ольф  Гесс
благополучно приземлился в Лондоне. Парашют - отдельно, Гесс  -  отдельно.
Сходите во двор по своей нужде - это дело государственной  важности.  А  я
пока подожду у телефона.



                 52. ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ

     Обернулся     Соцреализм-богатырь,     хотел     порадовать     своих
друзей-телефонистов хорошей новостью из  Кремля,  передать  им  привет  от
Чудесного Нацмена, но тех как ветром сдуло. И след простыл. Были, и  нету,
лишь амбарная книга шуршит политическими анекдотами на раскладушке.
     Пора  и  о  себе  подумать.  Вылетел  Соцреализм-богатырь  во   двор,
вытаскивая на ходу свой  опухший  пожарный  кран-гидрант.  Во  дворе  тоже
никого не видно, кроме подслеповатого странствующего палача  с  переносной
гильотинкой, да чувствуется  еще  едва  уловимый  запах  от  наложенных  с
великого  страху  штанов  промчавшихся  по   двору   телефонистов.   Понял
Соцреализм, что до продувной уборной ему не добежать, и принялся справлять
дело государственной важности прямо под  дворовым  средневековым  забором,
чудом спасшимся от наполеоновского пожара.
     Стоит, значит, задумался. Справляет нужду богатырскую. Ручей журчит в
подворотню, из подворотни потоком выносится на  улицу  и,  сметая  все  на
своем пути, впадает в Москва-реку. Чудесный Нацмен у телефона ждет.  Эпоха
Кузьминична из-за шторы изумленно  глядит  на  диво-дивное.  А  забор  уже
плывет,  поплыл,  за  ним  плывет  допетровская  уборная,  пережившая  все
гражданские смуты и вражеские нашествия -  чуть  что,  все  к  ней  бегут!
Странствующий палач из уборной благим матом вопит:
     - Тону! Спасите!
     Большому кораблю - большое плаванье!
     Уже географы рассуждают именем какого  народного  совместителя  новую
речушку назвать, а Соцреализм-богатырь все думу думает: "Новая Эпоха - она
сегодня не в дверь стучит, а звонит по кремлевскому телефону".



            53. РАЗГОВОР ПО КРЕМЛЕВСКОМУ ТЕЛЕФОНУ (продолжение)

     Может час прошел, может - два. Отлил,  застегнул  штаны,  вернулся  в
подвал и продолжил телефонный разговор:
     - На душе полегчало, товарищ Генеральный Совместителиусс!
     - Какие у вас еще проблемы? -  ласково  спрашивает  Чудесный  Нацмен.
раскуривая телефонную трубку. - Не стесняйтесь, облегчайте  душу  до  дна.
Можете по большой нужде сходить, я подожду... Нет?.. Ну, тогда  просите  у
меня что хотите и режьте мне правду-матку в глаза, а то скучно что-то.
     - В сыром подвале живу! - пользуется случаем  Соцреализм-богатырь.  -
Все в людях да в людях, как завещал отец.  А  ордер  во  дворец  мне  ваши
телефонисты не выдают, как внебрачному  сыну  пролетарского  писателя!  Не
положено, говорят, внебрачному!
     - Ну, ордер во дворец - это не ордер на арест. Что-нибудь  придумаем.
А вот слух до меня дошел, что обижены вы на Совместную Власть, собираетесь
эмигрировать на остров Капри... Нет?.. На "нет"  и  суда  нет.  А  как  вы
относитесь к Пастернаку?.. То же "нет"?..  Не  кушали  никогда?..  Хорошо.
Выходите на угол Горькина и Тверской-Ямской, там  в  проходном  дворе  вас
ожидает черный автомобиль типа "ЗИС". Смело открывайте дверь  и  садитесь,
вас знают в лицо.
     И положил в Кремле трубку.



