Урсула Ле Гуин.
    Глаз цапли

   -----------------------------------------------------------------------
   Ursula K.Le Guin. The Eye of the Heron (1978).
   Пер. - И.Тогоева. "Миры Урсулы Ле Гуин". "Полярис", 1997.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 30 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------



1

   Лев сидел на самом солнцепеке, в центре круга деревьев, скрестив ноги и
склонив голову над сложенными чашечкой руками.
   Меж его  теплых  ладоней  устроилось  крохотное  существо.  Он  его  не
удерживал; оно само решило, а может, согласилось пока побыть там. Существо
было похоже на маленькую жабу с крылышками. Крылышки,  серовато-коричневые
с темными полосками, сейчас были сложены и высоко подняты над спинкой; все
остальное тело было темным. Три золотистых глаза,  словно  три  булавочные
головки, украшали голову - по одному с каждой стороны  и  один  посредине.
Этот обращенный вверх центральный глаз  неотрывно  смотрел  на  Льва.  Лев
моргнул. Существо тут же переменило обличье.  Какие-то  перистые  отростки
пыльно-розового цвета,  похожие  на  пальмовые  листья,  появились  из-под
сложенных крыльев. Теперь это был просто покрытый перьями шарик, который и
рассмотреть-то  как  следует  не  удавалось  -  эти  отростки  или   перья
непрестанно дрожали,  делая  неясными  очертания  самого  тела.  Понемногу
дрожание прекратилось. Жаба с крылышками  по-прежнему  спокойно  сидела  у
Льва на  ладошке,  только  теперь  она  была  светло-голубого  цвета.  Она
почесала свой левый, боковой глаз самой задней из трех левых лапок, и  Лев
улыбнулся. Жаба, крылья, глаза, ножки - все  тут  же  исчезло.  Совершенно
плоское, похожее на моль существо распласталось у  него  на  ладони,  став
почти невидимым. За исключением чуть  заметных  темноватых  пятнышек,  оно
теперь имело в точности тот же*цвет и структуру, что и кожа человека.  Лев
застыл, и постепенно голубая жаба с крылышками  возникла  вновь,  но  один
золотистый глаз внимательно следил за ним. Она  прошла  по  его  ладони  и
взобралась на согнутые пальцы. Шесть крохотных теплых лапок  чуть  сжимали
его кожу при подъеме и тут же отпускали;  двигалась  она  очень  изящно  и
точно. Потом крылатая жабка застыла, устроившись на кончиках его  пальцев,
и склонила голову набок, чтобы посмотреть на него своим правым  глазом,  в
то время как два остальных глаза, левый  и  центральный,  изучали  небеса.
Затем  загадочное  существо  собралось,   вытянулось   наподобие   стрелы,
выпустило два прозрачных подкрылка, длиной вдвое больше тела, и взлетело -
плавно, без малейшего усилия, -  направляясь  к  залитому  солнцем  склону
холма за кольцом деревьев.
   - Лев!
   - Да я тут уотситом любуюсь. - Он встал и пошел навстречу Андре.
   - Мартин считает, что мы уже сегодня можем добраться домой.
   - Хорошо бы. - Лев подхватил свой заплечный  мешок  и  присоединился  к
остальным семи членам экспедиции. Они двигались  гуськом,  молча,  нарушая
тишину лишь в том случае, если нужно было сообщить  впереди  идущему,  где
легче обойти то или иное  препятствие,  или  же  когда  второй  человек  в
цепочке, у которого был компас, говорил, что теперь пора  свернуть  вправо
или влево. Они шли на юго-запад. Идти оказалось нетрудно, однако ни тропы,
ни каких-либо отметок вокруг не было. Деревья здесь росли как бы кругами -
от двадцати до шестидесяти деревьев образовывали почти правильное  кольцо,
внутри которого оставалось свободное пространство. В этой холмистой долине
деревья-кольца  росли  так  густо,  часто  смыкаясь  друг  с  другом,  что
путешественникам постоянно приходилось прорубаться сквозь густой подлесок,
которым  заросла  земля  между  темными  волосатыми  стволами;  потом  они
пересекли относительно чистую округлую, залитую солнцем  поляну,  покрытую
болотной травой, и снова оказались  в  густой  тени,  среди  переплетенных
ветвей  и  шершавых  стволов.  На  склонах  холмов  кольца  деревьев  были
разбросаны более вольготно, и порой открывался  довольно  широкий  вид  на
невысокие  холмы  и  долины,  до  самого   горизонта   покрытые   круглыми
расплывчатыми пятнами темно-красного цвета.
   Когда перевалило за полдень,  солнце  скрылось  в  облачной  дымке.  На
западе сгущались тучи. Посыпался  мелкий  тихий  дождичек.  Было  тепло  и
совершенно безветренно. Обнаженные торсы путешественников блестели, словно
натертые маслом. Капельки воды повисли на волосах. Они упорно шли  вперед,
забирая все больше к югу. Свет чуть померк,  стал  сероватым.  В  низинах,
внутри деревьев-колец, было сыро и сумрачно.
   Идущий впереди Мартин первым взобрался по длинному  каменистому  склону
на вершину холма, обернулся и что-то крикнул.  Один  за  другим  они  тоже
взобрались на вершину и остановились с ним рядом. Здесь была самая высокая
точка долины.  Внизу  виднелась  широкая  река;  сверкая  на  солнце,  она
казалась бесцветной меж темными берегами.
   Самый старший в группе по имени Упорный поднялся на вершину последним и
стоял, глядя на реку с выражением глубокого удовлетворения.  "Здравствуй",
- дружески шепнул он ей.
   - А где у нас лодки? - спросил тот парень, у которого был компас.
   - Вверх по течению, вроде бы, - осторожно сказал Мартин.
   - Вниз, скорее, - усомнился Лев. - По-моему, они вон  там,  на  западе,
напротив самой высокой горы.
   Они с минуту поспорили и решили попробовать пойти вниз по  течению.  Но
все-таки чуточку  еще  постояли  на  вершине  в  полном  молчании;  отсюда
открывался широкий вид на ту долину, которой они  в  течение  многих  дней
стремились достигнуть. За рекой, на юго-запад, по склонам холмов  тянулись
леса, образованные бесконечными пересекающимися  и  смыкающимися  кольцами
деревьев; по небу неслись непрерывно менявшие  свои  очертания  облака.  К
востоку, вверх по течению реки, почти от  ее  берегов  начинался  довольно
крутой подъем; на западе  река  вилась  по  серым  равнинам  среди  низких
пологих холмов. У самого горизонта, где река исчезала из  виду,  виднелось
слабое свечение - то были отражавшиеся в морской воде солнечные  лучи.  На
севере, за спинами путешественников, лежали заросшие лесом  холмы,  сейчас
полускрытые дымкой дождя и надвигающимися сумерками; долгие дни  и  многие
мили пройденного ими пути.
   И во всем этом огромном и тихом пространстве - над холмами, над лесами,
над рекой - ни одной ниточки дыма, ни единого намека  на  жилище  человека
или тропу.
   Они свернули на запад, не спускаясь в долину, и примерно через километр
юноша по имени Желанный, который теперь вел отряд,  окликнул  остальных  и
указал на две черные  скорлупки  в  излучине  реки  на  усыпанном  галькой
берегу; это были лодки, которые они втащили туда несколько недель назад.
   Путешественники спустились на берег, оскальзываясь и обдираясь о  камни
на крутом склоне. Внизу неожиданно оказалось как-то темно и холодно,  хотя
дождь прекратился.
   - Скоро совсем стемнеет. Лагерь разбивать будем? -  неуверенно  спросил
Упорный.
   Они посмотрели на серую массу речной воды, скользившую мимо,  на  серое
небо над нею.
   - Ничего, на воде будет  светлее,  -  сказал  Андре,  вытаскивая  весла
из-под перевернутой лодки.
   Целая  семейка  сумчатых  летучих  мышей  устроилась   между   веслами.
Подросший  молодняк  испуганно  метнулся  над  берегом,  судорожно   махая
крыльями и оглашая воздух пронзительными воплями, от которых стыла кровь в
жилах; зато их рассерженные родители вылезли не спеша и медленно  полетели
за ними следом. Путешественники посмеялись, подхватили легкие  лодочки  на
плечи и спустили их на воду. Потом уселись - по четыре человека  в  лодку.
Взлетающие мокрые весла сверкали серебром в закатных  лучах.  На  середине
реки действительно  оказалось  светлее,  небо  словно  поднялось  выше,  а
берега, наоборот, стали как будто ниже и темнее.

   О, когда придем,
   Когда дойдем до Лиссабона,
   Нас будут ждать
   На рейде белые суда!..

   Один из юношей в первой лодке затянул эту песню, два или три голоса  из
второй подхватили. А вокруг лежала тишина дикого края, точно в чаше  держа
ритмичную негромкую мелодию, окружая путешественников  со  всех  сторон  -
снизу и сверху, спереди и сзади.
   Постепенно берега стали еще  ниже,  расступились,  окутанные  тенью,  и
теперь лодки нес могучий серый поток в полмили шириной. С  каждой  минутой
становилось все темнее.  Потом  где-то  на  юге  вспыхнул  первый  огонек,
далекий и ясный, прорвавшись сквозь окутавшую людей древнюю тьму.


   В деревнях все спали. Путешественники поднимались по тропе меж  рисовых
полей, освещая себе путь покачивающимися при ходьбе  фонарями.  В  воздухе
висел запах дыма  -  торфяных  брикетов  для  очагов.  Путники  тихо,  как
сеявшийся с неба мелкий дождь, прошли по улице, между спящими домиками,  и
вдруг Желанный, испустив дикий клич: "Эй, а ведь мы добрались!", с размаху
распахнул дверь своего дома и еще громче завопил: "Мама, проснись! Это я!"
   Через  пять  минут  полгорода  высыпало  на  улицу.   Вспыхнули   огни,
отворились двери, дети  заплясали  вокруг  путешественников,  одновременно
заговорили сотни голосов - кто-то что-то кричал, кто-то спрашивал,  кто-то
радостно приветствовал отважных исследователей.
   Лев сам пошел навстречу Южному Ветру.  Она  спешила  к  ним  по  улице,
заспанная, улыбающаяся, набросив шаль на растрепавшиеся во сне волосы.  Он
протянул к ней руки, обнял ее, остановил.
   Она подняла глаза, посмотрела ему в лицо и рассмеялась.
   - Вы вернулись! Вернулись!
   Потом, почуяв неладное,  она  примолкла,  быстро  огляделась  -  вокруг
царила радостная суета - и снова вопросительно посмотрела на Льва.
   - Ох, - сказала она, - я так и знала. Я знала.
   - Да. Когда мы еще шли на север. Дней десять назад.  Мы  спускались  по
руслу ручья, среди скал. Он схватился за камень, тот  выскользнул  у  него
из-под руки, а под камнем оказалось гнездо  скорпионов.  Сперва  он  почти
ничего не почувствовал. Но он получил несколько десятков  укусов,  и  чуть
позже руки у него начали распухать...
   Он крепко держал девушку за плечи; она по-прежнему смотрела ему прямо в
глаза.
   - Он умер ночью.
   - Ему было очень больно?
   - Нет, - солгал Лев, скрывая набежавшие слезы.  -  Он  там  и  остался.
Возле водопада. Мы сложили над могилой пирамиду из белых камней.  Так  что
он... он теперь там.
   И вдруг рядом с ними  среди  всеобщей  суеты  и  оживленных  разговоров
отчетливо прозвучал женский голос:
   - А где же Тиммо?
   Южный Ветер бессильно опустила плечи; она, казалось, сразу стала меньше
ростом, вся съежилась - вот-вот исчезнет совсем...
   - Пойдем со мной, - сказал Лев, нежно обняв ее за плечи,  и  они  молча
пошли к дому ее матери.
   Лев оставил девушку там, с обеими матерями - с матерью  Тиммо  и  с  ее
собственной. Выйдя из дома, он постоял в нерешительности,  потом  медленно
двинулся обратно к толпе. Ему навстречу вышел  отец;  Лев  узнал  знакомые
вьющиеся седые волосы и полные  ожидания  глаза,  поблескивавшие  в  свете
факелов. Саша всегда был хрупким и невысоким, но, когда они обнялись,  Лев
почувствовал, как похудел за это время отец, хотя твердость  духа  в  этом
легком теле ощущалась прежняя.
   - Ты был у Южного Ветра?
   - Да. Я не мог...
   На минутку он по-детски прижался к  отцу,  и  тот  своей  тонкой  рукой
погладил его по плечу. Свет факелов дрожал  и  расплывался  у  Льва  перед
глазами. Когда он отстранился, Саша чуть отступил назад, чтобы как следует
рассмотреть сына; он ничего не говорил  и  только  глядел  на  него  очень
внимательно своими темными глазами, пряча улыбку в колючих седых усах.
   - С тобой все в порядке, отец?
   Саша кивнул.
   - Ты устал, сынок. Пойдем-ка домой. - И когда они уже шли по улице,  он
спросил: - А вы нашли ту землю, что обещали?
   - Да. Отличную долину! Там большая река, миль пять до моря,  и  вообще,
есть все, что человеку нужно. И там так красиво!  Долина  со  всех  сторон
окружена горами, один горный хребет за другим, все выше  и  выше,  вершины
уходят за облака и белее облаков... Ты просто не представляешь, как  нужно
задрать голову, чтобы разглядеть  самую  высокую  вершину...  -  он  вдруг
умолк.
   - Значит, путь туда лежит через горы? И через реки?
   Лев мгновенно спустился с  тех  белых  вершин,  что  виделись  ему,  на
грешную землю и вопросительно уставился на отца.
   - Ты считаешь,  что  добраться  туда  нелегко?  Хозяевам  трудно  будет
преследовать нас?
   Чуть помедлив. Лев улыбнулся и ответил:
   - Я думаю, да.


   Уборка риса была в самом разгаре, и многие крестьяне прийти  просто  не
смогли, однако каждая деревня прислала в Шанти хотя бы одного  человека  -
послушать, о чем расскажут разведчики и как  это  воспримут  остальные.  В
полдень все еще шел дождь; огромная  площадь  перед  Домом  Собраний  была
буквально забита  народом;  люди  прятались  под  зонтами,  сделанными  из
широких, красных, шуршащих как бумага листьев тростниковой пальмы, и  либо
стояли, либо сидели на  корточках,  а  то  и  прямо  на  земле,  подстелив
сплетенные из тех же листьев циновки, щелкали орехи и разговаривали,  пока
наконец в Доме Собраний  не  прозвонил  маленький  бронзовый  колокольчик.
Тогда все разом повернули головы и посмотрели на высокое крыльцо, где  уже
стояла Вера, готовая говорить.
   Это была стройная женщина с  серо-стальными  седыми  волосами,  изящным
узким носом и темными продолговатыми глазами. Голос  ее  звучал  громко  и
ясно, и, пока она говорила, никто  не  проронил  ни  звука,  только  мягко
шелестел дождь да порой  в  толпе  раздавался  тихий  щебет  какого-нибудь
малыша, которого мгновенно утихомиривали.
   Вера поздравила разведчиков с возвращением. Потом рассказала  о  смерти
Тиммо и, очень тихо и кратко, о самом Тиммо - каким она видела его в  день
отправки экспедиции. Она говорила об их стодневном путешествии  по  дикому
краю, о том, что они нанесли на карту  огромную  территорию  к  востоку  и
северу от Залива Мечты, и о том, что они все-таки его  отыскали,  отличное
место для нового поселения, и проложили туда путь.
   - Довольно многие из жителей Шанти, - сказала Вера, - даже и думать  не
хотят о том, чтобы куда-то переселяться, тем более так далеко  от  родного
дома. Все это требует обсуждения. К  тому  же  среди  нас  присутствуют  и
представители  наших  соседей  из  Столицы;  возможно,  они  тоже  захотят
присоединиться к нашей дискуссии. Каждый имеет право высказать свою  точку
зрения совершенно свободно. Итак, разрешите мне первыми предоставить слово
Андре и Льву, которые выступят от имени разведчиков: пусть расскажут  нам,
что видели и что нашли в диких краях.
   Андре, плотный застенчивый мужчина лет тридцати, описал их  путешествие
на север. Говорил он тихо и невнятно, однако люди  слушали  с  напряженным
вниманием, ибо перед ними постепенно  возникала  картина  того  мира,  что
расстилался далеко за пределами привычных полей. Кое-кто в  задних  рядах,
однако,  вытягивал  шею,  чтобы  лучше  разглядеть  людей  из  Столицы,  о
присутствии  которых  Вера  столь  вежливо  всех  предупредила.  Да,   они
действительно стояли возле самого крыльца  -  шестеро  мужчин  в  коротких
кожаных, куртках и грубых высоких ботинках:  телохранители  и  верные  псы
своих Хозяев; у каждого на бедре длинный нож в ножнах и  плеть,  аккуратно
свернутая и заткнутая за ремень.
   Андре пробормотал что-то в заключение и передал слово Льву, стройному и
очень худому юноше с густыми черными блестящими волосами. Лев  начал  тоже
нерешительно, подыскивая нужные слова, чтобы как можно  лучше  описать  ту
долину, которую они наконец нашли, и объяснить, почему она  показалась  им
наиболее подходящей для нового поселения. Но постепенно голос его зазвучал
живее, он увлекся, словно увидев перед собой то, о чем  старался  поведать
своим слушателям - широкую долину и спокойную реку,  которую  они  назвали
Безмятежной, и озеро в горах над нею, и болотистые земли, где растет дикий
рис, и отличный строевой лес, и залитые солнечным  светом  склоны  холмов,
где могут раскинуться сады и огороды, и прекрасные участки  для  постройки
домов на высоких сухих местах, не то что здесь,  в  грязи  и  сырости.  Он
рассказал об устье реки, о  заливе,  в  который  она  впадает,  где  полно
съедобных моллюсков и водорослей; и еще он  много  говорил  о  горах,  что
окружают долину, защищая ее от северных и восточных ветров, которые делают
зиму в Шанти такой мучительной и промозглой.
   - Их вершины вздымаются за облака, туда, где вечный покой и вечно сияет
солнце, - говорил он. - Они обнимают долину, как мать младенца. Мы назвали
их Горы Махатмы. Чтобы как следует убедиться,  насколько  они  задерживают
сильные холодные ветры, мы прожили там целых пятнадцать дней.  Там  ранняя
осень - все равно что здесь разгар лета, только ночи чуть  холоднее;  зато
дни солнечные и никаких дождей. Упорный считает, что в этой  долине  можно
собирать три урожая риса в год. В лесах довольно много  диких  фруктов,  а
рыбная ловля в реке и заливе будет хорошим подспорьем поселенцам, особенно
сначала - до первого урожая. А какие там ясные  зори!  Мы  задержались  не
только потому, что хотели выяснить, какая будет погода. Просто трудно было
сразу уйти из этих замечательных мест, хотя домой и хотелось.
   Люди слушали как зачарованные и довольно долго еще молчали,  когда  Лев
кончил говорить.
   Потом кто-то спросил:
   - А как далеко это? Сколько дней пути?
   - Это выяснит головная группа; она же выполнит  и  основную  работу  по
прокладыванию пути. Эта группа  должна  выйти  на  несколько  дней  раньше
остальных  и  отметить  наиболее  легкий  путь.  Возвращаясь   назад,   мы
сознательно избегали  тех  труднопроходимых  районов,  которые  пересекли,
когда шли  на  север.  Самое  сложное  препятствие  -  наша  река  Поющая;
переправляться через нее придется на лодках. Остальные речки можно перейти
вброд, за исключением Безмятежной.
   Посыпались еще вопросы; теперь люди вышли  из  состояния  восторженного
восхищения и, разбившись на группы, ожесточенно спорили под своими зонтами
из красных листьев. Наконец снова попросила слова Вера, и все примолкли.
   -  Мне  хотелось  бы  представить  вам  одного  из  наших  соседей;  он
собирается кое-что нам  сообщить,  -  объявила  она  и  пропустила  вперед
мужчину, стоявшего у нее за спиной. Его черный наряд был подпоясан широким
ремнем с серебряной пряжкой, украшенной искусной чеканкой. Те шестеро, что
до того стояли возле крыльца, тоже поднялись наверх и полукругом обступили
человека в черном, как бы отделяя его от остальных людей, находившихся  на
крыльце.
   - Приветствую вас, - сказал человек в черном. Голос  его  звучал  сухо,
негромко.
   - Фалько, - перешептывались люди. - Это сам Хозяин Фалько.
   - На меня  возложена  приятная  обязанность  передать  поздравления  от
правительства Виктории этим храбрым исследователям и путешественникам.  Их
карты и отчеты станут ценнейшим  вкладом  в  Государственный  Архив  нашей
Столицы. Планы ограниченной миграции  земледельцев  и  работников  ручного
труда в настоящее время внимательно изучаются  Советом.  В  данном  случае
четкая организация и  контроль  совершенно  необходимы,  чтобы  обеспечить
безопасность  и  благополучие  всего  нашего  общества  в  целом.  Как  то
совершенно ясно доказала данная экспедиция, мы, люди, обитаем лишь в одном
небольшом  районе,  в  одном-единственном  райском  уголке   огромного   и
неизведанного мира. Мы, которые прожили здесь дольше всех, хранящие записи
о первых годах жизни колонии, знаем, что  необдуманные  планы  рассеивания
людей по столь обширной территории могут угрожать нашему выживанию  здесь,
и мудро поступят  те,  кто  будет  соблюдать  порядок  и  строгие  правила
взаимодействия. С удовольствием сообщаю вам также,  что  Совет  приглашает
храбрых разведчиков прибыть