ковская, т.1, с. 357.

     {36} Там же, с. 40 5.

     {37} Там же, с. 440.
     Речь идет о Льве Гумилеве и о Вове Смирнове.
     О  сыне  Ахматовой Льве Гумилеве см. примеч. 41 на с. 206. В 1942 г. он
находился в лагере в Норильске.
     Вова  Смирнов  (р.  1938) -- младший сын соседей Ахматовой. По приемному
отцу -- Владимир Иванович Бухонов. Впоследствии электрик-механик.
     Ахматова  была  к  Вове  очень  привязана  (см.:  Чуковская,  т.  1, с.
66,81,91,98,  114). Она посвятила его памяти два стихотворения: "Щели в саду
вырыты..."  и  "Постучи кулачком -- я открою...". Однако слух о смерти Вовы в
блокадном Ленинграде оказался ложным -- погиб его старший брат Валя.

     {38} Там же, с. 405.

     {39} Там же, с. 472.

     {40} Там же, с. 477.
     Последняя запись в дневнике жены Энгельгардта Андриевской датирована 16
ноября  1941  г.:  "...В  городе голод. Последние остатки сберегли для Таты.
  Снятся  страшные сны -- но о них после. Третий месяц ложимся спать, не
раздеваясь. Такое чувство, точно едешь куда-то и все не можешь приехать; или
сидишь  на  вещах  на станции, ждешь поезда, а его нет, нет, нет.  Анна
Андреевна  умница,  она сейчас в Ташкенте.  Страшнее всего мне за Тату,
жальче  более  всех  Борю.  Он остро голодает, у него началась цинга, опухли
глаза,  и минутами я боюсь потерять его".
     Борис  Михайлович  Энгельгардт  умер 25 января 1942 г. Лидия Михайловна
Андриевская -- 6 февраля 1942 г. Николай Васильевич Зеленин -- 25 февраля того
же года. Дочь Зеленининых М. Н. Варламова вспоминает о том, как Гаршин узнал
о  смерти  ее  отца:  "Наступила весна. Мы, дети, бегали по улице: я, брат и
Таня  Энгельгардт,  которая  теперь  жила  у  нас. Идет Гаршин. Он несколько
месяцев у нас не был. Спрашивает:
     -- Где мама?
     Мы говорим:
     -- Пошла на донорский пункт.
     -- А папа?
     И  тут  у  нас,  у всех у троих, началась буквально истерика -- мы стали
хохотать  и  никак  не  могли остановиться: нам показался диким этот вопрос,
ведь  очевидно  же,  что  он умер. Владимир Георгиевич не понял тогда, что с
нами   творилось,  и  говорил  потом  маме  о  нашей  жестокости"  (сообщено
составителю комментария М. Н. Варламовой).


     {41} Чуковская, т. 1, с. 489ю

     {42} Там же, с. 502.

     {43} Пунин, с. 373.

     {44}  Адмони Владимир Григорьевич (1909-1993) и его жена Сильман Тамара
Исааковна  (1909-1974)  --  филологи,  литературоведы,  специалисты по теории
немецкой  грамматики  и стилистики, переводчики, поэты, мемуаристы. См. кн.:
Сильман Т. И., Адмони В. Г Мы вспоминаем. СПб., 1993.


     {45}  Герштейн  Эмма  Григорьевна  (1903-2002)  -- специалист по русской
литературе Х1Х-ХХ вв., автор ряда исследований о Лермонтове.
     Друг  Ахматовой  с  1934  г.  Составитель  и  автор  комментария в кн.:
Ахматова  А.  А.  О  Пушкине.  Л.,  1977  (переизд.  в  1984  и  1989  гг.).
Воспоминания  Герштейн  об  Ахматовой  см.  в  изд.: Воспоминания, Герштейн;
Герштейн Э. Г. Память писателя. СПб., 2001.


     {46}  Герштейн,  с.  477;  см.  также:  Рыбакова,  с. 225; Адмони В. Г.
Знакомство  и  дружба  //Воспоминания, с. 343; Герштейн Э. Г. Беседы с Н. А.
Ольшевской-Ардовой //Воспоминания, с. 261.

