лото и отправился в обратный путь.
   Освобожденные девушки, впрочем,  были  не  слишком  веселы.  Особенно
Алафрида, которая в одночасье лишилась всех родных, да  в  придачу  друг
сердечный пропал в неизвестном направлении. Еще пару дней назад Коршунов
непременно постарался бы ее утешить. Хотя  бы  из  чувства  долга  перед
Генкой. Но не сейчас. Жива, цела - и ладно. Остальное...  Перемелется  -
мука будет.
   К концу второго дня  они  добрались  до  места,  где  были  оставлены
лошади, а к полудню третьего уже были дома. Хотя это место Алексей  вряд
ли назвал бы своим домом, но по местным законам  его  "дом"  был  именно
здесь.  Поскольку  здесь  жил  род  его  "квено"  Рагнасвинты.  Впрочем,
Коршунов пока даже и не догадывался о том, что женат.

Глава шестая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. ТРИЗНА

   Нет, эти люди - ненормальные.  "Законсервировать"  своих  покойников,
обмазав тонким слоем меда, и держать так до  возвращения  "мстителей"  -
это нечто. Когда "консервы"  укладывали  на  погребальные  костры,  шмон
стоял:  на  сто  метров  не  подойти.  А  этим  -   хоть   бы   что.   С
шутками-прибаутками, ГОЛЫМИ  РУКАМИ,  таскали  полуразложившиеся  трупы.
Страшно довольные, потому что "мстители" вернулись с победой, добычей  и
двумя десятками квеманских  мужиков,  половину  из  которых  (тех,  кого
компетентные специалисты  признали  наиболее  отважными)  предполагалось
прикончить  и  кинуть  в  погребальные   костры,   "дабы   в   посмертии
свидетельствовали доблесть погибших".
   Еще меньше Коршунов понимал квеманов, которые покорно брели на  убой,
надрываясь, тащили  волокуши,  хотя  иным,  раненным  во  время  захвата
городка, и просто ноги переставлять было трудно. И наверняка ведь знали,
что их ждет. Да любой нормальный человек в  подобной  ситуации  шагу  не
сделал бы. Что это? Рабская психология? Но эти люди не были рабами ни по
рождению, ни по воспитанию. С точки зрения Коршунова,  они  вообще  мало
чем отличались от обитателей поселка. И язык почти такой же,  и  внешнее
сходство имеется. И  дрались  за  свое  городище  достаточно  отважно  и
упорно.
   А потом  враз  переменились.  Как  будто  поменялись  ролями  в  игре
"казаки-разбойники". Что стоило бы,  например,  любому  из  них  скинуть
петлю волокуши и ломануться в лес? В свой собственный  лес,  кстати.  Ну
догнали бы... может быть. Ну убили бы... в самом худшем  случае.  Почему
люди, которым, по сути, нечего терять - хуже точно не будет, -  идут  на
убой? Прямо как овцы на мясокомбинате. Даже хуже.  Овцы-то  как  раз  не
знают, что их будут убивать. Кабы знали, хрен бы пошли. А эти знают -  и
идут. Какой-то идиотский  фатализм.  И  с  этим  следовало  разобраться.
Обязательно. Потому что Коршунову среди этих людей - жить.  И  если  все
сложится,  как  задумано,  ему  этими   людьми   придется   командовать.
Следовательно, надо  знать,  что  ими  движет.  Какие  у  них  жизненные
ценности. Ведь если группа людей ведет  себя  по-идиотски,  это  еще  не
значит, что  они  дебилы.  Возможно,  у  них  иные  жизненные  ценности.
Возможно, они  прошли  соответствующую  обработку  (как,  скажем,  члены
тоталитарной  секты  в  том  мире,  откуда  выпали   сюда   Коршунов   с
Черепановым), возможно (и наверняка),  они  иначе  относятся  к  смерти.
Разве мало людей, для  которых  честь  важнее  жизни?  Может  быть,  эти
квеманы полагают честью, проиграв битву, умереть на погребальных кострах
победителей? А что, очень даже может быть.  Разве  можно  назвать  дурой
жену того здоровенного парня, Герменгельда (одну  из  трех,  попавших  в
плен к квеманам и освобожденных "коммандос" Коршунова), которая, узнав о
смерти супруга, перерезала себе горло и была уложена на костер  рядом  с
мужем? Разве кое-кто из современниц Алексея не захотел бы поступить  так
же в аналогичной ситуации? И поступили бы,  если  бы  традиция  одобряла
подобное. А здесь такое действие не только не осуждалось, но и считалось
вполне  достойным.  Честь  выше  жизни.  Детские  игры  взрослых  людей.
Смертельные игры. Правда, дети самоубийцы не остались сиротами.  О  них,
как понял Коршунов, должен был позаботиться род.
   Пылали костры,  в  воздухе  плыл  чад  горелого  мяса.  Шипело  пиво,
льющееся из кувшинов в чаши. Хрустели на зубах  свиные  хрящи  и  утиные
косточки. Тризна!
   Нет, у этих ребят определенно другая психология. И все же кое  в  чем
сходство с современниками Коршунова - налицо. Кое-кто из  тех  тоже  мог
нажраться на поминках до полного освинения. ТАМ Алексей терпеть этого не
мог, здесь же... Как будто что-то родное проступило.
   Длинные столы были поставлены на речном  берегу.  В  непосредственной
близости от чадящих погребальных костров.
   Пили все. Сельчане обоих полов,  скалксы  (так  по-здешнему  называли
холопов,  полурабов-полуработников,  не  имевших  "гражданских   прав"),
дружинники  Одохара.  Даже  обнаглевшие  хундсы  ухитрялись  лакать   из
хозяйских чаш, когда хозяева сами уже были не в состоянии.
   Прислуживали главным  образом  пленные  квеманы.  Последние,  кстати,
могли  кардинально  подпортить  победителям  праздник,  подмешав  яду  в
напитки или попросту перерезав горло не вяжущим лыка...
   Ели, пили, отползали проблеваться - и снова ели и пили.
   Коршунов тоже пил. "Квено" Рагнасвинта внимательно следила, чтобы  их
чаша (пили они из одной емкости)  не  пустела.  Властно  покрикивала  на
"обслуживающий персонал". Очень быстро  захмелела  и  принялась  "грязно
приставать"  к  Алексею.  Впрочем,  такое  поведение  не   было   чем-то
особенным. Слева от Коршунова "тесть"  Фретила  оглаживал  пышные  формы
Свинкиной мамочки, а слева от мамочки ее старший сын Агилмунд, усадив на
колени пленную квеманку, недвусмысленно шарил у нее под юбкой, и  нельзя
сказать, чтобы квеманке это не нравилось,  а  кто-то  из  присутствующих
косо поглядывал на происходящее.
   Впрочем, один недобрый взгляд Алексей все же поймал: старый  знакомец
Алзис пялился на Коршунова с откровенной ненавистью. Коршунов  никак  не
мог взять в толк, почему этот угрюмый парень так  злобится.  Неужто  так
из-за той квеманки обиделся? Впрочем, это его трудности. Но раздражает.
   Может, пристрелить его? За поясом Коршунова красовался  черепановский
ТТ (сквозь кольцо пропущен ремешок - не дай Бог потеряется), поэтому  он
чувствовал себя круче страусиных яиц. Тем более что все серьезное оружие
пирующих было аккуратно сложено в избе Фретилы:  на  тризне  вооруженным
пировать не полагается.
   Хотя ножи, конечно, были у всех. И у  Коршунова.  У  него  был  самый
крутой нож, поскольку - ТАМОШНЕГО производства. В спаскомплекте  Алексей
обнаружил пару  "ножей  выживания":  с  кучей  полезных  вещей  в  полых
рукоятях и устрашающими зазубринами на обухе. Но главным их достоинством
были, конечно,  не  зазубрины,  и  даже  не  крючки-иголки  в  ручке,  а
невероятной твердости  нержавеющая  сталюга.  Пожалуй,  с  точки  зрения
полезности эти штуковины были поценней, чем тесаки-"мачете".
   Родич покойника Хундилы  сверлил  Коршунова  взглядом,  пока  это  не
заметила Рагнасвинта. Она сразу оживилась. Пихнула Алексея: видишь, мол,
как эта немочь на  тебя  смотрит?  Ну  не  весело  ли?  И  очень  звонко
расхохоталась. Тут Алзис,  который  и  без  того  был  бледен,  и  вовсе
позеленел, шваркнул об стол недопитую чашу,  обрызгав  соседа  пивом,  и
сбежал.
   Более или менее пристойно вели себя  те,  кто  обосновался  во  главе
стола. Там устроился сам Одохар, а справа от него - Травстила.
   Рикс пил относительно немного, а Травстила, хоть и вливал в себя чашу
за чашей, оставался в идеальной форме.
   Они беседовали. Причем вполне вероятно, что беседовали - о Коршунове.
Алексей пару раз ловил на  себе  их  взгляды.  Но  самого  разговора  не
слышал. От Одохара Алексея отделяло всего двое: Фретила с  супругой,  но
гам стоял такой, что  Коршунов  и  Рагнасвинту  слышал  через  слово,  а
понимал - через  пять.  Впрочем,  ее  и  слушать  было  нечего.  Обычное
щебетание...
   Как в анекдоте: "А у меня жена - такая умница. И красавица, и по дому
все  делает,  и  веселая  такая:  все   щебечет,   щебечет,   щебечет...
идиотка..."
   Одно из железных правил, усвоенных Коршуновым в ТОЙ жизни: чем меньше
пытаешься вникнуть в смысл того, что  говорит  женщина,  тем  лучше  для
обоих. Главное: правильно улавливать интонацию.
   Агилмунд внезапно воздвигся из-за стола, перешагнул  через  скамейку,
подхватил молоденькую квеманку  поперек  туловища  и  молодецким  рывком
вскинул на плечо.
   Квеманка запищала и задрыгала ногами в воздухе. Одежка ее  задралась,
явив взглядам пирующих не только ноги, но и то, что  между  ними.  Вслед
Агилмунду полетело несколько реплик. Очевидно,  рекомендации  по  поводу
того, как наилучшим образом  употребить  аппетитный  "десерт".  Агилмунд
реплики проигнорировал. Пошатываясь - не от тяжести ноши, конечно, а  от
поглощенного пива, - направил стопы к ближайшим кустам.
   Рагнасвинта больно укусила Коршунова за ухо. Как он смеет глазеть  на
"прелести" какой-то квеманской девки, когда она рядом! Куснула -  и  тут
же принялась ластиться.
   А на дальнем конце стола тем  временем  назрела  ссора.  Одохаровский
дружинник Ахвизра наехал на Книву.  Заговорил  яростно,  обвиняя  его  в
чем-то. Коршунов расслышал имя "Нидада". Алексей  знал,  что  так  звали
парня, которому перерезали горло на болоте. Почему - еще не  разобрался.
Что-то, связанное с квеманами и Книвой.
   Он еще размышлял, стоит или не стоит вмешиваться, когда Книва  что-то
брякнул, а разъяренный Ахвизра вскочил и схватил его за  горло.  Тут  уж
медлить было нельзя, и Алексей бросился на помощь. С другой  стороны  на
подмогу брату устремился Сигисбарн...
   Но быстрее всех успел рикс.
   - Ахвизра! Отпусти! - рявкнул он командным голосом.
   И Ахвизра с явной  неохотой  разжал  пальцы.  Книва,  потирая  горло,
глядел исподлобья. Волчонок.
   - Иди сюда, Ахвизра! Сядь! - рикс хлопнул рядом с собой по лавке.
   - Аласейа! - Рагнасвинта повисла у  него  на  локте  и  затараторила.
Насколько  сумел  понять  Коршунов,  она   советовала   ему   немедленно
прикончить нехорошего Ахвизру, покусившегося на ее родича.
   Ахвизра,  как  раз  проходивший  мимо,  приостановился,  поглядел  на
Коршунова угрюмо... А потом вдруг ухмыльнулся, подмигнул и,  показав  на
Рагнасвинту, сделал неприличный жест. Подруга Коршунова свободной  рукой
попыталась  ответить  на  оскорбление  действием,   но   Ахвизра   ловко
увернулся, захохотал и вполне довольный плюхнулся рядом с риксом. И  тут
же ухватил кувшин с пивом.
   - А он прав, - заметил Коршунов. - Пойдем-ка на речку.
   Рагнасвинта нахмурила светлые бровки... Потом сообразила, просияла  и
потащила Коршунова на бережок.
   На это дело она готова была утром, днем, вечером, ночью -  словом,  в
любое  время  суток.  Но  никогда  сама  не  проявляла  инициативы,   за
исключением того, первого, раза. Должно быть,  этого  требовали  местные
правила хорошего тона. А традициям здесь, как успел  заметить  Коршунов,
следовали железно. Все. От десятилетнего пацана до самого  рикса.  Нужно
было  быть  богом  или  залетным  героем  вроде  Коршунова,  чтобы  тебе
позволили нарушить некоторые из правил. Богом или скалксом.

Глава седьмая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. МЕСТНЫЕ ПОНЯТИЯ О БРАКЕ

   Просвещал Алексея Книва. Сигисбарн же -  присутствовал.  Восседал  на
пеньке  с  важным  видом,  молча  свидетельствуя  истинность  сказанного
младшим братом.
   Итак, все здешние женщины, обладающие гражданскими  правами,  делятся
на три категории: мави, тиви и квено.
   Мави - это незамужняя девица.  Мужней  власти  над  ней  нет,  только
родительская. Посему она может делать все, что ей  заблагорассудится.  В
рамках дозволенного традицией. Рамки эти  довольно  широки,  но  кое-что
запретно. Например, нельзя вольной девице  потерять  невинность.  Потому
что после этого она автоматически переходит в  одну  из  двух  следующих
категорий: становится квено, то  есть  мужней  женой,  если  совратитель
девицы выразит на то свое желание. Или же - тиви, если  попользовавшийся
девушкой такового желания не выразит. Но он может оставить бывшую девицу
при себе. В  качестве  наложницы.  Или  не  оставить.  Опять-таки  -  на
усмотрение совратителя. То есть девица сама остро заинтересована в  том,
чтобы соблюсти честь, иначе ее социальное  положение  может  существенно
упасть, поскольку ярлык "тиви" - это пожизненно. И это не только  позор,
но и ущемление в правах - и для  самой  согрешившей  девицы,  и  для  ее
детей. Ограниченное право наследования, например. Но не следует  думать,
что любому обольстителю "порча" невинной девушки сойдет  с  рук.  Потому
что за каждой здешней девушкой, как правило, стоит Род. А  родичи  могут
счесть,  что  превращение  их  представительницы   в   "тиви"   является
оскорблением рода. Согрешившую могут и убить: как-то казнить  с  помощью
лошадей. Ну и совратителю, ясное дело, тоже мало не будет. Вопрос о том,
ущемлена ли честь рода, решает старейшина. Например,  если  род  не  Бог
весть какой крутой, а совратитель - рикс или выдающийся  воин,  согласен
взять бедняжку в наложницы, так и ладно. Но "тиви" - это  пожизненно.  В
законные жены ее уже никто не возьмет.
   Вот, например, Аласейа мог бы  Рагнасвинту  в  наложницы  взять.  При
желании. Поскольку он есть официально  признанный  "небесный  герой",  а
Рагнасвинту к нему лично батька  Фретила  заслал.  Но  Аласейа,  к  роду
Фретилы и раньше необычайно расположенный, решил и  вовсе  беспредельное
почтение роду сему оказать: взял девку в законные жены.  И  это  хорошо,
потому что крайне своенравна Рагнасвинта. Не то что  братьям  старшим  -
отцу с матерью непрерывно  перечила.  Чтобы  такую  укротить,  настоящий
герой нужен: обычному мужу не совладать.
   Сказать, что Коршунов удивился, получив  эту  информацию,  -  значит,
сильно преуменьшить его истинные чувства. Неожиданно узнать,  что  милая
подружка, которую ты рассматриваешь именно в этом качестве и  ничуть  не
более, - является твоей законной женой... Конечно, Алексею  хватило  ума
держать свое удивление  при  себе.  А  то  ведь  оскорбленные  родичи  и
зарезать могут. Или конями стоптать.  Предельно  деликатно  и  осторожно
Коршунов  попытался  выяснить,  в  чем  выразилось  его  согласие  взять
очаровательную Свинку в законные жены.  Выяснил.  Выматерился  про  себя
самыми нехорошими словами.
   Оказалось, знаком согласия является так  называемый  "утренний  дар".
Компенсация за пролитие девственной крови. В данном  случае  -  шелковый
вкладыш от спальника, так его растак!  Муж  дает  этот  самый  "утренний
дар", а жена приносит приданое, примерно равное по стоимости "дару".
   Тут Книва поспешил  заверить  новоявленного  родича,  что  это  самое
приданое никто не замылил. Все уже  отложено  в  отдельный  сундучок.  А
ежели Аласейа решит, что  мало  -  они  же  понимают,  как  велика  цена
"небесной" ткани (Сигисбарн энергично кивнул), - то можно  и  прибавить,
нет проблем.  Род  Фретилы  -  богатый.  Вотан  свидетель,  не  пожалеет
Аласейа, что с ними породнился.
   "А может, все не так уж и огорчительно?" - подумалось тут Коршунову.
   Кто  он  тут?  "Небесный  герой".  Статус,   конечно,   высокий,   но
неустойчивый. Насколько знал Коршунов, чтобы стать  своим  в  сообществе
подобного типа, надо здесь родиться. Пришелец,  проживи  он  рядом  хоть
тридцать лет, все равно остается пришельцем. Но если он женат на местной
- совсем другой расклад. Да везде так!  Хочешь  войти  в  высшую  касту:
соединись супружескими узами с тем, кто уже внутри. Иначе так и  помрешь
нуворишем.
   - А как насчет развода? - поинтересовался  Коршунов.  -  Что  делать,
если взаимоотношения супругов не сложились? Бывает такое?
   Бывает, признал Книва. В этом случае жена собирает вещички  (приданое
и часть нажитого совместно имущества - сколько муж даст) и  возвращается
к папаше. Тиви она после этого не становится и  может  вдругорядь  замуж
выйти за хорошего  человека.  Но  такое  редко  бывает.  Чаще  квено  не
разведенкой становится, а вдовой. Вдова же может  наследовать  имущество
мужа полностью. Но традиция этого не одобряет.  Традиция  полагает,  что
жена обязана последовать за мужем. В лучший мир.
   А вот для тиви это не  обязательно.  Хотя  ежели  захочет  -  милости
просим. Общественное мнение такое решение вполне одобрит.
   "Надо будет завещание составить, - сделал заметку в памяти  Коршунов.
-  Ежели  со  мной  что  случится,  то  я  настоятельно  требую,   чтобы
Рагнасвинта за мной не последовала". Обоснование какое-нибудь  серьезное
придумать и  Фретилу  в  свидетели  взять.  По  здешнему  образу  жизни,
грохнуть могут в любой момент. И незачем юной Свинке в его  погребальном
костре гореть. Ни к чему.
   Внезапно в голову Коршунову пришла интересная мысль.
   - А сколько у мужчины может быть жен? - поинтересовался он.  -  Одна?
Или больше?
   Книва с Сигисбарном искренне удивились.
   Конечно, одна, - последовал решительный ответ.  При  двух  женах  как
после смерти мужа имущество делить между наследниками? Нет, квено только
одна. А вот тиви - сколько потянешь. Вот у Одохара,  военного  вождя,  -
две тиви. А у Стайны, вождя мирного, -  целых  три.  Хотя  говорят,  он,
хи-хи, и с одной-то еле управляется. И такому воину, как Аласейа, просто
положено тиви иметь. Куда он иначе будет силу  свою  изливать,  когда  у
квено дни неподходящие или там беременность на последнем месяце?
   Тут впервые подал реплику Сигисбарн: мол, можно и без тиви.  Можно  и
рабыню попользовать. Вот он, Сигисбарн, вполне обходится. С рабыней  оно
даже и проще: подол задрал - и поехали. Никаких  хлопот,  и  от  дурного
женского нрава ущерба не потерпишь.
   Книва возразил, что это у Сигисбарна могут быть с женщинами  хлопоты,
а у "небесного героя" Аласейи таких проблем в принципе  быть  не  может.
Под Аласейей любая  женщина  змейкой  стелиться  будет.  Вот  на  ту  же
Рагнасвинту поглядеть: до чего вреднющая девка, а Аласейе просто  в  рот
смотрит. Аласейа и сказать не успел, а Рагнасвинта уже бежит исполнять.
   "Ну Аласейа иной раз и скажет - не поймешь", - возразил Сигисбарн. Но
в целом согласился: вышколил Аласейа жену.  Причем  в  самые  кратчайшие
сроки. Ну так и не удивительно: он же герой.
   "Н-да, - подумал Коршунов. - Какие интересные  вещи  вдруг  про  себя
узнаешь. Самому бы сроду не догадаться".

Глава восьмая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "ОДОХАР ЗОВЕТ"

   Послышался стук копыт. Со стороны поселка наметом  подлетел  всадник.
Осадил, красуясь, точно у ворот.
   Агилмунд.
   - Аласейа! Одохар зовет! - Подумал немного и добавил:
   - Хорошо зовет. Приходи! - Развернулся и полетел обратно.
   Сигисбарн и Книва проводили старшего брата завистливыми взглядами.
   Коршунов озадачился: в каком смысле "хорошо зовет"? В смысле: приходи
по-хорошему? Или - с почтением приглашаю?
   Решил, что второй вариант ближе. С чего бы рикс стал ему угрожать?
   - Я сейчас, - сказал он новообретенным родственникам и зашел в избу -
переодеться.
   По зрелом  размышлении  решил  снятую  с  квеманского  вождя  куртку,
местный "бронежилет", не надевать. И шлем тоже. Нацепил  трофейный  пояс
непомерной ширины, к  поясу  привесил  тесак  и  "рэмбу",  выживательный
ножик. На шею хронометр нацепил. На местных жителей хронометр производил
убойное впечатление:  днем  блестит,  ночью  светится,  циферки  мигают,
стрелки двигаются...
   Поверх всего этого "великолепия" накинул плащ из  красной  парашютной
ткани. С точки зрения  нормального  человека  -  натуральный  клоун,  но
местным должно понравиться. Им - чем ярче и пестрее, тем  лучше.  Вот  и
братья Фретилычи аж рты  открыли  в  восхищении.  Эх,  им  бы  телевизор
показать или почти новую сотую "авдюху",  которую  Алексею  из  Германии
полгода назад пригнали... Эх! Да... - Коршунов печально вздохнул.
   - Пошли, - сказал он.