ыли настолько бурными,  что  чуть  не  вывели
Наблюдателя из строя. А второй Носитель вполне укладывался в стандартные
рамки и казался обычным среднестатистическим разумным существом.
   Даже его удовольствие от  брачного  соития  имело  вполне  нормальную
интенсивность, и Наблюдатель не нашел бы в  нем  ничего  необычного,  не
побывай он прежде в теле не правильной женщины.
   Опытные исследователи, не привыкшие доверять  единичным  наблюдениям,
сделали именно такой вывод: первый Носитель был не правильным. Возможно,
больным или ненормальным. А все нормальные  особи  обеих  разновидностей
обнаруживают вполне стандартные реакции.
   Однако Наблюдатель вбил себе в голову (которой у него в тот момент не
было), что дело тут  в  различии  полов.  Мол,  особи,  называющие  себя
мужчинами, обделены  наслаждением,  тогда  как  особи,  называющие  себя
женщинами, награждены этим даром в полной мере.
   Поэтому его тяготило пребывание в теле мужчины, и он вслух высказывал
желание перебраться опять в женское тело. В конце концов с  мужчинами  и
так все ясно - исследовать тут нечего.  А  женщина  -  это  феномен,  не
имеющий аналогов в изученной части Вселенной.
   Коллеги соглашались: да, это  предположение  надо  проверить,  но  не
следует ради этого бросать свежего  Носителя  через  какие-то  несколько
часов после вселения в него. Надо подождать хотя бы пару дней,  посвятив
их интенсивным исследованиям.
   Наблюдатель не стал спорить со старшими собратьями  и  согласился  на
свою голову (которой у него, как мы помним, не было).
   Между  тем  среднестатистическое  разумное  существо  с   нормальными
реакциями, именуемое среди друзей и знакомых Ариком,  а  по  паспорту  -
Аркадием
   Романовичем Семисвечиным, само пребывало  в  серьезной  депрессии  по
вине феноменальной женщины Евгении Угореловой.
   Утром Женечка наспех позавтракала и, согласно собственному  обещанию,
убыла  в  неизвестном  направлении,  отвергнув   предложение   художника
Семисвечина ее проводить. Художник, который надеялся, что  за  ночь  ему
все-таки удастся уговорить девушку позировать ему для картины маслом,  в
результате такого облома впал в уныние  и  ходил  в  таковом  унынии  до
вечера.
   А вечером ему неожиданно вернули старый  долг,  и  состояние  полного
безденежья,  мучившее  Арика  все  последние  дни,  весьма  своевременно
прекратилось.
   Это, однако, не избавило художника от депрессии, и, как обычно бывает
в таких случаях, он быстренько прогулялся до метро и вернулся  оттуда  с
грузом.
   И сел квасить в одну харю.
   Но если бы он просто квасил - это было  бы  полбеды.  Однако  Аркадий
Семисвечин был не какой-нибудь работяга с завода  "Красный  пролетарий".
Он был богема. А это к чему-то да обязывает.
   Короче, он забил косячок.
   И вот так сидел один в тоске, дымил травой и  запивал  сладкий  дымок
водкой из горлышка. Да еще мешал ее с  пивом,  что  и  вовсе  никому  не
рекомендуется под страхом тяжелейшего бодуна.
   На такой случай микробот-разведчик  с  сознанием  Наблюдателя  внутри
себя имел несколько степеней защиты. Мало  ли  какой  гадостью  травятся
среднестатистические  разумные  существа  -  голова  Наблюдателя  должна
всегда оставаться трезвой.
   Но Наблюдатель то ли по неопытности, то  ли  по  невнимательности  не
заметил вовремя опасные симптомы  и  не  включил  защиту.  Больше  того,
поначалу ему показалось, что он открыл способ, с помощью которого особи,
называющие себя мужчинами, достигают высшего  наслаждения,  недоступного
им в любви.
   А потом ему стало плохо.
   Художнику Семисвечину тоже было  плохо,  но  Наблюдателю  было  хуже,
потому что он оказался чересчур чувствителен к человеческим эмоциям.
   Однако  вечерние  муки  выглядели  детским  лепетом  по  сравнению  с
утренними.
   Утром к инопланетному Наблюдателю пришла белая горячка.
   Она явилась в образе прекрасной нагой женщины, в которую  Наблюдатель
стремился переселиться, но никак не мог.
