Монарх, 
плача от стыда, попросил защиты у линнского офицера, который под 
охраной отвел его к лорду-соправителю. Побежденный король упал к 
ногам Крега и затем, помилованный, но закованный в цепи, стоял, как 
пленник, на холме рядом с победителями и смотрел на крушение 
военной мощи Марса. 
Через неделю сдались все крепости, кроме одной, в далеких горах, и 
Марс был завоеван. В разгар триумфа в сумерках одного дня 
отравленная стрела вылетела из тени здания в Ослине и пронзила лорда 
Крега. Он умер через час в страшных мучениях, а убийца так и не был 
найден. Когда три месяца спустя известие о его смерти достигло Линна, 
обе стороны действовали быстро. Лидия приказала убить двух рабов, 
знатоков химии, и курьера через несколько часов после известия о победе 
Крега. Теперь же она послала убийц к двум рыцарям и патрону, 
помогавшим ей вскрывать почту. Одновременно она велела Тьюсу 
покинуть город. 
Когда солдаты старого лорда-правителя явились, чтобы арестовать его, 
предупрежденный молодой человек уже находился на борту своего 
космического корабля. Его бегство вызвало первый приступ ярости у 
правителя. Он решил отменить свой визит к Лидии. Медленно тянулся 
первый день, и постепенно в нем крепло мрачное восхищение женой: он 
понял, что теперь, после смерти Крега, не может разорвать с ней 
отношения. Он решил, что не она организовала убийство Крега. Какой-
нибудь испуганный приверженец, боясь за себя, действовал на свой страх 
и риск; а Лидия, прекрасно понимая ситуацию, лишь постаралась 
смягчить его. Для империи разрыв с ней мог бы оказаться роковым. 
Когда она со свитой явилась, чтобы выразить ему соболезнование, он 
уже принял решение. Лорд-правитель со слезами на глазах взял ее за 
руку. 
- Лидия, - сказал он, - для меня это ужасный момент. Что ты 
предлагаешь? 
Она предложила объединить государственные похороны и триумф. Она 
добавила:"К несчастью, Тьюс болен и не сможет присутствовать. 
Похоже, что болезнь удержит его долго." 
Лорд-правитель понял, что она смиряет свои честолюбивые устремления 
относительно Тьюса, по крайней мере на время. Это была большая 
уступка, и не необходимая ввиду его решения замять все дело. 
Он наклонился и поцеловал ей руку. На похоронах они рядом шли за 
гробом. И поскольку мозг его мучился сомнениями относительно 
будущего, он продолжал спрашивать себя:"Что теперь?" Это была 
агония нерешительности, сознания ограниченных возможностей 
стареющего человека. 
Он все еще рассуждал об этом, когда взгляд его упал на мальчика в 
траурном одеянии ученого. Мальчик шел рядом с Неллианом, и это 
позволило правителю узнать его. Клэйн. 
Лорд-правитель шел за сверкающим гробом, в котором лежал его 
мертвый сын, и впервые за последнее время боль его слегка отступила; он 
задумался. Как будто особенно надеяться на мутанта нельзя. И все же он 
вспомнил слова Джоквина о том, что мальчику нужно дать возможность 
вырасти. "Тогда он себя покажет", - говорил покойный ученый. Он 
предсказывал, что Клэйн "займет свою нишу в линнском зале славы." 
Медрон Линн угрюмо улыбнулся. Обручение мальчика должно 
продолжаться. Нужно распорядиться об эмоциональной добавке. 
Хотя Клэйн едва достиг половой зрелости, вероятно, пора ему узнать, 
что женщины представляют собой клубок эмоций, опасный, но 
восхитительный. Опыт общения с женщинами поможет ему достичь 
физического и душевного равновесия, иначе его существование станет 
односторонне интеллектуальным. 

   


                              10


- Семья Деглет, позже переименованная в Линн, - говорил Неллиан 
своему ученику лорду Клэйну Линну, - вступила в банковское дело около 
150 лет назад. 
Стоял теплый летний день спустя несколько недель после похорон лорда 
Крега. Учитель и ученик сидели под большой смоковницей во дворе 
имения, унаследованного Клэйном от Джоквина. Четырнадцатилетний 
мальчик, не отвечая, приподнялся со своего сидения. Он смотрел на 
дорогу, которая вела в Линн, расположенный в 80 милях. На горизонте 
виднелось облачко пыли, один раз солнце блеснуло на металле. 
