ГЛАВА 21

   Кутберт лежал в постели на высоко поднятых подушках. На
   нем был пронзительно-красный ночной колпак и ночная сорочка с
   кружевными манжетами и воротничком. Он был очень худ. Глаза
   под белыми кустистыми бровями глубоко ввалились.
   Очень худое лицо было туго обтянуто сухой кожей. Крючко
ватый нос походил на клюв, щелка рта пряталась между носом и
   загнутым вверх подбородком. Тощие плечи поднимались узловаты
ми костями. Животподпростыней был таким впалым, что вырисовы
вались тазовые кости.
   Он улыбнулся Дункану и скрипучим голосом произнес:
   - Так. Диана говорила, что ты расколотил их вдрызг. Это
   единственный язык, который они понимают.
   - Не я один. Со своим отрядом.
   - Позже вы увидите и других, - пообещала колдуну Диана.
   - У них очень пестрая группа.
   Она повернулась к Дункану.
   - Вы не обижаетесь, что я назвала их пестрой группой?
   - Полагаю, вы можете так назвать ее, - ответил Дункан не
   слишком любезным тоном.
   - Ты говорила мне о них, - сказал Кутберт Диане. - соба
ка, лошадь и ослик. Я бы хотел увидеть и их тоже.
   - Собаку можно, - заметила Диана, - но не лошадь.
   - Я хочу видеть все племя, - настаивал Кутберт. - Я хочу
   посмотреть на этот маленький отряд, который переломал кости
   этим злыдням. Ей-богу приятно узнать, что есть еще в стране
   такие люди, которые не бегут с визгом, а сражаются и побежда
ют.
   - Лошади и ослику трудно подняться сюда по лестницам.
   - Тогда я спущусь вниз.
   - Вы знаете, сэр, что вам нельзя напрягаться.
   Кутберт что-то проворчал и повернулся к Дункану.
   - Вот что бывает, когда человек стареет. Вам нельзя нап
рягаться, вам нельзя пойти в сортир, вы должны садиться на
   горшок. Вы должны есть мягкую пищу, потому что ваше брюхо не
   переваривает честного мяса. Вы должны быть в ссоре с вином.
   Вы не должны делать ничего, что вам приятно, делайте только
   то, что вам не нравится.
   - Ненадолго, - утешил Дункан. - Надеюсь, что вы снова
   будете делать то, что доставит вам радость. Но вы должны бе
речься...
   - Ну, вот, ты в один голос с ней, - обвинил его Кутберт.
   - Все с ней в сговоре. Она может обвести вокруг пальчика са
мого сильного мужчину. Посмотри на эту нахальную девку, на ее
   золотые волосы, на то, как она стреляет глазами.
   - Вы знаете, сэр, что я никогда не стреляю глазами. И
   если ваше поведение не изменится к лучшему, я наварю вам на
   ужин зелени и прослежу, чтобы вы ее съели.
   - Вот видишь, - сказал Кутберт Дункану. - У мужчины ни
каких шансов. Особенно если он стар. Старайся не переходить
   за тридцать лет. А теперь расскажи-ка мне о своем маленьком
   отряде и большой битве.
   - Мы не выжили бы в битве, если бы не Диана и не Дикий
   Охотник...
   - О, Дикий Охотник - крепкий парень. Я помню...
   Он остро глянул на Дункана.
   - Не говори мне, что ты Охотник. Какой-нибудь его родст
венник - возможно, но, конечно, не Охотник. Ты мне сказок не
   рассказывай. Я знаю Охотника. И не вкручивай...
   - Сэр, - перебила Диана, - я говорила вам об этом джен
тльмене. Он не охотник, и не выдает себя за него. Вы спутали.
   Дункан Стэндиш - отпрыск великого дома на севере.
   - Да, - сказал Кутберт, - теперь я вспомнил. Стэндиш.
   Да, я слышал о Стэндишах. Но если ты из того дома, что ты де
лаешь здесь? Почему ты не сидишь у себя на севере за крепкими
   стенами?
   - Я иду с поручением в Оксенфорд, - ответил Дункан.
   - Оксенфорд? Да, я знаю Оксенфорд. Большая группа извес
тных ученых. У меня там есть друзья.
   Он опустил голову на подушки и закрыл глаза. Дункан воп
росительно взглянул на Диану. Она сделала ему знак подождать.
   Через некоторое время колдун зашевелился, открыл глаза,
   приподнялся и посмотрел на Дункана.
   - Ты здесь, - сказал он. - Я думал, что ты мог уйти. Я
   чуточку вздремнул. Ты уж прости меня. Иной раз со мной случа
ется.
   - Теперь вы чувствуете себя лучше, сэр?
   - Да, гораздо лучше. Диана говорила мне, что у тебя есть
   вопросы.
   - Да. Насчет орды Зла. Наш архиепископ говорил...
   - Какой архиепископ?
   - Его Преосвященство аббатства Стэндиш.
   - Ретрограды. Пустая болтовня. Ты не согласен?
   - Иногда я тоже так думаю.
   - И что же он знает об орде?
   - Очень мало, сэр. Он не знает, что это такое. Он счита
ет, что Зло питается человеческими несчастьями и что разруше
ния, которые производятся через правильные интервалы времени,
   являются, возможно, периодами омоложения злых сил.
   - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что есть Зло?
   - Если Вы знаете, сэр.
   - Конечно, знаю. Как ты думаешь, что я и моя группа ныне
   умерших собратьев делала все эти годы? Конечно, мы решали
   множество других задач и докапывались до истины. В рамках
   своей работы мы не игнорировали Зло. Что ты хочешь о нем
   знать?
   - Что это такое, сэр, откуда оно взялось и куда направ
ляется?
   - Оно пришло со звезд, - ответил колдун. - Это мы знаем.
   Зачем? Не ясно. Может, его выгнала со звезд более мощная си
ла, с которой оно не могло бороться. Может, из-за его неукро
тимой жадности там не осталось больше пищи, и им пришлось ис
кать другой мир, чтобы не умереть с голоду. Случайно - а мо
жет, и не случайно - оно появилось в нашем несчастном мире,
   где нашло изобилие жизни и смогло обеспечить нищету, нужную
   ему для питания и роста. Здесь ему, по-видимому, хорошо. С
   увеличением бедности в этом мире Зло растет в силе и количес
тве за каждое столетие. Если в ближайшее время не случится
   чего-нибудь, Зло поглотит всю жизнь на земле и тогда, вероят
но, вынуждено будет снова уйти к звездам искать другой мир.
   Оно пришло сюда в незапамятные времена. Когда появился чело
век со своей великой способностью к нищете - куда большей
   способностью, чем у наших друзей-животных, хотя и те могут
   страдать от нищеты - Зло начало собирать богатый урожай и,
   следовательно, росло и жирело, и теперь, похоже, почти нет
   надежды остановить его или противостоять ему. Вот почему я
   так рад, что ты боролся с силами Зла. Это означает, что есть
   еще люди, которые твердо встанут против Зла, в сердцах кото
рых нет страха.
   - Но вы ошибаетесь, - возразил Дункан, - я очень боялся.
   - Однако ты устоял.
   - Сэр, ничего другого не оставалось. Нам некуда было бе
жать.
   - Ты правдивый и храбрый человек. Только правдивый и
   храбрый признается в том, что он чувствовал страх. Но тогда
   ты могучий воин.
   - Нет. Конечно, меня учили управляться с оружием, но до
   этого путешествия я ни разу не поднимал меча всерьез, в гне
ве. Я скорее фермер, меня гораздо больше интересовало, как
   вырастить лучших быков и овец, собрать лучший урожай...
   - Это хорошо, - поддержал Кутберт. - Британия и весь мир
   нуждаются в таких фермерах больше, чем в тех, кто может раз
махивать мечом. А ты к тому же искусен в обращении с мечом.
   Он повернулся к Диане.
   - Зелень, говоришь? Не стану я ее есть. Зелень, супчик,
   кашица - вот и все, чем ты меня кормишь. Как ты считаешь, мо
жет мужчина сохранить свою силу на таких свиных помоях?
   - спросил он Дункана.
   - Может быть ваш желудок...
   - Что такая кокетка понимает в мужском желудке? Мне нуж
но мясо. Не хрустящее, пережаренное, а розовое, с кровью в
   разрезе!
   - Я давала вам мясо, а вы его выкинули.
   - Плохо приготовлено, очень плохо. Дай мне как следует
   приготовленную бычью ляжку или баранье седло, и я...
   Его мозг как бы сделал скачок, и он обратился к Дункану:
   - Ты, кажется, спрашивал еще о чем-то.
   - У меня несколько вопросов, но я еще не задавал их вам.
   Наш архиепископ...
   - Ну, вот, опять мы вернулись к этой старой бабе - цер
ковнику.
   - Он говорил, что опустошения, производимые силами зла,
   возможно, служат целям омоложения, что силы эти останавлива
ются в разоренных областях, чтобы никто не мог помешать про
цедуре этого омоложения.
   - Я слышал об этой теории, - ответил колдун. - В ка
кой-то степени она, вероятно, справедлива, но более вероятно,
   что опустошение служит другой цели - блокировать развитие,
   которое может в конце концов улучшить судьбу человечества.
   Теперешнее опустошение, я уверен, предназначено не для омоло
жения, если вообще этот факт имеет место. На этот раз силы
   Зла очень испуганы. Они боятся того, что должно случиться.
   Они собираются вместе, чтобы предупредить эту случайность. По
   какой-то причине Зло в смущении, неуверенно в себе, словно
   какое-то непредвиденное событие сведет на нет все их планы.
   Скажу по совести, я обрадовался, когда опустошение дошло до
   этих мест, потому что, как я думал, легче будет изучать Зло,
   видя его своими глазами, а не читая старые сведения и наблю
дения других, тем более, что, неизвестно, насколько те наблю
датели были аккуратны в своих записях. Для меня это было бы
   самой великой удачей в жизни, но мне очень мешала нехватка
   моих верных товарищей по работе. Я сказал себе, что могу ра
ботать и один, поскольку много лет занимался этой работой. И
   я работал...
   - Вы слишком много работали, - добавила Диана, - поэтому
   вы теперь и больны.
   - Мы говорили насчет Охотника. Ты знаешь, однажды он
   провел у нас неделю. Нас тогда было несколько человек, и у
   нас иной раз бывали гости на уик-энд и дольше. Но Охотник
   явился незваным. Он приехал вечером на своей лошади и со сво
рой собак. Они ввалились в большую столовую, где мы как раз
   приканчивали отличное жаркое. Собаки бросились в буфетную,
   вытащили оттуда блюдо с куропатками, ветчину и горшок жареной
   оленины и тут же разодрались между собой, потому что каждая
   хотела урвать свою долю добычи. Мы за столом окаменели, а
   Охотник тем временем поднял бочонок пива и вылил содержимое
   прямо в глотку. Клянусь, я слышал, как пиво булькало в его
   желудке. Но после первого нападения все выправилось, и мы
   провели веселую неделю с собаками, объедавшими нас, и Охотни
ком, выпившим все, что у нас было. Но мы не обижались, потому
   что Охотник рассказывал нам всевозможные байки, и мы впослед
ствии пересказывали их другим и снова радовались им.
   - У вас, как видно, были хорошие времена.
   - О, да. Ты, наверное, хочешь спросить насчет той ночи,
   когда банда пьяниц привела к нам демона. Он им надоел, и они
   решили подшутить над нами, принеся его нам в подарок. Ты ви
дел его, когда шел сюда?
   - Видел.
   - Как демон он неплохой парень. Он уверяет, что в нем
   нет ни крошки злобы. Не знаю, так ли это, но...
   - Сэр, - ласково сказала Диана. - Вы говорили насчет ор
ды Зла.
   Кутберт удивился.
   - Разве? Мы говорили о них?
   - Думаю, да, сэр, - подтвердил Дункан.
   - А что я говорил? Не помню. Во всяком случае, думаю,
   что большинство людей не представляет, как живет конгресс
   колдунов. Наверное, люди считают, что замок колдунов - все
   равно что монастырь, где монахи идут себе потихоньку через
   лабиринт теологических доктрин, от которых сжимаются их ду
шонки, и боятся дохнуть, чтобы не впустить в легкие дымок
   ереси. А может, люди думают, что в таком замке, как этот, ку
ча тайных ходов, зловещие фигуры в черных мантиях прячутся в
   углах и за оконными драпировками, в коридорах страшно завыва
ет ветер, а из колдовских лабораторий волнами исходит злово
ние. Ничего похожего, конечно, нет. Сейчас замок тих из-за
   недостатка жильцов, а в былые времена здесь царили веселье и
   смех. Мы составляли веселую группу, когда откладывали работу
   в сторону. Работали мы крепко, потому что ставили перед собой
   нелегкие задачи, но мы умели и отдыхать. Как сейчас вижу сво
их старых товарищей. Кейлин и Артур, Эдельберт и Редвальд,
   Эдвин и Вольферт - мы все были друзьями, но по отношению к
   Вольферту меня мучит совесть, потому что мы, правда, по необ
ходимости, поступили с ним плохо. Мы выгнали его.
   - Сэр, - заметила Диана, - вы забываете, что Вольферт
   - мой родственник.
   - Да, - согласился Кутберт, - я опять забыл и заболтал
ся. Похоже, я многое стал забывать.
   Он показал большим пальцем на Диану и сказал Дункану:
   - Все правильно. Она из племени колдунов, хотя ты, на
верное, об этом уже знаешь. Она наверняка сказала.
   - Да, говорила, - ответил Дункан.
   Колдун притих на подушках и, казалось, кончил разговор,
   но вдруг снова зашевелился.
   - Да, Вольферт. Он был мне как брат, но когда выносилось
   решение, я принял сторону других.
   Он помолчал и продолжал:
   - Высокомерие. Да, это его высокомерие. Он противопоста
вил себя всем нам. Он считал, что его знания и умения выше
   наших. Мы говорили, что он зря тратит время, что его талисман
   не имеет силы, но он плевал на наше мнение и на нашу дружбу и
   настаивал, что в его талисмане великая сила. Он сказал, что
   мы говорим так из зависти. Мы пытались урезонить его, говори
ли, что он для нас - любимый брат, но он не слушал нас и уп
рямо встал против всех. Согласен, талисман этот был красивой
   вещицей, больше чем красивой, потому что Вольферт был искус
ным мастером и знал многие таинства, и он создал не только
   красоту...
   - Вы в этом уверены? - спросила Диана.
   - Уверен, милая. Вероятно, небольшая сила в нем была. Он
   уверял, что с этим дурацким талисманом он может выступить
   против орды Зла, и это, конечно, было чистым безумием. Огра
ниченная сила была, но и только, и уж конечно она была ничто
   против Зла.
   - Почему вы никогда не говорили мне об этом? - спросила
   Диана. - Вы же знали, что я искала сведения о Вольферте и на
деялась найти талисман.
   - Зачем было причинять тебе боль? Я и сейчас не собирал
ся говорить об этом, просто это вылетело у меня из-за моей
   глупости и слабости. Я бы не стал говорить, потому что знаю,
   как ты предана ему, вернее, его памяти, потому что он навер
няка уже умер. Надо думать, ты говорила мне об этом.
   - Сто раз говорила. Я нашла место, где он похоронен. В
   деревне за холмами... В последние годы жизни он слыл там свя
тым. Если бы в деревне узнали, что он колдун, они выгнали бы
   его.
   Старческие глаза затуманились. По щекам покатились сле
зы. Колдун махнул рукой.
   - Оставьте меня теперь. Идите. Оставьте меня с моей
   скорбью.
 ГЛАВА 22

   Дункан задумался над своей проблемой, которая была для
него очень неприятна.
   Таких проблем у него еще не бывало, потому что он по
своей натуре не следовал курсу, ведущему к ним. Всю жизнь он
был искренен и правдив, говорил только то, что действительно
думал, не утаивая правды, не говорил лжи. А то, что он сделал
сейчас, было хуже, чем ложь. Это было бесчестно.
   Амулет не принадлежал ему. Он принадлежал Диане, и все
фибры души Дункана кричали, что он должен вернуть талисман
ей. А он, Дункан, ничего не сказал о том, что талиман у него,
и, глядя на него, члены его отряда тоже ничего не сказали.
   Кутберт говорил, что талисман почти не имеет силы. Однако
Вольферт, прапрадед Дианы, предпочел быть изгнанным с конгресса
колдунов, но не признать талисман бессильным.
   Именно из-за навязчивого чувства, почти уверенности в
потенциальной мощи талисмана Дункан и сделал то, что сделал.
   Даже если в талисмане есть какая-нибудь сила, дающая минимальную
защиту, он нужнее Дункану, чем кому-либо другому,
не для себя, конечно, а ради манускрипта. Дункан должен доставить
рукопись в Оксенфорд, и нет ничего, что могло бы помочь
ему в этом деле.
   Не ради себя он стал бесчестным. Там, в Стэндиш-Хаусе,
его преосвященство говорил, что в этом манускрипте заложена
величайшая - и, может быть, единственная - надежда человечества.
Если это правда, а Дункан в этом не сомневался, тогда
бесчестие - небольшая цена за то, что записи неизвестного
последователя Иисуса будут переданы в руки ученого.
   Но все-таки Дункану было неприятно.
   Он чувствовал себя замаранным грязью обмана, укрывательства,
воровства.
   Правильно ли он поступил? Граница между правильным и
неправильным была затенена, запятнана, и он не видел ее. Он
всегда инстинктивно знал, что правильно, а что - нет, и все
было чисто и отчетливо видно. Но тогда он имел дело с простыми
решениями, не имевшими осложняющих обстоятельств, а здесь
они были.
   Он сидел внизу каменной лестницы, ведущей к дверям замка.
Перед ним растилалась зелень парка. Вокруг были каменные
скамьи, фонтаны, розовые кусты, цветущие клумбы, деревья с
пышными кронами.
   "Красивое место, - подумал Дункан, - но не природной, а
искусственной красотой, созданой не обычными людьми, как в
других замках и парках, а колдовством конгресса знающих и
умелых." Здесь был мир и покой, какие, казалось бы, не свойственны
колдовству. Впрочем, почему?
   Ведь колдуны не обязательно должны быть злыми, хотя бывали
такие, что поворачивали свои знания во зло. "Искушение
делать зло, - думал Дункан, - всегда преследовало людей, обладавших
такой большой силой, однако зло не было им присуще.
Лишь очень немногие поворачивали ко злу. Может, колдунов считали
злыми только из-за их громадных знаний. Люди, как правило,
смотрят с подозрением и недоверием на тех, кто имеет великую
силу и знание, на все то, чего не понимают, а знания
колдунов были, конечно, за пределами понимания остального человечества."
   У ограды из стоячих камней Конрад играл с Тайни, бросая
палку, а тот с восторгом бежал за ней и приносил обратно.
   Это как-то даже не вязалось с характером боевого пса.
Дэниел и Бьюти стояли в стороне и наблюдали за игрой. Дункану
казалось, что Дэниел смотрит неодобрительно, а Бьюти вроде и
сама охотно побежала бы за палкой, если бы Конрад играл с
нею.
   Недалеко от Дэниела и Бьюти лежал грифон, по кошачьи
обернув вокруг тела длинный шиповатый хвост и подняв голову.
   Дункан услышал шорох позади и оглянулся. С лестницы
спускалась Диана, но какая Диана! На ней было тонкое облегающее
платье до пят, с поясом. Ее огненные волосы резко выделялись
на светло-зеленой ткани.
   Дункан вскочил.
   - Миледи, вы прекрасны и очаровательны.
   Она улыбнулась.
   - Благодарю вас, сэр. Кто, я вас спрашиваю, может быть
красив в кожаных штанах?
   - Даже в них вы излучали очарование. Но в этом платье...
У меня нет слов.
   - Не часто бывает, чтобы я одевалась таким образом или
имела причины для этого. Но раз в доме гости...
   Она села на ступеньку, и он сел рядом с ней.
   - Я смотрел, как Конрад играет с Тайни.
   - Они хорошая пара. Вы давно их знаете?
   - С Конрадом мы неразлучны с детства, а Тайни я знал щеночком,
когда он был в самом деле крошкой. *tiny - крошка
(англ.) Ѕ/
   - Мэг на кухне, - сказала Диана, - готовит свиные ножки
с кислой капустой. Она говорит, что много лет не ела этого
блюда. Понравится ли вам?
   - Конечно. А что отшельник? Я весь день не видел его.
   - Он ошалел. Стоит, опершись о посох, и смотрит в пространство.
Беспокойный человек.
   - Одурманенный. Неуверенный в себе, раздираемый вопросами.
Он сам не знает, что ему нужно. Много лет он пытался различными
способами стать святым, теперь решил стать воином
Господа, а эта профессия нелегка для него.
   - Бедняга, - вздохнула Диана. - Сам по себе он очень хороший
человек, но не показывает этого. А как насчет Кутберта?
Понравился он вам?
   - Исключительно. Только иной раз его трудно понять,
трудно следить за его мыслью.
   - Он одряхлел, и его разум тоже.
   Дункан с удивлением взглянул на нее.
   - Вы так думаете?
   - Разве вы не видите? Острый блестящий разум его отупел
от возраста и болезней. Он не может довести до конца свою
мысль и иной раз бывает нелогичным. Я слежу, чтобы он не повредил
самому себе.
   - Похоже, что он чем-то расстроен.
   - Он последний из длинной цепи, которая держалась столетиями.
Все уже умерли, кроме него. Они пытались сохранить
конгресс, набрав молодых учеников, но ничего не получилось.
Здесь было мало сколько-нибудь известных колдунов. Не каждый
может им быть. Нужна способность глубоко погружаться в тайные
знания и работать с ними. Воз