т он тут был? – предположил кто-то новый.

   - Явился странник, прорвал границы.

   - Точно, сам видел, - согласился переливчатый с неутомимым певцом.

   Ворчливый  что-то  сердито  и  неразборчиво  бурчал.  Отовсюду  слышались
смешки, бормотание и обрывки  далеких  разговоров.  Смеялись,  видимо,  надо
мной, и я стал чувствовать себя очень неловко. Конечно, нельзя  было  стоять
столбом. А что  надо  делать?  Ринуться  на  поиски  насмешников?  Но  более
неуловимого существа, чем призраки, мне еще не приходилось встречать.

   Внезапно все голоса  умолкли,  даже  тоскливый,  словно  в  комнату,  где
оживленно болтали сотрудники, внезапно  вошел  начальник.  Возможно,  так  и
было. Здесь не шелестели листья, так как отсутствовали деревья.  Остались  в
другом мире крики птиц, лай собак, гудение автомобилей. Кто-то еще  суетливо
копошился за ближайшим камнем, но тишина наступала. Окончательную победу  ей
не дал одержать белый силуэт, вынырнувший из темной щели.

   К своему удивлению  я  узнал  Ыккщщера.  Тот  поглядел  на  меня  суровым
взглядом и сразу же перешел к делу.

   - Прорвался,  значит,  -  сказал  он  своим  неестественным  голосом,  не
выражающим чувств. И не понятно, как мне реагировать на встречу с ним. То ли
он обрадовался, то ли остался недоволен. Впрочем, Ыккщщер никогда не был  от
меня в восторге.

   - Да, конечно, - согласился я, не зная что еще можно сказать.

   - А где королева? – осведомился он более напряженным тоном.

   - Разве она не здесь? – удивился я. - Она сказала мне "Тишина и  заборы".
Так я выбрался сюда. Почему же Лаура не пришла раньше?

   - Королева Лаура, - настоятельно поправил меня Ыккщщер и  издал  странный
звук, словно цыкнул языком. – Дело то  хуже,  чем  предполагалось.  Королева
здесь не появлялась, хотя черный мир мы покинули вместе. В итоге ты - у себя
дома, я - в Серых горах, но где королева?

   - Может ее закинуло куда-нибудь в третий мир…

   - Исключено. Из черного мира в тот миг вели только две дороги: к тебе или
ко мне, и никуда больше.

   - Тогда она непременно должна была  прийти  ко  мне  домой.  Кстати,  чем
закончилось сражение?..

   - Ну как я сам не догадался, - Ыккщщер разве что не хлопнул себя по  лбу.
– Это чертово сражение  совсем  вылетело  у  меня  из  головы.  Черные  силы
рассеялись под ударами наших союзников, но они остались в  твоем  мире.  Вот
они то как раз могли отследить появление королевы и захватить ее в плен.

   - Тогда почему они не захватили и меня?

   - А на кой ты им нужен? – вопросительно склонился на бок призрак.

   Я тут же  обиделся  и  начал  красочно  описывать  странное  безмолвие  в
деревянном тупичке, железную будку и черные тени, стелющиеся по траве.

   - Ну, они могли ждать и не тебя, а просто караулить дорогу в наш  мир,  -
презрительно  скривился  Ыккщщер.  –  однако  тебе  следует  поберечься  при
возвращении.

   - А почему они не попытались проникнуть сюда  или,  скажем,  вернуться  в
свой мир?

   - Потому что не было такого приказа, - наставительно пояснил  призрак.  –
Они пришли в твой мир, чтобы дать решающий бой нам, но  никто  не  давал  им
приказа  возвращаться  обратно.  Вот  они  и  воюют  по  мере  своих  сил  и
возможностей.

   Картины минувшей битвы вновь предстали передо мной,  а  на  языке  горячо
вертелся вопрос, который я намеревался задать королеве еще в черном мире, да
так и не успел.

   - А  ты  не  знаешь,  почему  я,  сорвавшись  с  крыши,  не  разбился,  а
присоединился к вам?

   - О-о-о! –  протянул  Ыккщщер,  словно  впервые  увидел  такого  круглого
болвана. – Ты ведь летал с королевой. Вот она и передала  тебе  часть  своей
силы полета.

   - Так я еще смогу летать?!

   - Летать? – Ыккщщер оценивающе изучил  меня  и  нехотя  добавил.  –  Если
учесть величину твоего объема, оставшуюся силу  королевы  в  ту  ночь,  фазу
Луны… Ну, в общем, тебе осталось энергии на  четыре  полета,  не  больше.  И
учти, один из них ты уже совершил.

   - А прорыв границы тоже осуществился с энергией королевы? – не утерпел я.

   Не тратя лишних слов, Ыккщщер обшарил мои карманы короткими  ручонками  и
извлек на свет божий осколок черного, тусклого блестящего камня.

   - Все, что осталось от талисмана,  -  вздохнул  он.  –  однако  позволяет
переходить границы даже такому олуху, как ты. Надо бы его  экспроприировать,
все равно от тебя никакого толка.

   - Еще чего, - возмутился я, протягивая руку за ценным приобретением.

   - Ладно, владей, - решился Ыккщщер, возвращая находку. – У тебя есть одно
неоспоримое достоинство. Света не  боишься.  Впрочем,  и  для  тебя  имеется
неплохой план. В твоем городе есть одна ведьма.

   - Ведьма? – вздернул головой я. – Ведьм не бывает.

   - Молчи и слушай, - оборвал меня Ыккщщер. – Ведьма  сделала  шаг  вниз  и
теперь видит такое, что тебе и не снилось.  Найдешь  ее  и  спросишь  насчет
королевы.

   - А может не надо ведьмы? – осторожно возразил я. –  Может  достаточно  и
этого?

   Я вложил в руки Ыккщщеру план, нарисованный Лаурой. Он задумчиво повертел
его и вернул мне.

   - Спросишь и про эту бумажку у ведьмы, - тихо добавил  он.  –  А  мне  не
разобраться в почеркушках. Я не ведьма. И даже не ответственный секретарь, -
он помолчал и снова перешел на свой обычный тон. – Ну все, ступай. Время  не
ждет.

   - Как это ступай, - не согласился я. – Покажи  мне  хоть  кусочек  вашего
мира.
   Может я уже никогда не выберусь к вам.

   - Может и не выберешься, - кивнул Ыккщщер.

   Ситуация  до  обидного  напоминала  мою   школьную   поездку   в   Брест.
Экскурсовод, ведущий нас по знаменитой  крепости,  предупредил,  что  вблизи
реки фотографировать запрещено, так как за  рекой  уже  Польша.  И  стоя  на
берегу, я во все глаза смотрел на "заграницу". С тех пор я гордо рассказывал
о том, как видел Польшу, хотя скромно умалчивал, что ноги мои так  ее  и  не
достигли. Здесь же все было наоборот. Я побывал в ином мире, но что увидел?

   - Ну хорошо, - лениво согласился Ыккщщер. – Смотри.

   Он потянул меня к серым камням скалы и указал на темный проход. На другом
конце ущелья открывался кусок однотонного светло-серого неба. Там  же  гордо
высился  темно-серый  силуэт  величественной  башни.  Колонны  переходили  в
каменные кубы, затем начинались арки, над ними гигантскими кирпичами  лежали
блоки с черными бойницами окон, а выше снова начинались колонны.  До  самого
верха одна архитектура сменяла другую, пока все они, сузившись, не уходили в
крутой скат крыши, пирамиду которой украшал шпиль, набранный из шаров разной
величины и острого наконечника. Я никогда не видел  небоскребов  воочию,  но
уверен, сооружение не уступало им  в  размере.  Где-то  в  глубине  сознания
мелькнула ассоциация с телебашней. Но серая громада вздымалась гораздо выше.
А я стоял и не мог отвести глаз.

   - Полюбовался на Северную крепость и хватит, - раздался  над  ухом  голос
Ыккщщера. – Не потеряй талисман и не забудь  про  ведьму.  Тишина  и  заборы
теперь в прошлом. Ищи учреждение за номером двести двадцать два…

   Свет на секунду поглотила тьма, а затем  до  меня  снова  добрались  лучи
солнца. Я все еще стоял перед  логом,  заполненным  садовыми  участками,  от
которых меня отделял тот же самый забор. Но трамплин заметно приблизился,  а
таинственный закоулок остался  далеко  за  моей  спиной.  Я  тут  же  связал
расстояние между пунктом отправления и пунктом прибытия с вращением Земли  и
уже выстроил четкую и стройную теорию, но ее сильно подпортил тот факт,  что
утром я появился почти на том же месте, где меня  засосала  черная  воронка,
несмотря на довольно длительное время отсутствия. Тогда я начал  подумывать,
как же мне все-таки добраться домой, преодолев нескончаемые заборы.

   Словно услышав мою мольбу, забор оборвался и повернул вправо, уходя вниз.
Он уступил место стройным рядам  гаражей.  Я  смело  ввинтился  в  проход  и
принялся обследовать каменные шеренги на предмет небольшой щелочки,  ведущей
на север.
   Изыскания мои завершил сорокалетний мужик, перебиравший инструменты возле
своего "Москвича".

   - А здесь не пройти, - разгадав мои планы, сказал  он.  –  Обойди  слева,
может там получится.

   - Спасибо, - благодарно кивнул я. Если бы не добрый совет, то плутать  бы
мне по каменным лабиринтам еще не  менее  получаса.  Лихо  развернувшись,  я
потопал дальше. Трамплин виднелся  совсем  близко,  но  оставался  таким  же
недоступным как и раньше.

   Гаражи скрылись за спиной. Слева стояли жилые дома, а впереди, за густыми
зарослями, начиналась старая часть воинского кладбища. Вправо уходила  труба
внушительного  диаметра,  вырвавшаяся  из  под  земли  и  перекинувшаяся  на
противоположную сторону лога. Памятуя о технике безопасности, я  не  рискнул
облегчить себе задачу, а с тоской посмотрел  на  сплетения  полузасохших  от
жары трав высотою чуть ли не с метр. К великой  радости  мой  взор  приметил
тропинку в этой чащобе, а ноги уверенно заспешили туда. Здраво  размышляя  о
народной мудрости: "Где один человек прошел, там и  другой  завсегда  пройти
сможет".

   Вскоре я уже приносил себе глубокие соболезнования. Тропинка обрывалась у
небольшой картофельной грядки,  а  дальше  начиналась  нехоженая  целина,  в
дебрях которой журчал ручей. Невысокие ивы навевали тенистую  прохладу.  Моя
спина, взмокшая  от  прямых  солнечных  лучей,  теперь  испытывала  истинное
блаженство.
   Ноги остановились в раздумьях, но голова упорно не желала отступать.

   Теперь  я  жалел,  что  не  попытался  перебраться  по   трубе,   которая
недостижимо висела над моей головой. И все же,  только  вперед!  Расстроенно
шмыгнув носом, я снова отправился в путь. На третьем шаге мои ноги  медленно
стала засасывать непросыхающая глиняная жижа берегов.  С  ужасом  представив
свой будущий внешний вид, я совершил отчаянный  прыжок  и  перешел  Рубикон,
приземлившись на твердую землю по другую сторону ручья.

   Заросли обступили  меня  плотной  стеной.  Самое  время  вообразить  себя
бесстрашным Рембо в  джунглях  Вьетнама.  За  отсутствием  длинного  ножа  я
твердой рукой раздвинул ближайшие ветви и стал продираться  вперед.  Деревья
сплоченной группой  не  желали  пропускать  меня  дальше.  Тропинка  напрочь
исчезла, а глиняная жижа так и норовила вновь оказаться под ногами. Но я  не
сдавался. Рывок, еще один.  Зеленые  часовые  поразились  моей  непреклонной
решимости и расступились, выпустив меня к подножию  крутого  склона.  Задрав
голову, я окинул взглядом взмывавшую вверх гору, а на  ней  пронзившую  небо
громаду трамплина. Я словно вернулся в  серо-белый  мир  призраков  к  скале
возле Северной крепости. Но нет, мир  красок,  мир  цветов  окружал  меня  в
данный момент. Гору покрывали зеленые полосы  вездесущих  трав.  Сквозь  них
просвечивала темная поверхность почвы.
   Кое-где  пробивались  рыжие  пласты  глины.  Вновь  обретенная  тропинка,
утоптанная  до  каменной  твердости,  имела  вообще  неопределенный  оттенок
бежево-коричневой  мешанины  с  белыми  вкраплениями   невесть   как   здесь
оказавшейся  щебенки  и  поблескивающих  в  лучах  солнца   глубинно-зеленых
бутылочных осколков. Грязь на моих кроссовках быстро обсыхала, превращаясь в
неприятную, потрескавшуюся корку. Еще раз подумав о том, как  мне  предстоит
отдирать зацементировавшиеся куски грязи, я шагнул вперед. Отсутствие  массы
веревок, карабинов, рюкзака с продуктами и альпенштока не давало возможности
ощутить суровый облик альпиниста, но первопроходцем, пионером Америки я себя
все же представил.
   Рифленые подошвы кроссовок впивались в  шероховатости  тропинки,  а  если
встречались сильно крутые участки, я  взбирался  лесенкой,  как  на  снежную
горку.

   Солнце  устроило  вокруг  меня  настоящий  ад.   Воздух   раскалился   до
невозможности.
   Горло пересохло, а язык превратился в наждачную шкурку.  Но  взбирался  я
вверх с диким ожесточением, словно наверху меня ждала сама  королева  Лаура.
По крайней  мере,  я  мог,  достигнув  вершины,  рассчитывать  на  ближайший
гастроном с неимоверным количеством стаканов освежающего сока.  Персикового,
яблочного, сливового, виноградного. И  даже  дорогого  -  апельсинового.  Но
конец пути еще  маячил  высоко  вверху,  а  за  спиной  осталась  разве  что
половина.

   Теперь я уже понимал всех. И тех, кто распахивал  форточки  лютой  зимой,
ссылаясь на духоту. И  надевших  дурацкие  кепки,  предохраняя  свои  ценные
головы от перегрева. И Ыккщщера, который так ненавидел день. Дрожа от холода
на заснеженной остановке сорок первого, я мечтал о знойных летних деньках, а
теперь превращался в жуткого летофоба. Серая пелена дождей, навевавшая тоску
и скуку в былые дни, сейчас  вовсе  не  спешила  смягчить  мои  страдания  в
непереносимом пекле. Ну и не надо, я начинал подозревать,  что  справлюсь  и
без  нее.  Над  близким  горизонтом  показался   девятый   этаж   общежития,
предвещавший  тот  сладостный  момент,  когда  мои  ноги  достигнут   ровной
поверхности.

   Даже плотная джинсовая ткань насквозь пропиталась потом, а футболку можно
было выжимать. Меж тем этажи вырастали один за другим.  За  шестым  следовал
пятый, за пятым четвертый, затем третий. Я впился  глазами  в  белые  плитки
стен, покрытые желтыми подтеками и сетью мелких трещин, так как на  трамплин
смотреть уже не было сил. Его  черный  силуэт  зловеще  нависал  надо  мной.
Казалось, он вот-вот опрокинется  и  рухнет  на  меня.  В  этот  миг  правая
кроссовка чуть не сорвалась.
   Вообразив себя катящимся по склону в режиме замедленной съемки, я уже  не
заглядывался по сторонам, отгоняя видения  все  новых  и  новых  стаканов  с
живительной влагой.

   Ступив  на  ровную  поверхность,  я  замер.  Во  мне  росло   блаженство.
Постепенно, секунда за секундой, оно заполняло мое тело и устроило настоящую
бурю в голове. Я сделал это, я поднялся.

   Посторонний человек вряд ли сумел бы вникнуть в истоки моего блаженства и
счел бы происшедшее за пустую трату сил и времени. Мол,  это  не  дело  -  в
игрушки играть. Не тем занимаетесь, молодой человек. Что же вы,  как  дурак,
то в гору скачете, то обратно? А ведь сколько разумного  и  полезного  можно
было бы совершить за эти бездарно потерянные минуты. Да, в мое время все  по
другому текло, и молодежь другая была. Лучше, чище. Вам до  нее  тянуться  и
тянуться.
   Вот этими самыми руками выстроены КамАЗ, БАМ Уренгой. А вы  вместо  того,
чтобы  бумажку  на  улице  поднять,  да  в  урну  бросить,   горным   козлам
уподобляетесь. Нам бы и в голову такое не пришло, а вам бы только выпить,  в
подъезде покурить, да набезобразничать, вот как сейчас. Глаз да  глаз  нужен
за вами. Взять вот тебя.
   Ну кто, скажи-ка, может поручиться, что  ты  там  от  трубы  какой-нибудь
краник не отвернул? "Да нет там никакого  краника!"  -  хочется  крикнуть  в
ответ. "Не краник,  так  что-нибудь  другое!"  -  продолжает  наш  мучитель,
оседлавший  любимого  конька.  Мол,  вам  и  слова  не  скажи,  а  вы  сразу
огрызаетесь. Да, не та нынче  молодежь.  Не  та!  Мы  к  звездам  с  детства
стремились, к подвигам, а вы...

   А для меня это и был своеобразный подвиг. И  пусть  чисто  гипотетический
посторонний человек удаляется, недовольно ворча  и  кивая,  отыскав  в  себе
самом благодарного слушателя в извечной теме. Ему меня не  понять.  Чувства,
бушевавшие в моей голове, превратили  эти  минуты  в  блистательные  кусочки
счастья, несравнимые с теми, которые вспыхивали после выпитых на  вечеринках
бутылок. Здесь они получились сочнее, глубже, внушительнее,  проникновеннее.
Да что сравнивать безоблачную голубизну с  пасмурным  однообразием.  Чувство
победы и мечтания о ней находятся в разных плоскостях и на разных высотах. Я
видел перед  собой  широкую  мраморную  лестницу,  отделанную  золотом.  Она
мерцала в свете неведомых звезд и вела к  королеве.  Я  преодолел  очередную
ступеньку и готовился сделать шаг к следующей.

   Но тайна испарилась, оставив меня  в  повседневной  реальности.  Вся  моя
сущность   взбунтовалась    против    творящейся    на    глазах    вопиющей
несправедливости.  Где?  Где  обещанные  десять  стаканов  сока?  Я   сделал
непонимающее  лицо.  Предчувствуя  нехорошее,  сущность  скинула   цену   до
двух-трех. "Какой такой сок? Зачем? И нужен ли он нам?" - грозно спросил  я.
"Пить! - обнадеживающе выдала сущность.
   - иначе не смогу и шага сделать." Ну это уж чересчур. "А  так  ли  мы  уж
хотим пить?" - философски изрек я. "А разве нет?" -  удивилась  сущность.  Я
сделал паузу, всем видом  показывая,  что  на  глупые  вопросы  отвечать  не
намерен.
   "Пить!" - не сдавалась сущность. Как истинный президент, я  пояснил,  что
жажда  не  такая  уж  непереносимая,  что  потерпеть  можно   и   нужно,   а
освободившиеся  вследствие  недопущения  неразумных  трат  средства  следует
направить на более важные цели в условия нестабильной экономики и постоянной
нехватки финансов.

   Затем я успешно  развил  тему  и  заметил,  что  дом  не  намного  дальше
вожделенного магазина. И отключив в сознании рекламные картинки  здоровых  и
витаминизированных соков, я представил вкусную прозрачную воду,  текущую  из
крана.  Очень  полезную  в  финансовом  отношении.  И   оставив   нетронутым
содержимое кошелька, я поспешил домой, ловко заменив заслуженную награду  на
послеобеденный отдых.

   Как и следовало ожидать, я не ошибся в выборе.  Листая  в  уютном  кресле
книгу о народном  творчестве  южноамериканских  индейцев,  полученную  месяц
назад в посылке из Бразилии, я восторженно замер. Рука дрогнула  и  чуть  не
вырвала  глянцевую  страницу.  Там,  на  черно-белой  фотографии,  покоилось
изображение маски,  удивительно  напоминающей  черты  королевы  Лауры  в  ее
истинном облике. Да, отличия имелись,  лицо  было  грубее,  шире  и  старше.
Морщины и бородавки сплетались в жуткие узоры, а черные глазницы  вмещали  в
себя две мрачные вселенные. Возможно, неизвестный  мастер  запечатлел  облик
одной из предыдущих королев, передавшийся из поколения в поколение, а  может
и призрачного короля, если такой существовал.

   Еще не соображая умом, но чувствуя сердцем куски нового плана, я  вытащил
из шкафа рулон кальки.  На  полупрозрачную  бумагу  старательно  перенеслись
контуры злого бога, устрашавшего древних индейцев, но такого знакомого мне.

   Из тайничка появился мой неприкосновенный валютный  запас,  откладываемый
на высококачественный видеомагнитофон. Затем последовал звонок Борьке. Он то
знал, где и как можно воспользоваться телефаксом, чтобы  за  наличные  баксы
осуществить сверхдорогой звонок в Бразилию и отправить получившийся  портрет
моим родителям вместе со срочным сообщением.

   Часть третья.

   "With Every Beat of My Heart" (и этим все сказано).

   * * *

   Все вокруг окрасилось в тысячи, в миллионы сиреневых оттенков.  Сиреневые
листья   чуточку   колыхались   в    прозрачно-сиреневых    волнах    ветра.
Нежно-сиреневая трава убегала  в  сиренево-фиолетовые  тени.  Серые  кирпичи
утратили обыденный  облик  в  лучах  магического  прохладно-матового  света,
нахлынувшего с небес.
   Квадраты окон  отливали  темно-фиолетовым  блеском.  Голубые  днем  доски
изгороди приобрели цвет распустившейся черемухи в сумерках.  И  даже  черная
земля казалась теперь беспросветно-лиловой.  Все  краски  мира  растворились
теперь в сиреневых тонах. Все существующие  предметы  отражали  теперь  лишь
сине-фиолетовую часть спектра. А над всем этим  нависал  огромный  сиреневый
купол неба.

   Сиреневыми были и мои джинсы, утратившие фирменный  цвет  индиго,  и  моя
бежевая куртка и даже мое лицо. Сиреневый вечер превратил его  в  физиономию
вампира, просидевшего пару часов в морозилке. Рядом со мной,  возле  бледных
стен детского сада номер двести двадцать два,  стояла  сиреневая  ведьма.  С
первого  взгляда  на  нее  мои  представ