Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Брендючков Михаил. Последний ангел -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -
, кажется, уже смахивает на вымогательство", - уловил я мысль директора, но идти на попятный было незачем, и поэтому я добавил: - Вот так и сообщите в Управление. Директор, очевидно, не заметил, что я заговорил об Управлении первым, без повода с его стороны, и коротко заключил: - Ладно, я сообщу, а там уж пусть решают сами. Через несколько дней из Управления пришел приказ о моем назначении главным конструктором. Я был доволен и польщен. Она обрадовалась еще больше. И вот настал час прощания с моим прежним рабочим местом. Я придирчиво проверил ящики стола, оставив в них некоторые справочные таблицы, безжалостно уничтожил эскизы и расчеты, которые уже никому не понадобятся, и вынес в мусорный ящик плотно набитую корзину. Потом сдал книги в техническую библиотеку, а Люсе - свои чертежные принадлежности, и стойло, прослужившее мне без малого восемь лет, осиротело. Впрочем, не оно мне служило, а я ему, но все же расставаться с ним было немножко жалко, - ведь я знал здесь все, вплоть до последней царапины на столе и до наспех сделанных карандашных пометок на краях чертежной доски кульмана. Лишенная последнего моего чертежа, исколотая по углам бесчисленными кнопками, эта доска как бы освободилась от многотонного веса разных машин и аппаратов, которые я нагружал на нее за проведенные здесь годы. Когда и кто станет перед ней после меня, чья спина будет маячить перед глазами Афины Паллады? Потом я пошел принимать дела у Льва Васильевича. Он сидел за письменным столом нахохленный и, не поднимаясь, кивнул: - Садитесь. Может, покурим для начала? Я молча сел напротив него и достал папиросы, он закурил сигарету в мундштуке. В первый раз я закурил в бюро, не выходя на лестничную клетку, я больше вообще не стану туда выходить, не положено по чину. Лев Васильевич тоже приготовился к передаче дел; на письменном столе громоздилась груда папок, а из шкафа с неприкрытой дверкой выглядывали два ящичка картотеки, корзина была до верху заполнена обрывками бумаги. Льва Васильевича проводили на пенсию еще накануне, в заводском клубе, где его чествовали как старейшего работника завода. Много времени на передачу дел не потребовалось, так как все работы бюро были мне известны, подписали акт, принял ключи. - А карандаш свой я вам не оставляю, - улыбнулся Лев Васильевич. - Его мне подарили сотрудники десять лет назад, когда вас здесь еще не было. Я теперь приделаю к нему цепочку и повешу дома над кроватью, как шашку отставного кавалериста. - Зачем вам вздумалось уходить, взяли бы да и остались. - Нет смысла. У каждого есть свой предел. Узнаете, не вам меня утешать. Тут Лев Васильевич встал и, забрав мусорную корзинку, ушел из кабинета, а я сел в его кресло. Он прав, а я почему-то не чувствую приближения к этому пределу, я вообще ни в чем еще не ощущал надвигающуюся старость, а с тех нор, как в мою жизнь вошла Она, мне кажется, что я вновь молод, бодр и способен еще на многие дела и переживания. Неужели перелом лет наступит так внезапно и резко или мои сроки находятся еще довольно далеко? Нет, Лев Васильевич, теперь я еще покручусь, может, я еще первой половины своего срока не израсходовал! 16 Свою деятельность в новом качестве Олег Петрович начал с того, что дня через три после приема дел определил курс руководства, которого он намеревался придерживаться. За полчаса до звонка он вышел из кабинета в общий зал, встал по традиции за Люсин стол, пригласил сотрудников и "провозгласил декларацию", как назвала это Афина Павловна. - Хочу вас поставить в известность об основном принципе, которому я намерен следовать в нашей работе, и услышать ваше мнение по этому поводу. Обходить всех каждый день, как это делал Лев Васильевич, я не намерен. Практика такой опеки мне не по душе, от инженеров можно, на мой взгляд, ожидать большей самостоятельности. Заявляя так, я осуждаю не Льва Васильевича, а довольно распространенную тенденцию. Вглядитесь в штамп, например, этого чертежа и подумайте, для чего, собственно, в нем предусмотрено столько подписей? Олег Петрович поднял со стола Люси заготовленную заранее светокопию, приколол на стенке и стал показывать. - Смотрите: "разработал, проверил, техконтроль, нормоконтроль, ведущий руководитель, чертил, утвердил" и тэ-дэ, вплоть до подписей копировщицы, главного инженера, а теперь еще и главного конструктора завода. Это же не штамп чертежа, а платежная ведомость или список участников круговой поруки! Я знаю, конечно, что не Лев Васильевич все это придумал и даже не директор; и уж если кто-то там на заоблачных высотах канцелярской пирамиды счел нужным ввести в штамп все эти графы, мы обязаны их заполнять. Но это совсем не значит, что каждая последующая подпись снимает ответственность со всех предыдущих, и тем более с основного конструктора. Конструктор создает машину, с него и должен быть весь спрос. Зато ему же должна быть предоставлена и широкая самостоятельность. Олег Петрович подкрепил свою точку зрения примерами из недавних разработок и предложил задавать вопросы и высказываться. - Что же, поживем - увидим, - первым отозвался парторг. - Не совсем ясно только, как вы представляете себе ваше собственное руководство. - Я думаю, - ответил Олег Петрович, - здесь вряд ли уместны заранее заготовленные шаблоны. Я буду, разумеется, давать целевые установки при распределении работ. Какое-то представление об ее конечном виде у меня должно сложиться еще до этого, но разработчик волен представлять ее по-своему. Если наши представления разойдутся, мы будем спорить, не договоримся, вовлечем в спор других. Кроме того, у нас есть ведь всегда проектное задание, рамок которого мы должны придерживаться. - А если вас переспорят? - подал голос Погорельский. - Обращусь за консультацией на сторону. - Вдруг да и там вас не поддержат, тогда как? - Тогда поступлю согласно собственному убеждению. - Ага! Значит, власть примените, пойдете против всех? - А как же иначе! Непременно, если меня не убедят. Но я прибегну к этому только в последней стадии, а не буду то и дело вмешиваться и водить вас на помочах. Другое дело, если кто-то захочет посоветоваться со мной, когда возникнет сомнение: в таких случаях - милости прошу - привлекать меня без всякого стеснения к своей работе, прямо к кульману. - Что же, поживем - увидим, проверим на практике, - повторил парторг, как бы заключая обсуждение. Организационная установка главного конструктора не вызвала какого-либо возражения и у остальных. Новая метла по-новому метет, - было мнение большинства. Больше недели после этого Олег Петрович просидел в своем кабинете одиноко, составляя и сверяя разные планы, прикидывая, как лучше распределить работу и обдумывая предстоящие конструкции. Ему уже начало казаться, что складывается, тревожное положение, при котором он работает на отшибе, а бюро действует само по себе. Его так и подмывало выйти из кабинета и по собственному почину, вопреки своей установке, пройтись вдоль кульманов, вглядеться в чертежи, но он сдержался. И вот один из конструкторов не уложился в проектное задание, "забуксовал" и позвал Олега Петровича на консультацию. Потом другой стал сдавать свои чертежи и, наткнувшись на возражения, привлек к защите трех товарищей, которые после некоторого спора, вынуждены были признать, что работа оказалась "неважнецкой", что над ней надо еще сидеть и сидеть. И инженеры стали поговаривать, что при Льве Васильевиче было спокойнее и удобнее, что тот хотя и "висел над душой" и был "занудой", зато "вправлял мозги" ежедневно, благодаря