем. Глаза ее закрылись, и перед ними
поплыли бесконечные круги. Брайан, тоже полузакрыв глаза,
увидел, как она падает. Он поднял ее и понес, как в предыдущую
ночь.
   Кожа ее приобрела розовый цвет. Платье было разорвано, и одна
грудь, выставленная наружу, поднималась и опускалась в такт
дыханию. Вытерев пот с руки, он дотронулся до ее кожи и ощутил
зловещую горячую сухость. Все симптомы теплового удара: сухая
обожженная кожа, неровное дыхание. Тело ее совсем перестало
бороться с жарой, и его температура быстро поднималась. Он влил
часть оставшейся воды ей в рот, и она судорожно проглотила. Ее
тонкая разорванная одежда служила ей плохой защитой от палящего
солнца. Он мог лишь продолжать нести ее на руках.
   Наконец, на горизонте показался обломок скалы, дающий крошечную
тень. Собрав все силы, он направился туда.
   Песок здесь, защищенный от прямых солнечных лучей, казался по
контрасту холодным. И когда он положил Леа на песок, она открыла
глаза. Она хотела извиниться за свою слабость, но иссохшееся
горло было не в состоянии произнести ни слова.
   Ей казалось, что он раскачивается над ней взад-вперед, как
дерево под напором ветра. Но постепенно взгляд и мысли ее
прояснились, и она увидела, что он и в самом деле качается.
Внезапно она поняла, насколько зависит от его силы и
выносливости, и теперь эта сила подходит к концу. Мускулы его
раздувались и опадали. Он пытался сохранить равновесие. Жилы на
шее вздулись, рот был открыт, и этот беззвучный крик был для Леа
страшнее самого неистового вопля. Затем его глаза закатились, и
она увидела лишь белые глазные яблоки. В следующий миг он упал
навзничь, как подрубленное дерево.
   Обморок или смерть - она не могла определить. Шатаясь она
поднялась, но не смогла перетащить его тяжелое тело в тень.
Брайан лежал на спине под лучами безжалостного солнца и
покрывался потом. Увидев это, Леа поняла, что он еще жив. Но что
с ним? Она лихорадочно рылась в памяти, вспоминая все, чему ее
учили в области медицины, но так и не смогла определить
происходящего. На каждом квадратном сантиметре его тела потовые
железы работали с невероятной активностью. Из каждой поры
катились капли маслянистой жидкости, значительно больше
обыкновенного пота.
   Взглянув на его руку, Леа в испуге крикнула: каждый волосок на
нем стоял дыбом, он раскачивался и жил своей самостоятельной
жизнью. Леа могла только смотреть и думать, не сошла ли она с
ума перед смертью.
   Лающий кашель нарушил ритм его дыхания. Когда кашель
прекратился, дыхание стало легче. Брайан открыл глаза. Пот все
еще покрывал его. Отдельные капли соединились, образовывая
ручейки, которые стекали с его тела.
   - Я не хотел вас пугать, - сказал он. - Все произошло внезапно.
Это результат сильной встряски после болезни всего организма.
Хотите воды, еще немного осталось?
   - Что случилось? Когда вы упали, то так выглядели...
   - Два глотка, не больше, - он поднес фляжку ко рту. - Всего лишь
летнее изменение. С нами на Анваре это происходит ежегодно, но,
конечно, не так интенсивно. Зимой наши тела запасают слой жира
под кожей - как изоляцию от холода, а потовыделение почти
полностью прекращается. Есть и другие изменения. Но когда
становится тепло, процесс начинает идти в обратном направлении.
Жир устраняется, начинают работать потовые железы, чтобы
подготовить тело к двум месяцам тяжелой работы, жары и
отсутствия сна. Наверное, внешняя жара ускорила во мне этот
процесс.
   - Вы хотите сказать, что адаптировались к ужастным условиям этой
планеты?
   - Почти, только здесь, пожалуй, все равно жарковато. Вскоре мне
понадобится много воды, и мы не сможем оставаться здесь.
Выдержите ли вы солнце, если я понесу вас?
   - Не знаю, но и здесь мне не лучше. - Ее голова кружилась, и
говорила она с трудом. - Все же идем.
   Как только они вышли из тени, солнце снова обрушилось на нее
горячей волной боли. Она почувствовала, что теряет сознание.
Брайан подхватил ее на руки и двинулся вперед. Через несколько
шагов он почувтствовал, как его тянет к себе песок. Он знал, что
дошел до предела своих сил. Он пошел медленнее, и каждая
следующая дюна теперь казалась ему выше и круче предыдущей.
Местами из песка торчали обломки скал, которые ему приходилось
обходить.
   У основания одного из обломков он увидел узловатый кустарник. Он
прошел было мимо, но потом остановился, пытаясь понять, что же
привлекло его внимание. Что это было? Какое-то отличие. Что-то
темное, чего он не замечал раньше. Повернуть назад было почти
поражением. Он стоял, беспомощно мигая и глядя на растение.
Несколько ветвей кустарника были обрублены у самого песка.
Именно обрублены - острым лезвием - ножом или топором.
Обрубленные кусты были давно уже мертвы и высохли, но в нем
вспыхнула слабая надежда. Это было первым доказательством, что
на этой сожженой планете живут люди. И если кто-то обрубил эти
растения, значит, они были чем-то полезны. Может быть, это пища,
а может быть - питье. При мысли об этом его руки задрожали, он
тяжело опустил Леа в тень скалы. Она не шевелилась.
   Его нож был острым, но силы ушли из рук. Тяжело дыша пересохшим
горлом, он пилил крепкий ствол. Подняв отрезанную часть, он
увидел тонкую струйку жидкости в срезе. Он подставил горсть и
наполнил ее жидкостью. Она была прохладной и быстро испарялась.
Конечно же, это была вода.
   Уже начав было пить, он остановился, а потом коснулся ее
кончиком языка. Сначала ничего - потом - режущая боль.
   Растение должно было как-то использоваться. Должен был
существовать способ очистки сока, его нейтрализации. Но Брайан -
чужак на этой планете, он умрет намного раньше, чем узнает, как
это делается.
   Ослабленный приступом рвоты, все еще переворачивающим его
внутренности, он пытался не думать, насколько близок к концу.
Взвалить девушку на спину казалось невозможным, и какое-то время
он боролся с искушением оставить ее. Но, даже обдумывая это, он
заставил себя поднять Леа и двинуться вперед. Каждый шаг
требовал от него неимоверных усилий, он шел по собственным
следам. Теряя сознание от боли, он вскарабкался на вершину дюны
и посмотрел на дисанца, стоящего в нескольких футах от него.
   Оба были одинаково удивлены встречей. Какое-то мгновение они оба
глядели друг на друга и не двигались. Наконец, Брайан уронил
девушку и вынул из кобуры пистолет. Дисанец в свою очередь
достал из-за пояса трубку и поднес ее ко рту.
   Айджел научил Брайана вчувствованию, и теперь он решил
попробовать. Он почувствовал страх и ненависть дисанца. Но над
всем этим преобладало желание не стрелять на этот раз, а
посоветоваться. Он должен действовать немедленно, чтобы избежать
трагической развязки. Резким движением он отбросил пистолет в
сторону, но в то же мгновение пожалел об этом: он рисковал
жизнью, расчитывая на способность, в которой сам не был уверен.
Когда пистолет коснулся песка, дисанец продолжал держать трубку
у рта. Он оставался в такой позе некоторое время, не двигаясь и
размышляя. Наконец, он оценил поступок Брайана и спрятал трубку
за пояс.
   - У тебя есть вода? - спросил Брайан, и гутарные звуки дисанской
речи ранили его горло.
   - У меня есть вода, - дисанец по-прежнему оставался неподвижным.
- Кто вы? Что вы здесь делаете?
   - Мы с другой планеты. У нас был... несчастный случай. Мы хотим
добраться до города. Вода...
   Дисанец бросил взгляд на потерявшую сознание девушку и принял
решение. Через плечо у него висел зеленый предмет, который
Брайан подметил еще на изображении в корабле. Дисанец снял его с
плеча, и предмет зашевелился в его руках. Он был живой - зеленая
плеть метра три длиной, как обрубленная часть лозы, лишенная
листьев. Один ее конец заканчивался образованием, похожим на
лепесток. Быстрым движением руки он выдернул крючок, лоза
дернулась и обвилась вокруг руки дисанца. Он вытащил что-то
маленькое и черное и бросил его на землю, потом протянул
извивающуюся зеленую плеть Брайану.
   - Поднеси конец ко рту и пей.
   Леа больше нуждалась в воде, но он отпил первым, не доверяя
этому живому источнику. Отверстие под извивающимся лепестком
было наполнено жидкостью соломенного цвета, появившейся из
тканей. Он поднес ее ко рту и отпил. Вода была горячей и пахла
болотом. Внезапная резкая боль вокруг рта заставила его
отдернуть эту штуку... Тонкие сверкающие белые крючки,
выступающие из лепестков, теперь окрасились его кровью. Брайан
гневно обернулся к дисанцу, но замолчал, увидев его лицо. Его
рот был окружен множеством мелких шрамов.
   - ВЕДА не любит отдавать воду, но всегда отдает.
   Брайан еще раз отпил, потом поднес воду ко рту Леа. Она
застонала, не приходя в себя, ее губы рефлекторно протянулись к
спасительной жидкости. Когда она напилась, Брайан осторожно
вытащил колючки из ее тела и вновь отпил сам. Дисанец присел на
корточки и смотрел на них без выражения. Брайан вернул ему воду,
затем закрыл Леа одеждой, чтобы та была в тени.
   Он сел в той же позе, что и дисанец, и внимательно посмотрел на
него. Сидя на корточках неподвижно, дисанец, казалось,
наслаждался отдыхом под палящим солнцем. На его обнаженной
коричневой коже не было и следов пота. Единственной одеждой на
нем была набедренная повязка. А веда вновь свисала с его плеча,
и она все еще недовольно ворочалась. Вокруг его талии размещался
знакомый набор кожанных, каменных и металлических предметов,
которые Брайан видел на изображении. Назначение двух из них
стало для Брайана ясным - трубка, своеобразное ружье, и
специальный крючок, чтобы открывать веду. Он решил, что
остальные предметы тоже имеют какое-нибудь практическое
применение. В таком случае их хозяина нельзя считать грубым
дикарем.
   - Меня зовут Брайан, а тебя?
   - Тебе незачем знать мое имя, зачем вы здесь? Чтобы убивать мой
народ?
   Брайан отогнал воспоминания. Ожидающее выражение в глазах
туземца заставило его сказать правду:
   - Я здесь для того, чтобы остановить убийство ваших людей. Я
верю в конец войны.
   - Докажи.
   - Доставь меня к Основанию Культурных Взаимоотношений в городе,
и я докажу тебе.
   Впервые в лице дисанца появилось выражение происходившей в нем
внутренней борьбы с самим собой. Он нахмурился, что-то
пробормотал про себя. Наконец, приняв решение, он встал.
   - Идем со мной. Я доведу вас до Хоузстада. Но сначала ответь
мне: вы с Ниджорда?
   - Нет.
   Дисанец хмыкнул и повернулся. Брайан поднял Леа на плечи и пошел
за ним. Они шли около двух часов, пока туземец не указал им на
скалу вблизи.
   - Ждите здесь. За вами придут, - он подождал, пока Брайан уложил
девушку в тень, и нерешительно сказал:
   - Меня зовут... Ульв, - и исчез.
