умала о нем. Просто тревога отошла на задний план,
подобно тому, как притупляется зубная боль, когда принимаешь  болеутоляющее.
Сознание опасности и несчастья, мое беспокойство  за  Сильвера,  который  не
знает, куда я пропала, ловушка, в которую я угодила и из которой,  очевидно,
не выбраться, - это была  тупая  боль.  Вино,  роскошная  обстановка,  страх
Египтии - болеутоляющее. Боль была легкой и переносимой,  так  что  я  могла
отвлечься от нее. Но когда свет падал на волосы Кловиса - огненные!  -  боль
вспыхивала снова. Каждый раз я едва не вскакивала, чтобы бежать из  квартиры
в ночь. Близнецов Кловис, конечно, задержит. Но тогда они поймут,  что  были
правы. И я не смогу воспользоваться помощью Кловиса.
   Под велюровой курткой у него была вышитая рубашка. Похоже,  он  копировал
Сильвера вполне сознательно. Могла ли я довериться Кловису?  Впрочем  я  уже
сообщила ему все, кроме адреса.
   - Моя королева покупает себе свободу,  позволяя  твоему  коню  отсечь  ей
левую руку, - сказала Медея.
   - Я очень надеюсь, - проговорил Кловис, -  что  они  не  проделывают  эти
экзекуции над твоими шахматными фигурами, Египтия.
   - Весь мир - шахматная доска, а люди  -  фигуры,  -  произнесла  Египтия.
Цитата? - Ах, склоните голову  перед  окровавленным  прахом.  Опуститесь  на
колени перед тираном, порабощенная земля. Мир не тот. Боги мертвы.  Опустись
на колени, ибо надлежит тебе сделать это. Отринь гордость и опустись.
   - Мой конь кастрирует твоего коня.
   - Это невозможно. Мой конь в полной броне. - Ну и что. Там в ней как  раз
самые слабые звенья.
   Я не могла даже позвонить Сильверу.  Рядом  стоял  телефон,  к  нему  мог
подойти смотритель, но я не  помнила  номера.  Да  если  бы  и  вспомнила  и
позвонила, это разоблачило бы меня: значит, кто-то у меня дома все же  есть.
Можно было бы позвонить по параллельному  наверху  у  Египтии,  но  на  этом
аппарате, пока бы я набирала номер, загорелись бы голубые лампочки,  Джейсон
и Медея их увидят. Специально будут следить.
   - Женщины дворца, - продекламировала Египтия, - мой брат  был  богом  для
вас. А для этих зверей он - падаль. Он брошен на растерзание коршунам.
   - Батюшки, -  сказал  Кловис,  -  да  эта  пьеса  -  просто  истерическая
мелодрама. Я больше этого не выдержу.
   - Не дразни меня, Кловис! - вскричала в отчаянии Египтия.
   - Половина одиннадцатого, - сказал Кловис. - Я пошел вызывать такси.
   - Боже! - воскликнула Египтия. - Разве уже пора?
   - Пожалуй, да. Джейн, налей еще порцию.
   Я не была убеждена, что это ей необходимо, хотя вино, казалось, совсем ее
не пьянило. Она облачилась в  свой  костюм,  немного  испачкав  его  гримом.
Разрыв между ее эмоциональным накалом и настроением остальной частью  труппы
был слишком велик.
   "Они мне ничего не дают!" - все повторяла  она.  Однако,  другие  актеры,
занятые в спектакле, служили для нее  своеобразной  опорой,  не  позволяющей
упасть, и жаль, что они этого не сознавали.
   Я принесла ее серо-голубое меховое пальто с  капюшоном.  Она  купила  это
пальто в тот самый день, когда я привезла Сильвера в Чез-Стратос.
   - Ах, Джейн. Ах... Джейн...
   -  Я  здесь.  -  Мой  голос  прозвучал  так,  будто  я  ее  терпеливая  и
внимательная старшая сестра. Добрая, переживающая за нее. Участливая.  Прямо
как Сильвер.