чему переделки, если и случались, были мелкими. До Олега Петровича эти суждения доходили через Афину Павловну, о близости с которой никто не догадывался, и потому говорили при ней не сдерживаясь. Она и рада бы не говорить об этом, да сама придерживалась того же мнения. Но вот и она пригласила главного конструктора к своей работе. Он долго стоял у ее кульмана, расспрашивал, потом забрал все чертежи и ушел в кабинет, сказав: - Подумаю. А вы, Афина Павловна, помудрствуйте пока, не подвернется ли другая исходная схема, получше выбранной вами. Часа через три он вернул чертежи и заявил, что не видит возможности исправить работу, что ее надо делать заново, и опасается, не пришлось бы все дело вообще передоверить другому инженеру. Афина Павловна, скрипнув зубами, сдержалась, не затеяла спора. Она промолчала, убрала забракованную работу и ушла, удивив Олега Петровича, который знал, что с ней считались, как с эрудированным инженером, она могла рассчитывать на поддержку. Зато какую сцену она устроила вечером! У нее имелся уже отдельный ключ, и она вошла не позвонив. Олег Петрович лежал на полу, стараясь линейкой достать из-под дивана отскочившую пуговицу. - Проклятый выскочка! - воскликнула она и от порога запустила в него снятой с ноги туфлей. - Честолюбец! Ничтожество, дорвавшееся до крохотной власти! - продолжала она. Подбежав к буфету, схватила сахарницу, смахнув попутно тарелку и вазочку для варенья. - Негодяй! - Олег Петрович еле успел отклониться от метко запущенной в него посудины. - Как я взгляну теперь в глаза товарищей: ты опозорил меня! Ну, если ты умней, зачем было ждать, почему не вмешался, не поправил заранее... Тут Олег Петрович все-таки достал пуговицу и, присев у дивана, взглянул на разъяренную Афину Павловну. - Перестань! - негромко, но с нажимом произнес он и протянул ей пуговицу. - Пришей, Фина, пожалуйста, к пиджаку, а я пока подмету осколки. Афина Павловна чуть не задохнулась от возмущения, но вдруг сникла, словно с разбега уперлась во что-то. - Господи, что это со мной? - перевела она дух и взяла пуговицу, не вдруг найдя место для блюда. - Я обязательно надавала бы тебе пощечин, если бы ты не лежал, а сейчас у меня почему-то весь пыл пропал. Хорошо, я пришью твою проклятую пуговицу, но, Олег, скажи, ради бога, неужели тебе было не жалко меня? - Фина, милая, поверь, что я не мог сделать для тебя исключение, а ты и сама могла бы избежать всех неприятностей, вдумайся ты в дело поглубже. Ты же очень способная, ты просто понебрежничала в самом начале работы, не знаю уж почему. Пошевели мозгами и создашь шедевр, уж я-то тебя знаю! - Замасливаешь, да? - Да нет же, тебе стоит захотеть, за тобой и не угонишься. Ты только не контролируешь себя, все делаешь под настроение. К тому же очень свыклась, как и другие, с повседневными проверками Льва Васильевича. - Ладно. Не знаю, чем ты берешь, вещий Олег, но тебе невозможно противоречить. А только помяни и ты мое слово, не все смирятся, как я, нарвешься ты со своим методом... Но Афина Павловна не угадала. Первое время конструкторов удерживало любопытство, а потом самолюбие: "Как, это я-то не способен!" - появился вкус к свободному поиску, к новаторству, к самостоятельности. А Олег Петрович тем временем начал одолевать администрацию и свой штат сомнительной идеей совмещения профессий. - Строго говоря, - объяснял он Владлену Федоровичу, - ничего существенно нового я не открывал, все это давно применяется при обучении в вузах в виде рабочей практики. Разница только в том, что студенты проходят ее на каком-то отвлеченном предприятии, не на том, куда попадут инженерами, а я нахожу нужным ввести ее на месте основной работы, совместить инженерную профессию с рабочей. - И как вы это представляете конкретно? - поинтересовался главный инженер, присутствующий на этом