лся, приобретая  четкое  направление.  Оставалось  самое
сложное: увязать все факты в одну прочную цепочку. В целом  это  получалось.
Везде прослеживался один и тот же стиль. Однако достаточных улик в том,  что
все это дело рук такого-то конкретного человека, пока, увы, не было. Значит,
имеющийся  материал  оставался  лишь  оперативной  версией,  но   никак   не
задокументированным составом преступной  деятельности.  Последнее  требовало
доказательств, которые еще предстояло добыть очными ставками, свидетельскими
показаниями и другими следственными действиями.
   - Опять ее во дворе минут двадцать ждать пришлось,  -  пожаловался  шофер
"Скорой", завершая свой рассказ. - Прибежала. Потом мы еще разок в  лесопарк
завернули. А вышла она у кинотеатра...
   Ответ из ГИЦа (Главного информационного центра) пришел сразу на  все  три
фоторобота.   Заключение   специалистов   гласило,   что    предположительно
интересующей  следствие  женщиной  может  быть  двадцатисемилетняя   Эльвира
Юлиевна   Линчевская,   полячка    российского    происхождения,    уроженка
Санкт-Петербурга. Судимая. Срок получила за квартирную кражу и отбывала  его
в  Можайской  женской  колонии.  Там  зарекомендовала  себя  хорошо  и  была
условно-досрочно освобождена. Направлена на поселение  в  станицу  Суровскую
Краснодарского края.
   - Ничего птичка к нам залетела,  -  прочитав  объективку  вслух,  начкрим
уставился на зама. - Было у меня такое подозрение... Интересно, что по этому
ПОВОДУ тамошняя служба надзора думает?
   - Ничего не думает, - четко отрапортовал Петрович,  научившийся  понимать
шефа с полуслова.  -  Звонил  туда.  Говорят,  она  на  месте  и  никуда  не
отлучалась.
   - Ну не мистика, а? И когда только ты успел?
   - Как только - так сразу...
   - Петрович, а ты случаем не телепат?
   - Нет. Но подозреваю, что такими способностями может быть  наделена  наша
блондинка.
   - Ну и загнул... Хотя чем черт не шутит.
   - Разрешите лично выехать и проверить Линчевскую? Есть одна идея...
 
 
   Мистика и реальность
 
   Вскоре заместитель начальника Краснодарской криминальной милиции сидел  в
опорном пункте  станицы  Суровской.  По  другую  сторону  стола  устроилась,
закинув ногу на ногу, обнажив стройное  колено  и  краешек  гладкого  бедра,
красивая  блондинка.  Ее  длинные,  точеные  пальцы  нервно   перебирали   и
разглаживали край юбки. Больше, пожалуй, ничего  не  выдавало  ее  волнения.
Держалась она великолепно. Приветливая, располагающая улыбка так и цвела  на
слегка полноватых и оттого еще более сексуальных  губах.  В  голубых  глазах
прыгали зазывающие бесенята, мол, как, опер, хороша я, а?  Не  делом  ты  со
мной занимаешься. Не  мужик  ты,  что  ли?  Такую  женщину  надо  в  постели
обнимать, а ты показания какие-то дурацкие снимаешь.
   Петрович внимательно рассматривал собеседницу. Шестым чувством, интуицией
сыщика он чувствовал, что перед ним сидит именно та самая блондинка в белом,
за которой протянулся шлейф далеко не простых преступлений. Но пока это были
лишь его личные  предположения.  Их,  как  известно,  к  делу  не  пришьешь,
обвинения на них не построишь и состава  преступления  не  задокументируешь.
Потому для прокурора все эти его предположения, ощущения и прочая  лабуда  -
ничто, так, пустое место. Сама же блондинка, эта Эльвира-Ирма или как ее там
еще, конечно, все будет отрицать. Орешек...
   Стоп! Цепкий взгляд опера зафиксировал на холеной ручке знакомое колечко.
Это уже улика! Хотя какая, к черту,  улика.  Ну,  видел  директор  цирка  на
прекрасной воровке колечко с камушками, а дальше? Он и  ее  тоже  видел.  Но
показания свидетельские  такая  штука  скользкая,  что  сегодня  могут  быть
такими, а завтра противоположными. Директор же фрукт еще тот. Стрельнет  эта
белокурая бестия в него своими глазищами - и все, он готов.  Нет.  Тут  надо
искать что-то более серьезное.
   Однако даже мимолетный взгляд опера, брошенный на колечко, без внимания и
соответствующей оценки не остался.