     {47} Будыко, с. 106.

     {48} Герштейн, с 478.

     {49}  РГАЛИ,  ф.  571,  он.  1,  ед, хр. 497. (Там же хранятся и другие
письма Гаршина Щепкиной-Куперник.)
     Приводим письмо целиком:

     Дорогие Татьяна Львовна и Маргарита Николаевна!
     Мне  хочется  думать,  что Вы простите меня -- пишу не отдельные письма.
Причину  (психологическую)  вряд ли стоит объяснять, она, вероятно, понятна.
Спасибо  за  теплые  письма,  они  порадовали  и  согрели  меня. Так много в
прошлом.  Я,  впрочем,  как-то  потерял  границы прошлого: все живет во мне,
вернее, я живу всем -- и прошлым, и настоящим. Все как-то слилось в одно, как
мелодия,  которая  длительна  и  неразрывна.  И когда слушаешь конец ее, она
живет  вся,  а  не  только  отдельные  аккорды  настоящей  секунды. Пусть не
покажется  вам вычурным это сравнение (кстати сказать, не мое). Впрочем, это
не  мысль,  а  переживание,  ощущение,  все  время живущее во мне. Вероятно,
поэтому  так  и  напряжена  моя  жизнь.  И  не умерли прошедшие годы, и живы
ушедшие.  Живут и страшные последние годы моей жизни. Может быть, именно то,
что я пишу, и может всего яснее рассказать Вам обо мне.
     Жизнь  сейчас  на  переломе.  В  эти дни переезжаю на старое пепелище --
домой  на  Троицкую  (я  жил три года в лаборатории). Кончается своеобразный
период. Дома, где все связано с Татьяной Владимировной, мне тяжело. Мира нет
в душе, не знаю, будет ли. И это не дает возможности создавать что-то новое.
Как-то  сразу пришла психологическая старость, а впрочем, и пора: мне сейчас
57  лет.  Дело  не  в  годах,  а в отношении к жизни и людям. Отошли, отпали
мелочи  и  суетность,  очистились  отношения  к людям. Пишу Вам об основных,
главных штрихах, вернее, линиях, жизни моей.
     Летом  не удастся отдохнуть: нужно написать ряд статей -- подвести итоги
этим  годам.  В  августе  в Москве будет конференция, на которую меня зовут.
Хочется  побывать  в Москве, но и хлопот боюсь, и дорога страшит, так что не
знаю,  удастся ли. Спасибо Вам за приглашение, рад буду опять быть под Вашим
кровом.
     Был на могилах Николая Борисовича и Коли. Мне указали их. Они на том же
кладбище,  где  похоронена и Татьяна Владимировна. При жизни людей не всегда
можешь  определить  роль  их  в  своей  жизни.  А  после  -- понимаешь ясно и
отчетливо.  С  Колей  у  меня  связано  много. И сейчас не звучит та струна,
которая  так  радостно  отзывалась  на  прикосновение его души. Для меня его
смерть -- большое горе.
     26. VI1944 г. Ваш Гаршин
     Ленинград 2
     Ул. Рубинштейна, д. 15/17, кв. 459.

     Полынов   Николай   Борисович   (?-1939)   --   адвокат;   муж   Т.   Л.
Щепкиной-Куперник.
     Коля -- см. примеч. 12 на с. 237, примеч. 15 на с. 238-240.


     {50} Рыбакова, с. 226.

     {51}  Калугин  О.  Дело  КГБ  на  Анну  Ахматову  //  Госбезопасность и
литература на опыте России и Германии. Материалы конференции. М., 1994. С. 76.

     {52} Герштейн, с. 478.

     {53} Памяти В. М. Гаршина. СПб., 1889. С. 35.

     {54} Рыбакова, с. 225.

     {55}   Хейт   А.  Поэтическое  странствие  /  Пер.  с  англ.  Дневники,
воспоминания, письма А. Ахматовой. М., 1991-С. 314.'