                 54. ЭПОХА МОНУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОПАГАНДЫ

     Восстал Соцреализм-богатырь из сырого подвала, как  из  гроба.  Повел
плечами, как Илья Муромец в тридцать три года: в жизни всегда  есть  место
подвигу - только не  зевай!  Надел  ботинки  "прощай  молодость",  окропил
подвал  керосином  из  примуса,  разжег  простреленную  амбарную  книгу  с
политическими анекдотами, бросил книгу на пол, закрыл дверь на ключ, вышел
во двор и утопил ключ в богатырском ручье.
     Прощай детство, в людях и его университеты!
     Вышел Соцреализм на улицу имени Горькина, конспиративно огляделся  по
сторонам, слежки и хвостов не  обнаружил.  Зато  видит  -  со  всех  углов
смотрят на него с портретов Народные Совместители из Совместного Комитета:
с усами, в пенсне, с бородками-козликом,  в  картузах  и  в  фуражках  или
попросту лысые. Не поймешь где-кто - одних  снимают,  других  вешают.  Так
сплотились вокруг себя, что все на одно лицо, вроде  Чудища  Лаяйющего,  -
наверно, чтобы народ узнавал: кому хлеб отдавать, молоко,  масло,  мясо  и
далее по списку.
     На каждом же перекрестке какие-то гранитные макары  стоят  с  острова
Пасхи: профессор Карл Фридриксонн с полным гранитным собранием  сочинений,
экономист  Н.Ильин  дорогу  вперед  перстом  указует,  Чудесный  Нацмен  с
телефонной трубкой, шинель снял, жарко; еще дальше - Максимильян Горькин в
тюбетейке и в единственном пиджаке.
     Куда ни плюнь - попадешь в портрет, куда ни кинь  -  торчит  какое-то
многопудье. Лафа художникам и скульпторам в Эру Художественного Оформления
и в Эпоху Монументальной Пропаганды!



                           55. ЛОШАДЬ УПАЛА!

     Смотрит Соцреализм дальше: улица корчится безъязыкая, мерной поступью
идут по улице трудовые будни. Черны вороны разъездились, везут  добычу  из
Бутырок в Кресты, из Матросской тишины на Лукьяновку. Счастливая  дворняга
крадется вдоль стен с человечьей  берцовой  костью  в  зубах,  под  стеной
валяется чье-то мертвое тело в фуфайке - черт его  разберет,  то  ли  тело
спьяну померло, то ли с голодухи,  то  ли  на  месте  приведено  к  общему
знаменателю за появление на улице в хмуром виде.
     Костлявая лошадь, что и при Блоке,  опять  упала  посреди  трамвайных
путей, а  здоровенный  Владим  Владимыч,  лучший  поэт-лауреат  Совместной
Эпохи, склонился над ней и причитает своей  знаменитой  лесенкой,  что  по
рублю за строчку:

                              "Лошадь
                              упала!
                              Упала
                              лошадь!
                              Лошадь,
                              не надо.
                              Лошадь,
                              слушайте...
                              Простите,
                              товарищ
                              лошадь!"

     "Вот и одиннадцать  рублей  заработано",  -  прикидывает  из-за  угла
фининспектор.
     Веселый народ в промасленных спецовках с  работы  на  работу  спешит,
старательно обходит хмурое тело в фуфайке, сам  себе  улыбается,  в  глаза
друг другу не смотрит. У  памятника  Кремлевскому  Мечтателю  под  грязною
телегою рабочие лежат, и лозунг на телеге гласит:

                             "ЧЕРЕЗ
                             ЧЕТЫРЕ
                             ГОДА
                             ЗДЕСЬ
                             БУДЕТ
                             ГОРОД-
                             САД!"

     "Вот и еще семь рубликов привалило!" - радуется фининспектор.
     Ну и  жуткая  очередина  загибается  в  Елисеевский  магазин.  Слышны
гармошка, шутки, смех. Заходит народ с карточками за хлебом, выходит народ
без хлеба с карточками.
     - Карточки на хлеб потерялись! - хохочет кто-то.
     Похоже, спятил.
     А в  проходном  дворе  на  Горькина  и  Тверской-Ямской  притаился  в
подворотне черный бронированный "ЗИС" во главе с  шофером  Гулько  Макаром
Егорьевичем - тем самым, который  экономиста  Н.Ильина  по  дорогам  жизни
возил.