   Брайан устроил Леа как можно удобнее, но если ей всоре не будет
оказана медицинская помощь, она умрет. Обезвоживание организма и
шок прикончат ее.
   Незадолго до захода солнца он услышал гул кара, доносившийся с
запада.
   8
   С каждой секундой гул становился громче. Гусеницы взревели,
когда кар повернул и обогнул скалу, очевидно, разыскивая их. он
остановился перед ними в облаке пыли, и водитель распахнул
дверцу:
   - Забирайтесь и побыстрее! Вы напустите нам жары, - он
приготовился захлопнуть дверцу и раздраженно смотрел на них.
   Не обращая внимания на нервное состояние водителя, Брайан
осторожно уложил Леа на заднее сидение и только после этого
прикрыл дверцу. Кар плавно двинулся вперед, волна холодного
воздуха ударила из включенного на полную мощность кондиционера.
   В машине было не холодно, но, по крайней мере, градусов на сорок
ниже, чем снаружи. Брайан прикрыл Леа одеждой, чтобы защитить ее
от дополнительного шока. Водитель, согнувшись над рулем, вел кар
на полной скорости, не сказав им ни слова с того момента, как
они тронулись. Брайан посмотрел на второго человека, вышедшего
из машинного отделения в задней части кара. Он был худой и
седовласый, и направлял на него пистолет.
   - Кто вы? - спросил он без тени тепла в голосе.
   Это было странное приветствие, но Брайан уже давно начал
понимать, что Дис - вообще странная планета. Седовласый
раздраженно жевал губу, видя, что Брайан сидит спокойно и
молчит.
   Брайан не хотел, чтобы тот нажал на спуск, и поэтому, помолчав,
спокойно заговорил:
   - Меня зовут Брайан. Мы высадились с корабля две ночи назад. И
шли по пустыне. А теперь не вздумайте стрелять, когда я вам
скажу: и Рион, и Айджел мертвы...
   Пистолет в руке человека дрогнул, глаза расширились. Водитель
бросил испуганный взгляд через плечо и снова повернулся к рулю.
Испытание, придуманное самим Брайаном, подействовало. Даже если
эти люди не из Основания, то о нем все же знают. Но спокойнее
было все же думать, что эти люди из ОКВ.
   - Когда их застрелили, нам с девушкой удалось спастись. Мы
пытались добраться до города и вступить с вами в контакт. Вы
ведь из ОКВ, не так ли?
   - Да, да, конечно, - ответил человек, опуская пистолет.
   Некоторое время он молча глядел в пространство пустым взглядом,
нервно покусывая губу, затем, опомнившись и испугавшись
собственной небрежности, он снова поднял пистолет.
   - Если вы Бренд, то должны кое-что знать, - порывшись свободной
рукой в нагрудном кармане, он извлек желтый листок, и, шевеля
губами, прочитал запись. - Теперь ответьте мне, каковы последние
три испытания в... - тут он снова заглянул в листок, - ... в "
Двадцатых"?
   - Финальный шахматный турнир, стрельба из положения лежа и
фехтование. Ну и что?
   Человек усмехнулся и удовлетворенно сунул листок в карман, а
пистолет в кобуру.
   - Я - Фоссел, - сказал он и протянул руку Брайану. - Это
последняя воля и завещание Айджела, переданные нам с блокирующей
ниджорской эскадры. Он предчувствовал, что идет на смерть,
предчувствия его не обманули. Он передал свою должность вам.
Теперь вы - руководитель операции. Я был заместителем Мерва,
пока его не убили. Потом я был заместителем Айджела, а теперь,
по-видимому, буду вашим заместителем. По крайней мере, до
завтра, пока мы не упакуем все вещи и не уберемся с этой
проклятой планеты.
   - Почему завтра, ведь до истечения срока есть еще три дня, и у
нас есть возможность выполнить свою работу.