     {56} Лукницкий, т. 1, с. 127.

     {57}  Воспоминания  А.  Г.  Каминской  в записи Будыко, с. 113-114; см.
также: Рыбакова, с. 228-230.
     Каминская  Анна  Генриховна  (р.  1939)  -- искусствовед, кандидат наук,
специалист  по  русскому  искусству  Петровского времени. В 1966 г. окончила
Академию художеств. С 1958 по 1989 г. работала в Эрмитаже. Принимала участие
в  создании  экспозиции Меньшиковского дворца. В настоящее время преподает в
Мухинском училище. А.Г.Каминская -- дочь И. Н. Пуниной.


     {58}  МА,  ф.  1,  оп.  1,  д.  124  (из  собрания М.С.Лесмана) Впервые
опубликовано: Ахматова, т. 2, книга 1, с. 193.

     {59} Ахматова, т. 2, кн. 1, с. 574.
     Берлин  Исайя (1909-1997) -- английский историк, философ и литературовед
российского  происхождения.  Его  труды,  изданные  по-русски: Четыре эссе о
свободе. Лондон, 1992; Философия свободы. Европа. М., 2001; История свободы.
Россия.  М.,  2001;  и др. Берлин познакомился с Ахматовой в 1945 г. Адресат
ряда   ее  произведений.  Автор  воспоминаний  о  ней;  см.:  Берлин  И.  Из
воспоминаний "Встречи с русскими писателями" //Воспоминания.
     Мотив  возвращения,  появления  из  тьмы  звучит  и  в  других  строках
ахматовских черновиков послевоенных лет (МА, ф. 1, оп, 1, ед. хр. 118 и 125;
из  собрания М.С.Лесмана): "И вдруг ты придумал сюда возвращаться" ("Пою эту
встречу,  пою  это чудо..."), "Из каких ты склубился бредней" ("Ты кто-то из
прежней   жизни...").   См.:   Страницы  черновиков  Анны  Ахматовой.  Публ.
Р.Д.Тименчика // Книги и рукописи в собрании М.С.Лесмана. М, 1989. С. 376.


     {60}  Пока  готовилось  данное издание, это стихотворение (с небольшими
неточностями)   и   фрагменты   дневника   Андриевской   были   опубликованы
Т.Б.Фабрициевой  и  Н.В.Королевой  в изд.: Роман-журнал XXI век. М., 2002. No
9-Фрагменты  дневника  Андриевской  см.  также: "А вы, мои друзья последнего
призыва..." Публ. Г. Иванова //День литературы. 2002. No 6 (70).


     {61}  Последняя  строка первоначально выглядела иначе: "Мне ведомо, что
ты меня простишь". Слово "простишь" зачеркнуто и заменено словом "поймешь".


     {62}  На  последних  страницах  своего  дневника Андриевская записывала
стихи  Ахматовой.  Писала, скорее всего, под ее диктовку: в текстах есть тут
же исправленные ошибки, возможно связанные с тем, что то или иное слово было
неверно  расслышано.  Ряд  стихотворений содержит разночтения по сравнению с
текстами  в ахматовских изданиях, некоторые варианты встречаются впервые. То
же можно сказать о датах под стихами.
     Рукой Андриевской записаны следующие ахматовские стихотворения:

     "Согражданам" ("И мы забыли навсегда...", 1922);
     "За озером луна остановилась..." (1917);
     "Земной отрадой сердце не томи..." (1922);
     "Лотова жена" (1924);
     "И упало каменное слово..." (1933);
     "Данте" (1936);
     "Последний тост" (1936);
     "А я росла в узорной тишине..." (1940),

     а также другие, названные далее с указанием разночтений:

     "Как люблю, как любила глядеть я..." (1914)
     -- "Не ступала людская нога"; "Для бездумных и светлых нас" ("бездумных"
-- вероятно, описка); "Тот ночной, особенный час".

     "Все души милых на высоких звездах..." (1921)
     --  "Над  озером  серебряная  ива  /  Касается разгоряченных вод, / В ее
дупле, как белочка пуглива, / Таинственная девушка живет".

