.. Так он - ты вспомни! - высок, могуч,  насч„т  баб  -
о-го-го! Прям тебе Шварценеггер в натуре, блин! А я? Кто мог  мечтать  о
такой морде? И о таких жалких ножонках?
   Васька малость кривоног. В походах, когда дело доходило  до  снимания
штанов и щеголяния в плавках, шуточки у ребят были простенькие. Про меня
из года в год говорили  -  хорошего  человека  должно  быть  много.  Или
интересовались, как насчет зеркальной болезни. Про Ваську раз и навсегда
было сказано: Бог посмотрел на его ноги и придумал колесо.
   М-да, кто  бы  мог  мечтать  об  этой  простенькой  рожице,  об  этих
рыжеватых волосишках? О внешности, с которой можно затеряться не  только
в толпе, но, наверно, в пустыне Сахара?..
   - Васька, тебя придумал Джеймс Бонд! Мы полчаса  отрабатывали  версию
иностранной разведки и пришли к выводу: при том бардаке, который  теперь
творится в стране, вовсе нет нужды изображать неприметность и  втираться
в высшие сферы. Пойди на здешний  базар,  попытайся  купить  более  трех
литров спирта - и  через  полчаса  тебе  предложат  один  из  тех  самых
?ядерных чемоданчиков?, которые,  по  сенсационному  сообщению  генерала
Лебедя,  исчезли  из  России  в  неизвестном  направлении.  Весит  такой
чемоданчик около тридцати кило,  а  как  грохнет  -  сто  тысяч  человек
воспарят...
   Вернее, отрабатывал я,  Васька  больше  молчал  и  слушал.  Слушал  и
вглядывался...
   - Ты чего это? - спросил я. Сделалось тревожно.
   - Ничего... - с легкой гнусавинкой соврал он. - Мыслишка одна...
   - Ну?
   - А ведь нереал - не я, а ты...
   - Я?!
   Он кивнул. Научиться бы мне так строго и определенно кивать!
   - Ну и что же во мне нереального?
   - Все. Люди так себя не ведут.
   Да-а... Приехали...
   Васька был прав. Вся моя нелепая жизнь свидетельствовала  -  придуман
кем-то спьяну. Или же нашелся специалист,  который  умеет  выпускать  из
человека все то, что ему не требуется,  материализуя  и  отправляя  куда
подальше, чтобы назад не вернулось.
   Вот кто-то и избавился единым махом от всей своей придури!
   - Я - нереал! - с этим воплем я вскочил и изобразил  руками  то,  что
старшеклассники на дискотеке, как бы пытаясь нокаутировать потолок. -  Я
- нереал! Вяжите меня, православные, я - нереал!..
   И шлепнулся обратно, потому что Васька резко толкнул меня в грудь.
   - Вот теперь все ясно! - в полном  восторге  заговорил  я.  -  Только
нереал может влюбиться в собственную ученицу,  изнасиловать  ее  стихами
Федерико Гарсиа Лорки, вылететь из школы в три шеи, связаться  с  шестью
газетами и двумя журналами сразу, а в довершение всего принять участие в
охоте на нереала!  Васька,  я  понял  методику  этого  дела!  Маг  делит
человека пополам! Оставляет ему все нормальные человеческие качества,  а
из всего остального лепит нереала!
   - Двойника,  -  спокойно  поправил  Васька.  -  Нереал  -  это  когда
винегрет.
   - А я?
   - А ты просто дурак...
   Ну да, подумал я, конечно, если человек знает стихи и латынь, если он
умеет пародировать былины и высокий штиль, если он  вообще  не  стыдится
своего высшего образования - так он уже и дурак!
   - Стоп! У меня же бабушка есть! Природная  бабушка!  -  никогда  факт
существования старушки не приводил  меня  в  такой  бешеный  восторг.  -
Васька, а у тебя бабушка есть?
   Он вздохнул.
   И тут мне в третий раз стало страшно до холодного пота.
   Я не просто понял, что угадал. Я окончательно убедился в этом.
   -  Погоди,  погоди...  -  забормотал  я,  вдруг  испытав   совершенно
идиотское желание - обнять Ваську и уложить  его  рыжую  башку  себе  на
грудь. - Погоди, это все не так просто! Мало ли что ты никого не  можешь
вспомнить! Есть такая штука - амнезия! Тебя треснули по  башке  -  и  ты
забыл все детство и всю юность.
   - После чего меня взяли на работу в органы... - пробурчал  Васька.  -
Нет уж, придумывай что-нибудь другое.
   - И в конце концов, даже если ты чей-то двойник, что с того?  Ты  вот
работаешь, квартиру имеешь, ?пазлс? собираешь... книги читаешь... Ты  же
не виноват, что ты - двойник!
   - Нет, Игореша,  я  не  двойник.  Двойник  бы  помнил  всю  биографию
своего...  ну;  как  он  называется?..  Родителя!  А  я  не   помню.   Я
сконструирован, Игореша. Я-то как раз и есть нереал. Ты вспомни, что мне
Таир сказал, когда мы впервые встретились? Он сказал - ладно,  живи  уж,
не ты мне нужен! То есть - он искал СВОЕГО нереала! В  которого  впилили
инкуба. А я был просто НЕ ЕГО нереал. И он меня оставил гулять...
   На Ваську страшно было смотреть. Он весь съежился.
   - Ну и что? Ну, нереал! Что же теперь - раньше смерти помирать? - мне
всяких  страдальцев  доводилось  утешать,  но  чтобы  нереала  -   такое
впервые...
   - Да я, наверно, и помереть теперь толком не могу. Я же не человек. Я
- конструкция!
   Срочно нужно было что-то предпринять.
   - Как во городе было во Урюпинске, проживал там свет дородный  добрый
молодец, - нараспев заговорил я,  -  во  урюпинской  ли  во  ментовушке,
добрый молодец свет Васильюшко, по прозванию нереалушко...
   Васька вскочил,  треснул  кулаком  по  столу,  посмотрел  на  меня  и
выскочил из комнаты. Я так и остался сидеть - как будто кулаком  по  лбу
схлопотал.
   Не  подействовало!  Впервые  в  жизни  древнерусское  настроение   не
подействовало!
   Я ведь только хотел насмешить!..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
У МАГОВ СВОИ СРЕДСТВА, У СЛЕДОВАТЕЛЕЙ - СВОИ

   Где бы ни болтался всю ночь Василий Горчаков, а утром ему  полагалось
присутствовать и в кабинете, и на планерке, и со сводкой знакомиться,  и
вообще проделывать все то, за что он исправно получал зарплату.
   Даже  если  ночью  он  узнал  о  себе  то,  что  ему  совершенно   не
понравилось.
   Вернее, так: никакого особого открытия  Игорь  Синицын  для  Васи  не
совершил, Вася и сам чувствовал, что с ним что-то  неладно,  и  особенно
ясно это понял у ложа спящей красавицы в ?Гербалайфе?.
   Но вот  так  сплести  в  одну  цепочку  сверхположительное  отношение
начальства, редкую во всем, когда дело не касалось магии, удачливость  и
совершеннейшее нежелание Васиной психики предаваться воспоминаниям...
   Немудрено, что следователь Горчаков прибыл на  работу  в  прескверном
расположении духа.
   И первым делом взялся обзванивать все службы, которым  давал  задания
по делу киллера в ?Бастионе?.
   В городе не нашлось ни одной Марии Колесниковой,  а  чтобы  расширить
ареал поиска, пришлось подключить соседей.
   - Василий Федорович? - девичий голос в трубке был какой-то виноватый.
- Я по вашему заданию. Ни у нас, ни в  Протасовской  области  подходящей
Марии Колесниковой не обнаружено.
   - А?.. - Вася  попытался  задать  вопрос,  но  девушка  словно  мысли
читала!
   - Ни Марины, ни Марианны, ни Маргариты!
   - А вообще Колесниковых много?
   - Много, шестьдесят три семьи и шесть одиночек. Вася задумался.
   - И что, в этих семьях - так-таки ни одной Маши?
   - Есть Марья Игнатьевна,  семьдесят  три  года,  Мария  Хасбулатовна,
семьдесят один год. И есть семнадцать Марий в возрасте  до  восьми  лет.
Тоже не то?
   - Не то...
   Похоже, Ротман связался с какой-то Колесниковой, когда в юности ездил
на  учебу.  Но  он  неоднократно  клялся  и  божился,  что   не   только
Колесниковой - вообще ни одной Марии знакомой никогда не имел, а  не  то
чтобы переспать! Надо бы спросить его про Марин и Марианн, подумал Вася,
а также Маргарит... Еще Марфы есть!
   -   Мы   также   проверили   Колесовых,    Колесничих,    Колесковых,
Колесянских!.. - зачастил девичий  голос.  -  Есть  Марина  Подколесина!
Двадцать два года!
   - Она! - воскликнул  Вася.  -  Все  данные!  Фотографию!  Немедленно!
Факсом!
   Девушка на том конце провода явно перепугалась.
   - Сейчас, сию минуту!
   Но не сию минуту, конечно, а черед  четверть  часа  факс  пробился  к
Васе. Марина Подколесина была приятной девицей, и что важно -  трудилась
в сфере бизнеса.
   Вася сел на телефон.
   - ?Бастион?? Асенька? Горчаков. Проверьте по документам - не было  ли
контрактов с фирмой ?Гудинг?! Срочно!
   Версия  выстраивалась   прямо   замечательная   -   представительница
крошечной фирмы совращает хозяина большой фирмы,  ноу  нее  есть  жених,
брат, сват, дедушка, одноклассник, сумасшедший сосед... Найти бы  только
теперь связь между этим дедушкой и Башариным...
   Башарин!
   Долго он на макаронах по-польски не продержится!
   Не бежал бы...
   Еще  утром  Вася  растолкал  Игоря,  они  скинулись,  и  Синицын  был
командирован за продовольствием. Следовало также  учесть,  что  на  Базе
хронодесанта уже даже соль подъели. Вася с Игорем проверили, работает ли
холодильник, и решили загрузить его пельменями. Пельмени - дело  сытное,
большой возни не требует, испортить их сложно. Если сваришь в кашу - все
равно сожрать можно, особенно со сметаной.
   Но вот как проконтролировать Синицына? Он ведь может пойти на  базар,
где все продукты дешевле, отвлечься на красивый кадр и  очнуться  уже  к
вечеру на каких-нибудь редакционных посиделках!
   Вася положил  на  стол  выданный  Сорокиным  и  все  еще  не  отнятый
мобильник. Это была стойкая техника - как Вася на нее ни таращился, даже
не  попыталась  звякнуть.   Тогда   следователь   Горчаков   взялся   за
безнадежно-перспективную затею - обзванивать участковых.
   Вопрос ко всем к ним на протяжении двух недель был туманный:
   - Слушай, у вас за последнюю неделю ничего странного не  происходило?
Нелепого,  необъяснимого?  Несуразного?  Такого,   что   только   руками
развести?
   - Происходило! - сразу же рапортовал участковый, но описывал какую-то
вполне реальную гадость. Подростки  у  старика  деньги  отняли,  игровой
автомат при помощи пьезозажигалки разбомбили...
   - Это как? - изумился Вася.
   - Ну, эти сволочата умеют! Если знать, куда нацелить  разряд,  оттуда
все жетоны высыпаются.
   -  Холодильником  крышу  машины  проломили?   -   сообщал   очередной
участковый.
   Васино сердце  начинало  колотиться.  Такой  идиотский  поступок  мог
совершить только нереал.
   - А ну давай излагай!
   - А чего излагать? Один  козел  поставит  на  машину  целую  пожарную
сирену. Ночью на капот кошка прыгнет - оно и орет как резаное. Весь  дом
на дыбы встает. А другой козел не выдержал и с шестого этажа холодильник
скинул. У него там стоял старый на балконе - ну и вот...
   - Второй козел откуда взялся? - с угасающей надеждой  поинтересовался
Вася.
   - Да живет он там! Уже лет двадцать.
   После двух сотен таких сообщений Вася понял, что город  сошел  с  ума
окончательно и бесповоротно. У всякого нормального человека должна  была
по итогам двухнедельного опроса возникнуть мысль о немедленном  бегстве,
возникнуть - и затормозить о расписание движения поездов: Нормальному-то
человеку не так-то просто дозвониться до вокзальной  справочной  службы.
Вася же, нечетко осознавая мотивы своего решения, злоупотребил служебным
положением  и  позвонил  в  вокзальное   отделение   милиции.   Оно   же
присматривало  за  соседним  рынком  и  чуть  далее  -  до  самого  Дома
колхозника.
   - Антошин? Валера? Горчаков  это,  -  представился  Вася  и  задолбил
тошнотворно-казенным голосом навязшие в зубах слова:
   - Слушай, у вас за последний месяц ничего странного  не  происходило?
Нелепого,  необъяснимого?  Несуразного?  Такого,   что   только   руками
развести?
   - У нас всю жизнь околесица! -  обрадовался  Антошин.  И  начал  было
излагать последнюю свою стычку  с  общеизвестным  вагонным  вором  Сашей
Винокуровым, который работал по пригородным электричкам и имел  глупость
нечаянно доехать до вокзала как раз тогда,  когда  Антошин  провожал  на
дачу жену с тещей.
   - Да нет же! - Вася уже не говорил, а  стонал.  -  Мне  нужно  что-то
необъяснимое. То, чего нормальный человек ни в жизнь не  вытворит!  Ведь
твой Винокуров - нормальный?
   - Более чем! - согласился Антошин. - Когда я с  ним  разбираюсь,  мне
даже начинает казаться, что я  сам  -  ненормальный,  такая  это  хитрая
сволочь! Так тебе чего надо-то?
   - Мне нужны все мелкие недоразумения.  Ну,  скажем,  шел  человек  по
вокзалу, шел - и вдруг на столб с часами вскарабкался.
   - Это было, а как ты узнал? - изумился Антошин.
   - Тьфу! - Вася вздохнул  с  таким  прискорбием,  какое  следовало  бы
приберечь для ближайших похорон. - А чего его на столб понесло?
   - Идиот потому что... - тут и Антошин  похоронно  вздохнул.  -  Поезд
запаздывал на пять минут, он и решил сверху посмотреть.  Ты  же  знаешь,
там у нас поворот...
   - Встречал кого-то? - догадался Вася.
   - Подругу, если не врет. Оба помолчали.
   - Значит, не было ничего идиотского? Ни на вокзале, ни на  базарчике?
- безнадежно спросил Вася.
   - На Машку какой-то хмырь напал, - подумав, вспомнил Антошин.  -  Вот
это точно было по-идиотски!
   - На какую Машку?
   - Беляши у нас продает, - объяснил Антошин. - Ну и вот - чуть ли не в
шесть утра! Знаешь, когда первая электричка из Уфимова приходит? Она там
на выходе со своим ящиком торчит. Самое время брать ее беляшную кассу! У
нее в сумке, может, рублей сто всего и было.
   - Так-так-так! - произнес Вася,  сам  себе  напомнив  в  этот  момент
присевшего перед прыжком и от  нетерпения  завертевшего  задом  кота.  -
Похоже, что она-то мне как раз и  нужна!  Что,  если  я  сейчас  до  вас
добегу?
   - А  добеги!  Может,  хоть  ты  поймешь,  что  это  за  ерунда  такая
произошла! - Антошин был сейчас всего лишь голосом в трубке, и  довольно
нейтральным голосом, но Вася явственно увидел ехидную улыбку лейтенанта,
которая особенно удачно получается на круглых усатых  физиономиях.  -  Я
тебе, что было, рассказываю!
   - Ну и что было? - даже чуточку наигрывая интерес, спросил Вася.
   Антошин с каким-то унылым возмущением рассказал, как незнакомый мужик
при всем честном народе пытался сдернуть с продавщицы сумку  и  как  его
всем базаром гнали прочь.
   Вася слушал и все отчетливее понимал, что речь идет о нереале. Потому
что нормальный человек по крайней мере  подождет  первой  электрички  из
Уфимова, которая разберет у продавщицы весь ее подгорелый товар.
   - Ты не знаешь, она там каждый день свои беляши  продает?  -  спросил
он.
   - С утра - так точно. Погоди, я в окно выгляну.
   - У тебя же окно на площадь выходит!
   - Я в коридорное. Оттуда как раз угол базара виден.  Через  полминуты
Антошин снова возник в трубке.
   - Твое счастье - торчит, дура толстая!
   - Почему это - дура?
   - А что, скажешь - умная? Умные вон в Доме колхозника  кофе  пьют,  -
отрубил Антошин, имея в виду деловых женщин.
   Вася поспешил к вокзалу.
   Антошин встретил его у входа и вывел к нужному месту.
   Железный ящик с беляшами стоял впритык к киоску, в заветренном месте,
так, что продавщица даже могла, понемногу перемещаясь, торговать  не  на
солнцепеке, а в тени. Это был  последний  солнцепек  уходящего  лета,  и
близились дни, когда, наоборот, продавщица со своим ящиком будет  искать
теплого заветренного местечка.
   - Ну, Колесникова, это по твою душу! - сказал он тетке,  которая  как
раз в качестве живой рекламы доедала беляш. - Насчет того кретина.
   - Мария Колесникова??? - в полнейшем изумлении спросил Вася.
   И, видать, хорошо в него въелась служебная выучка:  рот  приоткрылся,
глаза вылезли на уши, но рука сходу предъявила документ.
   - Мария Ширинкина! - злобно отвечала тетка.  Она  действительно  была
толстой и неуклюже завернутой в два халата - серый  и  поверх  него  еще
один серый, которому полагалось считаться белым.
   - Ширинкина? - переспросил Антошин. - Это что еще за новости?  Ты  же
всю жизнь была Колесникова! Замуж, что ли, вчера выскочила?
   - Попрошу  документы!  -  не  менее  злобно,  чем  тетка,  вызверился
опомнившийся Вася. Когда прижимало,  он  умел  это  делать  в  наилучшем
ментовском стиле.
   Тетка  достала  какое-то  удостоверение  в  коричневых  корочках,  по
которому она числилась технологом  не  пойми  чего.  Главное  -  имелась
фотография десятилетней давности.
   Но по документам Колесникова действительно была Ширинкиной!
   - А кто же  тогда  Колесникова?  -  поинтересовался  Вася,  глядя  на
Антошина с вполне объяснимыми чувствами.
   - Машка, кончай вилять! - велел тот продавщице. -  А  то  я  до  тебя
доберусь...
   - А зачем вам Колесникова? - по глазам тетки Вася понял, что  Антошин
не соврал, просто придется разгребать очередную путаницу.
   - По факту нападения с попыткой отнятия  денег  в  рабочее  время,  -
сформулировал  Вася.  Он  знал  эту  сварливую,  но  притом  и  пугливую
базарно-вокзальную публику. С ними нужно было попроще.
   - Это в среду утром, что ли? - догадалась продавщица. - Ну, тогда я -
Колесникова! Очень интересно! В среду чуть не убили,  а  милиция  только
сегодня заявляется! Две недели спустя!
   - Девичья фамилия? - уточнил Вася.
   - Вроде того.
   - А если точнее?
   - Мать замуж вышла за этого своего, за Ширинкина, он меня удочерил, я
маленькая была, - неохотно объяснила продавщица. -  Сюда  переехали,  из
Красноярска. Потом во дворе меня дразнить стали - Ширинка! Я сообразила,
потребовала, чтобы меня на прежнюю фамилию вернули.  Всюду  Колесниковой
называлась, а по документам - Ширинкина, вот и получалась путаница. Мать
потом со своим развелась, документы не поменяла, у нее  точно  такая  же
путаница пошла. Нас с ней те, с кем во дворе жили, Колесниковыми  знают,
с кем в шестой школе училась - Ширинкиными, с кем в цеху -  опять  же  я
Ширинкина, а сюда меня дядя Коля устроил, он  меня  Колесниковой  знает,
так и пошло.
   Вася понял, что замуж Машка так и не вышла. Хотя это  было  наилучшим
способом избавиться от дурацкой фамилии.
   - Вы скоро освободитесь? - спросил он.
   - А что, опять показания давать? Делать вам там нечего!
   - Другие показания! - Вася соорудил каменное лицо,  сдвинул  брови  и
всем видом показал: Машка, настал твой звездный час!
   - Какие еще?..
   -  По  делу  о  покушении  на  Валерия  Ротмана!  -  отчеканил  Вася,
внимательно следя за эффектом.
   - На Ротмана?  Которого  киллер  недострелил?  -  в  полном  восторге
уточнил Антошин.
   - На Валерия Ротмана? - повторила Машка. - Это на  какого  же?  На...
Валерку?.. Ой!..
   Вася, отгородившись от мира каменной физиономией, внутренне ликовал и
плясал вприсядку.
   - Это же надо... - бормотала потрясенная  Машка.  -  Это  за  что  же
его?.. Это - как?.. А он - жив?..
   - Пошли, - распорядился  Вася.  -  Зайдем  на  вокзале  в  отделение,
побеседуем, потом вы сюда вернетесь. Это недолго...
   Машка захлопнула крышку ящика, дернула ручку и потащила его за собой.
Он, дребезжа, поехал на маленьких и,  очевидно,  кривых  колесах.  Машка
волокла эту штуковину  с  поразительно  обреченным  видом,  основательно
нагнувшись вперед, и сделалась вдруг похожа на заезженную лошадь.
   На  вокзале  ящик  оставили  под   присмотром   Машкиной   соратницы,
торговавшей беляшами не под открытым небом, а в помещении,  и  поднялись
на второй этаж. Антошин  предоставил  комнату,  а  сам  вышел,  соблюдая
служебную этику, субординацию и прочие ментовские добродетели.
   - В общем, так, - начал Вася. -  Ротман  жив,  даже  ранен  не  очень
опасно. Но есть основания полагать, что в него будут стрелять  еще  раз,
или два, или сколько понадобится, пока не убьют.  Дальше.  Этот  киллер,
видимо, знал Ротмана со школьных лет. Поэтому мы ищем всех, кто учился с
Валерием Яковлевичем, кто с ним дружил...
   - Киллер?.. - заграничное слово в Машкиных устах исполнилось ароматом
неземной романтики. - Ну, прямо как в сериале!..
   - И еще каком сериале! - подтвердил Вася. - Значит, вы в юности  были
знакомы с Ротманом. Вы знали его друзей...
   - Да никого я не знала... Были, конечно,  друзья,  но  они  все  были
знаете какие?.. - Машка вдруг скривилась и передразнила  какую-то  особо
ненавистную ей бабу:
   - Мальчики из хороших семей!.. Я их только издали видела. Когда они к
нему приход