емного успокоился и осторожно посмотрел из-за фургона на старика. Дочка Киллии, обычно опасавшаяся незнакомых людей, уселась рядом со жрецом и показывала ему своих деревянных кукол. Посланник Небес с серьезным видом разглядывал их, и малышка решила забраться к нему на колени.
     - Самое высокопоставленное лицо, когда-либо посещавшее наш театр в Ариаде, был смотритель Орад-делла, - сказал Растим.
     - Угу, - кивнула Маскелль, которая никогда не могла разобраться в иерархии ариаденских чиновников. - Хорошо что Посланник Небес посетил нас сегодня, какова бы ни была причина этого. Мне нужно попросить у него денег.
     Растим потрясенно вытаращил на нее глаза.
     Обитатели почтовой станции не сразу успокоились после всех волнующих событий, однако постепенно все вошло в свою колею, и дым жаровен и костров, на которых готовился ужин, смешался с изморосью и туманом. Ариаденцы притащили все свои циновки и несколько одеял и расстелили их на мокрой земле вокруг костра; Посланник Небес сел ужинать вместе со всеми. Старая Мали побывала на рынке, и к обычному печеному таро и рису добавились дыня и папайя. Как Маскелль и предсказывала, Посланник Небес не счел простую еду чем-то необычным, хотя и съел очень мало.
     Подмигивание и гримасы Растима наконец привлекли внимание Маскелль; она вспомнила, что нужно обсудить судьбу Гизара. Повернувшись к Посланнику Небес, Маскелль сказала:
     - У моих друзей случилась неприятность. На одну из их кукол наложено проклятие. - Старик кивнул, как будто только и занимался такими вещами. - Это случилось в Корваленте. Они прогневали правителя по имени Акавир.
     - Корвалент... - с легким неодобрением протянул Посланник Небес. - Они там очень неразумно пользуются своей силой.
     - И никакого чувства юмора, - пробормотал Гардик, высунувшись из своего фургона.
     - Кукла доставляла много беспокойства по дороге в город, - продолжала Маскелль. - Думаю, проблема была бы решена, если бы поместить ее на внешнюю галерею Марай на время новолуния - ты все равно будешь в храме, чтобы завершить Обряд. - Ариаденцы прислушивались к разговору, затаив дыхание.
     Посланник Небес кивнул:
     - Принеси ее завтра, и я распоряжусь. - Раздались вздохи облегчения, а Растим даже закрыл лицо руками. Старик добавил: - Вы окажете мне честь, если переберетесь в помещение для гостей при храме.
     Все ариаденцы как один посмотрели на Маскелль. Риан, сидевший там, куда почти не доставал свет костра, встревоженно привстал.
     Маскелль задумчиво посмотрела на старого жреца.
     - Ты приглашаешь нас всех?
     - Конечно.
     Ариаденцы начали перешептываться; в их голосах звучал и страх, и любопытство. Растим с обреченным видом поднял глаза к небу.
     - Мы ехали сегодня весь день, - покачала головой Маскелль, - и перебираться куда-то еще не будем. Мы явимся в дом для гостей, но завтра.
     Посланник Небес нахмурил седые брови.
     - Завтра?
     - Завтра.
     Они в упор смотрели друг на друга несколько мгновений, потом старик вздохнул и склонил голову.
     - Хорошо. Но я оставлю здесь несколько стражников, чтобы ваш покой не был нарушен.
     Оттуда, где сидела Маскелль, ей не было видно Риана, но она готова была биться об заклад: его такое предложение не обрадовало.
     - Ты думаешь, что опасность так велика?
     - Может быть - да, может быть - нет, - нетерпеливо махнул рукой Посланник Небес. - Предстоящее нам дело слишком важно. Я не хочу, чтобы какие-то... неразрешенные противоречия из прошлого помешали завершению Обряда Года.
     "Если учесть, как Обряд Года шел до сих пор, прервать его, возможно, было бы лучшим решением", - мрачно подумала Маскелль.
     - Хорошо.
     Вскоре прибыл паланкин, и Посланник Небес со своими жрецами отбыл, но храмовая стража осталась: один человек под навесом рядом с воротами и еще пятеро - вокруг фургонов ариаденцев. Растим отвел Маскелль в сторонку и озабоченно спросил:
     - Что это за место, куда мы должны отправиться?
     - Дом для гостей при храме. В нем обычно останавливаются странствующие кошанские жрецы из провинций или те, кто является к Посланнику Небес. - Растим все еще казался встревоженным, и Маскелль наконец догадалась, в чем дело. - Платить там не нужно.
     - Ну, тогда все в порядке, - с облегчением протянул Растим. - А представления давать там можно?
     - Наверное. Двор при доме достаточно велик. Растим вернулся к остальным актерам, чтобы сообщить им радостные известия, а Маскелль ушла в свой фургон, предоставив ариаденцам возможность все обсудить между собой.
     Постепенно все стихло. Прошло еще несколько минут, потом подножка фургона скрипнула, дверь открылась, и внутрь скользнул Риан, что-то бормоча себе под нос.
     Маскелль придержала закачавшийся фонарь. Она сидела на выцветших одеялах, кутаясь в последнюю сухую мантию, которая у нее осталась. Это была мейдунская одежда - не белая или синяя, а красная, с черной вышивкой по вороту и подолу. Ночью стало холодно, и Маскелль порадовалась теплой мантии.
     - Что ты там делал? - спросила она Риана.
     - Удостоверялся, что нас отсюда выпустят. - Он растянулся на полу, где сразу образовалась грязная лужа.
     - Стражники здесь для того, чтобы защитить нас в случае надобности, - серьезно сказала Маскелль, хотя углы ее губ кривила улыбка.
     Риан поднял глаза к потолку, прося, по-видимому, у богов терпения.
     - Они отпугнут любых непрошеных гостей, - более деловито добавила Маскелль.
     Риан с недовольным видом приподнялся на локтях. Маскелль задумчиво посмотрела на него и протянула:
     - Ты все перепачкал.
     - Грязь и так уже проникла всюду. Нет такого места от Риджанских Столбов до Маисского залива, где все не было бы покрыто грязью.
     - Грязи нет и не будет в этой постели. Намек подействовал.
     Позднее, когда одежда Риана мокрой грудой лежала на полу, а сам он вытянулся рядом с Маскелль на узкой койке, она, поглаживая его по спине, примирилась с тем фактом, что совсем не намерена отослать его прочь. Наверное, это эгоистично с ее стороны... Да нет, не наверное, а точно. Признание собственных ошибок и слабостей - важный шаг в обретении мудрости, но она, похоже, просто застряла на этой стадии и не делает ничего, чтобы ошибки исправить.
     - Умеешь ты читать? - спросила Маскелль Риана.
     - Что именно читать? - Он прижимался губами к ее шее, и голос его прозвучал глухо.
     - Что угодно. Может быть, ты знаешь анрин? - Анрин представлял собой письменный вариант кушоритского языка и употреблялся в Небесной Империи повсеместно (за исключением разве что непроходимых джунглей, где обитали дикие племена) для хозяйственных нужд; ему обучали или деревенские жрецы, или странствующие монахи. В дальних провинциях существовала, правда, собственная письменность, но, как было известно Маскелль, ею мало кто пользовался, кроме чиновников и жречества.
     - Что такое анрин?
     - Тебе придется ему научиться. - Если они пробудут в Дувалпуре долго - а все шло к тому, что так и случится, - умение читать и писать Риану понадобится.
     "Ты снова грешишь излишней самоуверенностью", - предостерегающе прошептал внутренний голос.
     Риан что-то проворчал и потерся носом о шею Маскелль, явно пытаясь отвлечь ее от разговора.
     - Здесь от личного телохранителя обязательно требуется умение читать.
     Риан красноречиво фыркнул, но спорить не стал.
     - Так кем в Синтане является Тарпот? - спросила Маскелль.
     Вопрос наконец задел Риана за живое, и он поднял голову. Волосы его были взлохмачены, в глазах горел озорной огонек.
     - Это покровитель правосудия, преследователь воров и убийц.
     Маскелль взъерошила его волосы.
     "Что за странное совпадение..."
     Кошанское учение гласило, что совпадений не бывает. Карающий и другие Предки расставляли фигуры на доске, но правил игры не сообщали.
     Риан приподнялся на локте и задумчиво взглянул на Маскелль.
     - Расскажи, как ты стала Голосом Карающего.
     - Это было очень давно, - неохотно ответила она.
     Риан устроился на койке поудобнее, явно собираясь терпеливо ждать, пока Маскелль надумает все ему рассказать. Она вздохнула и сдалась.
     - Когда я была девочкой, я жила в Рашете, деревне в нескольких милях к западу от столицы. Власти тогда еще ничего не знали о том, что в окрестностях колдун, научившийся темной магии где-то на Востоке, создал новый культ. У колдуна был галдани...
     - Это еще что?
     - Галдани - дух из Бесконечности, чем-то осквернивший себя и возвращенный в наш мир. Это...
     - Демон.
     - Ну хорошо, демон, - согласилась Маскелль, раздраженно потянув на себя одеяло. - Колдун добывал для него пропитание, посылая своих приверженцев нападать на путников, да и вообще на любого, кто оказался бы на дороге после наступления темноты. Галдани пожирал их сердца и почки. - Воспоминание оказалось неожиданно ярким: Маскелль тогда впервые столкнулась с насильственной смертью. Покачав головой, она продолжала: - Никто не знал причины: люди просто находили в придорожных канавах и на рисовых полях изуродованные тела. Правитель провинции послал за войсками, чтобы прочесать джунгли, но на то, чтобы их собрать, требовалось время, а в народе тем временем росла паника. Тогда-то Карающий впервые и заговорил со мной.
     Риан после паузы спросил:
     - Что он тебе сказал?
     - Он не всегда говорит словами, - улыбнулась Маскелль. - Это трудно объяснить... И не забывай: Карающий на самом деле не "он". Карающий - дух, сила. У духов нет языка, они не могут говорить, как люди, они даже думают не так, как мы. Карающий показал мне колдуна и галдани, а также как сделать, чтобы галдани умер. Я отправилась к колдуну и заставила необходимое случиться. - Маскелль откинула голову и стала смотреть вверх; пламя свечи бросало отсветы и тени на висящих под потолком кукол. - В тот, первый раз мне очень повезло. А может быть, дело было не в везении. В Дувалпуре как раз умер прежний Голос Карающего. Я этого не знала, я вообще тогда еще ничего не знала. Однако когда Посланник Небес и другие жрецы стали искать новый Голос, Предки направили их в Рашет, и там они нашли меня. А также множество мертвых приверженцев культа галдани.
     Риан провел пальцем по растрепанной косичке Маскелль.
     - Именно так и выбирают Голос Карающего? Прежний умирает и Карающий указывает на нового?
     - Да. Потом мы все пришли к заключению, что было бы лучше, если бы Голосом стал жрец, прошедший обычную кошанскую подготовку. Когда мне пришлось провести некоторое время отшельницей, я оказалась далека от смирения.
     - Но что... - снова начал Риан.
     - Хватит вопросов. - Рассказ оживил для Маскелль прошлое более ярко, чем ей хотелось бы. Наклонившись, она закрыла рот Риана своим, и на сей раз тот не стал возражать; скоро ему удалось отвлечь Маскелль от всяких серьезных мыслей.
     На следующий день на рассвете за ними явился жрец в сопровождении двух послушников. Ариаденцы никогда не были ранними пташками: они привыкли давать представления вечером, а отправляться в путь в середине дня. После долгого совместного путешествия Маскелль тоже начала приобретать такую привычку; ей теперь легче было не спать несколько ночей подряд, чем проснуться на рассвете.
     Дождь прекратился, как это часто случалось по утрам в дождливый сезон, и актеры, пошатываясь спросонья, свернули служившую навесом декорацию и стали собирать пожитки. Старик жрец - судя по татуировке на лбу, имевший шестой ранг, - должно быть, давно привык к необычным распоряжениям Посланника Небес и теперь спокойно наблюдал за суматохой.
     Дом для гостей располагался недалеко, а улицы в этот ранний час были еще пустынны, так что фургоны преодолели небольшое расстояние без особых затруднений. Старик жрец отпустил храмовую стражу и сам показывал дорогу, идя рядом с фургоном Маскелль, чем шокировал ариаденцев и вызвал удивление у Риана. Когда они свернули на широкую тенистую улицу с большими домами за деревянными заборами, Растим, сидевший на козлах рядом с Маскелль, забеспокоился, туда ли они едут.
     Жрец распахнул ворота здания, расположенного сразу за Марай; окруженный деревянным забором двор тянулся до канала, опоясывающего храм. Маскелль заметила, как внимательно осмотрел забор Риан, и поняла по выражению его лица, что тот успокоился: назначением ограды явно было лишь обеспечить покой и тишину, и любой человек легко бы через нее перелез. Сам дом был двухэтажным, вдоль второго этажа тянулась широкая веранда, затененная выступом крыши и высокими деревьями во дворе. Вдоль всей улицы тянулись похожие здания: здесь жили богатые торговцы и дворцовые служители.
     Утоптанную землю двора в определенной мере защищали от дождя широкие листья росших здесь деревьев. За домом располагалась площадка для фургонов и загон для быков; там также были ворота, выходящие на лестницу, которая вела к каналу. Под деревянным навесом в углу двора виднелись каменная печь и открытый очаг кухни.
     Маскелль слезла с козел и потянулась, предоставив старику жрецу убеждать ариаденцев в том, что именно в этот дом их пригласил Посланник Небес и что можно поставить фургоны во дворе, а быков накормить приготовленным в кормушках сеном. По вымощенной камнем дорожке она двинулась к дому.
     Толстые балки служили опорой второго этажа и одновременно отделяли друг от друга складские помещения и ванные комнаты, расположенные на первом. Маскелль по лестнице поднялась на веранду. Циновки, висевшие между столбами как защита от дождя и солнечных лучей, были подняты, но явно совсем недавно: внутренние помещения еще пахли затхлостью.
     На втором этаже имелась большая комната, где постояльцы ели и общались, и несколько спален, где могли разместиться группы приезжих или большие семьи. Дом был прекрасно отделан: резьба на дверях и карнизах отличалась изяществом и тонкой работой, цвета лаковой росписи на стенах - успокаивающей мягкостью. Сюжеты картин не оскорбили бы ничей вкус: красивые сады, нарядные женщины за ткацкими станками, играющие дети, слуги, снующие по богатой кухне, лодки на канале. Над низкими столиками и коврами на полу большой комнаты висели бронзовые светильники, в спальнях у стен ждали гостей большие скатанные в рулоны спальные матрацы, кипы одеял и маленькие деревянные сундучки для одежды. У Маскелль возникло странное чувство, когда она прошла по комнатам, хотя и было известно, что для тех, кто здесь живет, - это лишь временная обитель: прошло очень много времени с тех пор, как она бывала в настоящих домах. Семь лет.
     Маскелль вернулась в главную комнату и смотрела в окно, когда по лестнице поднялся Риан.
     - Растим желает знать, сколько еще путешественников живет здесь помимо нас.
     - Скажи ему, что сорок или пятьдесят, - улыбнулась Маскелль.
     Риан обошел комнату, оглядываясь настороженно, но с одобрением.
     - Так это помещение для гостей? - спросил он.
     - Да, - медленно протянула Маскелль. - Все храмы имеют несколько таких домов. - Впрочем, Риан это уже знал из их разговора прошлой ночью.
     - Над дверью вырезано лицо демона - Карающего. Маскелль вздохнула. Она никак не могла понять, к чему он клонит.
     - Это только одно из воплощений Карающего, и он не демон. В большинстве домов есть такие изображения - они приносят удачу. - Обилие в этом здании изображений Карающего послужило, возможно, причиной того, что их здесь поместили.
     - Так этот дом не был твоим?
     - Что? Нет. - Теперь стало ясно, что его тревожит. Маскелль отвернулась. - Мой дом сгорел.
     По лестнице вприпрыжку взбежал сын Фирака Тае, заглянул в дверь и остановился, полный изумления. Придя в себя, он сообщил Маскелль:
     - Старик снова здесь.
     "Это, надо полагать, означает, что прибыл Посланник Небес", - подумала Маскелль. Она вышла на веранду и спустилась по лестнице; Риан последовал за ней. Ворота в глубине двора были распахнуты, сквозь них был виден канал и задний фасад Марай. У подножия ведущей к воде лестницы покачивалась широкая барка с белым навесом. Ветерок играл крошечными колокольчиками на задернутых белых шелковых занавесях. Несколько юношей - то ли слуг, то ли послушников (все они были в одинаковой парусиновой одежде гребцов) - спрыгнули на берег и стали отдергивать занавеси.
     Маскелль двинулась вниз по ступеням; ее тут же охватило густое влажное тепло, поднимающееся от воды. В барке, держа в руках посох, сидел Посланник Небес. Маскелль прислонилась к одному из шестов, поддерживающих навес, и сказала:
     - Не думаю, что ты явился, чтобы вместе с нами приветствовать восход.
     - Я прибыл, чтобы забрать тебя в Марай. Нужно очень многое сделать, - ответил старик, кинув на нее суровый взгляд.
     Маскелль не могла припомнить, чтобы давала согласие провести целый день, беспомощно глядя на разрушающееся Колесо, но такой план был не хуже любого другого. Она сделала шаг назад, чуть не наткнувшись при этом на стоящего рядом Риана, и крикнула:
     - Растим, принеси Гизара: мы отправляемся в Марай. Растим и Фирак бегом кинулись за ящиком с куклой, остальные ариаденцы запрыгали от радости. Посланник Небес вздохнул и поправил мантию. Маскелль прислонилась к борту, пытаясь обдумать ситуацию. Лучше всего начать сначала... Она снова сунула голову под навес.
     - Есть кое-что, что мне нужно сделать.
     - Что еще? - поинтересовался Посланник Небес.
     - Я хочу повидать Верана - того, кто все заварил.
     Молодой жрец находился не в Марай, а в лечебнице при Гила Стеле, небольшом храме, являвшемся частью той сети святилищ и каналов, что концентрировала силу Бесконечности, направляя ее в Марай. Немного поворчав, Посланник Небес отвез туда Маскелль и Риана в своей барке и призвал Ниару, главную жрицу Гила Стела, чтобы та проводила их в лечебницу. Сам же он вместе с дрожащим от страха Растимом и Фираком отправился в Марай, чтобы распорядиться о помещении ящика с Гизаром в нужное место.
     Лечебница занимала три этажа длинного каменного здания, примыкавшего с запада к Гила Стелу. Кошанское учение гласило, что свободное движение воздуха почти так же важно для здоровья тела, как и свободное движение воды, поэтому лечебница имела большие окна; защищавшие их от дождя и солнца наклонные рамы с натянутым на них полотном позволяли ветерку гулять по внутренним помещениям.
     Ниара встретила посетителей на нижней галерее храма около квадратных фонтанов, из которых черпали воду для питья; отсюда же вода подавалась в каналы, окружавшие лечебницу и помогавшие исцелению больных. Ниара была молода для своего ранга, и Маскелль подумала, что жрица, должно быть, еще оставалась странствующей монахиней или послушницей, когда сама она покинула столицу. Впрочем, главная жрица приветствовала Маскелль с настороженностью, показывавшей, что она прекрасно знает, кто перед ней.
     Ниара провела Маскелль и Риана в большую комнату, тихую и прохладную. Резьба на поддерживавших потолок колоннах изображала лекарственные растения вперемежку с именами Предков и духов-целителей. Больные лежали на матрацах вдоль стен; рядом с каждым стояла жаровня, дававшая тепло холодными ночами. Ближе ко входу многие пациенты сидели на своих матрацах, разговаривая друг с другом или играя в шашки. В глубине комнаты находились тяжелобольные, закутанные в одеяла; они или спали, или молча терпели боль. Один из служителей в синей мантии встретил посетителей у входа и повел к каменной лестнице в дальнем углу.
     Следуя за сопровождающим, Маскелль заметила, что Риан озирается по сторонам, словно не веря своим глазам. Наконец она спросила:
     - Что с тобой?
     - Для кого предназначено это место?
     - Для кого угодно, - пожала плечами Маскелль. Среди больных было несколько кошанских жрецов различных рангов, но большинство составляли рыночные торговцы и жители окрестных кварталов. Некоторые из них, наверное, промышляли попрошайничеством, но сейчас отличить нищих от остальных было трудно: в лечебнице ежедневный прием ванны был обязателен и к тому же выдавалась чистая одежда.
     - Здесь даже не воняет, - пробормотал Риан.
     На самом