     "Причитание" (1922)
     -- "Анна в Кашин, уж не княжить ей".

     "Новогоднее" ("И месяц, скучая в облачной мгле...", 1923)
     -- "Там пять приборов стоят на столе".

     "О, знала ль я, когда в одежде белой..." (1927)
     -- приводим целиком:

     О, знала ль я, когда неслась, блистая,
     Моей любви весенняя гроза,
     Что лучшему из юношей, рыдая,
     Закрою я орлиные глаза.

     О, знала ль я, когда, томясь успехом,
     Я искушала дивную судьбу,
     Что скоро люди беспощадным смехом
     Ответят на последнюю мольбу.

     О, знала ль я, когда в одежде белой
     Входила муза в тесный мой приют,
     Что к лире, навсегда окаменелой,
     Мои живые руки припадут!"

     "От тебя я сердце скрыла..." (1936)
     -- строка отточий после первой строфы; "Что там, в сумерках чужих".

     "Клеопатра" (1940)
     --  "Высокий  и  статный,  бормочет  в  смятении  он";  "Но шеи лебяжьей
по-царски спокоен наклон"; "А завтра отымут детей".

     "Подвал памяти" (1940)
     -- без первых двух строк; "Сквозь эту плесень, эту гарь и тлен".

     "Мне ни к чему одические рати..." (1940)
     -- "И прелесть элегических страстей".

     "Бывает так: какая-то истома..." (1936)
     -- "Что слышно, как в лесах растет трава".

     Записано  также шестистишие (без даты), являющееся, вероятно, наброском
стихотворения  "Надпись  на книге "Подорожник"" ("Совсем не тот таинственный
художник..."):

     А в глубине четвертого двора
     Под деревом плясала детвора,
     В дома врывался ветер гулкий.
     И била жизнь во все колокола.
     А тайная судьба меня вела
     По узеньким Петровским переулкам.

     В дневнике Андриевской сохранилась одна из самых первых записей будущей
"Поэмы  без  героя"  (название  отсутствует).  По  сравнению  с  ташкентской
редакцией  "Поэмы"  (Чуковская, т. 1, факсимиле рукописи Ахматовой 1940-1942
гг.),  здесь еще нет "Вступления", текст начинается прямо с первой части под
названием "1913", с "Посвящения". Глава I начинается со строфы "Вы ошиблись:
Венеции   дожей...",   за  ней  сразу  следует  "Только...  ряженых  ведь  я
боялась...",  нет  еще  строф  "Оплывают  венчальные  свечи...", "И всегда в
духоте  морозной...";  строфа  "Как парадно звенят полозья..." вписана после
первой части, предполагалось, что она должна стоять за строфой "Распахнулась
атласная   шубка...".  Вторая  часть  идет  под  названием  "1п1егте22о",  с
посвящением  В.  Г.  Гаршину;  записана  без  строфы  "Карнавальной полночью
римской..."  и  обрывается  строкой  "И  привел  меня  сам  июль!".  Имеются
разночтения  и во многих строках (некоторые, возможно, возникли в результате
описок):  в  первой  части  -- "Вы ошиблись: Венеции дожей"; "Эту дьявольскую
Гофманиану"; "И других бы просили"; "В арлекинах, паяцах, Лизисках"; "У тебя
поучаться  должны";  "Впопыхах  усадила  его  /  В юбилейное пышное кресло";
"Вспышки  газа и в отдаленьи"; "И ненужная рама до света"; "На себя обязуюсь
принять";  "Дом  твой,  как  комедиантская  фура,  / Два облепленные амура /
Охраняют  Венеры  алтарь"; "Тот не ведал, как стройная маска"; "Возвратилась
домой  не  одна"; "Клокотанье, стоны и клекот"; во второй части -- "Выплывало
за  словом слово"; "И над тем надбитым стаканом"; "И была для меня та тема";
"Бес  попутал  в  укладках  рыться";  "Вдруг  проснулась и веселиться"; "Под
Манфредовы  вещие  ели";  "Сотрясали бездну эфира". Кроме того, эпиграфы (из
Хлебникова и Байрона) поставлены только к I главе первой части. Первая часть
имеет  дату "25 дек. -- 2 янв. 1941 г." (так!), вторая часть -- "3-4 янв. 1941
г." Совпадает только дата "Посвящения": "26 дек. 1940 г."
     Произведения  Ахматовой  из  дневника  Андриевской опубликованы в изд.:
Роман-журнал XXI век. М., 2002. No 9 (см. об этом примеч. 60, с. 244).


     {63} Герштейн полагала, что Гаршин также -- один из прототипов "Гостя из
Будущего" в "Поэме без героя" (см. Герштейн, с. 265-266).


     {64}  Ахматова  А.  А.  Отрывок  из  перевода  "Макбета" / Публикация и
подготовка
     текста  Н.  Г.  Князевой.  Предисловие  Р.  Д. Тименчика //Литературное
обозрение. 1989. No 5. С. 19.

     {65} Там же, с 20.

     {66} Ахматова, т. 3, с. 252.

     {67} Об этих строках из "Реквиема" см. также примеч. 46 на с. 228.

     {68} Записные книжки, с. 311.

     {69}  Горенко  Андрей  Андреевич  (1886-1920) -- старший брат Ахматовой,
"которого она горячо любила, как и он ее" (Лукницкий, т. 1, с. 293). Горенко
и  его  жена решили кончить жизнь самоубийством после смерти своей маленькой
дочери. Отравились морфием. Жена выжила. См. также: Чуковская, т. 1, с. 94.


     {70}  Георгия Михайловича Гаршина (1848-1895) современники отличали как
талантливого   юриста,   но   говорили   о   его   "неукротимой   дерзости",
неуравновешенности,  переходившей  в  болезненное состояние. 22 февраля 1895
г.,  во  время семейного вечернего чаепития, он вошел в свой кабинет, откуда
через  минуту  послышался  выстрел.  Испуганные члены семьи бросились туда и
нашли  Гаршина  лежащим на полу -- с признаками жизни, но без сознания. Рядом
лежал  револьвер системы "бульдог". Промучившись около часу, Гаршин умер. По
заключению  докторов,  он  страдал  психической  болезнью  и  покончил жизнь
самоубийством в припадке сильного умоисступления. Семья покойного, состоящая
из  жены  и  девяти детей, осталась без всяких средств к существованию (см.:
Новгородские  губернские  ведомости.  1895. No 16. 26 февраля; No 18. 5 марта;
Галачьян  А.  Г., Юдин Т. И. Опыт наследственно-биологического анализа одной
маниакально-депрессивной  семьи//Русский  евгенический  журнал.  Т.  1, вып.
3-4.1923).


     {71}   О   Гаршиной-Энгельгардт   Н.Е.   см.  данное  издание,  примеч.
95нас.215-217.
     Из  неопубликованного  дневника  Андриевской  --  о самоубийстве Наталии
Евгеньевны:
     "От  одной    мне трудно оторвать свой взгляд. Это карточка
его  первой  жены,  та  самая,  которая  "сияла"  на его столе в квартире на
Васильевском  острове,  тогда, когда еще она была жива, и он без оглядки был
предан  ей  .  Прелестное,  женственное лицо . Я помню ее улыбку и
розовые  краски,  и  большие  внимательные  глаза  --  такие  молодые  еще, и
контраст: седые косы, лежащие короной на голове.
     Катастрофа  началась с момента ареста Бориса... . Она умерла. И он
этого  еще не знает. Она покончила с собой -- и как это рассказать ему? И кто
расскажет? И когда? И что с ним будет?
     Она  была совершенно спокойна в тот день, говорят. Признаков "приступа"
ее болезни никто из родных ее не заметил. Она говорила так рассудительно: "Я
понимаю,  что  я  должна держать себя в руках. Я нужна ему, чтобы делать ему
передачи.  Вы  видите,  я совершенно спокойна, и я думаю только о том, как и
что нужно придумать для него. Ведь это он в тюрьме, а я на свободе...""
     Кроме  уже  названных  родственников В. Г Гаршина, покончил с собой его
дядя  Виктор  Михайлович  Гаршин (1849-1872). Из письма Вс.Гаршина от 2 июля
1873 г.: "Недавно я узнал,  что брат мой Виктор  умер, застрелился
.  Благую  часть  избрал. Прямо в сердце, не мучился нисколько" (Гаршин
Вс.,  с.  440).  Кончил  жизнь  самоубийством  и  Дмитрий  Степанович Акимов
(1832-1879) -- брат бабушки В. Г. Гаршина с отцовской стороны.


     {72} Чуковская, т. 1,с. 180.

     {73}  Запись  Чуковской  от  4 февраля 1942 г.: Ахматова "читала стихи.
Потом  показала  мне  тетрадку  .  Перед  "Путем всея земли", на особом
листе, написано: "Посвящается Вл.Георг.Гаршину"" (Чуковская, т. 1, с. 390).
     Кроме того, посвящение В. Г. Гаршину стоит над этой поэмой в машинописи
из архива Михаила Ивановича Будыко.

     {74} Цитата из Первой "Северной элегии".

     {75} Гаршин Вс., с. 11.

     {76} Из поколения в поколение Гаршины своей службой и участием почти во
всех военных кампаниях подтверждали право на поместье, и с конца XVII в. оно
фактически   уже  стало  наследственным.  На  дворянском  гербе  Гаршиных  в
лазоревом  щите  изображен  золотой  крест  с  серебряными  розами,  рука  в
серебряных  латах  держит серебряный меч с золотой рукоятью. Крест в голубом
поле  означает  верность  отечеству, розы -- дарование, рука, держащая меч, --
военную  службу  (ЦГИА  СПб.,  ф.  1343, оп. 19, Д. 825; ф. 1343, оп. 49, Д.
345).
     В середине XIX в. Гаршины породнились с Акимовыми.
     На дворянском гербе Акимовых изображены: подкова -- знак верной службы --
и  огнедышащий  дельфин  --  знак  службы в морской артиллерии (ЦГИА СПб., ф.
1343,  оп.  16,  д. 709,710,725). В четырех поколениях рода Акимовых было 13
морских боевых офицеров, прослуживших в общей сложности более трехсот лет.
     Сын  Михаила  Егоровича  Гаршина  и  Екатерины  Степановны  Акимовой  --
писатель  Вс. Гаршин пошел вольноопределяющимся на Русско-турецкую войну. Из
письма  Вс. Гаршина -- студента Петербургского Горного института: "Мамочка, я
не  могу  прятаться  за  стенами заведения, когда мои сверстники лбы и груди
подставляют под пули. Благословите меня..." (Гаршин Вс., с. 116).
     См.:  Гаршин Е. М. Предки Всеволода Гаршина (ИРЛИ, ф. 70, ед. хр. 138);
Гаршин А. В. Новое о Всеволоде Гаршине. СПб., 1997; Гаршин А. В., Замкова В.
П.,  Терещенко  В.  Т.  Новое слово о Всеволоде Гаршине. Артемовск (Донецкая
обл.), 1996.


     {77}  Владимир  Степанович Акимов (о нем см. также примеч. 3 на с. 232)
служил на коммерческих судах в Российском обществе промышленности и торговли
и  плавал  по  Лондонской  линии.  Черноморский  торговый  флот был одним из
важнейших  каналов  доставки  в  Россию изданий А. И. Герцена. Известно, что
Акимов встречался с Герценом.
     Екатерина  Степановна Гаршина (Акимова) (о ней см. примеч. 3 на с. 231)
была  причастна  к  революционному  движению  1860-х  гг. Под влиянием П. В.
Завадского  --  домашнего  учителя своих детей -- Екатерина Степановна ушла от
мужа.  Завадский  был  одним  из  организаторов Харьковско-Киевского тайного
общества.  Общество было раскрыто. Во время обыска у Завадского нашли письма
к нему Екатерины Степановны