   Фоссел тяжело опустился на сидение, услышав сказанное, вновь
вскочил и схватился за рукоять, чтобы сохранить равновесие в
раскачивающемся каре.
   - Три недели, три дня, три минуты - какая разница? - с каждым
словом его голос поднимался все выше, затем он сделал видимое
усилие, чтобы овладеть собой, и продолжил: - Послушайте. Вы же
ничего об этом не знаете. Вы только что прибыли, и в этом ваше
счастье. А я уже давно тут, и насмотрелся всяких гадких
поступков, которые совершили здешние туземцы. И вынужден
стараться быть с ними вежливым, когда они убивают моих друзей, а
эти ниджорцы тем временем ждут у себя, положив палец на
спусковой крючок бомбосбрасывателя. Один из них, слишком
задумавшись о своем доме и об этих кобальтовых бомбах, нажмет на
кнопку раньше срока.
   - Садитесь, Фоссел. Садитесь и отдохните, - в голосе Брайана
слышалась симпатия, но вместе с тем это был и приказ.
   Фоссел покачался еще секунду, потом упал на сидение. Он
отвернулся к окну и закрыл глаза, его губы дрожали. Он слишком
долго находился в напряжении.
   Тяжелое настроение висело в воздухе.
   Когда они прибыли к зданию ОКВ, это было настроение отчаяния и
поражения. Доктор был единственным человеком, не разделявшим
этого настроения. Он торопливо утащил Леа в клинику. Очевидно, у
него было достаточно пациентов, и он был слишком занят, чтобы
отчаиваться. У остальных безошибочно определялось чувство
депрессии. С того момента, как они проехали через автоматическую
дверь гаража, Брайана охватила всеобщая атмосфера поражения. Она
была вездесуща, и ее трудно было не заметить.
   Поев, он вместе с Фосселом отправился в кабинет Айджела. Через
прозрачную стену он видел, как упаковывались записи. Фоссел
теперь казался менее взвинченным - он уже не был руководителем.
   Брайан же отбросил всякое намерение рассказать, что он новичок в
Основании. Ему понадобилось использовать всю свою власть,
поскольку его, несомненно, возненавидят за это, и за то, что он
собирается сделать.
   - Лучше запишите, Фоссел, и распорядитесь напечатать. Печатное
слово имеет большой вес. Итак: "Все приготовления к эвакуации с
этой минуты прекращаются. Мы остаемся здесь до тех пор, пока нам
это разрешают ниджорцы. Если операция не удастся, мы улетим, как
только наступит для этого время. С собой возьмем при этом только
личные вещи, все остальное останется здесь". Возможно, вы не
понимаете, что мы здесь для того, чтобы спасти планету, а не
писать бесполезные бумаги. - Краем глаза он увидел, как вспыхнул
от гнева Фоссел. - Как только отпечатаете все это, принесите
мне, а так же доклады, на которых основан проект. Пока все.
   Фоссел вышел, и минуту спустя Брайан уловил гневные возгласы
упаковщиков. Повернувшись к ним спиной, он неспеша принялся
открывать один за другим ящики стола. Верхний ящик был пуст,
если не считать запечатанного письма. Оно было адресовано
Айджелу. Брайан задумчиво посмотрел на него и вскрыл.
   "Айджел! Я получил официальную бумагу с соглашением на замену и
чувствую большое удовлетворение. У вас богатый опыт на этой
проклятой планете, и я чувствую, что вы вполне справитесь с
помощью моих записей. Я специализировался как исследователь в
течение последних двадцати лет, и единственной причиной, почему
ниджорцы попросили меня стать руководителем операции, были мои
исследовательские способности и опыт. Я - ученый, а не чиновник
- никто не будет это отрицать.
   У вас будут неприятности с экипажем, вы должны понимать, что все
они - принудительные добровольцы. Часть из них религиозна,
другие оказались тут случайно. Катастрофа обрушилась так
вне