   - Дже-е-е-е-йн...
   Она вперилась в меня. Ее  ждала  гильотина,  тележка  скоро  покажется  в
дверях.
   - Все будет хорошо, - сказала я ей. - Быть может, Астероид  упадет  прямо
на Театр Конкордасис. Вскоре появился Кловис.
   - Такси будет на пирсе через полчаса, - сказал он, посмотрел  на  меня  и
вполголоса добавил:
   - Я позвонил еще кое-куда.
   - Кловис... - пробормотала я,  поняв,  что  он  начал  осуществлять  свой
загадочный план.
   - Потом. - Он взглянул на Джейсон и Медею, которые озабоченно  уставились
на нас. - Вы бы, ласточки, успели еще по-бысторому прикончить кого-нибудь на
доске, мы уходим через десять минут.
   - Ох! Жуткая пьеса, - сказал Джейсон.
   - Можете не ходить, - предложил Кловис.
   - Да нет, мы пойдем, - сказала Медея. - Хочется побыть с  Джейн.  Мы  так
давно с ней не виделись.
   - Господи, что за странный вечер, - сказал Кловис, когда мы вышли в  фойе
перед шахтой лифта.
   - А что такое? - поинтересовался Джейсон.
   - Откуда я знаю, - ответил Кловис.
   Подошел лифт, и Египтия затрепетала в моих руках. Пока  мы  спускались  к
парому, наступила ночь, и дома стали похожи на россыпи  драгоценных  камней.
Вокруг все замерло, запорошенное снегом. На пароме было пусто, по ту сторону
нас уже ожидало такси.
   Поднявшись по Большой лестнице и пройдя мимо фонтана,  который  зимой  не
работал, мы добрались до театра в одиннадцать пятнадцать.  Здесь  я  впервые
увидела Сильвера.
   У главного входа народу  было  немало.  Обогнув  толпу,  мы  вошли  через
служебный вход и проследовали в уборную Египтии. Там  работал  радиатор,  но
трястись Египтия не переставала.
   - Отец мой сражен, брат подло срезан. Смерть -  наследие  Дома  Павлинов.
Все гибнут. Все, кроме Джейн. Джейн, не оставляй меня.
   - Мы лучше подождем на улице, - сказала Медея. Я  знала,  что  они  будут
наблюдать за дверью.
   Теперь мне в любом случае нужно остаться, у Кловиса могут быть  для  меня
новости. Какими бы они ни были. Волноваться уже не было сил. Я  пребывала  в
состоянии глухой апатии, однако в любую минуту могла сорваться и броситься в
квартиру на улице Терпимости.
   Мимо  по  коридору  прошел  молодой  человек  по  имени   Коринф,   стуча
металлическими башмаками и меланхолично жуя цыплячью ножку.
   Двадцать минут спустя, заглянул красивый стройный мужчина, режиссер.
   - О, ты уже здесь, - сказал он Египтии. Она умоляюще посмотрела на  него,
но с ней  он  уже  покончил.  На  следующие  постановки  ей  можно  было  не
рассчитывать, несмотря на ее доступное богатство. Это читалось в его глазах.
- Последний совет, дорогая, - проговорил он. - Постарайся не забывать, что в
составе, кроме тебя, есть и другие актеры.
   Она открыла было рот, но он уже вышел, хлопнув дверью так,  что  едва  не
слетела с петель. Ремонта тут не было давненько.
   - Они ненавидят меня, - ошеломленно прошептала она. - Я была с ними такой
щедрой, разделила с ними свой дом, свою любовь. А они ненавидят меня.
   Для правды было сейчас не время. По крайней мере, для такой.
   - Они завидуют, - сказала я. - Они чувствуют, что  ты  их  всех  затмишь.
Против Антектры тоже все ополчились. Это может тебе даже помочь.
