Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Ворон А. Время волков -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  -
рался думать. Волки не склонны к туманным разговорам, на прямой вопрос они хотят получить такой же ответ. К моему огорчению, Креок спросил: - На твоем острове тебя ждет жена или невеста? Я опустил голову, чтобы вождь не мог увидеть моего лица. Ждет ли меня невеста? О да, если ее имя Смерть. Но как бы то ни было, ответа на этот вопрос вождь не получит. Не его это дело, кто и где меня ждет. Самой Вендис я, может быть, и ответил бы, но ее отцу с какой стати? Это у людей отцы распоряжаются дочерьми да решают, подходит ли ей жених. Креок тоже вздумал решать, кому отдать дочку. Только его спрашивать никто не будет. Волкам не требуется ничье разрешение, чтобы взять себе женщину. Рассердившись, Креок ушел. И я, решив, что мне больше нечего делать среди праздной и легкомысленной молодежи, поднялся за ним вслед. Подходя к своей пещере, я услышал шаги позади и почуял Вендис. От досады я едва не закричал на нее. Похоже, отец и дочь сговорились и решили выяснить свои отношения со мной непременно сегодня. Вендис вышла из темноты и робко подошла ко мне, в руках она сжимала венок из полевых цветов, какие плетут девушки и порой носят влюбленные юноши. Вендис глубоко вздохнула, словно вместе с воздухом пыталась глотнуть храбрости, подняла венок и надела его мне на голову. - Тебе не обязательно скучать в одиночестве, - проговорила она скороговоркой, не поднимая глаз, - я нарвала для тебя цветов. Я снял венок с головы и смял его. Ее губы дрогнули обиженно, и она подняла на меня глаза. - Мои руки не предназначены для цветов, Вендис, - попытался оправдаться я, - они привыкли лишь к мечу. - А твое сердце не предназначено для любви, не так ли? - едва слышно проговорила Белая Волчица. - У меня нет сердца, Вендис, оно сгорело в жертвенном костре моего вождя. Лучше бы тебе, Вендис, никогда не рвать для меня цветов. С этими словами я бросил скомканные цветы и вошел в свою пещеру, оставив девушку одну у входа. Я корил себя за грубость, но что я мог поделать? Она жила легко и грациозно, словно бабочка, порхающая среди цветов. Будто и не было у племени никаких тревог. В своей юношеской беззаботности она не могла даже предположить, что ее счастливую жизнь может что-нибудь омрачить. Теперь, когда появились на горизонте первые тучи, она тихо плакала. Что ж, когда-то и я был таким же беззаботным и влюбленным и так же был потрясен, узнав, что жизнь не спешит исполнять мои желания. Я улегся спать, стараясь не вспоминать о своем нелепом поведении, но мысли неизменно возвращались к Вендис. Она была девственницей, что вполне естественно для незамужней волчицы. Волчицы, выбирая себе мужчину однажды, остаются верными ему на всю жизнь. Мне не доводилось сходиться с настоящими волчицами, и было любопытно узнать, какова их любовь. Но мог ли я воспользоваться влюбленностью девушки лишь для того, чтобы удовлетворить свое любопытство? Будь она обычным человеком, я, скорее всего, так бы и поступил, но она была волчицей. И я не мог преступить священного закона, усвоенного с молоком матери: волки вступают в связь лишь по любви, однажды и на всю жизнь. Как бы ни была привлекательна Вендис, мне никогда не полюбить ее. Как объяснить ей, что мне нужны верные воины, а не обиженные влюбленные девчонки? Как объяснить девушке, что она, такая горячая и живая, слишком горяча и жива для того, кто, словно могильный камень, стынет от собственного холода. Как сказать красавице, что она будет замечательной возлюбленной, но не для того, чья душа обожжена светом Иного Мира? Кому же дано затмить этот свет? Как бы хорошо ни пела Вендис, ее песня уже не прельстит того, кто пленен голосами Дивного Народа. И, закрывая глаза, я погружался в грезы о былом, представлял тонкий профиль Мораны, легкий взгляд бирюзовых глаз, вьющиеся пряди волос цвета осенней листвы. И мир грез увлекал меня к тому образу, что изгонял из моих мыслей любые думы. Глава 7 Бешеный Пес Теперь у нас было оружия больше, чем нужно для уже обученных волков, и я добрал в отряд еще двадцать человек. Те, кто уже привык к металлу, отдали свои браслеты новичкам. Ожидая возможного нападения со стороны Звероловов, я выставил караул, который должен был внимательно просматривать лес. Если Звероловы умели скрыть свой запах, то становиться невидимыми они, слава Великой Богине, пока не умели. И если все пойдет по плану, то так никогда и не научатся. Я послал Макку в селение людей, чтобы разузнать, поняли ли жители, кто напал на Звероловов. Быстрый и сообразительный Макку лучше других мог уловить настроение людей. К тому же я подозревал, что он, как и я, обладает способностью к чтению мыслей. В большей или меньшей степени все оборотни могли улавливать мысли других, но не все могли пользоваться этим для общения между собой. Похоже, Макку мог делать и это. Он вернулся скоро. Да, жители поняли, кто мы. Они сообщили Звероловам, что на посланный ими отряд напали волки. А еще Макку довелось услышать леденящие кровь истории о страшном предводителе волков. В Большом Стане говорили, что он - безумное чудовище с жутким оскалом. Люди дали мне прозвище - Бешеный Пес. Потные, грязные, окровавленные, мы сражались друг с другом. Страх и ярость разжигали в нас желание стать лучше, сильнее. Отчаяние, давно поселившееся в сердцах волков, безнадежность, вольготно расположившаяся в Волчьем Доле, постепенно отступали перед нашим безумным натиском. С каждым новым отработанным выпадом, с каждым разученным защитным блоком в волках расцветала надежда. Келл больше не фыркал. Теперь он изо всех сил пытался доказать мне, дакам, но прежде всего самому себе, что он может стать настоящим воином. К топору, доставшемуся ему после налета на Звероловов, он относился с суеверным почтением. Если он и верил во что-то, так только в свой топор. Я бы не удивился, если бы увидел его молящимся этому оружию. Теперь в отряде волков насчитывалось тридцать два воина, включая меня. И это были отнюдь не новички. Многие из них, даже Вендис, уже встречались с врагом в битве. В прошлом году Звероловы дважды нападали на Волчий Дол. Даки отражали нападение без оружия, защищаясь лишь клыками да костяными ножами. Звероловам удалось тогда многих убить и похитить нескольких подростков. Волкам нельзя было отказать в храбрости, и все же тридцать два воина - это еще не армия. В отчаянии я вспоминал многотысячную армию Бренна, сметающую все на своем пути. Ни в численности, ни в умении, ни в опыте моему маленькому отряду не сравниться с этой армией. Тем более никогда не сравняться мне с Бренном. Его военный гений был воспет бардами и поэтами. Я же не мог даже разработать план нападения на Звероловов. По ночам, когда заканчивались тренировки и никто не мог меня видеть, я бродил между березами, растущими вокруг моей поляны, предаваясь воспоминаниям о великих битвах в римских землях, где мне пришлось сражаться под началом Бренна. Я шел перед ним, расчищая ему путь в рядах римлян. Я рубился, думая только об одном: убивать, убивать, убивать... Если вождю требовалось что-то другое, он отдавал приказ и вновь, не задумываясь, я выполнял его. Теперь мне предстояло самому постичь смысл битвы, самому отдавать приказы. Я боялся, панически боялся проиграть. Ни смерть, ни раны не страшили меня. Только вероятность поражения в битве вызывала во мне липкий страх, спина под рубахой покрывалась потом, когда я представлял, как гибнут мои бойцы, как мы отступаем, раненые, потерявшие друзей. Я полюбил каждого из них, полюбил с отчаянной страстью, как любит