вым. От Мегвин потребовались огромные  усилия
и вся сила ее убеждения, чтобы только уговорить своих людей пуститься в это,
по всей видимости, табельное путешествие.
   Боги наших праотцов, думала она, Бриниох и Ринн, где же наша  гордость  и
достоинство? Одна Диавен, которая с трудом вдыхала  ледяной  воздух,  высоко
подняв руки над головой, словно в ритуальном торжестве,  казалось,  понимала
все величие и великолепие этого  выступления.  Выражение  морщинистого  лица
старого Краобана не оставляло никаких сомнений  относительно  того,  что  он
думал обо всем этом безумии. Что же касается остальных ее подданных, то  они
выглядели  просто  очень  испуганными,   и,   казалось,   подыскивали   хоть
какое-нибудь оправдание, чтобы немедленно повернуть обратно.
   Они нуждались в ободрении, вот и все. Смертные боялись жить так, как того
хотели боги - груз этой ответственности был тяжелее, чем люди хотели  бы  на
себя взваливать. Мегвин набрала'в грудь побольше воздуха.
   - Великие дни предстоят нам, люди  Эрнистира,  -  крикнула  она.  -  Боги
хотят, чтобы мы спустились с горы и смело встретили наших врагов  -  врагов,
укравших наши дома, фермы, стада, наших свиней и овец.  Вспомните,  кто  вы!
Идите за мной!
   Она пошла вперед по тропе. Медленно и неохотно ее спутники последовали за
ней. Многие дрожали, хотя все были укутаны в самую  теплую  одежду,  которую
только могли найти. Дети плакали.
   - Арноран! - позвала она. Арфист, немного поотставший, видимо, в надежде,
что так на  него  меньше  будут  обращать  внимания,  вышел  вперед,  слегка
нагибаясь под порывами сильного ветра.
   - Да, моя леди?
   - Иди рядом со мной, - приказала она. Арноран посмотрел вниз, на  широкое
снежное лицо горы прямо за узкой тропой и быстро  отвел  глаза.  -  Я  хочу,
чтобы ты сыграл песню, - сказала Мегвин.
   - Какую песню, моя леди?
   - Такую, которую  знают  все,  чтобы  люди  могли  подпевать.  Что-нибудь
поднимающее дух. - Она задумалась. Арфист нервно смотрел себе  под  ноги.  -
Играй "Лилию Куимна".
   - Да, моя леди. - Арноран поднял свою арфу и стал перебирать  открывшиеся
струны, несколько раз пробегая по ним, чтобы согреть озябшие  пальцы.  Потом
он заиграл, громко ударив  по  струнам,  чтобы  его  слышали  даже  те,  кто
плетется в самом хвосте.
   Он шел вперед, возвышая голос над ревом ветра, бродившего по склону  горы
и сгибавшего верхушки деревьев.
   Один за другим спутники Мегвин подхватывали слова знакомой песни.
   Когда дошло до припева, десятки людей присоединились к  арфисту.  Теперь,
казалось, они шагали в ритм старой песне. Голоса  людей  Мегвин  становились
все громче, пока, наконец, не перекрыли вой ветра - и, странно, он как будто
ослабел, признавая свое поражение.
   Оставшиеся эрнистири с песней маршировали по горной тропе вниз  из  своих
пещер. ***
   Они остановились на занесенном снегом уступе и съели свои дневные  порции
под тусклыми лучами пробивающегося сквозь тучи солнца. Мегвин прошлась среди
своих людей, особое внимание обращая на детей. Впервые за долгое  время  она
чувствовала себя счастливой и довольной. Дочь Луга наконец делала то, к чему
предназначила  ее  судьба.  Успокоенная   сознанием   этого,   она   ощущала
необычайный прилив любви к народу  Эрнистира  -  и  ее  народ  понимал  это.
Некоторые  из  старших  все  еще  испытывали  некоторое  недоверие  к  этому
безумному предприятию, но дети видели в нем только великолепное развлечение.
С криками и смехом они бежали за Мегвин через весь лагерь, и тогда  даже  их
недоверчивые родители ненадолго забывали об опасности, навстречу которой они
шли, отбрасывая все сомнения, - как принцесса  мота  быть  исполнена  такого
света и радости, если боги не сопутствуют ей?
   Что же касается самой Мегвин, то все ее сомнения, в сущности, остались на
Брадах Торе. Она снова заставила петь свой маленький  отрад,  и  так  прошел
последний остававшийся до полудня час.
   Когда  они  достигли,  наконец,  подножия  горы,   ее   люди,   казалось,
окончательно  обрели  надежду.  Почти  все  они  впервые  ступали  по  полям
Эрнистира с тех пор, как полгода назад наступление войск Риммергарда загнало
их в горы. Теперь они возвращались домой.
   При виде маленькой армии,  спускающейся  со  склонов  Грианспога,  первый
пикет Скали поспешно  выступил  вперед.  Кони  риммеров  резко  затормозили,
подняв тучи снежной пыли, увидев, что в  руках  у  людей  не  было  никакого
оружия кроме, разве что, запеленутых младенцев.  Закаленные  воины,  которые
никогда не дрогнули бы перед смятением и ужасом самого  кровавого  сражения,
сосредоточенно смотрели на Мегвин и ее отрад.
   - Стой! - закричал их предводитель.  На  нем  был  подбитый  мехом  плащ,
забрало шлема опущено, и всем своим  видом  риммер  напоминал  ошеломленного
барсука, близоруко моргающего перед входом в свою нору. - Куда ходите вы?
   Мегвин надменно вскинула бровь, услышав, как он владеет вестерлингом,  но
все-таки снизошла до ответа.
   - Мы идем к твоему хозяину - к Скали из  Кальдскрика.  Солдаты  выглядели
теперь еще более ошеломленными, если только такое было возможно.
   - Так много сдаваться не нужно, - сказал вождь. - Говори женщинам и детям
ждать. Мужчины с нами пойдут.
   Мегвин нахмурилась.
   - Болван. Мы пришли не сдаваться. Мы пришли забрать у вас нашу  землю.  -
Она  махнула  рукой,  и  ее  спутники,   выжидавшие,   пока   она   закончит
разговаривать с солдатами, снова двинулись вперед.
   Риммерсманы пристроились в конце  процессии,  словно  собаки,  пытающиеся
загнать в хлев равнодушных и упрямых овец.
   Пока они шли по заснеженным лугам между подножиями  гор  и  Эрнисадарком,
Мегвин чувствовала, как в  ее  груди  снова  поднимается  ярость,  на  время
заглушенная радостью от выполнения давно задуманного дела. Древние  деревья,
дубы, буки и ольха,  рад  за  радом  были  срублены  топорами  риммерсманов,
ободранные стволы оттащили в сторону по  изрезанной  колеями  земле.  Вокруг
лагерей риммеров земля была превращена в мерзлую грязь,  а  снег,  усыпанный
золой бесчисленных костров, был  совершенно  серым.  Само  лицо  земли  было
израненным, и страдающим  -  не  удивительно,  что  боги  гневались!  Мегвин
оглянулась и увидела собственную ярость, отраженную в лицах  идущих  за  ней
людей, их томительные колебания теперь исчезали быстро, как вода,  капнувшая
на горячий камень. С их помощью боги снова очистят это место. Как можно было
сомневаться в этом?
   Наконец, когда огромный шар послеполуденного  солнца  стал  склоняться  к
середине серого неба, они достигли окраины самого Эрнисадарка. Теперь Мегвин
вела за собой гораздо большую толпу - пока они шли, многие риммеры  выходили
из лагерей и присоединялись к ним, чтобы посмотреть,  что  же  будет  делать
диковинная процессия, пока их не  стало  столько,  что  появилось  ощущение,
будто вся армия оккупантов тянется вслед за ними.  Этот  странный  отрад,  в
котором теперь, пожалуй, было не меньше  тысячи  человек,  петлял  по  узким
улицам Эрнисадарка, приближаясь к королевскому дому Таигу.
   Когда они добрались до  огромной  площади  на  вершине  холма,  Скали  из
Кальдскрика уже ждал  их,  стоя  перед  широкими  дубовыми  воротами  Таига.
Риммерсман был одет в свои темные доспехи, как если бы ожидал тяжкой  битвы,
и держал под мышкой шлем. Вокруг него стояли мрачные бородатые люди - личная
стража Скали.
   Многие из пришедших  с  Мегвин  в  последний  момент  почувствовали,  что
храбрость покинула их. Поскольку риммеры пока что держались на  почтительном
расстоянии, многие из отряда Мегвин тоже замедлили шаг и стали отставать. Но
Мегвин и несколько других - старый Краобан, истинно преданный  рыцарь  в  их
числе - спокойно вышли вперед. Без страха и колебаний Мегвин шла к человеку,
который завоевал и зверски поработил ее страну.
   - Кто ты, женщина? - спросил Скали. Голос его был на удивление мягким,  с
некоторым намеком на заикание.
   Прежде Мегвин слышала его только  раз,  когда  риммер  кричал  в  сторону
потайного убежища эрнистирийцев, что  принес  им  в  дар  тело  бесчеловечно
убитого принца Гвитина, ее брата,  но  того  раза  было  вполне  достаточно:
кричал Скали или шептал, она хорошо помнила этот голос и ненавидела его.
   Нос, которому Скали был  обязан  своим  прозвищем,  решительно  торчал  с
широкого обветренного лица. Глаза его были внимательными и умными. Ни намека
на доброту не было в их глубине, но Мегвин и не ждала этого.
   Наконец оказавшись лицом к лицу с человеком, уничтожившим всю  ее  семью,
она сама удивлялась собственному ледяному спокойствию.
   - Я Мегвин, - заявила она, - дочь Лута уб-Лутина, короля Эрнистира.
   - Который мертв, - коротко ответил Скали.
   - Которого ты убил. Я пришла сказать тебе, что твое время истекло. Теперь
ты должен оставить эту землю, прежде чем боги Эрнистира накажут тебя.
   Скали осторожно посмотрел на нее.  Его  стражники  могли  сколько  угодно
смеяться над нелепой ситуацией - но только не Скали Острый Нос.
   - Ну, а что будет, если я этого не сделаю, дочь короля?
   - Боги решат твою судьбу, - она говорила спокойно,  несмотря  на  то  что
ненависть душила ее, - и это будет суровое решение.
   Еще мгновение Скали испытующе смотрел на нее,  потом  сделал  знак  своим
стражникам.
   - Заприте их. Если  будут  сопротивляться,  сначала  убивайте  мужчин.  -
Стражники, теперь уже открыто хохоча, стали окружать людей Мегвин. Кто-то из
детей начал плакать, потом присоединились другие.
   Когда грубые руки  стражников  схватили  первых  эрнистири,  вера  Мегвин
поколебалась.  Что  происходит?  Как  могут  боги  теперь  помочь  им?   Она
огляделась, ожидая, что  с  небес  ударит  смертоносная  молния  или  земля,
разверзшись, поглотит осквернителей, но ничего этого не произошло. Принцесса
лихорадочно искала глазами Диавен.  Глаза  предсказательницы  были  закрыты,
губы беззвучно шевелились.
   - Нет!  Не  трогайте  их!  -  закричала  Мегвин,  когда  стражники  стали
подгонять копьями плачущих детей, пытаясь втолкнуть  их  в  строй  вместе  с
другими. - Ты должен покинуть эту землю, - снова обратилась он  к  Скали  со
всей властностью, которую могла придать своему голосу. - Это воля богов!
   Но риммеры не обращали на Нее никакого внимания. Сердце Мегвин билось так
сильно, словно готово было разорваться. Что происходит? Почему боги  предали
ее? Неужели все это было каким-то чудовищным обманом?
   - Бриниох! - закричала она. - Мюраг Однорукий! Где вы?
   Небеса не отвечали. ***
   Свет раннего восхода пробивался сквозь вершины деревьев, слабо мерцая  на
раскрошенных камнях. Отряд из пятидесяти конных рыцарей и сотни пеших солдат
миновал еще одну разрушенную стену - неустойчивую  груду  занесенных  снегом
камней, которые  покрывала  глазурь,  изображающая  нежные  розы  и  сияющую
лаванду. Они ехали в полном молчании, потом тихо стали спускаться по спирали
к замерзшему озеру, белому полю, тронутому голубым и серым там, куда  падали
тени дальних деревьев, полю, которое казалось чистым и  манящим,  как  холст
художника.
   Хельфгрим, лорд-мэр Гадринсетта, повернул голову, чтобы еще раз взглянуть
на развалины, хотя это было не так просто сделать, потому что руки его  были
привязаны к луке седла.
   - Так вот он, - сказал он мягко, - Волшебный город.
   - Ты действительно нужен  мне,  чтобы  показывать  дорогу,  -  огрызнулся
Фенгбальд. - Но это совсем не значит, что я не могу сломать тебе руку. Я  не
желаю больше слышать ни о каких волшебных городах.
   Хельфгрим обернулся, его сморщенные губы искривились в слабом  намеке  на
улыбку.
   - Стыдно проехать так близко от этого  чуда  и  не  посмотреть  на  него,
герцог Фенгбальд.
   - Смотри куда хочешь. Только держи рот на запоре. - И он сверкнул глазами
на конных солдат, словно предлагая  кому-то  из  них  попробовать  разделить
интерес Хельфгрима.
   Когда они достигли берега замерзшего озера,  Фенгбальд  взглянул  наверх,
откинув со лба прядь непокорных волос.
   - Аха. Собираются тучи. Хорошо. - Он повернулся к Хельфгриму:
   - Лучше всего было бы сделать это в темноте, но я  не  настолько  наивен,
чтобы считать, что такой старый дурак,  как  ты,  способен  отыскать  дорогу
ночью. Кроме того, Лездрака и прочие должны хорошенько  отвлекать  Джошуа  с
той стороны горы.
   - Вы правы, герцог. -  Хельфгрим  осторожно  взглянул  на  Фенгбальда.  -
Скажите, нельзя ли моим дочерям все же поехать рядом со мной?
   Фенгбальд подозрительно посмотрел на него.
   - Зачем это?
   Старик немного помолчал.
   - Мне трудно говорить вам это, мои лорд, я верю вашему слову, пожалуйста,
не сомневайтесь в этом. Но я боюсь, что ваши люди - конечно, если они  не  у
вас на глазах, герцог Фенгбальд, - могут натворить беды.
   Герцог рассмеялся.
   - Я думаю, тебе не стоит опасаться за целомудрие твоих дочерей,  старина.
Насколько я могу судить, дни их девичества давно миновали.
   Хельфгрим вздрогнул:
   - Даже если и так, мой лорд, было бы великой милостью  облегчить  тяжесть
отцовского сердца.
   Фенгбальд немного подумал, потом свистнул своему пажу.
   - Исаак, вели стражникам, которые везут женщин, подъехать поближе ко мне.
Вряд ли кто-нибудь  посмеет  возразить  против  поездки  в  обществе  своего
сеньора, - добавил он специально для старика.
   Юный Исаак, которому, казалось,  хотелось  бы  иметь  возможность  вообще
никуда не ездить, поклонился и захлюпал по раскисшей дороге.
   Через несколько мгновений появились стражники. Две дочери  Хельфгрима  не
были связаны, но сидели в седлах закованных в доспехи всадников и напоминали
невест хирки, которых, как считалось в городах,  принято  было  похищать  во
время жестоких ночных набегов и увозить, перекинув через седло, словно мешки
с мукой.
   - С вами все в порядке, дочери? - спросил Хельфгрим.  Младшая,  по  щекам
которой текли  слезы,  поспешно  вытерла  глаза  краем  плаща  и  попыталась
улыбнуться.
   - Все хорошо, отец.
   - Вот и ладно. Тогда не надо слез, крольчонок. Посмотри на  твою  сестру.
Ты же знаешь, что герцог Фенгбальд человек слова.
   - Да, отец.
   Герцог Фенгбальд победоносно улыбнулся. Он знал, каким человеком он  был,
но приятно было видеть, что простым людям это тоже известно.
   Когда первые лошади ступили на лед, ветер услилился. Фенгбальд выругался,
когда его лошадь оступилась и неловко попыталась сохранить равновесие.
   - Даже если бы у меня не было никаких других причин, - прошипел он,  -  я
убил бы Джошуа только за то, что благодаря ему  меня  занесло  в  это  Богом
забытое место.
   - Людям приходится далеко забираться, чтобы  спастись  от  ваших  длинных
рук, герцог, - сказал Хельфгрим.
   - Настолько далекого места им все равно не найти.
   Снег метелью вился вокруг огромной  горы.  Фенгбальд  сощурился  и  надел
капюшон.
   - Мы уже почти на месте, верно?
   Хельфгрим тоже прищурился и показал на сгусток глубокой тени, виднеющийся
впереди.
   - Там подножие горы, лорд. - Он задумчиво глядел на летящий снег.
   Фенгбальд улыбнулся.
   - Ты выглядишь довольно кисло, - крикнул он, пытаясь перекричать ветер. -
Может быть ты все еще не понял, что моему слову можно доверять?
   Хельфгрим посмотрел на свои связанные руки  и  поджал  губы,  прежде  чем
ответить.
   - Нет, герцог Фенгбальд, но я, конечно, огорчен тем,  что  предаю  людей,
которые были добры ко мне.
   Герцог махнул рукой ближайшему всаднику.
   - Спасение дочерей - достаточно уважительная причина. Кроме того Джошуа в
любом случае должен был проиграть. Тебя можно винить  за  его  поражение  не
больше, чем червя, ползущего по  трупу,  можно  винить  в  том,  что  смерть
собирает свои плоды. - Он усмехнулся, довольный  удачным  сравнением.  -  Не
больше, чем червя, понял?
   Хельфгрим поднял глаза. Его сморщенная кожа, казалось, посерела.
   - Возможно вы и правы, герцог Фенгбальд.
   Теперь гора возвышалась над их головами, словно предостерегающе  поднятый
палец. Отряд уже был в нескольких эллях от края льда, когда Хельфгрим  снова
показал вперед.
   - Вот тропа, герцог Фенгбальд.
   Это был всего  лишь  маленький  просвет  в  густой  растительности,  едва
заметный даже с их отлично выбранной позиции, но ФенгБальду было  достаточно
одного взгляда, чтобы убедиться, что Хельфгрим не соврал.
   - Ну, тогда... - начал герцог, как вдруг раздался чей-то громовой голос.
   - Сир Фенгбальд, вы здесь не пройдете!
   Ошеломленный герцог натянул поводья. У выступа дороги появилась маленькая
группка смутных фигур. Одна из них сложила руки рупором:
   - Иди назад, Фенгбальд  -  уходи,  покинь  это  место.  Уезжай  назад,  в
Эркинланд, и мы оставим тебя в живых.
   Герцог стремительно  повернулся  и  ударил  Хельфгрима  по  щеке.  Старик
пошатнулся и упал бы с лошади, если бы его руки не были привязаны к седлу.
   - Предатель! Ты сказал, что там будет только маленький отряд!
   Страх исказил лицо Хельфгрима. Красный след  от  пощечины  горел  на  его
бледной щеке.
   - Я не лгал вам, мой лорд. Смотрите, там их всего несколько человек.
   Фенгбальд махнул рукой своим солдатам, чтобы они не  двигались  с  места,
потом проехал несколько шагов вперед, внимательно глядя на склон горы.
   - Я вижу только горсточку оборванцев! - закричал он людям на дороге. -  И
вы надеетесь остановить меня?
   Ближайший к краю человек вышел вперед.
   - Остановим, Фенгбальд. Мы готовы отдать  нашу  жизнь,  чтобы  остановить
тебя!
   - Прекрасно. - Герцог все-таки решил, что  защитники  просто  блефуют.  -
Тогда я предоставлю вам прекрасную возможность проделать это  немедленно.  -
Он поднял руку, отдавая приказ своим спутникам.
   - Стой! - крикнул человек на горе. - Я даю тебе последний шанс,  будь  ты
проклят! Ты не узнаешь моего лица, а  как  насчет  имени?  Я  Фреозель,  сын
Фреоберна!
   - Какое мне дело до твоего имени, безумец?  -  зарычал  Фенгоальд.  -  Ты
просто ничтожество!
   - Так же как моя жена, дети, отец и мать, так же, как  и  все  остальные,
которых ты убил! - Коренастый человек и его товарищи вышли на лед. Всего  их
было не больше дюжины. - Ты сжег половину Фальшира, чертов сукин сын! Теперь
ты заплатишь за это!
   - Довольно! - герцог повернулся, чтобы послать своих  людей  в  атаку.  -
Теперь марш вперед и очистите это крысиное гнездо, набитое сумасшедшими!
   Фреозепь и его товарищи нагнулись и подняли что-то - то ли  мечи,  то  ли
топоры или другое  оружие  для  защиты.  Через  мгновение,  когда  его  люди
пришпорили скользящих лошадей, пораженный Фенгоальд  увидел,  что  защитники
размахивают тяжелыми молотами. Фреозель первым опустил свой, с силой  ударив
им по льду, словно в припадке безумия. Его товарищи  с  обеих  сторон  вышли
вперед и присоединились к нему.
   - Что они делают?! - взревел Фенгбальд. Самый первый из  его  солдат  все
еще оставался не менее чем в  ста  эллях  от  берега.  -  Что,  люди  Джошуа
рехнулись с голоду?
   - Они убивают вас, - сказал спокойный голос у него за спиной.
   Резко повернувшись, герцог увидел  Хельфгрима,  все  еще  привязанного  к
седлу. Его дочери и  их  охрана  тоже  были  поблизости,  солдаты  выглядели
одновременно возбужденными и смущенными.
   - Что это ты бормочешь?! - рявкнул герцог и поднял меч, словно  собираясь
немедленно срубить старику голову, но прежде чем он успел сделать хоть  шаг,
раздался ужасный, оглушительный треск, словно ломались кости гиганта.  Через
несколько мгновений звук повторился. Где-то  впереди,  куда  добрался  отряд
Фенгбальда, вдруг раздался встревоженный гул  мужских  голосов  и  леденящий
душу почти человеческий крик смертельно испуганных лошадей.
   - Что происходит? - спросил герцог, пытаясь понять,  почему  рухнули  его
всадники.
   - Они приготовили для вас лед, Фенгоальд. Я сам помогал им это придумать.
Видите ли, мы тоже из Фальшира, - Хельфгрим говорил достаточно громко, чтобы
перекричать завывание ветра. - Мои брат был его лорд-мэром, как