   - Это семейная реликвия. - Блондинка быстро срисовала малейшее  изменение
в поведении собеседника. - Папа подарил.  Память  о  маме.  Это  не  простое
колечко.
   Эльвира подняла руку так, чтобы было лучше видно. Сделала это  грациозно,
изящно. Подать себя она умела. Когда требовалось, на это работали не  только
голос, жесты - все тело.
   - С этим колечком еще моя бабушка и прабабушка ходили...
   - Что вы говорите?  -  Петрович  сразу  ухватился  за  эту  ниточку,  еще
неизвестно для чего подкинутую ему. - Как интересно...
   - В нашем роду много интересного.
   - Расскажите.
   - Зачем? Это же к делу не относится.
   - К какому делу? - Петрович  с  нескрываемым  любопытством  уставился  на
блондинку.
   - А вы сюда, наверное, на смотрины приехали? - Эльвира хитро  улыбнулась,
словно они были заговорщиками и действовали заодно.
   - Точно, - подыграл опер, - невесту выбирать.
   - И как, подобрали?
   - Конечно, вот на вас и остановился.
   - Ой, спасибо, осчастливили.
   - Значит, мы друг друга поняли и вы расскажете легенду о  своей  семейной
реликвии...
   - Зачем это вам?
   - Интересно. Потом... об избраннице лучше знать все.
   - Ладно, слушайте. - Эльвира сменила позу, вновь ненавязчиво демонстрируя
свою гибкую, налитую фигуру. - В нашем роду много  знаменитостей.  Например,
дедушка по отцу был известным архитектором. В Питере по его  проектам  много
построено...
   - А кольцо? - Петрович кивнул на руку.
   - Это отдельная история. Одна из моих прапрабабушек была  подружкой  пана
Анджея. Его еще в  своем  "Потопе"  Генрик  Сенкевич  описывает.  Тот  самый
Анджей, который рубился на саблях с паном Володыевским.
   - Героем Речи Посполитой?
   - Да.
   - А я думал, это вымышленные герои.
   - Нет. Бабушка, она тогда молодая  была  и  красивая,  выхаживала  своего
любимого после тяжелых ран. И выходила его, отпаивая настоями и отварами  из
трав. Она знала много знахарских рецептов.
   - Колдуньей, что ли, была?
   - Нет, паненкой. - Эльвира-Ирма улыбнулась, обнажив красивые  белоснежные
зубы. - Бабушка была очень знатного рода.
   "Надо же, - прикинул Петрович, - она чуть  не  до  седьмого  колена  свою
родословную знает. А я?  Мать  рассказывала,  что  ее  отец,  мой  дед,  был
сталеваром, Почетную грамоту получил из рук  самого  "всесоюзного  старосты"
Калинина. А дальше? Дальше - все, пустота, полное безмолвие..."
   Тут сыщик поймал себя на мысли, что с этой, казалось, доброй  и  приятной
женщиной он мог бы болтать о разных пустяках, о  дальних  родственниках  или
совершенно ни о чем, долго и  даже  бесконечно.  Прекрасная  блондинка  была
отменной собеседницей. Но не для этого он сюда приехал. Потому даже за ни  к
чему не обязывающим трепом он обязан выведать информацию,  которая  в  конце
концов способствовала бы уличению преступницы. Задача не  из  легких,  когда
дело приходится иметь с умным и коварным противником.
   Уже больше часа продолжалась беседа опера и воровки. Петрович узнал много
интересного, но ни на йоту не продвинулся вперед. Банальные вопросы: где  вы
были такого-то, здесь не проходили. Как иностранно, но у Эльвиры всегда было
железное алиби. Именно тогда, когда в Краснодаре  происходило  преступление,
которое проворачивала блондинка в белом,  ее  обязательно  видел  в  станице
кто-то из местных милиционеров. Не подозревать же всех подряд?  Потом,  если
даже предположить, что хитрая обольстительница со  всеми  успела  переспать,
зачем из-за такой мелочи  выгораживать  преступницу.  Это  нереально.  Кроме
того, среди тех, кто обеспечивал алиби,  было  две  женщины.  Вот  уж  точно
мистика! Или же надо искать вторую блондинку. А эта и в самом  деле  ни  при
чем?
   Еще Петрович тянул время для того, чтобы помощник, которого он  привез  с
собой, успел как  следует  осмотреть  жилище  подозреваемой.  Возможно,  там
обнаружится что-то из похищенных вещей. Вот это будет неопровержимой уликой.
Пока же санкции прокурора  на  подобное  следственное  действие  у  него  не
имелось, потому шмон Проводился на свой  страх  и  риск.  Ожидая  же  важную
информацию, он готов был выслушивать и ничего не значащий треп.