                       56. НЕХОРОШАЯ КВАРТИРА

     Садится Соцреализм-богатырь на заднее сиденье "ЗИСа" как к себе домой
и говорит:
     - Давай, космонавт, потихонечку трогай! - говорит  он  шоферу  Гулько
Макару Егорьевичу, который однажды экономиста Н.Ильина в Беловежскую  пущу
на охоту возил, на зубра, а тот зубра пожалел - всех  зубров!  Добрый  был
человек - люблю, говорит, зубров, не могу по живым зубрам стрелять!
     - И песню в пути не забудь! - говорит Соцреализм, развалясь на заднем
сиденьи.
     Тронулись.
     Врубил шофер Гулько, который экономиста Н.Ильина  из  чайной  ложечки
кормил, когда тот грипповал, гимн зеков "Будь проклята ты, Колыма",  едут.
Недоволен Макар Егорьевич, в гробу он видал таких богатырей.
     Заворачивают за угол, а там... Съезд и столпотворение пожарных машин!
Пожарники рукавами соцреализмовый подвал тушат, но тщетно -  горит  подвал
синим пламенем! Эпоха Кузьминична, соседка сверху, на которую огонь  снизу
набросился,   мечется,   как   икра,   пожарников   за   рукава   хватает,
кричит-надрывается:
     - Я материально ответственное лицо! У меня там полная чаша  казенного
имущества! А главное - пишущая машинка "Ундервуд"!  Иначе  я  под  трамвай
брошусь, и мне голову отрежет!
     Не иначе, нелегального Булгакова читала. Видать,  у  нее  там  тайная
нехорошая телефонизированная квартира.
     "Так ей и надо! - злорадно размышляет Соцреализм-богатырь.  -  Больше
на людей стучать не будет. А орден "Экономиста Н.Ильина" на грудь нацепить
не забыла, зараза!"
     - Далеко ли едем, товарищ? - интересуется Соцреализм у шофера Гулько,
который работу экономиста Н.Ильина "Как нам  геогганизовать  габкгин?"  на
машинке перепечатывал и в "Правду" относил, но  в  машинке  буквы  "р"  не
было, и никто ничего в той работе не понял.



                          57. КАМО ГРЯДЕШИ?

     Не отвечает шофер Гулько, которому экономист Н.Ильин со своего  плеча
старое пальто с дыркой от пули  Фаи  Каплан  подарил.  И  кепку  со  своей
сократовой головы - да велика оказалась кепка шоферу.
     - Вечером ко мне гости придут, надо бы обернуться к вечеру, - заводит
разговоры Соцреализм.
     Молчит Гулько Макар Егорьевич, который экономиста Н.Ильина в  детстве
на коленях нянчил и козой пугал. Молчит, глядит на дорогу.
     - Гости придут, а меня дома нет, - вздыхает Соцреализм.
     - Дама сердца, что  ли  придет?  -  догадался  вечно  молчащий  шофер
Гулько, у которого  после  революции  с  женщинами  стало  совсем  туго  -
двадцать пять часов в сутки работает, забыл, бедняга, как койка  выглядит.
Иногда, правда, поспит на заднем сиденье "ЗИСа"  с  открытыми  глазами,  и
опять за баранку.
     - Соседка сверху, - охотно отвечает Соцреализм. - Эпоха  Кузьминична.
Первая шлюха 4-го отделения.
     - Слыхал об такой,  -  подтверждает  шофер  Гулько,  который  однажды
экономиста Н.Ильина под Брестом из-под ерманского обстрела вывез.
     И опять молчит.
     - Куда едем-то? - допытывается Соцреализм.
     - В Абхазию, - неохотно отвечает Макар Егорьевич, которого  экономист
Н.Ильин за молчанье и личную преданность  наградил  именным  браунингом  и
позолоченной саблей.
     - Куда-куда?!
     - В Абхазию. На озеро Рица.
     - Врешь!
     -  Запомни  -  я  всегда  говорю  правду,  -  угрюмо  отвечает  Макар
Егорьевич, бывший личный шофер Кремлевского Мечтателя, а ныне персональный
водитель Чудесного Нацмена.
     Молча едут в Абхазию.
     А известная лошадь, видя такое дело, заржала, поднялась с  трамвайных
путей и пошла, пошла, заскакала, как жеребенок. Тоже, видать, стукачка.




                        5. ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ



            58. ГДЕ ДЕМОН РЕВОЛЮЦИИ или КУДА ВСЕ ПОДЕВАЛИСЬ?

     Долго ли, коротко ли, но где-то через час молча проехали  по  пустому
шоссе сквозь строй телефонистов в Абхазию.
     Там за колючим забором двухэтажная дачка  стоит.  Скромная.  Чугунные
царские  ворота  из  Зимнего  Логова.  Царь-Фонарь,  с  которого  богатырь
Соцреализм на Гражданку упал. Под  Царем-Фонарем  встречает  его  Чудесный
Нацмен в галифе, в сапогах и в своем знаменитом белом  френче,  а  за  его
спиной - Совместный Комитет в полном составе: здесь  и  дедушка  Калининьш
без бабушки, тут и меткий стрелок маршал Ворошилин, который  доброго  коня
на железный танк не сменял, и 1-й машинист метростроя Моисей Калганович, и
Мыкита-шахтер, шахту которого археологи до сих пор не могут  раскопать,  -
этих Соцреализм по совместному портрету знает.
     А где другие?
     Рыгов с Бухаевым, любимчиком ТАКОЙ партии, - где?
     Где сержант  Врожуникидзе,  совместитель  тяжеленной  промышленности,
который однажды  дал  в  рожу  меньшевику  Дану  Берлибману,  за  что  его
экономист Н.Ильин чуть было не попер  из  ТАКОЙ  партии,  но  в  последний
момент пожалел и погрозил пальцем:
     - Не хорошо драться, Сережа!
     Неразлучных Знаменева  с  Киновьевым,  которые  не  случайный  эпизод
устроили в ночь с двадцать четвертого на двадцать  пятое,  тоже  нигде  не
видно...
     Где Демон Революции военмор Бронштейн?
     Куда запропастился замкомпоморде Овсей Антоненко,  который  в  Зимнем
Логове арестовал сторожа?
     Вместо них - другие, новенькие... А за другими - толпа  кандидатов  с
совещательными голосами. Ни сосчитать, ни запомнить...



       59. ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ И ПАРТИЙНОЙ НОМЕНКЛАТУРЫ

     - Вот он, последний живой герой штурма Зимнего Логова!  -  восклицает
Чудесный  Нацмен  и  взасос  целует  Соцреализма-богатыря.  -  Читали  его
фундаментальный труд "Как ренегат Каутский воюет против врагов  народа"?..
Читали, спрашиваю, или нет? Говорите правду, а то хуже будет!
     - Читали... - недружно отвечают Народные Совместители.
     - Не обманывайте! Если читали - перескажите  содержание.  О  чем  там
написано? Всем смотреть мне в глаза!
     Молчат. Глаза таращат.
     - Вот возьмите и прочитайте! А я проверю! - грозит Чудесный Нацмен. -
Знаю я вас, иудушек. Все вы меня обманываете. А вот он никогда не врет.  У
него метод такой - резать правду в глаза. Мне сегодня по телефону  говорит
- пойду, говорит, схожу по малой  нужде]  Безо  всякой  там  дипломатии  -
пойду, говорит, схожу, а вы подождите  у  телефона...  -  Чудесный  Нацмен
заплакал от смеха и утер слезы  рукавом  френча,  откуда  выпала  трефовая
дама. - Накинь-ка, Макар Егорьевич, на меня шинель, что стало  холодать...
Вот он какой, Соцреализм-богатырь! Весь в отца! Я ему  жизнью  обязан,  он
меня из Разлива спас, когда сионист Юдения на Питер пер. Потом  он  полком
командовал против хана Колчака, комиссарил  в  Краснознаменной  Чапаевской
дивизии имени Залезного  Феникса,  лично  порубил  шашкой  десять...  нет,
двадцать  тысяч  белогвардейского  офицерья,  узкоколейку  БАМ  в   вечной
мерзлоте прорубил. Анкету его читали? Говорите правду - читали или нет? Не
слышу!
     - Ознакомились, - пугливо высунулся чей-то голос.
     - Ознакомились... - передразнил Чудесный Нацмен. - Сейчас я  проверю.
Если  вы  ознакомились  с  анкетой,  скажите  мне:  что  он  делал   после
узкоколейки?.. А? В анкете написано.
     Молчат Народные Совместители.
     - А потом он в сыром подвале "Как раскололся стул"  писал!  -  не  на
шутку разозлился Чудесный Нацмен. -  Сними-ка,  Макар  Егорьевич,  с  меня
шинель, что-то в пот бросило. Кто сказал это слово?
     Молчат Совместители. Не знают: какое именно слово? В  межнациональном
языке слов много...
     - Кто сказал "ознакомились"? - настаивает Нацмен. - Пусть выйдет тот,
кто сказал это слово. Ему за  это  ничего  не  будет,  я  только  на  него
погляжу.
     Молчат.
     - Найди и шлепни. Чтобы впредь не обманывал, -  приказывает  Чудесный
Нацмен шоферу Гулько Макару Егорьевичу, который на заре века  возил  через
границу любовные записочки от  экономиста  Н.Ильина  к  Нессе  Армаггедон.
Славное было времячко - пьянка, банка, охранка...



                   60. ВО ВЕСЬ СОВЕЩАТЕЛЬНЫЙ ГОЛОС

     "Вот  врет  так  врет!  -  премного  удивляется  Соцреализм-богатырь,
наблюдая, как шофер Гулько Макар Егорьевич, у которого  рука  на  муху  не
поднималась,  тащит  за  шиворот  к  забору  толстенького  и   усатенького
народного совместителя с совещательным голосом. - Знатно врет! Не рубал  я
шашкой Юденича, не командовал чапаевской дивизией,  с  Колчаком  водку  не
пил!"
     А Чудесный Нацмен будто мысли читает:
     - Ничего, привыкай. Здесь у меня все врут в меру своих  способностей.
Пусть, пускай врут. Минус на минус дает плюс, вранье на вранье  -  правду.
Правда всегда вылезет. Идем, Серафимович ты мой дорогой, купаться на озеро
Рица. Есть ТАКОЕ озеро. Надо с тобой о  том  о  сем  потолковать.  А  этих
козлов мы по дороге  потеряем.  Надоели.  Может,  расстрелять  их  всех  к
чертовой матери? И новых набрать - от сохи и станка? Как ты думаешь?
     - Не надо, пусть живут, - пугается Соцреализм.
     - А ты добрый... Ну, как знаешь. Ладно, живите пока.  И  скажите  ему
"спасибо".
     - Спасибо! - во весь голос благодарят Народные Совместители.
     Идут, значит, на озеро Рица, беседуют.
     А шофер Гулько Макар Егорьевич, который экономиста Н.Ильина на заводе
Михельзона от файкиной отравленной пули  прикрыл,  заводит  мотор  черного
"ЗИСа" на полные  обороты  и  не  без  удовольствия  шлепает  под  забором
толстенького усатенького беднягу с совещательным голосом.
     И правильно, поделом ему: не обманывай.
     Нехорошо это.
     Впредь не будешь обманывать.