   Наблюдателя переклинило на этой теме,  и  он  даже  не  заметил,  как
открылись защитные заслоны, и на  полную  мощность  заработала  обратная
связь с Носителем.
   Как раз в это самое время в  дом  художника  Семисвечина  пришли  его
друзья. Они часто приходили так запросто и никогда -  даже  после  очень
тяжелого запоя - не нарывались на серьезные эксцессы.
   Но на этот раз  Арик  встретил  друзей  обоего  пола  громким  криком
раненого зверя:
   - Я женщина! Ура! Я  женщина!  Я  хочу  отдать  свое  тело  оранжевым
демонам страсти.
   Накануне Арик злоупотреблял алкоголем  под  музыку  питерской  группы
"Пикник", и это, очевидно, отложилось в его памяти.
   В качестве оранжевого демона страсти художник избрал своего друга еще
со школьных лет, чей пол и стандартная сексуальная ориентация никогда ни
у кого не вызывали сомнений. Друг  был  настолько  гетеросексуален,  что
даже целоваться с мужчинами по-брежневски не мог без  отвращения  и  был
очень  доволен,  что  в  новые  времена  эта  традиция  утратила   былую
популярность.
   Именно этого друга Арик и попытался поцеловать взасос, на ходу сдирая
с себя халат.
   - Я твоя! - вопил он немузыкальным басом. - Возьми меня и доставь мне
настоящее наслаждение, о возлюбленная особь, называющая себя мужчиной!
   Друг отбивался от него руками и  ногами,  но  смог  одолеть  довольно
хилого художника, только когда другие товарищи поспешили на помощь.
   - Белая горячка, - констатировал один из  них,  студент  медицинского
института.
   - Точно, белочка, - согласился с профессионалом еще один  друг.  -  Я
такое уже видел.
   Остальные в это время вязали  художника  простынями,  потому  что  он
сделался буен и навязчиво пытался отдаться особям обоего пола.
   - Я женщина! - ревел Арик. -  Я  феномен,  которому  нет  аналогов  в
изученной части Вселенной.
   Услышав это, друзья поняли, что  домашними  средствами  художнику  не
помочь. Как ни жаль, а пришлось вызывать "скорую".
   Прибывшие  медики  из  специализированной   психиатрической   бригады
усомнились   в   правильности    диагноза,    поставленного    студентом
мединститута.
   - Это не белая горячка, - заметил тот из них, который был  врачом,  с
бородкой и искрой разума в глазах. - Ничего похожего.
   Дюжие санитары важно кивнули.
   -  Это  самая  обыкновенная   параноидальная   шизофрения   на   фоне
хронического алкоголизма и  общей  неполноценности  нервной  системы,  -
продолжал доктор, но тут его прервал лично больной.
   - Сам ты неполноценный! - взревел он. - Шизофрения - болезнь гениев.
   - Ну вот, еще и мания величия, - с каким-то странным  удовлетворением
сказал доктор. - Что же, давайте грузить.
   И  художника  стали  грузить  в  новенький  импортный   микроавтобус,
подчеркнуто игнорируя  попытки  больного  отдаться  поочередно  доктору,
санитарам, водителю и кошке на тротуаре.
   - Допился, родимый, - сочувственно бормотали бабушки на скамеечке.
   - Я женщина! - орал им в ответ связанный художник. -  Требую  свободы
выбора пола!
   - Это мы тебе организуем, - ласково пообещал доктор, и  микроавтобус,
завывая для понта сиреной, скрылся за углом.
 
20 
 
   Киллер  по  прозвищу  Тираннозавр  Рекс  никогда  не  получал  заказы
непосредственно от клиентов. Так было  безопаснее  и  для  него,  и  для
заказчиков.
   Обычно  посредник  выяснял  досконально   все   подробности   заказа,
передавал их киллеру, и  тот  называл  цену.  Если  заказчик  был  готов
заплатить, переговоры на этом заканчивались, если  же  нет  -  начинался
второй раунд.
   С питерским бизнесменом Головастовым дело, однако,  осложнялось  тем,
что означенный бизнесмен сам не знал, чего он хочет.
   Это на самом деле не такой уж редкий случай, но  посредника  подобные
ситуации всегда раздражали. Если уж ты решил кого-то убить, так  обдумай
все заранее!
   А Головастое никак не мог решить, что ему  предпочесть  -  простое  и
дешевое  убийство  из  огнестрельного  оружия  или  сложную  и   дорогую
инсценировку.  И  если  инсценировку,  то  какую  -  несчастный  случай,
хулиганское  нападение,  зверство  маньяка  или  террористический   акт,
направленный против мира и спокойствия в стране.
   Последнее  стоило  особенно  дорого,  поэтому  данный   вариант   был
отвергнут сразу. Но проблема выбора осталась.
   Если заказать обыкновенное убийство,  то  выигрыш  в  тотализаторе  с
лихвой покроет все затраты и Головастов останется с прибылью. Но в  этом
случае подозрения сразу падут на тех, кому невыгодна победа Гири Ямагучи
в предстоящих соревнованиях. Сначала, конечно, пошерстят  тренеров  Вани
Бубнова, но потом могут добраться  и  до  тех,  кто  ставил  на  него  в
тотализаторе.
   Но возможен и другой вариант,  при  котором  соревнования  вообще  не
состоятся. Зарубежные делегации узнают, что в Москве открыт сезон  охоты
на тренеров, и разъедутся себе по домам. И ничего ты с ними не сделаешь.
В суд не подашь,  потому  что  соревнования  нелегальные,  а  устраивать
разборки - себе дороже.  Да  и  формально  иностранцы  будут  совершенно
правы. Не обеспечена безопасность - и все дела.
   Но несчастный случай стоил значительно дороже. Настолько дороже,  что
затраты могли превысить возможный выигрыш. И хотя Головастов затеял  все
это не ради прибыли, а ради острых ощущений, денег ему было жалко.
   К тому же проблема выбора все равно никуда  не  исчезала.  Несчастные
случаи бывают разные. Киллер мог элементарно раздавить жертву машиной, а
мог хитроумно уколоть его в толпе отравленной иглой (разработка  КГБ)  -
смерть от сердечного приступа, никаких улик, тем более если дедушке  сто
лет.
   Узнав про сто лет, киллер согласился  даже  сделать  скидку  на  этот
последний вариант. В таком возрасте и половинной дозы хватит с  запасом,
и вероятность разоблачения равна нулю. Кто там станет проверять,  отчего
старичок окочурился, пусть он хоть трижды японец.
   То, что этот японец - мастер боевых искусств из  клана  Белый  Лотос,
киллера  не  волновало  нисколько.  Куда  ему  с  голой  пяткой   против
чапаевской сабли.
   В сказки про подвиги ниндзя Тираннозавр Рекс ни  капельки  не  верил,
хотя и любил смотреть про них кино.
   Что касается Головастова, то для него чистенькое убийство без  всяких
следов криминала было самым лучшим вариантом.  Но  вот  беда  -  дорого.
Очень до рого. Дороже пули и дорожно-транспортного  происшествия  вместе
взятых.
   Один только яд из секретных лабораторий КГБ немереных денег стоит.
   Если заплатить  запрошенную  сумму,  то  вся  афера  начисто  утратит
финансовый смысл. А выбрасывать такие деньги ради  одних  только  острых
ощущений...
   Головастов мучился, не спал ночами и никак не мог решиться. А  киллер
после четвертого раунда бесплодных переговоров  решил  уже  было  совсем
отказаться от этого дела.
   И тогда посредник пошел ва-банк. Он объявил Головастову, что Рекс сам
выбрал  вариант.  Самый  дорогой,  с  отравленной  иглой   и   сердечным
приступом. И проблема выбора перед бизнесменом  больше  не  стоит.  Либо
этот вариант, либо никакого.
   "Как же не стоит, - подумал Головастов, - если одно из двух все равно
приходится выбирать".
   Над этим выбором он промучился еще некоторое время. И теперь  киллеру
захотелось убить самого Головастова, но он,  как  мы  помним,  никого  и
никогда не ликвидировал бесплатно.
   Чтобы снять стресс, бизнесмен вечером пригласил к себе в номер ночную
бабочку. Но этим он только усугубил  стресс,  поскольку  теперь  ему  не
помогала даже виагра. Пришлось увеличить дозу, а от этого ему  в  разгар
соития стало плохо с сердцем. Заметив  неладное,  проститутка  в  панике
убежала, забыв одеться, - она испугалась, как бы клиент не испустил  дух
прямо в момент оргазма.
   На этот раз, однако, пронесло, и, придя в себя  после  двух  таблеток
нитроглицерина и одной таблетки валидола, Головастов решил,  что  острые
ощущения необходимы ему как воздух. Сейчас или никогда!
   Он поднял посредника с постели и, не дав ему слова  сказать,  заявил,
что согласен на последнее предложение киллера.
   Посредник хотел было ответить матом - он так сладко спал  между  двух
сестер-близняшек, которых называл своими женами, -  однако  в  последний
момент  передумал,  поскольку  с  этого  заказа  ему  полагались  весьма
солидные комиссионные.
   Огладив обеих близняшек по  их  одинаковым,  но  от  этого  не  менее
соблазнительным выпуклостям, он подобрел и сказал в телефонную трубку:
   -  Готовьте  деньги.  Сразу  после  получения  аванса   Рекс   начнет
действовать.
 
21 
 
   В буйном отделении психиатрической клиники №1, бывшей имени  Кащенко,
накануне  случилось  чрезвычайное  происшествие.  Не  то   чтобы   очень
серьезное - такие бывают три раза на неделе,  но  оно  все-таки  вызвало
переполох.
   Дело, в общем, было обыденное. Кощей Бессмертный, старый шизофреник с
задатками молодого маньяка, искусал медсестру.  И  не  как-нибудь,  а  в
кровь. Вцепился в нее, как собака  бультерьер,  -  санитары  втроем  еле
отодрали.
   - А в следующий раз в лягушку  превращу,  -  пообещал  он,  сплевывая
чужую кровь на ткань смирительной рубашки.
   Медсестра не захотела  превращаться  в  лягушку  и  слезно  попросила
начальство перевести ее в другое отделение.
   - Иначе меня скоро саму придется класть в буйное, - пояснила она.
   Начальство пошло навстречу, и на следующий день  медсестра  вышла  на
работу уже в другом отделении.
   На новом месте она сразу подверглась нападению  молодого  человека  с
длинными волосами и небритым подбородком.
   - Я женщина! - сообщил он ей, сверкая глазами.
   - Очень хорошо, я тоже, - ласково ответила медсестра по имени Анжела.
   - Тогда давай  любить  друг  друга  физически,  -  предложил  молодой
человек и подарил девушке ослепительную улыбку.
   Впрочем, ослепительной она была только на первый взгляд. А  на  самом
деле молодому человеку давно следовало посетить стоматолога. Он нуждался
в этом значительно сильнее, чем доблестный воин Якудзы Анаши Кумару.
   Медсестра, однако, за восемь лет работы в психушке видела и не такое,
так что  ничуть  не  удивилась.  Ее  гораздо  больше  заинтересовал  сам
пациент, который воображал себя не просто женщиной, но в придачу  еще  и
лесбиянкой.
   Однако долго беседовать со странным пациентом Анжеле не пришлось.  Ее
отвлек  Воплощенный  Дух  Виктора  Цоя,   который   привычно   встал   в
монументальную позу посреди коридора  и  ненатуральным  голосом  затянул
песню собственного сочинения, по первым строчкам которой было видно, что
дух Цоя здесь даже не ночевал.
   - Цой жил, Цой жив, Цой будет жить! - не  дослушав  песню  до  конца,
возгласил молодой хиппи, косивший в Кащенке  от  армии,  и  одобрительно
хлопнул с размаху Воплощенного Духа по плечу.
   Воплощенный  Дух  мгновенно  потерял  всю  свою  монументальность   и
шуганулся  под  защиту  своего  доброго  друга  -  Нового   Перерождения
Нострадамуса.
   Новое Перерождение целыми днями бродило по отделению и  пугало  тихих
психов своими страшными предсказаниями. Кроме того, оно охотно гадало по
руке и на картах, чего настоящий Нострадамус, кажется, никогда не делал.
Однако, несмотря на  это,  Новое  Перерождение  для  краткости  называли
просто Нострадамусом, точно  так  же,  как  Воплощенного  Духа  называли
просто Цоем или даже Витей, хотя на самом деле он был казахом  по  имени
Алтай.
   - Жалко, что он не вообразил себя горной грядой, - сетовал в обществе
коллег его лечащий врач. - Это больше соответствовало бы  его  имени.  А
главное - гораздо тише и спокойнее.
   - Не скажи, - возражали на это коллеги.  -  В  горах  бывают  лавины,
обвалы, землетрясения и извержения.
   Как это обычно бывает, все опытные работники психиатрической  клиники
в  результате  длительного  общения  с  пациентами  сами  были   немного
Наполеонами в духе того анекдота, где старый  доктор  говорит;  новичку:
"Смотри, если главврач скажет, что  он  Наполеон,  -  ты  ему  не  верь.
Наполеон - это я". Между тем во всей больнице, где лечились сотни,  если
не тысячи пациентов, не было ни одного Наполеона.  Эта  тема  давно  уже
стала неактуальной. Зато в отделении,  куда  попал  несчастный  художник
Семисвечин с инопланетным Наблюдателем внутри, обнаружилось целых четыре
выходца из иных миров, которые яростно враждовали с друг другом.
   Наблюдатель несказанно поразился этому обстоятельству. Он все еще  не
оправился от белой горячки,  вызвавшей  у  Носителя  спонтанный  приступ
параноидальной шизофрении,  и  принял  бред  четырех  психов  за  чистую
монету, о чем немедленно сообщил коллегам на орбиту.
   Коллеги на борту звездолета давно уже поняли, что  с  их  собратом  в
теле микробота-разведчика творится что-то неладное,  причем  очень.  Они
наконец прекратили споры о том, следует прервать операцию или  нет.  Все
были согласны, что следует, и чем скорее  тем  лучше.  Надо  же  спасать
собрата,  заразившегося  безумием  от  этих  непредсказуемых  обитателей
планеты Наслаждений.
   Беда, однако, была в том, что Наблюдатель в упор не  слышал  разумных
доводов и вопреки Уставу  отказывался  выполнять  безусловный  приказ  о
возвращении на корабль.
   Ему приспичило познакомиться с разумными существами  из  иных  миров,
которые, по всей видимости, выполняли на этой планете ту же миссию,  что
и он.
   Знакомство состоялось в тот же день в душевой, где психи  мылись  под
бдительным присмотром санитаров.
   Между моющимися бродил худой и бледный юноша семитского вида, который
пристально изучал причинные места товарищей  по  несчастью  и  время  от
времени сокрушенно произносил:
   - Ах ты гой еси, добрый молодец.
   Но его никто не слушал  или  не  слышал,  потому  что  рядом  пожилой
степенный пациент, весь в  пене,  педагогическим  голосом  очень  громко
декламировал поэму "Мойдодыр".  А  в  дальнем  углу  вели  высоконаучную
беседу профессор-китаист Шендерович, который придумал  писать  по-русски
иероглифами, и секретный физик Толубеев, который изобрел антигравитацию.
   Профессор был настоящий, а  физик  -  нет,  но  от  этого  беседа  не
становилась менее ученой.
   - Через несколько десятилетий все люди в  мире  станут  китайцами,  -
говорил профессор, нервно озираясь по  сторонам,  -  так  что  не  имеет
смысла держаться  за  свой  язык  и  свои  традиции.  Нужно  добровольно
китаизироваться, пока нас не принудили к этому силой.
   - Антигравитация все исправит, - возражал секретный физик. - Все люди
станут парить под облаками, а их проблемы решатся  сами  собой.  Границы
исчезнут, и появится общий язык всего человечества.
   - И этим языком будет китайский, - не  сдавался  профессор  восточной
филологии.
   Для инопланетного Наблюдателя все это было, однако, слишком сложно, и
он решил  прибегнуть  к  помощи  присутствующих  здесь  же  инопланетян,
которые наверняка провели на этой планете больше времени и успели узнать
больше подробностей о здешней жизни.
   Один из этих иномирян, очень  злой  на  трех  остальных,  не  слишком
удивился, когда к  нему  в  душе  подошел  мокрый  художник  Семисвечин,
воображающий себя женщиной, и вежливо поинтересовался:
   - Простите, а с какой вы планеты?
   - С Беты Альдебарана, - не задумываясь ответил инопланетянин.
   Наблюдатель не  разбирался  в  местных  обозначениях  астрономических
объектов. Он попробовал воспользоваться  эрудицией  Носителя,  но  уроки
астрономии давно стерлись из памяти художника. Он даже не
   Знал, что Альдебаран - это не созвездие, а отдельно взятая звезда, то
есть понятие "Бета Альдебарана" абсурдно в принципе.
   Наблюдатель  этого  тоже  не  узнал  и  голосом   Семисвечина   задал
иномирянину следующий вопрос:
   - А вы сможете показать мне вашу звезду на карте или  непосредственно
на звездном небе?
   - Нет, - жестко отрезал собеседник.
   - Почему? - искренне удивился Наблюдатель.
   - Потому что это тайна, - шепотом объяснил  иномирянин.  -  Если  они
уз