   - Визг павлина, - сказала она, - птицы, предвещающие несчастье, проклятие
и смерть.
   Я подновила ее грим. Смогла ли бы я сделать то, что предстояло ей? Думаю,
смогла бы, хотя наверное, боялась бы больше, чем сейчас Египтия.
   - Ты не изменилась, Джейн, - сказала она,  рассматривая  меня  в  грязном
зеркале, как будто увидела в первый раз. -  Ты  похорошела.  Ты  фея.  Такая
спокойная. И мудрая.
   - Это потому, что я не одна, - сказала я, не успев сообразить, что  лучше
промолчать.
   - Правда? - рассеянно отозвалась она. Кловис был прав, она  забыла.  -  У
тебя появился любовник, Джейн? Да, Египтия. Серебряный любовник.
   - Можно сказать и так.
   Следующим вопросом она меня дико напугала:
   - Джейн, а что случилось с роботом?
   - Ну... - я постаралась взять себя в руки. - Он просто чудо.
   - Да, - задумчиво проговорила она, - красивее и искуснее любого  мужчины.
И нежнее. Ты не находишь? И его песни. Он пел мне любовные песни.  Он  знал,
что мне очень нужна любовь, что я живу  любовью...  Чудесные  песни.  А  его
прикосновения, как он ласкал меня, и...
   Она замолчала как раз в тот момент, когда я почувствовала, что  не  смогу
больше слушать ее излияния. Над нашими головами вдруг завыла сирена, и мы  в
испуге бросились друг к другу, не успев сообразить, в чем дело.
   За сиреной  последовал  жестокий  смех.  Очевидно,  это  была  "шуточка",
приготовленная специально для нее.
   - Через пять минут поднимется занавес, Египтия. Я испугалась, не случится
ли с ней припадка. Но она вдруг совершенно переменилась.
   - Ты иди, Джейн, - проговорила она. - Мне нужно побыть одной.
   На улице Джейсон и Медея сразу окружили меня.
   - Наши места в третьем ряду.  Дурной  тон  со  стороны  Кловиса  заказать
именно их. Ты займешь место Хлои, оно хуже всех. Забавно,  что  у  тебя  нет
билета, раз ты собиралась сюда придти.
   На самом деле Кловис приготовил им другой сюрприз - он  подменил  билеты.
Близнецы, к своему ужасу, обнаружили, что сидят в  первом  ряду  и  даже  не
рядом, а в разных концах.
   - Безобразие, -  сказал  Кловис.  -  Какая  путаница.  Несомненно,  театр
объявил нам вендетту.
   Теперь близнецам придется весь спектакль выворачивать шеи,  проверяя,  на
месте ли я.
   Когда мы с Кловисом уселись в конце ряда, он заговорил:
   - Ты уходишь сразу после первой реплики Египтии. Насколько мне  известно,
в это время по проходу пронесутся десять болванов, а когда они доберутся  до
сцены, начнется гроза. Спецэффекты тут просто зверские. Джейсона и Медею это
отвлечет. Тогда ты и можешь уходить. Если они и заметят, то  им  понадобится
полчаса, чтобы пробиться наружу, а если повезет, они  столкнутся  со  второй
сменой шествующих по проходу, какая-то там  процессия.  -  Джейсон  и  Медея
одновременно обернулись, и Кловис помахал им. - Если  они  меня  спросят,  я
скажу, что тебе стало плохо.
   - Они поймут, что это не правда.
   - Разумеется. Твоя репутация меня нисколько не интересует. Но им это мало
поможет.
   - Кловис, ты сказал, что дашь мне немного денег.
   - Завтра вы ловите тачку и отправляетесь по шоссе до восемьдесят  третьей
дороги. На это денег наскребешь?
   - Да.
   - На восемьдесят третьей отпускайте такси и  идите  пешком  к  Обвальному
склону Каньона.
   - Это же всего в нескольких милях от дома матери.
   - Ну и что? Сомневаюсь, что вы ее  там  встретите.  Я  это  место  выбрал
потому, что это уже не город, но еще и не  граница  штата,  поэтому  там  не
будет ни наблюдений, ни шпионов. И еще потому, что Джем сможет посадить  там
СВВ.
   - Что?
   - Самолет с  вертикальным  взлетом.  Грохочущая  летающая  машина,  вроде
Бэкстера, который так любит твою мать. Джем -  инженер-испытатель  и  летчик
Хисторика Антиква Корпорейшен. Он позаимствует эту тарахтелку, как обычно, в
музейном ангаре, приземлится у Каньона и доставит  вас,  куда  захотите.  Он
пообещал мне это, когда звонил ему час назад. Кстати, сообразительностью  он
не отличается, и если ты не скажешь сама,  что  твой  дружок  робот,  то  он
никогда не догадается об этом. Тем не менее, куда-нибудь он вас доставит.  А
потом вернется и проведет вечер со мной. Честно, Джейн, я молюсь за тебя.
   - Кловис, я...
   - Берите любой багаж, если он полегче,  скажем,  рояля.  В  этих  машинах
полно места. Он передаст вам деньги. Банкнотами, если успею выцарапать их  в
банке. Надеюсь, ты не собираешься рыдать, кидаться на  колени  -  кстати,  а
есть ли тут ковер? Да, есть, - в припадке благодарности? Вилять передо  мной
хвостом?
   - Нет. Но я никогда не забуду, что ты сделал для меня. Никогда.
   - Джем тоже получит массу удовольствия. Но я постараюсь лучше об этом  не
думать.
   - Я бы хотела...
   - Ты бы хотела, чтобы я был  гетеросексуальным  и  мы  бы  могли  сбежать
вместе.
   - Я бы хотела отблагодарить тебя должным образом, но не знаю, как.
   - Я не могу быть крестным отцом твоих деток. Хотя бы  потому,  что  их  у
тебя не будет.
   - Ну, почему же? Тем же путем, что и Деметра.  Сильвер,  я  думаю,  будет
потрясающим приемным отцом. У меня вообще никакого отца не было.
   - И ты ничего не потеряла, - сказал Кловис. И в этот момент свет,  тускло
освещавший бедное помещение театра, внезапно погас.
   Публика неодобрительно загудела.
   - Джейн, - снова заговорил он, - я забыл еще об  одной  чертовски  важной
вещи.  Послушай,  Джейсон  нашел  тебя  с  помощью  самодельного  наводящего
устройства.  Проверь  всю  одежду,  в  которой  ты  встречалась  с  ним   до
сегодняшнего дня. Ищи что-нибудь маленькое.
   - Что ты сказал?
   - Ты меня слышала.  Конечно,  оно  не  настолько  точное,  чтобы  указать
квартиру, но подобраться они к тебе, как видишь могут, довольно близко.  Это
их новая игра на месяц.
   - Но я...
   Из-под взвивающего занавеса хлынул жуткий красновато-коричневый свет.  Мы
замолчали, но в голове у меня все кипело.
   Наводящее устройство? Пэйшенс Мэйдел Бридж, Джейсон, бегущий  мимо  меня,
потом Медея - нужно было все это хорошенько вспомнить, но  тут  передо  мной
открылась сцена в  клубах  кровавого  дыма.  Из  дыма  на  помост  выступила
Египтия, оцепеневшая, ничего не видящая, посверкивающая своими блестками.
   Секунду я не понимала, что с ней произошло. А произошло то, что она стала
Антектрой.  Она  казалась  лунатиком,  спасшимся  от  взрыва  -  оглушенным,
обесчеловеченным. Ее страшная красота била в  глаза.  Она  протянула  вперед
руки, держа в них кусок размалеванной под кровь ткани.
   - Склоните головы, - сказала она нам, - склоните головы, - и  мое  сердце
перевернулось. Она повторила свою реплику. А потом голос ее вдруг понизился,
как у певицы, едва ли не на целую октаву:
   - Склоните голову перед окровавленным прахом. Опустись  на  колени  перед
тираном, порабощенная земля.
   Она казалась безумной, и все мы, бездыханные, повисли на ее  словах,  как
на веревке.
   - Мир не тот, Боги мертвы.
   Я содрогнулась. Она будто вышла из могилы.
   Конечно же, она вела себя так, будто других актеров не  существовало.  Их
не было. Они всего лишь тени. Только Антектра жила в ее  жгучей  агонии,  на
фоне разрушенного пейзажа.
   - Отринь гордость и опустись.
   Как и тогда, я  сидела  загипнотизированная.  Ниоткуда  не  раздалось  ни
звука, потом послышались шаги и клацанье оружия. По проходам неслись  десять
воинов, и на этот раз публика отозвалась одобрительным гулом.
   - Возрыдайте, небеса! - голос Египтии перекрывал шум войны. -  Возрыдайте
кровью и пламенем.
   Войны скучились перед ней. Раздался удар грома. Сцену  прорезала  молния.
Египтия на своем помосте, казалось, была охвачена огнем.
   - Пошла, - тихо произнес Кловис.
   - Что?
   - Уходи, дура.
   - А-а... - Вскакивая я, споткнулась и едва не выпала в проход.
   Под прикрытием  бешеных  вспышек  я  бросилась  к  выходу  и  выбежала  в
отрезвляющий холод городской ночи.
   На автобус денег у меня хватило, но пришлось очень долго ждать.  Когда  я
спрыгнула на своей остановке, на часах в  автобусе  было  уже  час  двадцать
шесть минут. Я отсутствовала больше десяти часов. Кловис  не  задумывался  о
том, что меня ждет человек, ведь  это  всего  лишь  машина.  Хотя,  пожалуй,
Кловис больше так не считал. Конечно, несмотря на  мое  долгое  необъяснимое
отсутствие, он оставался спокойным, невозмутимым и рассудительным,  особенно
если учесть, сколько я твердила ему об опасности, в которой мы находимся. Но
у него же механический разум.
   Я бежала по улицам, будто сквозь плотную темную воду, до того густая была
ночь.
   Когда я влетела в квартиру, он стоял  посреди  радужного  ковра.  Верхний
свет был включен, и я видела его очень отчетливо. Как будто я  выбралась  из
обвала и начала обретать равновесие. Но он стоял  абсолютно  спокойный,  без
всякого выражения на лице.
   - С тобой, - спросил он, - все в порядке?
   - Да.
   - Нам повезло, что ты меня застала. Я с семи часов искал тебя,  и  сейчас
собрался опять уходить.
   - Уходить? Но ведь мы договорились...
   - Я думал, на тебя могли напасть, - тихо произнес он. - Или убить.
   Я не могу описать, как он это сказал, но его голос потряс меня, вышиб  из
головы все слова и мысли. А поскольку и слова,  и  мысли,  и  события  этого
вечера, были необычайно  важны,  я  немедленно  начала  восстанавливать  их,
преодолевая оцепенение.
   - Нет. Послушай, я расскажу тебе, что  случилось,  -  проговорила  я  так
спокойно, как будто отвечала на вопрос, которого, видимо, следовало  ожидать
от разумной невозмутимой машины.
   И я, торопясь, рассказал ему все. Он внимательно слушал. Через минуту  он
опустился на тахту и  склонил  голову,  а  я  села  рядом,  чтобы  закончить
рассказ.
   - Уйти я не могла. И даже  позвонить  не  могла  -  я  не  помнила  номер
телефона внизу, и потом надо было ждать Кловиса. Это  кажется  безумием,  но
разве  нам  не  стоит  рискнуть?  Уехать   завтра   куда-нибудь?   Как   два
разоблаченных шпиона. По-моему, стоит.
   - Ты так боишься этого города и не без оснований, - сказал он.  -  Уехать
отсюда - единственный выход для нас.
   - Ты меня осуждаешь? Зря. У меня очень веские причины бояться. Я  жила  с
этим страхом весь день и весь вечер.
   Он обнял меня одной рукой,  и  я  легла  рядом  с  ним.  И  почувствовала
огромное расстояние между нами. Он  был,  должно  быть,  где-нибудь  в  миле
отсюда.
   - Египтия, - медленно произнесла  я,  сама  не  зная,  зачем,  -  Египтия
изумительна. Я слышала только несколько ее реплик... Сильвер, в чем дело?  Я
даже и не знала, что ты умеешь сердиться. Но  я  не  виновата.  Я  не  могла
прийти сюда. Если ты думаешь, что это глупости и паникерство, то, по крайней
мере, поверь, что это искреннее паникерство и не совсем  глупости.  А  потом
еще Кловис сказал  про  это  наводящее  устройство.  О,  Господи,  мне  надо
проверить...
   Но он крепко сжал мою руку, и я поняла, что двигаться Нельзя, и  осталась
лежать, ожидая, что он скажет.
   Наконец, он заговорил тихо и быстро. В его мелодичном голосе трудно  было
обнаружить следы каких-нибудь чувств, кроме, пожалуй, крупинки юмора.
   - В свое время ты пыталась научить меня исследовать  собственные  эмоции,
то есть тому, для чего я предназначен.  Выходит,  я  был  не  прав.  Или  же
все-таки научился этому, как приобрел и другие чисто человеческие  свойства.
Когда тебя не было...
   - Но я, правда, не могла, - прошептала я.
   - Я знаю. И знаю, что ты жива и здорова. Но я не знал этого, пока  ты  не
вошла в дверь. Будь я человеком, я бы места не находил. Будь я человеком,  ч
бы обошел все больницы в этой части города.
   - Прости меня. Мне очень жаль, что так получилось.
   - Самым странным был внутренний процесс, через который я  себя  проводил,
во время которого я представил себе, что ты лежишь где-то мертвая, и значит,
я никогда больше не буду с тобой снова. Ты спрашивала, могу  ли  я  бояться.
Могу. Тебе придется на слово мне поверить,  что  и  этом  теле,  которое  не
дрожит,  не  потеет,  не  проливает  слез,  действительно  сидит  трехлетний
ребенок, который очень интенсивно все это переживает.
   Его голова была наклонена, и я не видела лицо.
   Я обхватила его руками и крепко-крепко прижала к себе.
   Вместо радости за него я почувствовала что-то вроде стыда. Я поняла,  что
опять неумышленно совершила непростительный поступок. Ибо я  окончательно  и
бесповоротно доказала, наконец, его человечность: показала, что  он  зависит
от других существ своего вида.

4

   От землетрясения город содрогнулся в начале шестого утра.
   Я проснулась от того, что латунная  кровать  начала  двигаться.  Сильвер,
который мог ввести себя в состояние, подобное  психостетическому  трансу,  -
это был полный покой и отсутствие чувства времени - Сильвер  вышел  из  него
раньше меня. Я подумала, что это сон. Было темно, если  не  считать  слабого
снежного блеска из-за полуоткрытых занавесок. Потом я увидела, что занавески
открываются сами собой, подергиваясь каждый раз на несколько дюймов.
   - Это земной толчок, - сказал  он  мне.  -  Но,  судя  по  ощущениям,  не
сильный.
   - Ничего себе не сильный! - воскликнула я, садясь на кровати.
   Она сместилась не меньше, чем на фут.  Весь  дом  вибрировал.  Я  уловила
зловещий шум на улице, какие-то стоны,  треск  и  визг,  которые  я  сначала
приняла за крики ужаса, доносящиеся из города.
   - Мы должны бежать на улицу? - спросила я.
   - Нет. Все у