                   61. НА ОЗЕРЕ РИЦА - ВАЖНЫЕ ЛИЦА

     Пришли на озеро Рица по взлетной полосе для тяжелых бомбардировщиков,
замаскированной под обычное шоссе.
     Суббота, 21 июня. За Полярным кругом в Туруханском ханстве еще  зима,
а тут кусточки, пальмы, тропики - не хуже чем  на  острове  Капри.  Личный
пляж  Чудесного  Нацмена  с   искусственным   подогревом   обвит   колючей
проволокой, за каждым кустом - охрана, на каждой пальме - по  телефонисту,
и все прикидываются финиками. Ни души не видно на  личном  пляже  Нацмена,
зато вокруг на берегу тьма народа, и народ непростой...
     Слева лежит рать несметная - Народные Совместители от сохи и станка с
решающими  голосами.  Кроме  уже  названных  дедушки  Калининьша,  маршала
Воромылова, машиниста Кагановера и  Мыкиты-шахтера,  ожидают  здесь  своей
участи  богатыри  без  определенных  занятий:  Серб  Молотов  с   чугунной
задницей, Мико Анастасов  с  зонтиком,  бровеносный  Ильин-второй,  Андрей
Сусло, Антон  Горемыко,  примкнувший  к  ним  Устин-кучер  (номенклатурный
список можно продолжать до бесконечности) - несут  свой  крест,  загорают,
ждут, куда пошлют.
     Это свои. Они слева.
     Справа отдыхают пламенные зарубежные совместители: Ультер  Вальбрихт,
Янош Гуска, Гиря Кадар, Жорж Удеж, Теодор  Живчик,  Круиз  Корвалол,  Иржи
Хронникер, Николаша Кондуктореску, Штанислав Гомункул,  Гротто  Вротеволь,
Жан-Жак Дюпло, Ким Ирис Кин, де'Цибел и так далее - имя им "легион".
     На  женском  пляже  принимают  воздушные  ванны:  Шура   Коллон-Таль,
Вероника Фигвам, Анжелика Девиц, Васса Железнова,  Крала  Цепки,  Жоржетта
Маршель (француженка), Пальмира Тольятти (италианка), Роза Лихтенштейн  из
одноименного княжества и еще ровно  366  прехорошеньких  подружек  недавно
расстрелянного (шофером Гулько Макаром Егорьевичем, который, как известно,
мухи не обидит, но тут особый случай)  полового  маньяка  Лаврика-Павлика,
собравшего этот гарем в расчете на каждый день високосного года  -  совсем
рехнулся, бедняга, на половой почве.
     Ну и, конечно, творческий пляж  для  нудистов-писателей:  дядя  Степа
там, тетя Вера, Акын Бабаев, Расол с'Утраев,  Левон  Хвейхтхвангерр,  Анри
Барбаросс, Пабло Нерыжий, Штефан Цвях, Теодор Цвайзер - строчат  на  пляже
собственные "Войны и миры" о триумфальном шествии Совместной Власти  и  ее
Чудесного Нацмена. Вот только жаль, что герр Уэллс померли и  не  приехали
через двадцать лет на открытие "Братской ГЭС".



               62. "ПРИБЫЛ ИЗ ХЕРМАНИИ ПОСОЛ, СУКА, ПАДЛА,
                     ТРАХНУТЫЙ КОЗЕЛ" (Народная песня)

     Но главные исторические события разворачиваются на том  берегу  озера
Рица - там уже третий день нудится  от  безделья  дружественная  ерманская
делегация родственной ТАКОЙ-ТО партии, и все ее члены почему-то начинаются
на "Г": Гнидлер, Гренинг, Греббельс и  Гимлерд.  А  только  что  прибывший
посол Грыббентроп вот что докладывает:
     - Что делать, партайгеноссе? Не идет Чертчилль на мирные переговоры с
Гессом.
     - А какое  сегодня  число?  -  меланхолично  спрашивает  рельсканцлер
Гнидлер.
     - 21 июня, суббота, - отвечает уве