Возможно, повернулось колесо, но было еще слсшком далеко, чтобы 
разглядеть подробности. 
Клэйн понял это и сел, а слова его были ответом на слова Неллиана. 
"Разве не правда, что основатель семьи сидел на углу улицы и давал 
прохожим деньги в обмен на заклад - драгоценности и кольца?" 
- Я считаю, - ответил старый ученый, - что ваш предок был 
проницательным ростовщиком и знал толк в благородных металлах и 
драгоценных камнях. Постепенно он завел свое дело. 
Мальчик хихикнул. "Однокомнатное деревянное сооружение, очень 
плохо защищающее от дождя и холода." 
- И все же это был собственный дом, - сказал учитель, - с которым 
связано представление об определенном достоинстве. История говорит, 
что позже, когда он смог покупать рабов, он построил себе несколько 
домов, разнообразных по размерам, и проводил в каждом по одному 
дню, переодеваясь соответственно. Так он в разные дни недели 
встречался с разными слоями населения. В один он, сидя на деревянной 
скамье, ссужал деньги работнику, в другой имел дело с рыцарской 
семьей, которая закладывала свои земли и замки, чтобы продолжить 
вести жизнь, которую им не позволяли их средства. Ваш предок понял 
неразумность такой ложной гордости и с ледяной объективностью 
использовал ее в своих целях. Вскоре он владел большим количеством 
домов и имений и имел врагов, которые неразумно закладывали свою 
собственность, чтобы на месяц-два оттянуть выплату долгов. - Неллиан 
помолчал и вопросительно взглянул на своего ученика. Потом сказал: - 
Выражение вашего лица свидетельствует, что вы задумались над моими 
словами, молодой человек. 
Клэйн молчал, слегка покачивая головой. Наконец он сказал:"Я дуамю о 
гордости, которая послужила причиной падения многих семей и 
империй." - Он вспомнил свою собственную склонность к оцепенению в 
присутствии некоторых людей. Может, так он выражал свою гордость? 
Он объяснил это Неллиану. "Как я понимаю, я сохраняю тем самым 
самоуважение, как будто мной овладело что-то внутри меня. При таких 
обстоятельствах я могу жалеть себя, но не стыдиться." 
Он покачал головой, потом вспомнил и посмотрел на зеленые холмы, где 
в облаке пыли теперь постоянно блестел металл. Но разобрать все еще 
ничего было нельзя, и Клэйн сказал:"Я думаю, раньше это случалось со 
мной так часто, что теперь я с собой не справляюсь." 
- Но вы с каждым разом все лучше владеете собой, - быстро возразил 
Неллиан. 
- Это верно. - Мальчик кивнул и оживился. - Я как солдат, который с 
каждой битвой все больше становится ветераном. - Он нахмурился. - К 
несчастью, есть войны, в которых я еще не участвовал. 
Неллиан улыбнулся. "Вы должны продолжать преодолевать 
ограниченные препятствия, как вы давно решали с Джоквином. И - все 
об этом свидетельствует - такова же политика вашего деда." 
Клэйн взглянул на него сузившимися глазами. "Почему мой дед стал 
этим заниматься - с недавнего времени?" 
Длинное морщинистое лицо учителя насмешливо улыбалось. "Это 
вполне закономерно." 
- Закономерно? - Ваш статус после провозглашения вашего отца лордом-
соправителем соответственно изменился. 
- Ах, это! - Клэйн пожал плечами под свободной храмовой одеждой. - Но 
это не имеет практического значения. Как мутант, я в своей семье 
подобен горбуну, которого терпят из-за кровного родства. Когда я 
вырасту, смогу интриговать за сценой. В лучшем случае я смогу 
выполнять роль посредника между храмами и правительством. Мое 
будущее стереотипно и стерильно. 
- Тем не менее, - возразил Неллиан, - у вас как у одного из троих сыновей 
лорда-соправителя Крега Линна имеются законные права в 
правительстве, и вам придется ими воспользоваться, хотите вы этого или 
нет. - Он сварливо закончил: - Позвольте сказать вам, молодой человек, 
что если вы пренебрегаете своими правами, мы с Джоквином зря 
тратили на вас время. В бесконечной Линнской империи вы либо будете 
жить в соответствии со своим рангом, или погибнете от руки убийцы. 
Мальчик холодно сказал: "Старик, продолжайте урок истории." 
Неллиан улыбнулся. "В другой манере, но ваши перспективы 
напоминают перспективы вашего предка, о котором мы говорим. Вы 
презренный мутант. Он был презренный ростовщик. Разумеется, вы 
понимаете, что перед ним стояли не меньшие, если не большие 
препятствия, чем перед вами. И все же, мой мальчик, мы говорим о 
человеке, который основал семью Линн. Когда вы заглядывете вперед, 
вы видите только трудности. Оглядываясь назад на его карьеру, мы 
видим, как просто все было для храброго человека, действовавшего 
среди неразумных людей. Видите ли, благородные семьи, занимавшие у 
него деньги, лишь старались как можно дольше сохранить видимость. И, 
конечно, когда истекал срок, они винили не себя, а коварного молодого 
Гована Деглета. Но тот лишь нанимал добавочных телохранителей и 
отнимал у должников имущество. К тридцати годам он был уже 
настолько богат, что смог взглянуть на почти разоренные семьи 
патронов в поисках невесты. Его предложение потрясло патронов до 
глубины их аристократических душ. Но патрон Сеппер был человек, 
считавшийся с реальностью. Чтобы спасти себя от гибели, он 
организовал брак своей прекрасной дочери Пиккарды Сеппер с 
презренным ростовщиком. И она делила его постель и рожала ему детей, 
хотя всю жизнь не любила их. Она называл их, включая вашего 
прапрадеда, "рабьим отродьем". 
Тонкое лицо мальчика исказилось в циничной усмешке. "Если она была 
так настроена, думаю, что дети были не его. Вспомните, Неллиан, в 
своем убежище во дворце я годами был свидетелем любовных свиданий 
самых известных придворных дам. Внешне все они респектабельны, все 
замужем, но переходили от одной связи к другой. Не раз я слышал 
признания, что ребенок, которого носит дама, совсем не от ее мужа. 
Конечно, неважно, являемся ли мы, Линны, прямыми потомками Гована 
Деглета. Мы унаследовали его деньги, а связи Сеннета дали 
благородство. Но"...- он пожал плечами. 
Неллиан улыбнулся. Гован знал аристократок и их мораль. Он все время 
следил за женой; будучи страстной женщиной, она вскоре поняла, что 
единственным источником для нее является муж. История утверждает, 
что он был счастливым и довольным мужем. 
Ученый встал. "Молодой человек, - сказал он, - я думаю, пора 
прекратить урок. Через несколько минут здесь будет ваш дед лорд-
правитель..." 
- Мой дед! - Клэйн, дрожа, вскочил. Мгновенно самообладание 
покинуло его. Крайним напряжением овладев собой, он спросил: - Чего 
он хочет? 
- Он везет с собой несколько недавно захваченных на Марсе девушек. 
Они будут вашими любовницами. Мне сказали, что девушки очень 
хорошенькие. 
Он замолчал. Клэйн его не слышал. Для Клэйна слова Неллиана 
превратились в бессмысленные звуки, а потом... 
Чернота! Позже, может быть, в тот же вечер, он осознал себя. Он лежал 
на полу в своей спальне. Из постели на него смотрела испуганная 
девушка. Она истерически говорила:"Не хочу. Убейте меня. Но он 
ненормальный. Я не хочу!" 
Откуда-то вне поля зрения Клэйна донесся холодный голос лорда-
правителя:"Выпорите ее. Четыре хлыста. Но не калечьте." 
Когда в следующий раз Клэйн пришел в себя, девушка склонялась над 
ним:"Бедный! Тебе так же плохо, как мне. Иди в постель. Придется 
пройти через это." 
Жалость в ее голосе снова вызвала его беспамятство. Жалости он не 
выносил. 
Он чувствовал, что проходило время. У него было несколько любовных 
видений, которые казались нереальными. В этих видениях он был 
яростным и ненасытным, а девушка робкой и нежной. 
Потом другие видения. Появилась другая девушка. Он слышал слова 
Неллиана:"Поразительно! Я не знал, что у мужского тела такие 
огромные возможности для любви." 