   - Наверное, мне что-то передалось от той бабушки, - продолжала блондинка.
- Могу головную или зубную боль снимать...
   - Воздействие на уровне тонких материй?
   - Это очень научно сказано. В жизни,  в  природе  все  проще.  Мы  многое
усложнили и от этого стали только более невежественны. Наши предки,  кстати,
не имея никакой дорогостоящей компьютерной техники, диагнозы больным ставили
ничуть не хуже...
   - Послушайте, Ирма, - перебил Петрович.  -  А  вы  случайно  мысли  чужие
читать не умеете?
   - Эльвира, - как ни в чем не бывало поправила  блондинка.  -  Меня  зовут
Эльвира, а вы зачем-то назвали меня другим именем. Жених называется, который
и такой малости запомнить не в состоянии. Наверное, избранницу  вашу  именно
так зовут?
   Сказано  это  было  так,  что  Петрович  понял  -  раунд   он   проиграл.
Внезапностью такого противника не возьмешь. Блондинка  словно  ждала  каждый
его ход. Просчитывала? Вряд ли. Точно - мысли читала.
   - Знаете, не пробовала, - продолжала Эльвира.  -  Зачем?  Человек  и  так
открыт достаточно.
   - Я бы не сказал.
   - А говорить и не надо. Надо чувствовать и верить.
   - Во что?
   - В Бога, в себя. Знаете, когда я была маленькой,  мне  однажды  пришлось
ехать в пригородном поезде "зайцем". Конечно, меня  поймали.  Строгий  такой
дед уставился на меня и говорит" "Ваш билетик? ". А я ехала одна. Мне только
одиннадцать лет исполнилось. Хотела маму навестить. Она лежала в больнице  в
другом городе. "Потеряла, наверное, -  говорю  этому  ревизору,  пошарив  по
кармашкам платьишка.  -  Выпал..."  -  "Билет  или  высажу!  -  рявкнул  тут
контролер. - И, вообще, с кем едет этот ребенок?" А я тем временем  по  полу
ползаю, вроде как билет ищу. Вдруг поднимаю обычный обрывок газеты  и  подаю
ему. А самой так захотелось, чтобы он его за  билет  принял.  Смотрю  ему  в
глаза и сама уже верю, что это  и  в  самом  деле  не  грязная,  затоптанная
бумажка,  а  билет.  Тот  взял  кусок  газетки,  с  вполне  серьезным  видом
прокомпостировал и отдает обратно. Вот так...
   Но позже, сколько ни пыталась такой же примерно номер провести,  ни  разу
больше не получалось...
   Петрович слушал и не  перебивал.  Да,  эту  партию  он  тоже  продувал  с
треском. Блондинка  специально  рассказала  ему  этот  случай,  напомнила  о
прабабушке-колдунье. Она тем самым играла в поддавки,  как  бы  давая  оперу
понять: ты никогда не расколешь меня, а вот я тебя давно  расколола.  Потому
езжай ты домой и ищи еще одну блондинку в белом. Авось и повезет?
   Затрезвонил телефон. Петрович снял трубку. Это  докладывал  помощник.  Он
ничего не обнаружил. Если Эльвира и причастна к ограблениям, а  лично  он  в
этом не сомневался, она все надежно припрятала в другом  месте.  Вот  только
где это место? Он внимательно посмотрел на сидевшую  напротив  женщину.  Она
мило улыбалась. Их глаза встретились. Петровичу показалось, что  он  куда-то
проваливается. Буркнув в трубку что-то недовольное, он вернул ее на аппарат.
Ему стало вдруг совершенно безразлично,  как  дальше  пойдет  расследование.
Напишу в рапорте, что версия оказалась  ошибочной,  решил  он,  и  махну  на
рыбалку. Из-за этой чертовой работы в этом году еще и не выбирался ни  разу.
Нет, так жить нельзя...
   Закончив читать рапорт, начкрим как-то иронично посмотрел на своего  зама
и, понизив голос чуть не до шепота, спросил:
   - Слышь, Петрович, а в постели она как?
   - Что? - не сразу понял тот, о чем речь.
   - В постели, говорю, как она? Поимел блондинку-то?
   - Уж если кто кого и поимел, так скорее она меня...
   - Это как понимать?!
   - Не по нашим зубам орешек, значит.
   - Поясни...
   - Тут и пояснять нечего. Мало того, что эта бестия красива, так она еще и
гипнозом или еще чем-то владеет. Она и мне мозги запудрить  пыталась.  Байку
рассказала, как эти ее способности в детстве еще прорисовались у нее...
   - Слышь, Петрович. - Лицо шефа скривилось в ехидной улыбочке. - А пудрила
случаем не в постели?
   - Нет. В канцелярии! - резче обычного бросил зам.
   Колкие подковырки начальника достали его. Однако  он  и  сам  все  больше
понимал, что здраво объяснить ситуацию у него вряд ли получится. Потом и шеф
еще, в привычной ему манере ерничания, сводил все к банальному анекдоту.  Но
за такой анекдот можно и полное служебное несоответствие  потом  схлопотать.
Своего шефа он знал давно. Мягко стелет, но жестко спать. Еще лейтенантом  с
ним вместе работал. Тот был начальником районного утро, а он стажером...
   "Стоп! - Петровича словно осенило. - Вот откуда надо танцевать..."
   - Старлея Третьякова помнишь? - вдруг ляпнул он без всякого перехода.
   - Помню, - отреагировал начкрим, - Колька - уникум, но он тут при чем?
   - При том... - Петрович уже знал, как объяснить шефу  ситуацию.  -  Серию
квартирных краж благодаря ему раскрыли?
   - Да.
   - А с чего все началось?
   - Ну, так сразу... - Начкрим изобразил глубинную работу мысли,  вспоминая
давно минувшие дела.
   - Это он как раз крутить все начал... - Петрович быстро напомнил шефу всю
фабулу тех событий.
   Случилось же тогда следующее. Была обычная, даже заурядная кража. Заезжие
"гастролеры" унесли из городской квартиры  телевизор,  золотые  украшения  и
шубу. Сработали прямо под носом сидевших у  подъезда  вездесущих  бабулек  и
скрылись на мебельном фургоне. По горячим следам взять их не удалось.  Тогда
в розыск объявили украденные вещички, авось где и всплывут, - на  барахолке,
в комиссионке.
   Так и получилось. Примерно через  полгода,  когда  похолодало,  пропавшая
шуба была найдена. Задержали и человека, продававшего ее.  Женщина  опознала
свою единственную шубу и была  рада,  что  зимой  теперь  не  замерзнет.  Но
допросы задержанного ничего не дали. Признаваться в краже он  не  собирался,
мол, сам купил на толкучке. Хотел жене приятный подарок сделать, но шуба  не
подошла. Потом срочно потребовались деньги. Пришлось продавать.
   Совершенно случайно на один из допросов заглянул Третьяков. Он тогда  был
старшим оперуполномоченным и работал в основном по убийствам.
   "Бумага есть? - спрашивает.  -  Одолжи  с  десяток  чистых  листов.  Надо
признанку оформить..."
   Потом вдруг  посмотрел  пристально  на  подозреваемого  и  подкинул  тому
вопросик из серии на засыпку: "Значит, телек Альбертик, говоришь, нес?"
   Того аж передернуло. Он затравленно глянул на Третьякова и только головой
кивнул. А тот дальше давит: "Остальное сам расскажешь  или  мне  рассказать?
Только  чистосердечного  признания  тогда  уже  не  будет  и  на  смягчающие
обстоятельства не рассчитывай".
   "Сам расскажу", - пролепетал подозреваемый.
   Петрович смотрел на это широко открытыми глазами и ничего понять не  мог.
Ему осталось только выдать обоим чистые листы.
   После этого  признание  задержанного  с  шубой  не  только  к  сообщникам
протянуло ниточку, но и позволило  раскрыть  другие  кражи,  в  которых  эти
"гастролеры" участвовали.
   Начинающий опер потом несколько раз  просил  Третьякова  рассказать,  как
тому удалось столь ловко расколоть подозреваемого. Но тот  все  отмахивался,
мол, поработаешь с мое, и у тебя все будет получаться.
   Только дело было вовсе не в опыте  работы,  а  в  необычных  способностях
коллеги. О них в утро узнали чуть позже, когда Третьяков выкинул  еще  более
странный фокус, происшедший на глазах начальника утро.
   Оперативная группа прибыла на место происшествия вечером. В доме  -  труп
молодой женщины. Муж, застреливший  ее  в  порыве  ревности  из  охотничьего
ружья, заперся в сарае и сдаваться не собирался. Попробовали вызвать его  на
разговор, отвлечь внимание. В ответ прозвучал выстрел.
   Вот тут, неожиданно для всех, Третьяков выскочил из укрытия и  кинулся  к
сараю. Крик "Стой! ", готовый сорваться у руководителя операции,  так  и  не
прозвучал. Все вдруг оторопели, затаив дыхание  и  ожидая  самого  страшного
или... странного.
   Ружье  молчало.  Старший  опер  спокойно  преодолел  двор.  Вот  и  дверь
нараспашку. На миг третьяковская спина застыла в проеме и скрылась. Тут-то и
грохнул выстрел. Все гурьбой  рванули  к  сараю,  не  соблюдая  никаких  мер
предосторожности. Но поздно: в дверях появился  обезоруженный  преступник  в
наручниках, а следом - живой и невредимый Николай.
   Вот тогда он и раскололся, что к двери бросился не просто так.
   "Когда прозвучал выстрел, - рассказал Третьяков, - я как бы четко  увидел
перед собой человека, стоящего ко мне спиной. Он перезаряжал  ружье.  Патрон
после выстрела раздулся, и тот никак не мог извлечь его из патронника.  Если
рвану сейчас - успею..."
   Получалось, что опер смог мысленно воспроизвести  картину,  происходившую
наяву за стеной сарая?! Ему мало кто поверил. Но факт такой был.
   Так же и с допросом "гастролера". Позже Николай рассказал в  узком  кругу
коллег, что тот самый "ключик с Альбертом" прочитал в мыслях  подозреваемого
и зацепил как надо.
   - Хочешь сказать, что блондинка эта  такой  же  феномен,  как  Колька?  -
выслушав подчиненного, спросил начкрим.
   - Если не круче...
   - Н-да, - протянул шеф.
   - Давай Третьякова вызовем, - предложил Петрович. - Где он сейчас?
   - На пенсии. Уволился и куда-то уехал.
   - Н-да, - на этот раз разочарованно протянул зам.
   - Слушай, а может, ты мне тут голову морочишь? -  опять  взялся  за  свое
начкрим. - Признайся: трахнул, значит, блондинку?
   - Да я... - попытался возмутиться сыщик.
   - Знать, хороша она в постели,  если  стоит  двух  глухарей  (нераскрытое
уголовное дело. - Авт.)? Не ерепенься зря! - обрезал шеф. - Кстати, пока  ты
отсутствовал, директор цирка свое заявление забрал.
   - Как?
   - А вот так! Это,  говорит,  домработница  так  уборку  делала,  что  все
перевернула. Когда порядок навели, все и нашлось. Может, ты  и  прав  насчет
этих чертовых способностей...
   - В самом деле заявление забрал?
   - В самом.
   - Ну дела...
   - Знаешь, это мне, как, наверное, и тебе - до одного места. Нет заявления
от гражданина - нет и проблемы. Подумай лучше, что  со  сбербанками  делать?
Портят эти два ограбления нашу статистику. Ох, как портят...
   Примерно через год Петрович еще раз встретил Эльвиру-Ирму на  праздничном
концерте, посвященном Дню милиции. Она выглядела настоящей  светской  дамой.
Под руку ее держал известный коммерсант, заправляющий  солидной  холдинговой
компанией. Держалась она великолепно, с достоинством, уверенно, как подобает
супруге  солидного  бизнесмена.  Выходит,   добилась-таки   того,   к   чему
стремилась: любви, богатства, признания, власти...  Значит,  не  пересекутся
больше наши  дорожки,  подумал  сыщик.  И  тут  на  какой-то  миг  их  глаза
встретились. Изумрудно-голубыми искорками вспыхнули в них прежние  бесенята.
Это была именно та женщина, блондинка в белом. Вот и колечко то же самое,  с
брюликами. Но одновременно - совершенно другой человек...
 
 
   "КРЕСТНАЯ" МАТЬ
 
   - С  этим  барахлишком,  -  женщина  любовно  погладили  крышку  старого,
видавшего  виды,  обшарпанного,  но  еще  крепкого,  с  надежными   запорами
чемодана, - мы где хочешь устроимся...
   Щелкнули замки - открывшееся  чрево  было  заполненно  множеством  разных
пакетов и свертков. Развернув один, хозяйка вытряхнула  его  содержимое.  На
женской ладони заблестели золотые украшения: цепочки,  несколько  кулонов  и
колец, брошь, усеянная далеко не стеклянными каменьями.
   - Откуда столько рыжья, Калечка? - только и вымолвил мужчина, не  скрывая
своего удивления.
   Женщина мило улыбнулась, явно не спеша с ответом, но разговор продолжила:
   - Теперь, Рубик, твой черед. Как видишь,  я  к  вылету  готова.  Осталось
только дождаться возвращения Витеньки...
   Из оперативной информации КГБ СССР (Москва, декабр