совещании. - Очень просто. Я нахожу необходимым, чтобы каждый конструктор хотя бы один месяц в году проработал рабочим на изготовлении того самого, что он натворил на бумаге. Пусть попробует своими руками, каково овеществлять его идеи. Вспомните случай с Бахметьевым, когда он спроектировал такой корпус, который не за что было ухватить при всей нашей оснастке и потому отливки пришлось возить для обточки на Ильинский завод за двести с лишним километров? А сколько было возни с фрезеровкой посадочных мест на барабане центрифуги из-за того, что не представляли технологическую цепочку! Это не потому, что они плохие конструкторы. Они оторваны от рабочего места, поскольку сами на этих станках не работали. - Позвольте, - удивился главный инженер, - но если по вашей идее инженер будет изготовлять, уже сконструированное, исправлять конструкцию будет уже поздно, заготовки-то не переделаешь и заявки не изменишь! - Не совсем так. Столкнувшись с трудностями на собственном горьком опыте, конструктор, во-первых, оценит их не только как рабочий, а с высоты своих инженерных знаний, и в дальнейшем не повторит своих промахов. А во-вторых, не исключено, что будет смысл переделать чертежи для следующей серии или партии изделий с большей, вернее, с лучшей направленностью. - Да, в этом есть определенный смысл, - поддержал директор, - беспокоит другое... Предполагаемое "орабочивание" инженеров, как правило, не имевших рабочей квалификации, не сможет существенно увеличить выпуск продукции в цехах, а пока они там находятся, кто-то должен будет замещать их в бюро, то есть требовалось, по-видимому, увеличение штатов, на что в верхах идут весьма трудно. Возможно, что и процент брака в цехах повысится. Да и неизвестно еще, согласятся ли сами конструкторы отбывать такую практику, найдутся белоручки, скажут, что не для того институты кончали, чтобы в грязи возиться. - А заставлять не надо, - пояснил Олег Петрович. - Нет такого закона, не говоря уже о том, что из-под палки не работник. И штат бюро увеличивать не надо, если удастся обеспечить бюро компьютером. Это компенсирует убыль работающих в нем. Главный инженер присвистнул и переглянулся с начальником планово-экономического отдела: - Ничего себе, облегчил задачу! Мы не в Чикаго, у нас компьютеры в магазине не продают, их министерство штуками распределяет, да и то не для всех! - Будем добиваться. Я не завтра начну посылать конструкторов к станкам, съезжу в министерство, договоримся о сроках. А автоматики интеллектуального труда в любом случае не избежать - рано или поздно. Лучше пораньше... Решаться хотя бы на частичную ломку устоявшихся порядков всегда нелегко, но, усмотрев в последней фразе оттяжку дела на неопределенный срок, дирекция дала принципиальное согласие и успокоилась: "Когда добьется компьютера - годы пройдут". А Олег Петрович, не откладывая, начал "прощупывать почву" в своем бюро. Совещания не собирал, а переговорил с каждым по отдельности, и оказалось, что уговаривать никого не потребовалось. За всеми этими событиями и хлопотами Олег Петрович совсем забросил свою машину, но управившись с неотложными делами, вспомнил и о ней. Когда-то еще при жене, собрал он по чертежам журнала "Техника молодежи" микролитражку. Времени, средств и труда угрохал на нее уйму, а получилось нечто такое, что даже жена не согласилась сесть в эту машину: - Ездить на ней, может быть, и возможно, только останавливаться никак нельзя, - засмеют. Да, вид у нее был столь неказистый, что окрестные ребята сразу прозвали ее "букарахой", по-видимому, от слова букашка, только пострашнее. Правда, весной Олег Петрович несколько облагородил ее, но все равно казалось, что во внешнем виде машины чего-то недостает. "Эмблему какую-нибудь, что ли, ей приделать спереди", - пришло ему в голову, но какую - не мог придумать, пока не вспомнил о статуэтке ангела. Еще ко Дню Советской Армии подарили ему настольную лампу. Олег Петрович снял с ангела свою электротехнику и сунул его в тумбочку стола, а вот теперь полез туда за инструментами и догадался: "Вот же она - подходящая эмблема. Поставить ангела перед ветровым стеклом, он же будет отбивать и встречных мошек". С установкой фигурки он провозился до сумерек и первый раз в этом году выехал опробовать машину. По городу, как всегда, он ехал очень осторожно и, только выбравшись на шоссе, прибавил газу. Впрочем, у "букарахи", как ни дави на железку, больше шестидесяти километров обычно не получалось. На этот раз над капотом красовался ангел, как бы летящий перед ветровым стеклом и отблескивающий красноватым светом от подымающейся слева полной луны. Места шли знакомые: сперва вдоль реки, на берегу которой у разных кустиков он не раз сиживал с удочкой, потом попалась деревня, где ночевал при шефских походах, потом обширные поля, на которых немало было им выкопано картошки и срублено кукурузы, с каждым годом отнимавшей у картофеля все больше и больше гектаров земли. "С такой роскошной эмблемой следовало бы ехать побыстрее", - подумалось Олегу Петровичу, и он с удивлением заметил, что стрелка спидометра не задержалась у привычной черточки. Она доползла до семидесяти, восьмидесяти и замерла только около ста километров в час. "Что за диковина! - удивился Олег Петрович. - Ведь кроме профилактической подтяжки, регулировки да окраски, я ничего не делал, откуда же такая прыть?" И еще больше удивился он, когда его вскоре запросто обогнал какой-то самосвал. "Это - на такой-то скорости!" Тут впереди показались строения знакомого ему поселка - Дворики, и он сообразил, что пройденное расстояние явно не соответствует скорости, а когда перевел взгляд на спидометр, увидел, что тот показывает привычные шестьдесят, хотя он и не убавлял газа. И тут ему показалось, что рядом кто-то знакомо рассмеялся. "Начинается!" - заключил он и опасливо покосился на соседнее сидение. Там никого не было. Проехав Дворики, Олег Петрович некоторое время раздумывал и решил уж, осторожности ради, вернуться домой, а "букараха" тем временем подошла к длинному крутому подъему, из-за которого вставало зарево огней встречной машины, находившейся еще за бугром. Разворачиваться было поздновато, лучше сначала перевалить через гребень, но когда Олег Петрович подъехал ближе, из-за гребня вырвалась машина, идущая по его полосе. Левая полоса была свободна, и у Олега Петровича уже дернулись руки, чтобы свернуть туда, но рядом скомандовали: "Направо, только направо", - и руль повело вправо, будто вмешался кто-то сильный и решительный. Слева, слегка чиркнув по борту, проскочила встречная машина, а на секунду позже левее выкатилась из-за гребня еще одна. Под правым колесом "букарахи" промелькнул обрез кювета, но рывок руля удержал ее на обочине. "Сукин сын!" - обругал Олег Петрович первого водителя, сделавшего обгон перед самым перевалом, и, остановившись, уставился на правое сидение. Только теперь до него дошло, что смех и голос принадлежали его отцу, потому и показались такими знакомыми. Но рядом никого не было. "Ну, спасибо, отец, валяться бы мне сейчас на шоссе среди обломков, если бы не твоя сильная рука!" - подумал Олег Петрович, приходя в себя. - Но как он мог сообразить, куда следовало повернуть? Осмотрев при свете луны царапину на борту, Олег Петрович развернул "букараху" и осторожно поехал домой, с горечью думая, что ему теперь придется, видимо, расстаться с рулем. Пока разная "чертовщина" приключалась с ним в стенах его квартиры, это еще можно было терпеть, а уж теперь не миновать обращения к медицине. Эдак он, чего доброго, может оказаться опасным для окружающих. "Но что за странный вид п

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору