очно трудно, даже если вам  угодно  списать  это  на
ловкость рук... А как насчет убить дракона? Думаете, у вас  это  лучше  бы
вышло?
   - Достаточно, сударь! -  перебила  Адоранна.  -  Алан,  придерживайтесь
темы!
   - Хорошо. Итак, этот мерзавец, низким обманом внушивший нам на какое-то
время ложное  ощущение  безопасности,  неожиданно  поднял  свои  подлинные
знамена.  Во-первых,  он  пришел  к   ее   высочеству   с   рассказами   о
захватнической  армии.   Когда,   по   моему   совету,   она   потребовала
доказательств, он оттянул время, солгав. А сам принимал срочные меры,  как
он это назвал, которые ее высочество не санкционировала. После того как  я
выразил недовольство, мы утром обнаружили, что заперты под охраной  грубых
парней, только что набранных и  оплачиваемых  О'Лири.  А  когда  преданная
служанка нашептала нам новости в замочную скважину, мы узнали, что  подлец
на самом деле объявил себя регентом.
   - Так... плохо, как и  предполагалось,  -  сказал  О'Лири.  -  Но  есть
аспекты, которых я пока не могу объяснить... вы мне не  поверите,  но  все
идет к тому, что мы должны  прижать  к  ногтю  этого  Квелиуса.  Он  -  та
реальная сила, которая стоит за троном. Самозванец, утверждающий,  что  он
О'Лири, работает на него...
   - Он не самозванец, а сам О'Лири! - запальчиво крикнул Алан.
   - Почему вы  так  уверены?  Разве  Лафайет  О'Лири  когда-нибудь  ранее
заставлял вас усомниться в нем? Разве он не был кристально  чист,  лоялен,
честен?..
   - Я никогда не верил мошеннику, - твердо заявил Алан.  -  Его  нынешнее
поведение лишь подтверждает мои скрытые опасения...
   - Говорить о подтверждении скрытых опасений слишком рано, - рассердился
Лафайет. - Я не вижу необходимости  что-либо  объяснять  тебе,  желторотый
птенец!
   - Придержи язык, недоумок, а то я позондирую твое горло моей шпагой!
   - А, ну да, конечно. Но не будем терять время. Вы, двое - можете бежать
тайными коридорами. Я подожду здесь появления Квелиуса. Я пристрелю его из
его же собственного оружия. - Он погладил оружие смерти на ремне.
   - Что? Ты думаешь, я  убегу  и  оставлю,  пусть  даже  такого  гнусного
мошенника, как ты, один на один с негодяем? Ха! Адоранна, иди, и...
   - Глупости, - холодно оборвала его принцесса. - Я остаюсь.
   - В обычной ситуации я бы с вами поспорил, - сказал Лафайет, -  но  при
данных обстоятельствах вы сами должны решать.  Если  я  промахнусь,  то  с
Артезией все кончено!
   - Как  это  получилось,  сударь,  что  вы  знакомы  с  информацией,  не
известной широкой публике, и даже ее высочеству? - спросил Алан.
   - Это я объясню позже, если... будет позже.
   - Так не пойдет, - рявкнул Алан. - Кто еще, кроме лакея тирана, мог  бы
знать его план? - Шпага взметнулась и уперлась в грудь О'Лири.
   - Если  хотите  знать,  информацию  я  получил  из  места,  называемого
Центральной!
   Алан и Адоранна переглянулись.
   - Правда? - пробормотал граф. - Раз так, я  думаю,  вам  будет  приятно
встретиться с товарищем из Центральной?
   -  Конечно...  Но  вы  не  должны  ничего  знать  о   Центральной.   Ее
существование - секрет ото всех, кроме аккредитованных агентов.
   - Неужели? - сказал Алан. - А случилось так,  что  эмиссар  Центральной
вас опередил.
   - Правда! Я забыл! Где он?
   - Лежит в соседней комнате. Адоранна, не позовешь ли агента?
   Принцесса вышла из комнаты. Лафайет услышал приглушенные голоса,  затем
мягкие шаги по ковру. Стройная девичья фигурка в опрятной  серой  униформе
появилась в дверном проеме.
   - Дафна! - задохнулся Лафайет. - Что ты здесь делаешь?


   - Вы знаете ее? - изумился Алан.
   - Я думал, ты в безопасности и в распределителе Центральной,  -  сказал
Лафайет, не сводя с нее глаз. - Бедная малышка, я знал,  что  они  кого-то
послали, но мне никогда не приходило  в  голову,  что  они  такие  идиоты,
что...
   Дафна выхватила пистолет из кобуры и прицелилась в О'Лири.
   - Я не знаю откуда вам известно мое имя, - сказала она с едва  заметной
дрожью в голосе, - но еще один шаг, и я выстрелю!
   - Дафна, это я, Лафайет! Разве ты не знаешь меня?
   - Что, и вы? Неужели все думают, что я такая помешанная, что  не  узнаю
собственного мужа?
   Лафайет облизал губы и глубоко вздохнул.
   - Послушай, Дафна, попробуй понять. Я  не  выгляжу  собой,  я  знаю.  Я
выгляжу, как вор по имени Зорро. Но на самом деле я - это я, понимаешь?
   - Я понимаю, что вы не в своем уме. Не подходите!
   - Дафна, послушай меня! Я вышел в ту ночь, в среду, кажется, две недели
тому назад,  чтобы,  э-э,  заскочить  в  "Секиру  и  Дракон",  и  со  мной
произошло...  это!  Это  все  из-за  штуки,  которая  называется   Главный
Референт. Парень по имени Квелиус за все  в  ответе.  Он  заплатил  Рыжему
Быку, чтобы тот меня туда заманил, и...
   -  Перестаньте!  Вы  не  Лафайет!  Он  высокий  и   красивый,   немного
инфантильный, и у него кудрявые волосы и самая прелестная улыбка, особенно
когда он делает что-нибудь глупое...
   - Вроде этой? - Лафайет улыбнулся своей самой  застенчивой  улыбкой.  -
Видишь? - сказал он сквозь зубы.
   Дафна взвизгнула и отскочила.
   - Ничего похожего, ты, злобный монстр!
   - Послушай, Зорро ничего не может поделать с  тем,  что  у  него  глаза
близко посажены!
   - Довольно, мошенник! - зарычал  Алан.  -  Ты  что,  рехнулся,  скотина
неотесанная? Не кажется ли тебе,  что  не  только  графиня  Дафна,  но  ее
высочество и я лично тоже знаем этого двуличного О'Лири в лицо?
   - Он не двуличный!  -  крикнула  Дафна,  оборачиваясь  к  Алану.  -  Он
просто... просто... болен... или еще что-нибудь. - Она неожиданно шмыгнула
носом и смахнула слезу.
   - Послушайте, нам сейчас нельзя ссориться из-за недоразумения, - взывал
Лафайет, - забудьте о моем имени! Важно остановить Квелиуса, поспешите!  У
него нечто вроде машины вероятности на взводе. Она может повернуть Артезию
в положение вне  континуума!  Если  он  сделает  это,  то  будет  навсегда
свободен от внешнего влияния Центральной.
   - Что вы знаете о Центральной?
   - Разве ты не помнишь? Ты же меня там  вчера  видела!  И  даже  помогла
мне...
   - Я там видела другого сумасшедшего, который пытался убедить меня,  что
он Лафайет О'Лири. Я вас никогда в жизни не видела... и его тоже!
   - Дафна... они оба были мной! То есть я был обоими! То есть...  о,  все
равно! Главное - я на твоей стороне,  и  на  стороне  Адоранны.  Я  просто
переговорил с Никодеусом. Именно он  предупредил  меня  о  Ломе,  то  есть
Квелиусе!
   - У вас есть доказательства?
   - Ничего из документов. Но, Дафна, послушай: закрой глаза  и  представь
себе, что я сильно простужен, или меня по глотке ударили  мячом  для  поло
или еще чем-то. Теперь... помнишь вечер  нашей  первой  встречи?  На  тебе
ничего не было, кроме мыльной пены, помнишь? Поэтому я  заказал  для  тебя
милое бальное платье, розовое с серебром. А чуть позже, в тот же вечер, ты
спасла мне жизнь в первый раз, уронив ночной горшок на голову графа Алана!
И...
   - Кто рассказал вам все это?
   - Никто! Это я,  я  это  помню!  Просто  представь  себе,  что  я...  я
заколдован или нечто в этом роде, как царевна-лягушка.  Под  этой  чумазой
личиной тот же старый Лафайет, который ухаживал за тобой и завоевал тебя!
   - В этом что-то есть... почти как будто...
   - Значит, ты все же узнаешь меня?
   - Нет. Но... но я думаю, не вредно выслушать то, что вы говорите,  даже
если вы сумасшедший.
   - Ну, это уже кое-что...
   - Мы уже наслушались бреда сумасшедшего,  -  сказал  Алан.  -  Остается
вопрос "что делать?". Мы знаем, что фальшивый  король  рассчитывает  нынче
вечером на большую удачу; слухи все упрощают. В  таком  случае  его  нужно
опередить или вообще не  начинать.  Я  имею  в  виду,  что  мне  уже  пора
пробираться  вперед,  пробиваться  сквозь  заслон  наемников   узурпатора,
которые охраняют нас здесь, и убрать их хозяина, когда он будет пировать в
банкетном зале!
   - Ты никогда не сделаешь этого, Алан! - твердо сказал О'Лири. - В любом
случае нет нужды в показательных выступлениях.  Мы  можем  воспользоваться
тайными коридорами и появиться в зале неожиданно, сюрпризом...
   - Если довериться этой тайной разведке...
   - Алан, он наш друг, я это чувствую. Мне кажется, что я это  знаю...  -
Адоранна испытующе смотрела на О'Лири.
   Он вздохнул:
   - Давайте не будем начинать все сначала, - попросил  он.  -  В  котором
часу начинается эта большая операция?
   - В восемь вечера, примерно через час.
   - Если только я не заблуждаюсь, вас навестят гораздо раньше с той самой
целью, в которой вы заподозрили меня. Квелиус  не  может  себе  позволить,
чтобы вы остались живы, в то время  как  его  марионетка  сегодня  вечером
сделает важное заявление.  Он,  возможно,  рассчитывает,  что  в  суматохе
танцев незаметно выкрадет тела  из  дворца.  Позже  он  сделает  печальное
объявление, что вы пали жертвой лихорадки.  Если  вы  появитесь  в  добром
здравии, этот план будет сорван. После этого мы будем действовать,  исходя
из конкретной ситуации.
   - В бальном зале на виду у людей,  -  рассуждал  Алан,  -  мы  будем  в
безопасности на время. Он не  осмелится  зарезать  нас  на  виду  у  наших
подданных.
   - И уже  одно  наше  присутствие,  -  добавила  Адоранна,  -  обнаружит
лживость его заявления о нашем недомогании.
   Алан ударил кулаком в ладонь:
   - Возможно, но вдруг эти тайные ходы ведут в ловушку...  -  Он  свирепо
взглянул на Лафайета. - Я знаю, кто первым умрет.
   - Не беспокойся, Ал, вы доберетесь невредимыми, - уверил его О'Лири.  -
А теперь, я считаю, вам обоим следует выглядеть  как  можно  лучше,  чтобы
произвести  должное  впечатление  на   присутствующих:   медали,   ордена,
драгоценности, тиары.
   - Тебе бы самому помыться, приятель, - обратился Алан к  О'Лири.  -  От
тебя козлом несет.
   - Ванна? - изумился Лафайет. - Я уже забыл, что она существует!
   - Там, - Алан указал на приоткрытую дверь  через  короткий  коридорчик.
Там виднелся бледно-зеленый кафель и золотая арматура. -  И  можешь  сжечь
эти ветхие тряпки; думаю, наряд моего лакея тебе вполне подойдет.
   - Надеюсь, что  успею,  -  сказал  Лафайет,  направляясь  в  ванную.  С
четверть часа он блаженствовал в горячей ароматизированной  воде,  натирая
кожу фиалковым мылом.
   - Полегче, мальчик, - посоветовал он себе. -  Так  всю  шкуру  сдерешь.
Отчасти этот темный оттенок не смывается.
   Затем О'Лири побрился, решив оставить усы Зорро, подделав их под Эррола
Флинна парой  маникюрных  ножниц,  которыми  воспользовался  также  и  для
ногтей. Блестящие иссиня-черные волосы были  также  слегка  подстрижены  и
насухо  вытерты  полотенцем,  после   чего,   будучи   причесанными,   они
рассыпались на довольно франтоватые естественные  кудри.  Алан  оставил  в
передней одежду. Лафайет надел чистое белье, черные панталоны  в  обтяжку,
белую сорочку со свободными рукавами и открытым  воротом.  Перед  тем  как
надеть еще черную куртку, он обернулся алым  кушаком  из  своего  прежнего
туалета - явно недавнее приобретение, почти не грязное.  По  необходимости
он также оставил золотые кольца на руках  и  в  левом  ухе,  так  как  они
казались неотъемлемой частью образа. Он прогулочной  походкой  вернулся  в
гостиную. Дафна удивленно обернулась:
   - О, это вы? Вы изменились.
   - Где Адоранна и Алан?
   - В своем будуаре, одеваются.
   - Ты такая привлекательная в этой форме, Дафна, - сказал О'Лири,  -  но
мне ты больше нравишься в мыльной пене.
   - Прошу вас, оставьте эти фантастические воспоминания, сэр! У меня  нет
выбора, поэтому я имею с вами дело. Но глупо пытаться изображать  из  себя
Лафайета, если у вас нет и капли сходства с ним.
   - Что ж, видно, придется смириться с мыслью о платонических отношениях.
Но это трудно, Дафна. Ты никогда не узнаешь, как  я  скучал  по  тебе  эти
последние две недели, как я хотел обнять тебя, и...
   - Не нужно быть назойливым, - мягко сказала Дафна, - лучше изложите мне
план.
   - Ах да, план! Ну, если начистоту, то план  нужно  разработать.  Дафна,
знаешь, у тебя самые красивые в мире глаза!
   - Вы действительно так считаете? Но все равно. Нужно поговорить о  том,
что мы будем делать, когда доберемся до бального зала.
   - Ну, этот тип, Квелиус, - довольно  могущественное  действующее  лицо.
Наш единственный шанс - подкрасться к нему и прижать его к ногтю, пока  он
не использовал свой звуковой проектор. Ты знаешь, что у тебя  волосы,  как
ониксовая пряжа? И даже в этой униформе твоя фигура может разбить  мужское
сердце с расстояния в сто ярдов!
   - Какой глупый, - прошептала Дафна. - Должна заметить, что побритым  вы
выглядите лучше. Но в конце концов, мы не можем тут стоять и болтать  весь
день... - Она взглянула в лицо Лафайету, когда он подошел к ней. Он  обвил
ее руками. Дафна вздохнула и закрыла глаза, приоткрыв губы.
   -  Эй!  Что  вы  делаете?  -  неожиданно  сказал  Лафайет.  -   Целуете
незнакомца, да? Вы меня удивляете, Дафна!
   Она сжалась, отступила назад и со всего маху так его ударила,  что  он,
спотыкаясь, попятился.
   - Эй! Что происходит? - сказал  Алан  за  спиной  О'Лири.  Он  стоял  в
дверном проеме, великолепный в роскошном голубом с алым костюме.
   - Все нормально, - запальчиво сказала Дафна, отворачиваясь от О'Лири. -
Я уже разобралась.
   Алан криво улыбнулся О'Лири.
   -  Леди  отвратительно  верна  супружеской  клятве,  -  объяснил   тот,
мечтательно потирая щеку.
   Появилась Адоранна, царственная, как сказочная королева,  в  серебряном
платье, украшенном бриллиантами. Она повернулась к Алану, затем к О'Лири и
Дафне, которая отвернулась к окну.  Адоранна  подошла  к  ней,  обняла  за
талию:
   - Ничего, Дафна, - прошептала  она,  -  я  знаю,  когда-нибудь  Лафайет
придет в себя.
   Дафна подавила рыдание, промокнула глаза, повернулась, расправив плечи.
В этот момент раздался властный стук во входную дверь.
   - Думаю, пора уходить, - сказала она.



11

   Через десять минут они столпились в душной камере глубиной около  ярда,
длиной десять шагов, скрытой в толще стены за бальным залом.
   - Теперь запомните, - сказал Лафайет. - Адоранна, вы с Аланом даете мне
время на изучение положения.  Потом  ждете,  когда  этот  жулик  соберется
сделать серьезное заявление, тогда появляетесь неожиданно. Ведите себя как
ни в чем не бывало: это просто приятный сюрприз, вы неожиданно выздоровели
- и вот уж тут как  тут,  присоединяетесь  к  веселью.  Ему  придется  вам
подыграть. А пока он будет занят попыткой перестроиться, у меня будет шанс
нанести ему удар.
   - Но... но это же опасно для вас! - воскликнула Дафна. - Почему бы  нам
не кинуть жребий, или что-нибудь в этом роде?
   - Он вас всех знает, а я для него незнакомец.  Он  не  станет  за  мной
наблюдать.
   - Он прав, девочка, - вмешался  Алан.  -  Но  я  буду  наготове,  чтобы
вступить в борьбу, если представится возможность.
   - Хорошо, теперь я иду. -  Лафайет  открыл  замок,  панель  отъехала  в
сторону, и он оказался в сиянии света и журчании приглушенной речи. Зал  с
белым мраморным полом размером с футбольное  поле  был  заполнен  гостями,
разодетыми в кружева и атлас, сияющими драгоценностями в  золотой  оправе,
которые горели в разноцветном свете огромных  люстр  на  тисненом  золотом
своде высокого потолка.
   Торжественные стражники в униформе с незнакомыми  повязками  стояли  на
расстоянии двадцати шагов друг от друга у  парчовых  стен.  По  счастливой
случайности Лафайет появился между двумя из них.  Несколько  знакомых  лиц
случайно  повернулись  и  взглянули  в   его   сторону,   но   большинство
присутствующих неотрывно смотрели на большой золотой стул, установленный в
другом конце зала. Несмотря на внешнюю непринужденную веселость, в воздухе
чувствовалось напряжение, нота ожидания  слышалась  в  смехе  и  болтовне.
Лафайет свободно продвигался сквозь толпу. Он взял  напиток  с  подноса  у
проходящего мимо лакея и одним глотком  осушил  его.  Неожиданно  загудели
рожки. Наступило молчание,  нарушаемое  нервозным  покашливанием.  Широкие
двери на противоположной стороне широко распахнулись,  зазвучали  фанфары.
Появился высокий  стройный  светловолосый  человек.  Он  вошел  в  арку  с
беспечным, но в то же время властным видом. Он был одет в желтые  шелка  с
белым горностаем, легкая корона небрежно сдвинута на бочок.
   -  Боже,  заблудший  бедняга  выглядит  круглым   дурачком!   -   вслух
пробормотал О'Лири. - Разве не ясно, что  желтое  полностью  убивает  цвет
лица?
   - Ш-ш-ш! -  шепнул  толстый  придворный  в  пурпуре,  стоящий  рядом  с
Лафайетом. - У него везде шпионы!
   - Послушайте, - быстро сказал О'Лири. - Этот попугай не настоящий...
   - О, да знаю, знаю! Придержите язык, сэр! - Человек  в  пурпуре  быстро
удалился.
   Регент подошел к помосту, взошел с помощью группы придворных  и  гордый
собой уселся на нарядный стул. Одну ногу он отвел назад, а вторую выставил
вперед и наклонился, подперев кулаком подбородок.
   - Ха! Прямо как Генрих Восьмой в фильме  класса  В,  -  шепнул  О'Лири,
поймав на себе несколько понимающих взглядов со стороны  окружающих.  Пока
он пробирался поближе,  один  служащий,  бывший  второй  помощник  сторожа
кладовой,  ныне  разряженный  в  полный  церемониальный  костюм,  выступил
вперед, прочистил горло и развернул свиток с должной торжественностью:
   - Милорды и леди! Его королевское высочество, принц Лафайет,  милостиво
обращается  к  собранию,  -  пропищал   он   тонким   голосом.   Раздались
аплодисменты. Человек на золотом стуле перенес подбородок на другой кулак.
   - Верноподданные,  -  сказал  он  мягким  тенором,  -  как  я  восхищен
смелостью вашего духа, вашей неустрашимой  отвагой!  Вы  присоединились  в
этот вечер ко мне, бросая вызов унынию,  отвергая  меланхолические  советы
тех, кто заставил бы нас дрогнуть перед мрачным  призраком,  нависшим  над
нашей любимой принцессой и ее достойным супругом. Если бы они могли быть с
нами в этот вечер,  они  бы  первыми  зааплодировали  вам,  поддерживающим
праздничный дух, который они так любили, то есть любят. - Регент  выдержал
паузу, чтобы изменить положение.
   - Посмотрите на этого болвана, он пытается говорить,  подперев  кулаком
челюсть, - шепнул Лафайет как бы сам себе. - Он  выглядит  так,  словно  у
него терминальный полупаралич.
   Несколько человек отошли, но один  маленький  морщинистый  человечек  в
алом бархате забормотал:
   - Слушайте, слушайте!
   - И чего все стоят и  слушают  этого  клоуна?  -  обратился  Лафайет  к
старому джентльмену. - Почему они ничего не делают?
   - А? Вы задаете подобный вопрос? Вы что, забыли, что  у  сэра  Лафайета
много заслуг перед короной и эскадроны бандитов, которых он недавно  нанял
для сохранения своей пошатнувшейся популярности, в то  время  как  он  сам
самоотверженно и добровольно служит, пока наша правительница нездорова.
   - Лорд Арчибальд, что бы вы сказали, если бы я  сообщил,  что  Адоранна
вовсе  и  не  больна  в  действительности?   -   поинтересовался   Лафайет
вполголоса.
   - Сказал? Ну, я бы сказал, что вы желаемое выдаете  за  действительное.
Скажите, сэр, мы когда-либо встречались?
   - Нет... не совсем. Но если бы она правда была здорова,  просто  лишена
возможности общаться...
   - Тогда все головорезы ада не удержат ни одного меча от службы ей, сэр!
   - Ш-ш-ш! До свидания, лорд Арчи, и смотрите в оба! -  О'Лири  отошел  в
сторону, пока регент продолжал бубнить, встал в десяти ярдах от говорящего
в первом ряду толпы.
   - ...Поэтому на меня ложится  обязанность,  к  которой  я  приступаю  с
невыразимым   нежеланием,   принять   формально   титул,   соответствующий
достоинству пребывающего главой государства Артезии. Соответственно... и с
тяжелым сердцем, - регент замолчал, когда его взгляд упал  на  О'Лири.  Он
пристально уставился на него, но вдруг неожиданно  выпрямился,  глаза  его
ярко загорелись, и