Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Брендючков Михаил. Последний ангел -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -
чувствовался руками как-то очень странно, будто Олег Петрович держал его за горло. Откуда-то противно запахло горелой резиной. Разжав пальцы, Олег Петрович протянул их к голове противника и... не нашел ее: пальцы до отказа вытянутых рук сошлись на округлом обрубке шеи! - Что это, как мог я ему голову оторвать, - в ужасе воскликнул Олег Петрович, вскочил, опять запнулся за что-то, находящееся сзади, и снова повалился, полагая, что падает через другого противника. Какие-то колья мешали встать, а напрягшись между ними, он приподнял плечом что-то вроде щита, послышался звон разбитого стекла. - Ребята! - позвал он. - У кого есть спички? Посветите, пожалуйста, тут беда страшная случилась! Парни! Будьте людьми, отзовитесь кто-нибудь! В отчаянии он схватил себя за голову, наткнулся ладонями на очки, которые тут же слетели, больно оцарапав, и это совсем сбило его с толку, потому что он все еще считал себя Ленечкой: как они могли на нем очутиться, ведь он никогда даже ради шутки не носил очков? Протянув, как слепой, руки, он медленно повернулся и наконец увидел бледно проступающие очертания чего-то, в чем не вдруг признал окно. "Откуда оно взялось в парке?" Двинувшись к окну, он ощупал попавшееся препятствие, которым оказался стол, а под окном нащупал чуть теплую батарею отопления, прикрытую свисающими оконными шторами. Получалось, что он находится не снаружи помещения, а внутри. "Но не через четвертое же измерение я смог из парка вдруг попасть сюда?" Он раздернул шторы, и ему открылся вид домов, освещенных полной луной. Лучи били прямо в окно. "А сзади лежит обезглавленный труп из летнего парка!" - подумалось с неостывающим ужасом, который он все же преодолел и заставил себя повернуться. По мере того, как глаза привыкали к лунному освещению, он стал узнавать комнату, но виделась она неотчетливо, словно снимок, сделанный не в фокусе. "Ну да, это же мой буфет. И это мои настенные часы, которые тикали, когда я душил того вихрастого. Нет, я же не собирался его душить! - метался он в своих мыслях. - Бедняга, он валяется сейчас там, в парке, лежит с оторванной головой, а его товарищи, как и я, не понимают, как это вышло, и куда девался его убийца. Теперь все падет на них. Ах, что же делать, что делать! Надо идти, звонить в милицию, сообщить, что я, Леонид Нагой... Как - Леонид? Я же Олег! Я Олег Петрович Нагой... Стоп! Это же моя квартира, черт возьми, я не выходил из нее, как же я попал в парк? Был ли я там вообще или мне только пригрезилось? Нет. Ничего не было, я никого не убил!.." Оставаясь у окна, он понемногу пришел в себя после привидевшегося кошмара, потом пошел к выключателю, повернул его, но люстра не загорелась. В лунном свече он теперь разглядел, что ведь на диване, в самом деле, лежит что-то громоздкое, с материей, свисающей под тень стола и с торчащим обрубком шеи. И вновь горячая волна тревоги пробежала по нему: - Проклятье! Не мог же я здесь убить кого-нибудь, я же был в квартире один-одинешенек, а квартира заперта!.. Безотчетно он произнес это вслух и, услыхав, прислушался: вдруг кто-то отзовется, - после всей сегодняшней чертовщины он готов был ожидать чего угодно. Тут он сообразил, что видит плохо потому, что на нем нет очков, нужно было взять запасные. Олег Петрович прошел в спальню, безрезультатно пощелкал выключателем и, нашарив под кроватью хранящийся там аккумуляторный фонарь, зажег его и нашел на столе очки. Преодолев свой страх, он все же вернулся в столовую и осветил диван. Да, на нем, закрытый материей, лежал какой-то предмет, и из складок материи высовывалось нечто, отдаленно напоминающее шею без головы, но это была явно не шея, а какое-то изделие, заканчивающееся гладкой, слегка выпуклой поверхностью. Черт знает, что это могло быть. Олег Петрович не удивился бы и тому, что на диване лежала машина времени или какая-то еще более невероятная штуковина. Трогать ее Олег Петрович все же поостерегся: узенький снопик фонарного света был ненадежен, надо было сперва обеспечить более подходящую обстановку. Пройдя в прихожую к щитку, он сразу обнаружил сгоревшую пробку, сменил ее, в квартире вместо призрачного света луны возник уверенный трезвый электросвет, и на душе стало спокойнее. И сразу все стало понятным. На тумбочке не было телевизора, это он лежал на диване, выставив охранный кожух горловины кинескопа, закутанный тяжелой плюшевой скатертью со стола, которую жена не взяла из-за пятен и потертостей. Вот кого, оказывается, обхватил напоследок Ленечка там, в парке! Штырек антенны при этом выдернулся из гнезда телевизора, а вилка питания осталась в розетке, потому что шнур зацепился за кронштейн тумбочки и оборвался, создав вспышку короткого замыкания. Оплетка шнура, пропитанная зловонным составом, еще продолжала тлеть, и Олег Петрович поспешил скорее потушить ее пальцами, как недокуренную сигаретку, открыл форточку и с наслаждением, глубоко вдохнул глоток еще холодного весеннего воздуха. Потом он выбросил в мусорник сбитые в отчаянии очки, на которые успел наступить, осколки стакана и тарелки, упавшие со скатерти, поставил на ноги перевернутое кресло и застелил стол скатертью, сдернутой во время привидевшейся схватки. Телевизор, как ни странно, остался неповрежденным, в чем Олег Петрович убедился, водрузив его на место и воткнув зачищенные кончики шнура в розетку. Экран засветился, и когда Олег Петрович переключил канал, он застал еще окончание передачи последних новостей. "С таким телевизором можно на медведя ходить", - хмыкнул он удовлетворенно, закурил беломорину и сел в кресло, чтобы окончательно успокоиться и привести мысли в порядок. Нельзя сказать, что он был сейчас напуган и расстроен происшедшим, скорее наоборот: его тело еще хранило в себе бурление на миг возвращенной молодости, прилив сил, азарт схватки и юношескую остроту чувств. Это было превосходно! Ушибы где-то на ноге и в боку казались пустяковой платой за пребывание в шкуре беззаботного товарища, и вообще, жизнь наполнилась новым содержанием и приобрела жгучий и загадочный интерес. Но во всем в этом проглядывала и опасность, отнюдь не призрачная. "Эдак, черт возьми, недолго и погром в квартире устроить, - подумал Олег Петрович. - Ладно еще я схватил телевизор, а не холодильник, с ним не мудрено бы и надорваться. Да и вообще, сколько бы я всего накуролесил, не оборвись шнур питания; чего доброго, из окна мог вывалиться или переполошить соседей, - тогда уж прямой путь был бы в сумасшедший дом. Ну ладно, зато теперь и периодичность подтвердилась, и можно считать установленным, во-первых, причастность телевизора, а во-вторых, прекращение явлений при его выключении, - это делает явления управляемыми. Значит, что? Для предохранения себя от своих же опрометчивых действий достаточно сделать так, чтобы телевизор отключался, когда мне вздумается подняться с кресла в таком состоянии, как сегодня. А так как сегодня я пришел в себя несомненно от удара током, то надо устроить так, чтобы и впредь при попытке покинуть кресло меня щекотало бы током, безопасным, разумеется". 13 Жизнь, принявшая в последнее время менее однообразный характер, не смогла полностью отвлечь Олега Петровича от событий другого рода, которые он назвал просто "чертовщиной", проявлявшейся то в сновидениях, то наяву. Верный своей привычке решать задачи до конца, он терпеливо высиживал перед телевизором каждый вечер до полуночи. "Мал, обидно мал КПД человека", - морщился он, вспоминая время, проведенное в очередях, ожидания в приемных разного начальства, томительные часы, затраченные на собраниях, советах, комиссиях, где без Олега Петровича вполне можно бы обойтись и куда он и ему подобные Призывались только для соблюдения кворума. Вот и теперь не бесполезно ли утекает время. Но врожденная настойчивость заставляла продолжать опыт, и он дождался. В один из вечеров, когда Олег Петрович начал слегка задремывать, он услышал: - Ждешь кого? Олег Петрович вскочил с кресла и включил верхний спет, но никого не увидел. "Показалось", - подумал он и только хотел снова сесть, как голос повторил: - Я спрашиваю, кого ты ждешь? - Да откуда мне знать, кто может пожаловать! - ответил он несколько раздраженно. Входи же, где ты? Или тебя, как Мефистофеля, надо приглашать трижды? Входи, буду тебе рад. И тут он увидел сидящего на диване человека. - Зор! - взволнованно воскликнул он. - Да, я Зор, - бесцветным голосом ответил гость. - Ты Зор... А я уж думал Дух Земли. - Олег Петрович сел по другую сторону стола и смотрел на пришельца, не зная, как продолжать разговор. Зор сделал это сам: - Ты звал какого-то духа. Зачем? - Это была блажь не совсем нормального человека. - Теперь это стало реальностью, потому что для тебя я то же, что и Дух. Чего ты хотел от Духа? - Так прямо и сказать! Да, я знаю, что ты могущественнее любого из нас, догадываюсь об этом. У нас есть предание, что Дух Земли всемогущ и мог бы выполнить любое желание человека. - Понятно. Вот ты и скажи мне, чего ты хочешь? - Знаний! Таких, как у тебя! Зор улыбнулся и медленно покачал головой: - Нет, ты не сможешь их вместить - жизни не хватит. - Так продли ее! Лет на семьсот. - Это я могу, но все равно не поможет: устройство твоего мозга не позволит. - А улучшить его нельзя? - Мозг должен формироваться постепенно на протяжении многих поколений. Да и зачем тебе так много знаний одному? Тебя ведь не поняли бы окружающие. - А счастливым ты меня не можешь сделать? - Вот это проще всего. Достаточно лишить тебя способности желать, искать, соревноваться и совершенствоваться, словом, лишить тебя того, что вы зовете интеллектом. Ты будешь всем доволен, тебе нечего будет желать. - Нет, мудрый Зор, такого счастья мне не надо. - Есть другой способ: я могу внушить тебе, что ты счастлив, и ты будешь блаженствовать, независимо ни от чего. Олег Петрович на миг задумался. - Нет, нет, Зор, не надо. - Ты меня радуешь. Настоящее счастье человек-может создать себе только сам. - Чем же ты могущественнее нас, Зор? - Количеством и глубиной усвоенных знаний. А ты все ждешь чуда. Кстати, о чуде. Ты знаешь закон зависимости тока от напряжения и сопротивления материи? Нравится он тебе? - Да, - ответил Олег Петрович. - Закон тока, который ты имеешь в виду, называется у нас законом Ома, но он, как и всякий другой, по-моему, не может нравиться или не нравиться. Тут можно говорить лишь о более или менее удачной формулировке закона, а сам по себе он никаких эмоций не вызывает; его надо просто знать и с ним считаться. - Хорошо. Но пойми вот что: примитивный разум, сталкиваясь с чем-либо, задается вопросом "что это?" и, получив ответ, тем и ограничивается. Разум более совершенный пытается узнать, "как это явление происходит и нельзя ли им управлять с пользой для себя или Других?". Ты и находишься именно на этом уровне. - А разве можно ожидать чего-то большего? - Вот именно. Кроме "что" и "как", может быть еще более трудный вопрос: "зачем это?" Олег Петрович растерянно пожал плечами: - Как можно задаваться вопросом: зачем закон Ома? - Не совсем так. Лучше спросить, зачем закон Ома таков, какой он есть? - Но это же нелепица! Уж если он таков, не переделаешь же его. - Стоп, стоп... Захочу и переделаю. - Да ну! - А вот так. Хочу, чтобы в этой комнате сила тока была пропорциональна произведению напряжения на сопротивление. Нравится? - Не зна... Не знаю. - Проверяй. Бери источник тока... Олег Петрович поднялся было, чтобы принести аккумулятор, но увидел, что тот уже стоит на столе, и снова сел, а Зор продолжал: "Вот тебе - вольтметр, амперметр, соединительные провода, рубильник, зажимы и нихромовое сопротивление, величиной ровно шесть ом". И по мере того, как Зор произносил слова, на столе появлялись названные им предметы. Все они принадлежали Олегу Петровичу, кроме сопротивления, намотанного на фарфоровый стержень с ножками, взявшегося неведомо откуда. При их необъяснимом появлении уже не удивило, что Зор назвал их принятыми на Земле словами. - Составляй цепь, - велел Зор. Олег Петрович привычно подсоединил провода и взялся за ручку рубильника. - Включаю, - предупредил он и замкнул цепь. Стрелки приборов покачались и встали. - Все нормально, - поднял он глаза на Зора. - Аккумулятор - шестивольтовый, на шести омах он дал один ампер. - Правильно. Но сопротивление начинает нагреваться, а ток? - Ток умень... Что такое, ток возрос на пол-ампера! Еще растет?! Действительно, вопреки закону, стрелка амперметра неуклонно лезла все выше, проволока сопротивления покраснела, стала белеть, и Олег Петрович поспешно выключил рубильник, но это только увеличило сопротивление, а цепь тока не прервалась, и дальше все пошло лавинообразно. Стрелка амперметра зашкалилась, проволока перегорела, и в этом месте вспыхнула дуга, закипел аккумулятор, а на проводах перегорали все новые и новые участки, дуги множились, стол задымился и вспыхнул пламенем. Это было последним, что видел Олег Петрович перед тем, как закрыл глаза рукой. - Дальше от стола! - крикнул он Зору и сам, отшвырнув стул, кинулся к кухне за водой, ожидая, что аккумулятор сейчас разорвет и оттуда брызнет кислотой. Уже в дверях он обернулся и приоткрыл глаза, глядя сквозь щелочки между пальцами. Сначала он ничего не разобрал, потому что в глазах еще плавали цветные пятна, но уже понял, что сами дуги погасли. А когда зрение восстановилось, он увидел, что Зор невозмутимо сидит за столом, на котором нет ничего, кроме пепельницы с лежащим в ней окурком. - Мне бы так управлять природой! - криво усмехнулся он и вернулся на свое место. - Теперь ты понял, к какой катастрофе привело бы изменение закона? Вот "зачем" он, этот закон. Так же целесообразны и все другие законы, образующие единую систему мира, благодаря которой он только и может существовать. - Теперь мне ясно, что никакой Дух и не может быть всемогущим, он может создать только иллюзию, но не изменить закон. - Не совсем так. Чтобы ты убедился в этом, вспомни игры, у которых тоже есть свои правила, свои законы. Высокий разум оперирует судьбами и процессами материи и наблюдает развитие в бесчисленных комбинациях, выбирая наилучшие. Направив процесс и получив результат, надо примерить, оценить его, что-то оставить, а что-то изменить, а то и совсем отбросить - как и в игре. Всемогущий разум мог бы в любом развитии предопределить результат, но это было бы так же бессмысленно и неинтересно, как в вашей карточной игре разложить карты по своему желанию и вопреки правилам. Карты не возразят, но исчезнет сама суть игры, она может иметь смысл лишь для шулера, но это уже простое жульничество, как фокус с демонстрацией противоестественного закона Ома, внушенный тебе мною. Вот и мы не играем, а творим. Мы высший по сравнению с вами этап развития материи. А развитие, то есть жизнь, является неотъемлемым свойством все той же материи. Ты все порывался узнать, почему именно тебе выпало на долю столкнуться с нами. Теперь отвечу: ты стал объектом опыта в результате стечения обстоятельств. - Выходит, я - подопытный кролик! - Не обижайся. Все мы так или иначе подопытны в процессах всеобъемлющей природы, а тебе даны и некоторые преимущества, которых ты еще не понял и не оценил. - Пусть так, но кто он, оперирующий законами природы? - Он - это ты сам, только идущий впереди тебя, такого, каков ты есть в твоем настоящем виде. Он - это лакомство, подвешенное перед тобой и укрепленное на тебе же самом. Ты всегда будешь тянуться за ним и никогда не достигнешь. А теперь прощай, энергия импульса исчерпана. И Зор неожиданно отодвинулся и растаял. 14 Вскоре после прихода почты Люся, еще издали дразня конвертом, направилась к чертежному сооружению Олега Петровича. - Пляшите! - потребовала она и добавила: - Правда, письмо адресовано Ометову, Волкову, а потом уже вам, ни первых двух отдел кадров на заводе не обнаружил, так что придется вам отплясывать за троих. - А нет ли там на конверте еще Яковлева? Люсенька проверила и подняла выщипанные бровки: - Яковлева нет. А вы что, знаете всю эту компанию? - Знавал когда-то. Давайте письмо, раз уж их не оказалось. - Нет, сперва спляшите. - Люсенька, в моем-то возрасте... Олег Петрович выставил из-за кульмана ногу и несколько раз символически пришлепнул подошвой по полу: - Давайте. - За троих могли бы и больше потрудиться. Держите уж... Афина Павловна видела, как Олег Петрович, читая письмо, стал почему-то горбиться и густо краснеть. Дочитав, он сунул письмо в карман, поставил локти на желобок чертежной доски и положил лицо на ладони, сдвинув вверх очки. Так он просидел минуты две, потом вздернул голову и вышел из бюро. "С ним - очень плохо, но не назойливым ли покажется вмешательство", - сочувственно подумала Афина Павловна и все же не утерпела и немного погодя вышла на лестничную клетку, где Олег Петрович докуривал папироску. - У вас неприятности? - спросила она. Олег Петрович качнул головой. - Вам кто-нибудь грозит? И на это он только отрицательно повел головой. - Так что же произошло? Олегу Петровичу было совсем не до расспросов, другого он сразу бы оборвал, но Афина Павловна смотрела так участливо, что он даже неожиданно для себя пробормотал: - Ох, как мне стыдно! Непоправимо стыдно. Знаете... Мне необходимо побыть одному, не до работы, я уйду... Вернувшись на свое место; Афина Павловна между делом пригляделась, не привлек ли уход Нагого чьего-то внимания, потом посидела за его кульманом и прибрала инструменты, записи и справочники. А после работы пошла к Олегу Петровичу. - Я так и знал, что вы придете, - сказал он, отперев ей дверь. - Пришла на всякий случай. Вы, может быть, позволите все же пройти, а то встали, словно памятник. - Да, разумеется, проходите. Я в самом деле малость обалдел. Присаживайтесь. - Вы не поделитесь со мной своими огорчениями? Поверьте, я спрашиваю не из пустого любопытства. - Верю. Нет, вы садитесь на диван, а то от окна сегодня дует. Не знаю, чем я заслужил ваше внимание, но оно трогает. - Так что у вас случилось, в чем грешны? - А вот читайте! - и Олег Петрович положил перед ней полученное письмо. Оно было помято и кое-где надорвано, а потом разглажено и сложено по старым складкам. Написано оно было неуверенным почерком редко пишущего человека и с таким пренебрежением к грамматическим правилам, что лишь мысленно проредактировав его, Афина Павловна получила следующее: "Мой далекий и мало знаемый братец Олежка, здравствуй. Пишет тебе первый и последний раз твоя старшая сестра Груня, последняя из тех, кто был тебе кровной родней, с которой ты так и не захотел знаться за всю твою оторванную от нас жизнь. Пишу тебе это не в упрек, а сожалеючи тебя, потому как чудится мне, будто не сладко жилось тебе без родной души на свете, потому и ожесточился ты, видать, до того, что, коли верить слухам, от тебя и супруга твоя ушла вместе с дочерью вашей и остался ты, стало быть, совсем теперь одинешенек. На завод тебе пишу потому, что не знаю ад

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору