ь
и раньше: серьезный, разговорчивый, имеющий обо всем собственное мнение.
   - Не совсем, - начал он, но старший мальчик его перебил:
   - Мой папа изучает диатомовые водоросли в океане, -  затараторил  он,  не
слушая Петерсона. - Это очень важно. Я, когда вырасту, собираюсь стать  тоже
ученым, но, может быть, буду астрономом, а Дэйвид хочет  стать  астронавтом,
но ему только пять лет, и  он  точно  не  знает.  Хотите  посмотреть  модель
Солнечной системы, которую я сделал для нашего научного проекта?
   - Нет, нет, Билл, -  торопливо  вмешался  Кифер.  -  Я  знаю,  она  очень
хорошая, но мистер Петерсон не хочет, чтобы его  беспокоили.  Мы  собираемся
немного выпить и потолковать о взрослых делах.
   Кифер проводил Петерсона в гостиную, туда же отправились и мальчики.
   "Очевидно, Кифер из тех родителей, которые всех совершеннолетних называют
взрослыми", - сухо усмехнулся про себя Петерсон.
   - Я тоже могу говорить на взрослые темы! - возмутился Билл.
   - Да, да, конечно, можешь. Я просто хотел сказать, что наш разговор будет
тебе неинтересен. Что вы будете пить? Виски с содовой, вино, текилу...
   - А откуда ты знаешь, что мне это неинтересно?  -  настаивал  мальчик.  -
Меня интересуют очень многие вещи.
   Ситуацию спас звонкий, твердый голос из соседней комнаты:
   - Мальчики, быстренько сюда! Оба малыша сразу исчезли без всяких  споров.
Петерсон отложил на будущее выволочку старшему.
   - Я вижу, у вас перно и текила. Я бы хотел смешать их и добавить  немного
лимонного сока.
   - Ух ты! Вот это смесь! Она действительно хороша? Я не  часто  употребляю
крепкие напитки. Печень, знаете ли. Садитесь, пожалуйста. Уверен, что у  нас
есть лимонный сок. Моя жена должна знать. Есть ли у этого напитка  название,
или вы сами его изобрели? - Кифер снова стал беспорядочно суетиться.
   - Думаю, он называется "мачо", - сухо ответил Петерсон.
   Он огляделся. Комната обставлена просто, но элегантно.  Все  вещи  белого
цвета, кроме нескольких предметов восточного происхождения. У дальней  стены
стоял экран тонкой работы, справа  от  камина  висела  японская  гравюра.  В
незашторенных окнах,  за  крышами  и  вершинами  деревьев,  виднелся  океан.
Вечером он казался темным покрывалом, которое оттеняли сверкавшие  по  всему
берегу огни.
   Петерсон выбрал место на низенькой  белой  софе  и  уселся  боком,  чтобы
видеть одновременно  и  комнату,  и  простор  за  окном.  Кипы  бумаг,  явно
принадлежащих   Киферу,   разложенные   по   комнате,   не    нарушали    ее
торжественности.
   - Вероятно. Равные доли текилы и перно. Пойду за лимонным соком. А вот  и
моя жена!
   Петерсон посмотрел на дверь. Жена Кифера поразила его - молодая,  изящная
и очень красивая японка. Не сводя с нее глаз, Петерсон пытался разобраться в
своих первых впечатлениях. Ей немногим больше  двадцати,  решил  он.  Теперь
понятно, почему у Кифера такие маленькие дети. Несомненно, у него это второй
брак. На ней был белый костюм от Льюиса  и  кофточка  с  глухим  воротом  из
какого-то шелковистого материала. Петерсон с удовольствием отметил, что  под
костюмом нет нижнего белья. Темные прямые волосы легкой  лавиной  спускались
почти до талии и отливали синевой. Но больше всего поразили ее глаза.
   Она стояла в полутемной белой комнате в белом костюме,  и  ему  казалось,
что ее голова существует  отдельно  от  тела  и  сейчас  плывет  в  воздухе.
Петерсону почудилось что-то драматическое в ее появлении. Он чувствовал, что
не сможет сдвинуться с места, пока она будет стоять неподвижно.
   - Мицуоко, дорогая, входи. Я хочу,  чтобы  ты  познакомилась  с  мистером
Петерсоном. Петерсон, это моя жена, Мицуоко. - Он глядел то на Петерсона, то
на жену с выражением школьника, который принес домой приз.
   Японка  плавно  и  грациозно  вошла  в  комнату,  что  очень  понравилось
Петерсону. Затем протянула ему руку - гладкую и прохладную.
   - Здравствуйте, - сказала она.
   Петерсон подумал, что сейчас он мог бы с чистой совестью ответить типично
по-американски: "Рад вас видеть", но вместо этого  пробормотал  стандартное:
"Как поживаете?", сощурившись, чтобы смягчить формальное приветствие. В знак
того, что ею принято это бессловесное  послание,  она  чуть-чуть  приподняла
кончики губ. Они смотрели друг другу в глаза чуть дольше, чем требовалось по
этикету. Затем она отняла руку и села на софу.
   - У нас есть лимонный сок, милая? - Кифер  неловко  потирал  руки.  -  Ты
выпьешь что-нибудь?
   - Да, - ответила на оба вопроса Мицуоко. - Лимонный сок в холодильнике. Я
выпью белого вина. Она с улыбкой повернулась к Петерсону:
   - Не могу много пить - сразу пьянею. Кифер ушел за соком.
   - Что нового в Англии, мистер Петерсон? -  спросила  она,  склонив  набок
голову. - Новости, которые до нас доходят, весьма мрачны.
   - Дела плохи, и многие даже не осознают, насколько, - ответил  он.  -  Вы
бывали в Англии?
   - Когда-то я жила там целый год. Англия мне очень понравилась.
   - Да? Вы там работали?
   - Я занималась постдокторской работой в Империал-колледже, в  Лондоне.  Я
математик, сейчас преподаю в Калифорнийском университете в Сан-Диего. -  Она
улыбнулась, предвкушая его удивление.
   Однако Петерсон не удивился.
   - Я вижу, вы предполагали нечто вроде диплома по философии?
   - О нет, я не ожидал ничего тривиального, - сказал он, спокойно улыбаясь.
Петерсон думал о философах как о людях, которые тратят уйму времени на такие
пустяковые темы, как например: "Если нет  Бога,  то  кто  вытащит  следующий
носовой платок?". Он собирался сформулировать эту мысль в виде эпиграммы, но
тут вошел Кифер со стаканом вина и маленькой бутылочкой.
   - Вот твое вино, дорогая, и лимонный сок для мистера Петерсона.  Сколько?
Просто плеснуть?
   - Великолепно, благодарю вас. Кифер сел и повернулся к Петерсону.
   - Мицуоко рассказывала  вам,  что  она  провела  год  в  Лондоне?  У  нее
блестящий ум. Доктор  физико-математических  наук  в  двадцать  пять  лет  и
красавица к тому же. Мне очень повезло. - Он гордо улыбался, глядя на нее.
   - Алекс, прекрати, - сказала она отрывисто, но улыбка, адресованная мужу,
сглаживала резкость слов. Она протестующе  пожала  плечами  и  обратилась  к
Петерсону:
   - Знаете, меня это очень смущает. Он всегда хвастается мною перед  своими
друзьями.
   - Я могу его  понять.  -  Петерсон  ласково  улыбнулся,  в  то  же  время
прикидывая, на что здесь можно рассчитывать.  "У  меня  только  один  вечер.
Официальное ли у них супружество? Насколько откровенно можно с ней говорить?
Как бы обсудить это с Кифером?" -  Ваш  муж  сказал,  что  дела  здесь  идут
довольно скверно, хотя приезжему это не заметно.
   "Что означает ее улыбка? Она смотрит так, будто у  нас  с  ней  появилась
общая тайна. Неужели она читает мои мысли? Или же просто флиртует?  А  может
быть, - сверкнула  мысль,  -  она  нервничает?  Она  определенно  на  что-то
намекает ему".
   - Они психологически не способны отказаться от роскошной жизни,  -  изрек
Кифер. - Люди не могут изменить стиль  жизни,  который,  как  они  полагают,
является.., э.., сугубо американским.
   - Эта фраза кажется мне слишком расхожей и поверхностной. Я несколько раз
натыкался на нее, читая журналы в самолете.
   Кифер нахмурил брови и задумался:
   - Вы про американский стиль жизни? Видимо, это так. Я читал  в  газете  о
чем-то в этом роде. Ох, извините, пожалуйста. Пойду посмотрю, чем занимаются
мальчики.
   Он вышел из комнаты, и его голос послышался из холла - ласково, но твердо
он разговаривал с сыновьями. Они время от времени  перебивали  его  в  стиле
"умный мальчик знает, что может ответить остроумно и дерзко". Петерсон отпил
из бокала и задумался, стоит ли флиртовать с Мицуоко дальше.  Кифер  являлся
звеном в его цепочке сбора информации, а это - очень важная часть  механизма
представителя исполнительной власти. Кроме того, ведь это Калифорния - с  ее
дурной славой, да и век-то уже не девятнадцатый. И к тому же никогда  нельзя
предугадать реакцию мужа на поведение жены, невзирая  на  его  теоретические
рассуждения.  Но  помимо  моральных  установок  Кифер  раздражал  его  своей
приверженностью к здоровой пище и  отказом  от  курения,  и  даже  любовь  к
сыновьям не возвышала его в глазах Петерсона.
   Что ж, чиновнику такого ранга, как он, сам Бог велел принимать быстрые  и
правильные решения, не так ли?
   Он повернулся  к  Мицуоко,  прикидывая,  как  лучше  использовать  минуты
наедине с нею. Она смотрела в окно на то, что наверняка давным-давно изучила
наизусть.
   Прежде чем он заговорил, она повернулась и, не глядя на него, спросила:
   - Где вы остановились, мистер Петерсон?
   - Называйте меня Яном. В "Валенсии".
   - Понятно. Там, к югу от мыса, есть прелестный участок побережья. Я часто
гуляю там по вечерам. - Она посмотрела ему прямо в лицо. - В десять часов.
   - Я понял, - ответил  Петерсон.  Он  почувствовал,  как  у  него  на  шее
запульсировала жилка. Этот единственный признак  взволновал  его.  "Господи,
она пошла на это! Назначить свидание под  носом  у  мужа.  Иисусе,  вот  это
женщина!"
   В комнату вернулся Кифер.
   - Назревает кризис, - сообщил он. У Петерсона невольно  вырвался  смешок,
который он тут же превратил в кашель.
   - Я думаю, вы  правы,  -  сухо  выговорил  Петерсон.  Он  не  осмеливался
взглянуть на Мицуоко.
   Полет через полюс занимал много времени,  и  Петер-сон  смог  просмотреть
материалы, полученные в Калифорнийском технологическом. Он расслабился,  его
охватило чувство блаженной растерянности - такое приятное  состояние  легкой
усталости, когда человек знает, что сделал все,  на  что  мог  рассчитывать,
потакая своим прихотям. Самое главное - он ни о чем не жалел. Это  означало,
что ничего не упущено. Прийти к закату  своей  жизни  с  таким  ощущением  -
глубочайшее удовлетворение.
   Ему показалось, что Мицуоко действовала так, словно  подсознательно  жила
по какой-то программе. Через три часа она удалилась, очевидно, имея в запасе
заранее придуманную  версию,  а  может,  между  нею  и  Кифером  существовал
негласный уговор,  и  он  не  задавал  никаких  вопросов.  Что  ж,  неплохое
завершение этого утомительного путешествия.
   Файл, полученный в Калифорнийском технологическом,  разительно  отличался
от аналогичных. В нем  содержались  доклады  с  мрачными  подробностями  для
служебного  пользования  -  путаница  слов  и  математических  символов  для
Петерсона.  Пусть  Маркхем  развлекается  с  этими  материалами,  если   ему
нравится. Он заметил, что файл отдавали  очень  неохотно.  Внизу  ксерокопии
официального  письма  Совету,  составленного  по   рекомендации   Петерсона,
приписали: "Хранить. Открытая публикация  запрещена".  Совершенно  очевидно,
что автор этой пометки предпочел бы ее убрать, прежде  чем  материал  станет
предметом  служебного  пользования.  Объяснялось   это   очень   просто.   У
американского правительства имелась  весьма  эффективная  служба  внутренней
безопасности, которая могла фотографировать все, что под  руку  подвернется,
не говоря уж о деловой переписке Калифорнийского технологического. Не  очень
надежный метод, но это не его, Петерсона, проблема.
   Единственную доступную для его разумения часть  файла  составляло  личное
письмо; очевидно, оно попало в файл из-за ключевых слов.

   Дорогой Джефф.
   Я не рассчитываю приехать на пасхальные каникулы: очень много дел  здесь,
в  Калифорнийском  технологическом.  Последние  несколько  недель   выдались
особенно беспокойными. Я работаю еще с двумя людьми, и нам  не  хотелось  бы
прерывать вычисления даже для каникул в Баие. Мне действительно очень  жаль,
я давно мечтала провести время с вами обоими (надеюсь, ты понимаешь,  что  я
имею в виду). Мне будет очень не хватать колючих кактусов и потрясающе сухой
жары. Очень жаль, но, может быть, в следующий раз. Передай Линде, что,  если
у меня найдется время, я  позвоню  ей  в  ближайшие  несколько  дней,  и  мы
поболтаем. А может быть, вам удастся заглянуть сюда на денек (а еще лучше  -
на ночь)?
   Таким образом я нарушила свое обещание, и мне, видимо,  надо  рассказать,
что именно меня тревожит. Вполне допускаю, что специалисту по биологии  моря
вроде тебя это покажется не очень значительным -  космология  не  пользуется
уважением в мире ферментов, титрованных растворов и  прочего,  но  тем,  кто
работает в группе гравитационной теории,  представляется,  что  рядом  зреет
настоящая научная революция. Возможно, она уже началась.
   Это по  поводу  проблемы,  которая  уже  достаточно  долго  занимает  умы
астрофизиков.  Если  количества  материи  в  какой-либо  области   Вселенной
достаточно, то эта  часть  имеет  замкнутую  геометрию  -  значит,  она  под
действием гравитационных сил прекращает расширяться  и  начинает  сжиматься.
Ученые давно уже задумывались, достаточно  ли  в  нашей  Вселенной  материи,
чтобы она приобрела замкнутую геометрию. Измерения  массы,  проводившиеся  в
нашей части Вселенной, до сих пор не дали конкретных результатов.
   Светящиеся звезды дают слишком малое количество материи  для  образования
замкнутой  геометрии,   иными   словами,   недостаточное,   чтобы   замкнуть
пространство-время.
   Однако несомненно: в космосе много невидимой материи,  такой,  как  пыль,
погасшие звезды и черные дыры.
   Мы считали, что в центре  большинства  галактик  находятся  черные  дыры.
Только так можно объяснить исчезновение материи, достаточной, чтобы замкнуть
нашу часть Вселенной. Недавно получены данные  о  сближении  друг  с  другом
далеких галактик.  Наличие  таких  сгустков  галактик  подтверждает  сильное
колебание  плотности  материи  во  Вселенной.  Если  такой   куст   галактик
образуется где-то в нашей  части  Вселенной  и  плотность  материи  окажется
достаточно велика, то их пространственно-временная  геометрия  замкнется  на
себя точно так же, как может замкнуться наша часть Вселенной.
   Теперь у нас достаточно  данных,  подтверждающих  старую  гипотезу  Томми
Голда о том, что некоторые участки  нашей  Вселенной  приобретают  замкнутую
геометрию, если они содержат большие скопления галактик. Такие участки у нас
не очень заметны  -  просто  небольшие  зоны,  испускающие  тусклое  красное
свечение.  Красный  свет  излучает  материя,  падающая  в   эти   замкнутые,
образованные скоплениями звезд зоны. Широко распространенное мнение  о  том,
что  локальные  флуктуации   плотности   рассматриваются   как   независимые
вселенные, не совсем корректно. Время,  которое  требуется  для  образования
Вселенной, не зависит  от  ее  размеров.  Оно  равно  корню  квадратному  из
произведения Gn, где  G  -  гравитационная  постоянная,  an  -  плотность  в
сжимающейся зоне. Именно поэтому время образования мини-вселенной не зависит
от ее размеров. Малая вселенная замыкается на себя  так  же  быстро,  как  и
большая. Значит, независимо от размеров вселенные существуют примерно одно и
то же "время". (Попытка определить понятие времени при решении этой проблемы
заставит запить горькую неспециалиста, а возможно, и  специалиста-математика
тоже.) Дело в том,  что  и  в  пределах  нашей  Вселенной  могут  находиться
замкнутые вселенные. Если бы наша Вселенная оказалась самой  большой  -  это
было I бы совпадением. Она  может  представлять  собой  локальное  скопление
внутри чьей-либо еще. Помнишь старую картину,  на  которой  маленькую  рыбку
заглатывает большая рыба, а ее, в свою очередь, - рыба еще большего размера,
и так до бесконечности? Что ж, наша Вселенная вполне  может  быть  одной  из
этих рыб.
   Последнее время я работала над проблемой  получения  информации  о  таких
вселенных  в  пределах  нашей,  вернее,  о  получении  информации  от   них.
Совершенно очевидно, что свет не может попадать из одной вселенной в другую,
так же как и материя. Именно в этом суть замкнутой  геометрии.  Единственная
возможность - перемещение частицы, на которую ограничения  теории  Эйнштейна
не налагаются. На роль такой частицы  есть  несколько  кандидатов,  но  Тори
(местный корифей) не хочет залезать в эти дебри. Говорит,  слишком  там  все
запутанно.
   Думаю, что тахионы вполне подходят для этой цели. Они могут вырываться из
малых  вселенных  в  пределах  нашей.  Поэтому  недавнее  открытие  их   так
существенно для космологии.  Они  обеспечивают  прямую  связь  с  замкнутыми
пространственно-временными  континуумами  внутри  нашей  Вселенной.   Именно
поэтому я так упорно работаю.
   Это - шанс на первоклассное открытие. Хотя нам сейчас очень  нелегко:  мы
бьемся над этой задачей, а в городе забастовка пищевиков, и в  Лос-Анджелесе
большой пожар. Теперь, когда мир в таком ужасном состоянии,  возможно,  наши
проблемы и гроша ломаного  не  стоят,  но  именно  для  этого  и  существует
академическая жизнь.
   Извини, я так много наговорила, и, может, это не имеет  никакого  смысла,
но меня все это страшно волнует и захватывает. Однако мне очень жаль, что  я
не попаду в Баию.
   Надеюсь на скорую встречу.
   С любовью, Кэти.

   Петерсон на  какое-то  мгновение  испытал  неловкость  при  виде  строчек
чьего-то письма. Но Совет в последнее время стал пользоваться этим  способом
для преодоления препятствии  в  образе  тех  непокорных  людей,  которые  не
считали необходимым быстрое принятие решений и не видели смысла в действиях.
И все-таки он был джентльменом, а джентльмены  чужую  переписку  не  читают.
Однако неловкость быстро прошла, поскольку  его  захватила  изложенная  Кэти
идея. Субвселенные?  Невероятно.  Картина,  нарисованная  ученым,  выглядела
просто нереально.
   Петерсон откинулся в  кресле  и  начал  изучать  канадские  пустоши,  над
которыми они сейчас пролетали. Да, в этом-то  и  все  дело.  Уже  в  течение
десятилетий ученые вырисовывают картину мира, которая становится  все  более
непонятной, отдаленной  от  всего  привычного,  нереальной.  Конечно,  легче
просто игнорировать, чем  пытаться  понять.  "Зачем  беспокоиться?  Все  так
сложно. Включи телевизор, милая. Не принимай ничего близко к сердцу..."

Глава 12

3 декабря 1962 года

   Купер  длинными  рядами  разложил  на  лабораторном  столе  разграфленные
красной сеткой листы. Он отступил и, покачиваясь на  носках,  как  спринтер,
готовящийся  к  забегу,  посмотрел  на   свою   работу.   Приглушенный   шум
лабораторного  оборудования  как  бы   подчеркивал   напряженную   атмосферу
ожидания.
   - Ну вот, - медленно выговорил Купер, - теперь они разложены по порядку.
   - Это наши лучшие данные? - спросил Гордон.
   - Самые лучшие из всего, что я получил, - ответил Купер насупившись,  так
как ему не понравилось что-то в тоне Гордона. Он повернулся, уперев  руки  в
бока. - Они расположены последовательно, соответственно трем часам приема.
   Все выглядит очень четко и ясно, - примирительно ;казал Гордон.
   - Да, - согласился Купер, - не заметно никаких закавык. Если бы  появился
резонанс, я бы увидел.
   Гордон провел пальцем вдоль зеленых линий записи информации.  Стандартные
кривые  резонанса  вообще  отсутствовали.  Внутри   их   опытного   образца,
охлажденного в кипящем гелии до температуры на три градуса выше  абсолютного
нуля, находились атомные ядра. Каждое являлось крохотным магнитом, отчетливо
прослеживалась тенденция к выравниванию их в  одну  линию  вдоль  магнитного
поля, наводимого Купером. Стандартный  эксперимент  был  довольно  прост:  в
результате применения короткого электромагнитного импульса  ядерные  магниты
извлекались  из  магнитного  поля.  Через   некоторое   время   ядра   снова
выстраивались по  направлению  поля.  Этот  релаксационный  ядерный  процесс
многое говорил экспериментатору о  состоянии  внутри  твердого  тела.  Такой
эксперимент позволял довольно легко  выяснять  микроскопические  особенности
строения твердого тела со сложной структурой. Гордону нравилась эта  работа,
все  в  ней  было  четко  и  ясно,  а  результаты  ее   могли   впосл