щи.
     Лодка скользнула в окаймленный деревьями залив по направлению к костру, который мерцал в отдалении, точно уставшая звезда над самой водой. Когда лодка приблизилась к берегу, с земли у костра поднялись семь фигур в одеяниях с капюшонами и гуськом спустились к воде.
     - Зачем ты позвал нас? - спросил женский голос.
     - Мой друг здесь нуждается в вашей помощи.
     - Твой друг - мирный человек?
     - Он король.
     - Разве это ответ?
     - Он тот, кто объявил Хрустальный Остров священным, кто защищал его святость и свободу.
     - Остров не нуждается в том, чтобы человек объявлял его священным, как не нуждается в мече для защиты его свободы.
     - Тогда взгляните на него просто как на человека, чью душу похитили и чьему телу угрожает гибель.
     - И куда ты хочешь, чтобы мы отнесли его? - спросила женщина.
     - В Круглую Залу в Кольце Великой Луны, где нет места злу, где два мира соединены в знаке Священной Рыбы.
     - Тебе много известно о наших Таинствах.
     - Я знаю ВСЕ ваши Таинства.., и еще многое.
     Женщины молча шагнули вперед, без малейшего усилия подняли короля со дня лодки и попарно углубились во мрак под деревьями - тело короля словно парило между ними. Кулейн последовал за ними. Из-под деревьев появилась белая женская фигура с капюшоном, опущенным на лицо.
     - Дальше тебе нельзя, воин.
     - Я должен остаться с ним.
     - Нельзя.
     - Ты думаешь остановить меня?
     - Ты остановишься сам, - ответила она, - ибо твое присутствие ослабит силу, которая будет поддерживать в нем жизнь.
     - Во мне нет зла.
     - Да, Кулейн лак Фераг, в тебе нет зла.
     - Так ты знаешь меня? Хорошо! Ведь тогда ты должна знать, что это я посадил Терн и начал то, что теперь продолжаете вы.
     - Начал ты, да, но не по велению веры. Просто это была очередная из твоих игр. Ты сказал Сестрам, что знаешь все их Таинства и еще многое. Когда-то так было, но теперь - нет. Ты думаешь, что это место, Кулейн, выбрал ты? Нет. Оно выбрало тебя.
     - Прости мое высокомерие, госпожа. Но разреши мне остаться. Мне столько надо искупить. Я все" потерял, и мне некуда идти.
     На залив лился лунный свет, и облаченная в белое жрица казалась сотканной из него. Воин ждал, пока она обдумывала его слова. Наконец она заговорила:
     - Можешь остаться на Острове, Кулейн, но не в Круглой Зале. - Она указала на могучий Тор, на венчающую его башню. - Можешь отдохнуть там, а я распоряжусь, чтобы тебе приносили еду.
     - Благодарю тебя, госпожа. Мне стало легче на сердце.
     Она повернулась и ушла. Кулейн начал подниматься по древней тропе, обвивавшей Тор, все выше и выше над Островом и озером. К древней башне - древней, когда он был ребенком в Атлантиде. Деревянные полы сгнили, и остались лишь огромные камни, тщательно обтесанные с точностью, утраченной миром, и соединенные без помощи извести. Кулейн собрал гнилые обломки, разжег костер и улегся спать под звездным небосводом.

11

     Кормак очнулся на безжизненном пустыре среди скелетов засохших деревьев и пылевых чаш. Рядом с ним лежал его меч, а позади него был туннель, уводивший вверх сквозь гору. Он сел и заглянул внутрь туннеля. В дальнем конце, в самом сердце горы, он заметил мерцающее сияние, и его неодолимо потянуло пойти туда и омыться светом.
     Но тут он вдруг заметил, что рядом кто-то есть, и стремительно обернулся с мечом в руке. На плоском камне сидел седобородый старик, одетый в длинный серый балахон.
     - Кто ты? - спросил Кормак.
     - Никто, - ответил тот с тоскливой улыбкой. - Хотя когда-то я был кем-то и у меня было имя.
     - Что это за место?
     Старик пожал плечами.
     - В отличие от меня оно имеет много названий и много тайн, хотя, подобно мне, оно нигде. Как ты сюда попал?
     - Я.., была схватка... Я.., не помню.
     - Порой это милость, и ее надо принимать с великой благодарностью. Есть много такого, чего я предпочел бы не помнить.
     - Мне нанесли много ран, - сказал Кормак, и, задрав рубаху, он оглядел свою бледную грудь и плечи. - Но их нет.
     - Раны не здесь, - сказал старик. - Ты хорошо сражался?
     - Нет. Я был слеп... Андуина! Я должен найти ее! - Он встал и направился к туннелю.
     - Ты не найдешь ее там, - негромко сказал старик, - ибо там кровь, и огонь, и жизнь.
     - Что ты такое говоришь, старик?
     - Указываю на очевидное, Кормак, сын Утера. Твоя возлюбленная прошла перед тобой по этой длинной серой дороге. У тебя хватит смелости пойти за ней?
     - Смелости? Ты совсем сбил меня с толку. Где она?
     Старик встал и указал на дальние горы за черной рекой, которая вилась внизу по дну долины.
     - Она там, Кормак. Там, где собираются все новые души. В горах Проклятых.
     - Еще раз спрашиваю тебя, старик: что это за место?
     - Это, юный принц, место ужасов. Тут могут ходить лишь мертвые. Это - Пустота, и здесь обитает Хаос.
     - Так значит.., я...
     - Ты мертв, принц Кормак.
     - Нет!!!
     - Погляди вокруг, - сказал старик. - Где тут жизнь? Трава? Хотя бы одно зеленеющее дерево? Какие-нибудь следы животных или птиц? Где звезды - украшение неба?
     - Но я же все еще думаю и чувствую и могу поднять мой меч. Это сон, старик, и он меня не пугает.
     Старик встал и расправил свое серое одеяние.
     - Я держу путь к этим горам. Хочешь, чтобы я передал весточку твоей возлюбленной?
     Кормак оглянулся на туннель и манящий свет. Все в нем кричало: "Беги туда, вырвись из безжалостной серости вокруг!" Но там не было Андуины. Он поглядел на горы.
     - Ты говоришь, она там. Но почему я должен тебе верить?
     - Только потому, что веришь. Я не стал бы лгать тебе, юный принц. Я служил твоему отцу, и его отцу, и отцу его отца. Я был владыкой волшебником.
     - Ты Мэдлин?
     - Да, это было одним из моих имен в лучах Света.
     Теперь я никто.
     - Так и ты мертв?
     - Мертв, как ты, принц Кормак. Ты пойдешь со мной по серому пути?
     - Я правда найду Андуину?
     - Не знаю. Но ты пройдешь ее дорогой.
     - Тогда я иду с тобой.
     Мэдлин улыбнулся и пошел вниз по склону к черной реке. Он вскинул руки, позвал, и на реке показалась черная барка, которой правило чудовище с головой волка и глазами, пылавшими красным огнем в бледном подсвете вечных сумерек. Кормак поднял меч.
     - Он тебе не понадобится, - шепнул Мэдлин. - Он всего лишь Перевозчик и не причинит тебе вреда.
     - Какой вред может он причинить мертвецу? - спросил Кормак.
     - Умерло только твое тело. Твой дух все еще может испытать боль и, хуже того, - угаснуть. И тут много зверей и бывших людей, которые постараются причинить тебе вред. Держи меч наготове, Кормак. Он тебе понадобится.
     Вместе они спустились в барку, и она заскользила поперек реки, повинуясь Перевозчику, который искусно подталкивал ее шестом.
     Барка причалила к каменной пристани. Мэдлин выбрался на пристань и поманил Кормака за собой. Перевозчик сидел неподвижно, устремив красные глаза на юношу, и протянул руку.
     - Чего он хочет?
     - Черную монету, - ответил Мэдлин. - Все путники здесь должны платить Перевозчику.
     - У меня нет никакой монеты.
     Старик встревожился.
     - Пошарь в карманах, юный принц, - приказал он. - Она там.
     - Да говорю же тебе, у меня нет никаких денег.
     - Все равно поищи.
     Кормак повиновался, а затем развел руками.
     - Я же сказал, у меня нет ничего, кроме меча.
     Мэдлин понурил голову.
     - Боюсь, я навлек на тебя страшную беду, Кормак.
     Он обернулся и заговорил с Перевозчиком на языке, неизвестном юноше. Чудовище как будто улыбнулось, потом встало, повернуло барку и направило ее к другому берегу.
     - Что за беду?
     - Ты, видимо, не умер, хотя каким образом ты очутился здесь, понять невозможно. У каждой души есть с собой черная монета.
     - - Ну так что? Он же перевез нас.
     - Да, но обратно он тебя не перевезет. В этом-то и беда! - Речка не такая уж широкая, Мэдлин. Если понадобится, я ее переплыву.
     - Нет! Ни в коем случае не вздумай коснуться этой воды! Она - порождение Ада. Она сожжет того, кто ее коснется, и боль будет длиться вечность.
     Кормак подошел к старику и положил руку ему на плечо.
     - Никакой беды тут нет. Жить без Андуины я не хочу, а она уже переплыла реку. Так идем же. Я хочу добраться до гор еще до темноты.
     - Темноты? Здесь не бывает ни темнее, ни светлее.
     Такова Пустота, и она не меняется. Тут нет ни луны, ни солнца, а звезды - лишь смутное воспоминание.
     - Пусть так, но идем же! - крикнул Кормак. Мэдлин кивнул, и они зашагали прочь от реки.
     Шли они много часов, пока наконец усталость не овладела принцем.
     - Ты никогда не устаешь? - спросил он волшебника.
     - Здесь - нет, Кормак. Это еще одно доказательство твоей связи с жизнью. Давай сядем вон там на склоне. Я разожгу костер, и мы побеседуем.
     Они устроились в кольце валунов. Мэдлин собрал хвороста, и маленький костер весело запылал. Волшебник, казалось, глубоко задумался, и Кормак не заговаривал с ним. Потом Мэдлин потянулся, мрачно улыбнувшись.
     - Было бы лучше, юный принц, если бы мы встретились под солнцем в лесах вокруг Эборакума или во дворце в Камулодунуме. Но людям следует извлекать из событий то, что можно. Я учил твоего отца, когда он был в твоем возрасте. Он постигал все очень быстро и стал человеком, способным подчинить себе почти любые обстоятельства. Быть может, таков и ты?
     Кормак пожал плечами.
     - Я рос, как сын демона, которого все чурались.
     Человек, заменивший мне отца, был убит, и я бежал.
     Мне встретился Кулейн, и он меня спас. Потом оставил меня охранять Андуину, и я не сумел ее спасти. Вот история Кормака. Не думаю, что я такой, каким был Утер.
     - Не суди себя слишком сурово, юный принц. Расскажи мне все подробности, а я буду твоим судьей.
     Пока костер догорал, превращаясь в пылающие угли, Кормак рассказывал о своей жизни с Гристой, о поцелуе Альфтруды, который привел к убийству Гристы, о встрече с Кулейном и о бое с демонами, когда они защищали Андуину. Под конец он описал спасение Олега и его дочери и схватку с викингами, которая в конечном счете привела к нападению на хижину.
     Мэдлин слушал молча, пока рассказ не завершился, а тогда подбросил хвороста на угли.
     - Утер гордился бы тобой, но ты слишком мало себя ценишь, принц Кормак. Думаю, причина в твоем горьком детстве. Во-первых, когда на тебя напали братья Альфтруды, ты победил всех троих - поступок воина и истинно смелого человека. Во-вторых, когда появились демоны, ты сражался, как подобает мужчине.
     А когда ты нес Олега с горы, ты вновь доказал силу своего духа. И да, ты потерпел неудачу - слишком могучие силы ополчились против тебя. Но знай, сын Утера, - потерпеть неудачу не так уж страшно. Настоящая трусость в том, чтобы и не пытаться победить.
     - По-моему, Мэдлин, я предпочел бы поменьше геройства и побольше успеха. Но теперь нет смысла горевать об этом. У меня уже не будет случая что-либо исправить.
     - Не будь так уж уверен в этом, - сказал волшебник вполголоса. - Этот мир, как он ни ужасен, во многом сходен с тем, который ты покинул.
     - В чем, например?
     - Владыка этого мира - Молек, некогда человек, но теперь демон. Тебе он известен как Вотан. Это - его владения уже более двух тысяч лет.
     - Вотан? Но как могло произойти такое?
     - Из-за глупости одного человека. Моей глупости.
     Но лучше я расскажу эту историю на свой лад. Ты, конечно, знаешь про Фераг, последний живой кусочек Атлантиды?
     - Да, Кулейн мне рассказывал.
     - Ну, в те славные дни было много молодых людей, жаждавших приключений. И в нашем распоряжении была сила Сипстрасси, так что мы стали богами для смертных. Одним из этих молодых людей был Молек.
     Он искал удовлетворения самым черным чувствам, и его наслаждения вызвали бы тошноту у большинства людей одной только мыслью о них. Пытки, муки, смерть для него были как крепкое вино. Свой мир он превратил в бойню. Мы, остальные, не могли это стерпеть, и Фераг ополчился против него. Наш царь, Пендаррик, возглавил войну, и Молек потерпел полное поражение. Кулейн сразился с ним на стенах Вавилона, убил его и обезглавил, а тело швырнул вниз на камни, чтобы его сожгли.
     - Так как же он мог вернуться?
     - Имей терпение! - оборвал его Мэдлин. - Молек, подобно всем нам, мог использовать Сипстрасси, чтобы обрести бессмертие. Но он пошел дальше нас: он взял кольцо из Серебряного Сипстрасси и заключил в него свой череп под кожей, будто в невидимую корону. Он сам стал Сипстрасси и не нуждался в Магических Камнях. Когда Кулейн убил его, я забрал голову. Никто об этом не знал, Я опалил ее на огне, чтобы остался голый череп, и хранил его как талисман, как источник большой силы. В последующие столетия он немало мне помогал.
     Я знал, что дух Молека еще живет, - я вступал в общение с ним и с мертвецами его царства, почерпнул много знаний и хорошо распоряжался ими. Но в своей надменности я не замечал, что Молек тоже использует меня и его сила растет. Несколько лет назад, перед самым твоим рождением, наши пути с Утером разошлись.
     Я отправился в земли викингов и там повстречал юную девушку, которая пожелала стать моей ученицей. Я впустил ее в свой дом и в свое сердце. Но она была служанкой Молека и как-то ночью усыпила меня и положила череп на мою голову. Молек захватил мое тело, а мой дух был отправлен сюда. Теперь он терзает меня моей глупостью, а чудовищные зверства, с которыми мы покончили ценой такой жестокой борьбы, вновь вернулись осквернять мир. И на этот раз он не будет побежден.
     - Кулейн еще жив. Он его уничтожит, - сказал Кормак.
     - Нет, Кулейн лишь тень того, кем он был когда-то.
     Я думал, Утер и Меч Силы смогут его остановить. Но Вотан перехитрил меня и тут. Он забрал Кровавого короля.
     - Убил?
     - Нет. Но лучше бы убил!
     - Я не понимаю...
     - Утер здесь, принц Кормак. В Пустоте. В оковах огня, пожирающего души.
     - Я думаю только об Андуине, - сказал Кормак. - Я могу восхищаться силой и воинским искусством того, кто меня зачал, но знаю я одно: он преследовал мою мать, пока она не умерла. Его страдания мне безразличны. - Он стремительно встал. - Я отдохнул, Мэдлин.
     - Хорошо, - прошептал волшебник. Его ладонь скользнула над костром, и пламя угасло. - Путь предстоит долгий, и повсюду таятся опасности. Не сходи с тропы, Кормак. Что бы ни происходило, не сходи с тропы.
     Они вместе зашагали по широкой дороге. Справа и слева беспощадная серость простиралась до серого горизонта. Только иссохшие деревья и торчащие черные камни, иззубренные, в трещинах, нарушали плоскость равнины. Их ноги поднимали пыль, она сушила горло Кормака, разъедала глаза.
     - Это место без души, - сказал он, и Мэдлин горько усмехнулся.
     - Как раз наоборот, юноша. Здесь живы только души усопших. На нашу беду, большинство из осужденных оставаться здесь преданы злу. И здесь истинная природа каждого человека становится явной. Вот Перевозчик. Когда-то он был человеком, но теперь он обрел образ чудовища, которого прятал в себе при жизни.
     - Андуине нельзя оставаться тут, - сказал Кормак. - Она кротка и добра, она никому не причиняла зла.
     - Тогда она свободно пройдет всю дорогу. Не бойся за нее, Кормак. В этом месте существует космическое равновесие, и даже Молеку не дано нарушать его надолго.
     Они миновали поворот дороги и увидели молоденькую девушку, попавшую ногой в ловушку.
     - Помогите мне! - взмолилась она, и Кормак свернул с дороги туда, где она лежала на земле. Но едва он приблизился к ней, как из-за скалы возникла чудовищная фигура.
     - Берегись! - закричал Мэдлин. Кормак обернулся, а его меч уже описывал смертоносную дугу и разрубил чешуйчатый бок.
     С визгливым шипением, оросив рубаху Кормака черной кровью, чудовище исчезло, а за спиной юноши девушка бесшумно поднялась с земли, скрючив пальцы как когти. Мэдлин метнул узкий кинжал, который вонзился ей между лопатками, она упала на колени, и Кормак волчком повернулся к ней. Глаза у нее стали кроваво-красными, рот ощетинился острыми клыками, между синими губами высунулся змеиный язык. И она тоже исчезла.
     - Вернись на дорогу, - приказал Мэдлин. - Только сначала подбери мой кинжал.
     Кормак нагнулся за кинжалом, глубоко погрузившимся в пыль, и вернулся к волшебнику.
     - Что они такое?
     - Отец и дочь. Всю свою жизнь они грабили и убивали путников на дороге между Вируланиумом и Лондиниумом. Их сожгли на костре за двадцать лет до твоего рождения.
     - И тут нет ничего и никого хорошего?
     - Человек находит хорошее в самых неожиданных местах, принц Кормак. Но увидим.
     Они шли и шли - возможно, целую вечность. Без звезд, без луны, которые отмечали бы ход времени. Кормак потерял счет часам, тем не менее в конце концов они добрались до гор и дорога привела их к большой пещере, где пылали факелы.
     - Здесь будь настороже! - предупредил Мэдлин. - Защиты здесь нет.
     В пещере десятки людей сидели, спали, разговаривали между собой. На вошедших никто не обратил внимания, и Мэдлин повел принца по лабиринту озаренных факелами туннелей, битком набитых душами, и наконец остановился в обширной подземной зале, где пылал большой костер.
     Пожилой мужчина в выцветшем монашеском одеянии из коричневой шерсти поклонился волшебнику.
     - Мир тебе, брат, - сказал он.
     - И тебе, Альбейн <Подразумевается первый христианский мученик в Британии.>. Со мной мой юный друг, взыскующий добра.
     Альбейн улыбнулся и протянул руку. Это был щуплый невысокий человек с большой лысиной, которую, точно корона, окружала бахромка совсем белых волос.
     - Привет тебе, мой мальчик. Того, что ты ищешь, тут маловато. Как я могу тебе помочь?
     - Я ищу мою жену. Ее зовут Андуина.
     И он описал ее наружность. Старый монах слушал очень внимательно.
     - Она была здесь, но боюсь, ее отсюда увели. Мне очень жаль.
     - Увели? Кто?
     - За ней пришли верные. Мы не успели ее спрятать.
     - Телохранители Молека, - объяснил Мэдлин. - Они служат ему здесь, как служили там, пока были живы, ибо им обещано, что они вернутся во плоть.
     - Куда они ее забрали?
     Альбейн промолчал и только посмотрел на Мэдлина.
     - Значит, она в Башне - крепости Молека. Туда тебе доступа нет, Кормак.
     - А что меня остановит? - спросил принц, и в серых глазах вспыхнуло пламя.
     - Ты поистине сын Утера, - сказал Мэдлин с печалью и гордостью.
     Из мрака появилось несколько фигур.
     - Сын Утера? - спросил Викторин. - А это ты, Мэдлин?
     - Так значит, война началась, - прошептал Мэдлин.
     - Еще нет, колдун, но вот-вот начнется. Скажи, он правда сын Утера?
     - Да. Принц Кормак, это Викторин, самый лучший из полководцев Утера.
     - Жаль, нельзя сказать, что мы встретились в добрый час, принц Кормак. - Викторин снова обернулся к Мэдлину. - Альбейн сказал нам, что душу короля держат в Башне.., что его пытают. Неужели это правда?
     - Соболезную, Викторин. Я знаю, ты был его другом.
     - Был? Смерть не властна над моей дружбой. Нас здесь тринадцать, и мы отыщем короля.
     - По открытой равнине вокруг Башни, - сказал Мэдлин, - рыщут гигантские псы. Зубы у них, как кинжалы, шкуры крепче железа. Их не сразит никакой меч.
     За первой стеной обитают верные - их не меньше двухсот, и все при жизни были грозными воинами. За вторую стену я не заглядывал, но даже верные страшатся заходить за нее.
     - Там король, - сказал Викторин, упрямо сжав зубы.
     - И Андуина, - добавил Кормак.
     - Это безумие! Как вы приблизитесь к Башне?
     Или, по-вашему, тринадцать мечей проложат вам дорогу?
     - Понятия не имею, Мэдлин. Я всего лишь простой воин. Но ты когда-то был самым великим мудрецом в мире. Во всяком случае, так ты говорил мне.
     - Ад не место для лести, - сказал волшебник. - Но я подумаю над этим.
     - А враги у Молека есть? - спросил Кормак.
     - Конечно. Однако они почти все - такое же воплощение