Но все это было как сон. Он узнал, что первую девушку зовут Селк. Имя 
второй он так и не узнал, не узнал имена других и даже не был уверен, 
что они, эти другие, были. 
Потому что вскоре ему нужна была только Селк. В этот момент он 
достиг наибольшей остроты сознания. Его поучал дед; одну из фраз деда 
он запомнил навсегда. Дед сказал:"Мой мальчик, если ты настаиваешь, 
чтобы была только она одна, тогда тебе придется приспособиться к ее 
возможностям..." 
Клэйн смутно припомнил, что согласился с лордом-правителем. Он 
приспособится. 
Он полностью пришел в себя за обедом с Неллианом. Клэйн 
остановился, поднеся ложку ко рту. Что-то в нем привлекло внимание 
ученого, потому что тот спросил:"Что, Клэйн?" 
Мальчик кивнул. "Я хотел бы продолжить разговор, начатый в тот день, 
- сказал он, - о моем предке Говане. Что было с его детьми?" 
Неллиан облегченно вздохнул и мысленно продиктовал письмо лорду-
правителю: "Ваше превосходительство, - молча сочинял он. - Через год и 
восемь месяцев лорд Клэйн оправился от эмоционального шока, 
вызванного знакомством с женщиной. Мозг действительно странный 
инструмент." 
Вслух он сказал:"Ваш прапрадед Косан Деглет был банкиром и 
патроном. У него были отделения во всех главных городах.." 
Историю семьи Деглет-Линн изучал и другой, более взрослый учащийся. 
7 лет после убийства Крега лорд Тьюс прожил в Аваях на море. 
У него было небольшое имение на главном острове архипелага, и после 
случившегося мать посоветовала ему избрать именно его для 
жительства, а не большие поместья на материке. Умный осторожный 
человек, Тьюс понял ценность совета. Если он хочет оставаться живым, 
его удел - власяница и пепел. 
Вначале это был сознательный обман. В Линне Лидия напрягала мозг в 
поисках объяснения и в конце концов заявила, что ее сын устал от 
политики и уединился, чтобы на покое предаться размышлениям. Долгое 
время ее вздохи были весьма убедительными, она так описывала его 
чувства, как будто сама стремилась избавиться от обязанностей своего 
положения. И ей верили. 
Патроны, губернаторы и послы на своем пути из Линна через океан 
останавливались, чтобы отдать дань уважения сыну Лидии. Постепенно 
они начали сознавать, что он в немилости. В ужасной, отчаянной, 
опасной немилости. 
Напряженное молчание лорда-правителя при упоминании Тьюса вскоре 
стало известно всем администраторам и политикам. После этого все 
стали умными. Вспомнили, как торопливо удалился из Линна Тьюс, 
когда было получено сообщение о смерти лорда Крега, сына лорда-
правителя. В то время его отъезд был едва замечен. Теперь об этом 
вспомнили и сделали выводы. Большие корабли, несущие 
правительственных чиновников, перестали останавливаться на острове. 
Изоляция глубоко повлияла на Тьюса. Он стал наблюдателен. Впервые 
заметил он, что островитяне выходят в океан. В воду, которая была с 
легендарных времен отравлена атомными богами. Значит, вода больше 
не смертоносна? Он отметил это для будущих исследований и впервые 
заинтересовался тем, как жители острова называют океан. Тих. Жители 
континентов передвинулись подальше от берегов, чтобы уйти от 
смертоносных испарений моря, забыли древние названия. 
Он размышлял о возрасте цивилизации, которая претерпела такую 
катастрофу, что были забыты даже названия океанов. Сколько? Он мог 
только предполагать: тысячи лет. 
Однажды он написал матери: "Ты знаешь, раньше меня это не 
интересовало. Но теперь впервые я задумался над происхождением 
нашей культуры. Возможно, вместо того, чтобы заниматься 
бесконечными интригами, мы должны были бы поинтересоваться своим 
прошлым и выяснить, какие смертоносные силы высвободились давным-
давно на этой планете. Меня беспокоит вот что: те, кто действовал 
против Земли, готовы были буквально уничтожить планету. Такая 
безжалостность для меня неожиданна, и хотя все это лишь отвлеченные 
рассуждения, я с некоторым беспокойством смотрю в будущее. 
Возможно ли, чтобы борьба за власть между группами достигла такого 
размаха, что весь мир содрогнется от безумия этой борьбы? Я 
предполагаю внимательней всмотреться в эти проблемы, чтобы 
выработать здравую философию власти." 
В другом письме он заявлял: "Мне всегда досаждала примитивность 
нашего оружия. Я склонен верить сказкам о существовании в древности 
различных типов огнестрельного оружия. Как ты знаешь, в нашей 
культуре имеется очень странный парадокс. Мы владеем машинами, 
которые так тщательно сконструированы, что могут быть герметически 
закрыты для путешествий в безвоздушном пространстве. Знание 
металлов, которое делает это возможным, унаследовано Линном, но его 
истинное происхождение неизвестно. С другой стороны, наше оружие - 
луки, стрелы, копья. Я думаю, что в прошлом это примитивное 
вооружение было замещено другими, совершенно новыми типами 
оружия, которые, в свою очередь, сменились еще более новыми. Это 
означает, что промежуточные виды вооружения просто исчезали из 
нашей культуры: тайны их производства забылись. Эти сложные 
устройства трудно было производить - я все время рассуждаю, - и 
поэтому умение передавалось от отца к сыну, как произошло и с 
знаниями в металлургии. Мы знаем, что даже во времена варварства 
храмы были хранилищами производственных знаний, и похоже, что кто-
то сознательно уничтожил некоторые виды древних знаний. Мы знаем 
также, что с древних времен храмы противятся войнам. Возможно, в них 
сознательно была уничтожена информация, касающаяся оружия." 
Среди прочего Тьюс тщательно изучал происхождение семьи Линн. Как 
и Клэйн, изучавший ту же историю, Тьюс отметил, что Косан Деглет, 
сын основателя семейства, был изгнан из Линна врагами семьи. 
Изгнанный формально, со всей собственностью, конфискованной 
патронатом, он переселился на Марс и там, с помощью отделения своего 
банка, сумел восстановить и дело на Земле. Как и многие 
проницательные люди до него, он предвидел изгнание; когда захватили 
его дома, там нашли удивительно мало сокровищ. 
Враги Косана вынуждены были повысить налоги. Эти налоги оказались 
столь обременительны, что деловые люди все сильнее хотели 
возвращения Косана Деглета. Это желание, отметил Тьюс, мудро 
стимулировалось с Марса самим Косаном. В нужный момент 
представители народа формально пригласили его вернуться из изгнания, 
подавили попытку части благородных семей силой захватить власть и 
провозгласили Косана лордом-правителем. 
В течение 30 лет Косан был фактически повелителем Линна. Тьюс 
вспомнил, как однажды посетил дом, где жил Косан Деглет. Теперь это 
было торговое здание, но у входа висела медная табличка с надписью: 

Прохожий Когда-то это был дом Косана Деглета. В нем жил не только 
великий человек, но само Знание обитало в этом доме. 

Погоня за знаниями и банковское дело - таковы были краеугольные 
камни власти Деглетов. Так решил лорд Тьюс. В ключевые моменты 
банковские интересы семьи были такой притягательной силой, что 
подавляли всякое сопротивление. И во все годы их роста страсть к 
собиранию произведений искусства и связь с учеными приносили им 
уважение и восхищение, что помогало уменьшить влияние случайных 
ошибок. 
В течение долгих месяцев изучения и одиночества, последовавших за 
изгнанием, Тьюс много думал об этом и постепенно стал критически 
оценивать свою жизнь в Линне. Он начал видеть ее безумие и 
бесконечное надувательство. Он со все большим удивлением читал 
письма матери. Это был рассказ о бесконечных обманах, заговорах и 
убийствах, написанный простым кодом, эффективным, поскольку он был 
основан на значениях слов, известных только его матери и ему самому. 
Удивление перешло в отвращение, а отвращение вызвало понимание 
величия семьи Деглет-Линн сравнительно с ее противниками. "Нужно 
было что-то сделать с этой бандой невежественных воров и рвушихся к 
власти негодяев, - решил Тьюс. - Мой отчим лорд-правитель предпринял 
решительные действия, которые оправдались и временем." 
Его озарило. Такой подход больше не является правильным. Для 
объединения вселенной больше не нужно сосредоточивать власть в руках 
одного человека или одной семьи. Старая республика также невозможна, 
ее губят бесконечные раздоры. Но тепер