творец свои собственные произведения. В каждого, словно ваятель, я методично вкладывал частичку себя. Обучая бойца, я узнавал его характер! , его слабые и сильные стороны, его душу. В тренировочном бою я ловил взгляд бойца и чувствовал его самого, его мысли, удары его сердца, ритм его жизни. Потеря любого из них стала бы подтверждением моей несостоятельности как учителя, как вождя. А еще и стала бы неизлечимой раной на собственной душе. Надменный Келл научился терпеть боль, не обращаясь в зверя. Ему было сложнее всех сдерживаться, он слишком эмоционален, слишком горяч. Но он справился, смог выносить страдания, смотреть на собственную кровь и не терять человеческий облик. Креок слишком гордый, чтобы показывать свои слабости. Он ни за что не признается, что ему больно и тяжело. Я видел, как после общих тренировок он идет в лес и продолжает упражнения там. Он хочет быть лучше всех, даже во время учебы, он должен служить примером для своих волков. И я старался обращать внимание остальных на способности их вождя, на то, как легко ему все дается. Вендис, такая же гордая, такая же скрытная, как отец. Ни разу она не показала, что ей тяжело. Она была не слабее остальных, никому не уступала ни в терпении, ни в выносливости. Она получила множество ран, но ни разу я не видел ее слез. Весельчак Ив умел драться легко, непринужденно, словно играючи. Кажется, он так и не смог всерьез воспринимать происходящее. Во время тренировочного боя он подсекал полевые цветы, чтобы собрать букет для Вендис, с которой обычно бился в паре. Рри, как всегда спокойный, был совершенным воином. Он не горячился, оставаясь почти равнодушным, просто наносил удары, словно призрак, сметая любые преграды. Даже Макку, несмотря на мои прежние сомнения, научился неплохо биться. Лишь маленький Волчонок еще уступал остальным. Ему не хватало мощи мускулов и веса для равноценной борьбы. Но его отчаянное желание прославиться, его ненависть к Звероловам были настолько сильны, что они искупали нехватку силы. Мои волки жили, учились, сражались, вставали и ложились лишь по моему желанию. Волчий Дол вдруг стал для меня отдельным самостоятельным миром, моей собственной вселенной, а я был ее творцом. Выживет ли Волчий Дол, смогут ли победить мои волки, зависело только от моей собственной способности научить их сражаться и вести их в бой. Поражение в битве стало бы катастрофой моего личного "я", моего мира, моей души. Была глубокая осень, деревья пылали багряным убором, земля пахла тленом, суетились белки, падали листья и бесшумно ложились мне под ноги. Я шел по мягкой, пружинистой земле, еще не схваченной первыми морозами. Природа вокруг замерла в ожидании зимы, в ожидании смерти. Я был уверен, что Звероловы не оставят без внимания нападение на их людей у Большого Стана. Каждый день я ожидал известий от разведчиков. Каждый день я внушал своим волкам, что бой близок. И, несмотря на всю мою готовность к этим событиям, принесенное разведчиком известие о том, что Звероловы покинули крепость, потрясло меня. Прежде Звероловы нападали лишь летом. Если бы у меня было больше времени, я бы успел не только превратить своих волков в настоящих воинов, но и укрепить подходы к Волчьему Долу, провести переговоры с другими родственными племенами. Но Звероловов не интересовали мои планы. Они вышли из крепости в количестве шестидесяти человек и теперь продвигались в нашу сторону. Это, безусловно, было военным походом. - Выходим им навстречу, - сказал я Креоку. - Навстречу, - согласился Креок и оскалился в волчьей ухмылке. Выход назначили на ближайшее утро. Я распустил волков. Сборами должен был распорядиться Креок. В ночь перед походом все должны отдыхать. Я велел волкам отоспаться и плотно перекусить, перед тем как собраться на поляне перед моей пещерой. Трудно сказать, кто волновался больше: я ли, прошедший сквозь пламя нескольких битв, или мои волки, идущие в первое настоящее сражение. Их волнение было и понятно, и простительно. Любой новичок волнуется перед первой битвой. Меня же понять было труднее. Это не было трусостью, а скорее отчаянной неуверенностью в собственных способностях. Я пошел к реке, к Великой Реке, как звали ее даки. В каждой местности была река, носившая такое же название и посвященная Великой Богине. Была такая река и на Медовом Острове, и не одна. Река величественно и неторопливо несла свои воды, отражая небо, облака и птиц, парящих над ней. Ей, реке, не было дела до наших проблем. Она была слишком значительна, слишком грандиозна, чтобы интересоваться жителями своих берегов. Я простоял над обрывом до глубокой ночи, так и не оторвав взгляда от серебристой глади реки. Теперь в ней отражалась луна. Мое уединение нарушил вождь даков. Он бесшумно подошел и встал рядом со мной, уставился на луну, тяжело вздохнул. Я понял, что он нуждается в поддержке, в той силе, которая должна быть у вождя, но которой, увы, не было даже у меня. Он пришел сейчас и один, потому что не мог показывать свою слабость перед подчиненными ему воинами. Так же должен поступать и я. А потому я долго и вдохновенно говорил ему о том, как много значит для нас эта битва, как счастливы будут даки, когда перестанут бояться Звероловов, каким великим воином вырастет Волчонок, если отец его покажет ему пример в этом сражении. Креок внимал мне, и, по мере того как глаза его загорались вдохновением, я все меньше верил в собственные слова. Потом я отправил вождя спать, а сам вернулся в свою пещеру. В отчаянии и страхе я мерил шагами пещеру, пытаясь придумать какой-нибудь план, кроме того, что у меня уже был: с громким воем напасть на отряд Звероловов и как-нибудь их всех перебить. План, конечно, был хорош уже тем, что он вообще имелся. Но все же я понимал, что он не предусматривает неожиданных ситуаций. Что делать, если Звероловы начнут нас теснить или, наоборот, отступят и закроются в своей крепости? Или случится что-нибудь еще, что обычно происходит во время захватов и битв, что-нибудь такое, о чем я даже не подозреваю теперь, поскольку никогда прежде не интересовался общим ходом событий во время боя, а после сражений, вместо того чтобы вслушиваться в разговоры Бренна с остальными вождями, предпочитал развлекаться. Не моя вина, что я всего лишь рядовой воин, не созданный для управления войском. Я привык, не задумываясь, выполнять распоряжения вождя, предоставляя ему право рассуждать, строить планы атак и разрабатывать тактику сражения. Мое дело было убивать врагов в том месте и в то время, когда прикажет мне Бренн. В минуты боя я не видел и не знал, что происходит вокруг меня, как идет сражение в целом. Это задача вождя. Мое же назначение - рубиться. Что мне делать теперь, когда десятки пар глаз взирают на меня с надеждой и доверием, которое я в силу своего низкого происхождения и отсутствия опыта ведения битв могу не оправдать? Когда ходьба от стены до стены наконец утомила меня, я сел и достал Меч. - Ты! - сказал я ему обиженно, поскольку он не переживал и ему неведом был страх перед предстоящей битвой. Но поскольку ничего к обиженному "ты!" я добавить не смог, то не стал продолжать обвинительную речь, а, вздохнув, пожаловался: -- Я растерян и подавлен, я не знаю, что мне делать. А ты молчишь, упиваясь собственным могуществом, вместо того чтобы помочь мне! Голова на навершии Меча раскрыла один глаз, внимательно посмотрела на меня. - Поставь себе цель, великий воин, и я приведу тебя к ней! - отозвался Меч. - Хочешь быть королем? Властвовать над народами? Хочешь завоевывать новые страны? Или, может быть, ты хочешь быть воспетым в героических песнях бардов? Выбирай сам! Я лишь средство достижения цели. Меч не может решать за тебя, что тебе делать и как действовать. Я лишь твой друг, твой защитник и помощник. Ты должен быть настоящим храбрецом, как Бренн, и я знаю, что ты таков. Какое великолепное пиршество ты устроил мне в римских землях! Разве я подвел тебя тогда? Разве я не защищал тебя, несмотря на неравенство сил, несмотря на безумие самой идеи сражаться одному против целой армии?! - Я был тогда одержим. Нечего вспоминать об этом, теперь все иначе. - О, ты был тогда одержим - одержим боевым безумием и жаждой мести! Что же теперь мешает тебе быть отважным, проникнуться той одержимостью, которая пылает в сердцах героев? Почему ты не убиваешь все время, как другие? Сначала ты запихиваешь меня под тюфяк. Какой позор! Ни крови, ни битв, только пыль, темнота и твой пьяный храп. Потом ты изнуряешь меня бесконечными тренировками, так ни разу и не пролив ни капли крови своих бестолковых учеников. И ты еще ждешь от меня советов! Откуда им взяться? Я не только не могу давать советы, скоро я разучусь убивать и буду годен лишь на то, чтобы рубить дрова. - Не льсти себе, дрова удобнее рубить топором, чем тобой. Если ты не можешь ни подбодрить меня, ни дать дельный совет, то молчи и жди своего часа. Больше Меч не сказал ни слова, и я подозреваю, что он обиделся, если, конечно, способен на это. Он сильно преувеличил мое бездействие, я убил нескольких Звероловов и постоянно непреднамеренно ранил волков во время тренировок. Кровь была, но, видимо, ему все казалось мало после бойни в Риме. Как ни странно, слова Меча действительно подбодрили меня и придали мне той решимости, которой так не хватало. Как всегда, упоминание о Бренне помогло мне сосредоточиться. "Перед тобой, - сказал я себе, - не такой противник, с каким сражался Бренн. Это не коварные римляне или укрывшиеся за неприступными стенами антилльцы, это не многочисленные аллоброги или отчаянные племена селгов. Это просто отсталые дикари, даже их хваленое железное оружие сделано куда хуже, чем то, что было у поэннинских витязей. Они не так смелы, если вспомнить, как один из них пытался удрать, когда я убил его товарища. И, главное, они не готовы к нападению со стороны даков. Мне не придется вести сложные сражения, брать в осады крепости или разрабатывать хитроумные планы преодоления магических преград. О какой тактике здесь может идти речь? Нападем ночью, окружим со всех сторон и перережем гадов. Это все, на что я способен. А что еще можно ждать от волка? Людская хитрость и изворотливость мне недоступны. А Звероловы ничего другого и не заслуживают. В конце концов, я принес и так уже достаточно человеческого оружия в нашу волчью стаю. Итак, мне остается лишь вообразить себ! я Бренном и вести свое племя в бой против врагов, как делал это величайший вождь Медового Острова". Мои размышления были прерваны шорохом у входа в пещеру. Волки собирались, я вышел к ним. Солнца еще не было видно, но на темном ночном небе у горизонта уже появились розовые подпалины рассвета. Пришла пора выступать. Я проверил оружие своих воинов и по примеру Бренна произнес им речь. Конечно, она была не такая длинная и цветистая, как речь моего вождя, но все же мне удалось вдохновить волков, и я этим гордился. Потом, когда все расселись и пропели походную песнь, я принялся раскрашивать себя белоземляной краской. Подошел Волчонок, сев на корточки напротив меня, он с интересом наблюдал за моим занятием. Я молчал, гадая, сколько он выдержит, как долго сможет бороться с любопытством. Выдержал он всего несколько мгновений. - Что ты такое делаешь? - поинтересовался он. - Ты что же, никогда не видел раскрашенных воинов? Мы всегда делаем так перед боем. Это создает нам магическую защиту и устрашает врага, По

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору