найду...
   - Не будь дурой. Жизнь ныне такая...
   Но Вероника уже не слушала его. Она повернулась вдруг и  пошла  прочь.  К
горлу подкатил горячий ком, на глаза навернулись слезы. Ладонь  жгли  смятые
купюры. Хотела их выбросить. Уже взмахнула рукой, но сдержалась. Было отчего
- в данный момент ее финансовые возможности равнялись нулю.  Никаких  других
денег у нее просто не было. Не было даже на то, чтобы купить билет домой, до
Шарьи.
   Ведь сто долларов, остававшиеся от тех трехсот, что на карманные  расходы
выдал буквально в день прилета в США Ден, она успела потратить еще в Штатах.
Купила подарки родным: матери - теплую шаль, дочери -  мягкую  игрушку.  Она
очень надеялась, что  Саша,  как  и  обещал,  рассчитается  с  ней.  Вскроет
привезенный ею пакет. Добтанет деньги. Отсчитает обещанную тысячу и... Пусть
не пять, как Лене.  Но  зато  она  будет  с  деньгами,  которых  хватит  для
осуществления давно выношенных планов.
   Вероника даже не обернулась, когда Саша скороговоркой выдал ей вслед,  то
ли оправдываясь, то ли защищаясь, длинный монолог.
   - Ошибаешься, голубушка! - прокричал он. - Я никакой  не  обманщик.  Я  -
твой ангел-хранитель. Я помог, когда от тебя все отвернулись. Я устроил тебе
фантастические  роды  в  Штатах.  Удержал  от  самого  страшного   греха   -
детоубийства.  Твой  сын  стал  гражданином  великой  страны.  Его   будущее
обеспечено. Благодаря мне он теперь из грязи вырвется в князи. Одну красивую
картинку из той его будущей жизни ты уже  видела  своими  глазами.  И  после
всего этого ты чем-то недовольна? Теперь  я  снова  предлагаю  тебе  стоящее
дело. Ты даже не представляешь, какие бабки будешь  иметь...  А  ты,  вместо
того чтобы сразу согласиться, ломаешь комедию. Но я не в обиде и за  это.  Я
по-прежнему твой ангел-хранитель. Мы с тобой теперь очень крепко связаны. Ты
даже  не  представляешь,  насколько  крепко...   Поезжай   домой.   Отдохни.
Поразмысли. Потом позвонишь. А я буду пока считать, что ты в отпуске...
   Последней фразы своего "ангела-хранителя" Вероника уже  не  слышала.  Она
нырнула в подземный переход и почти побежала в направлении входа в метро.
   "Даже не надейся, ангел хренов, что позвоню! - Обида  застила  глаза,  на
них наворачивались слезы. - Нужен ты мне после всего, как снег среди лета...
Ой, какая же я - стерва. Собственного ребеночка продала. А в итоге ни  хрена
не получила. Так мне и надо, стерве такой. Надо же было  додуматься.  И  все
почему? Сделала все, как мать научила. Ой, зачем только я все  это  учудила.
Где теперь мой сыночек, моя кровиночка? Ни одна приличная мать не решится на
такое. Ой, стерва я, стерва и есть!"
 
 
   Чем кончается провинциальный роман?
 
   Можно сказать, что эта история  Вероники  К.  началась  в  1994  году,  в
январе. Тогда она познакомилась  с  парнем,  за  которого  собиралась  выйти
замуж. Фактически он сам попросил ее  руки.  Об  этом  узнали,  естественно,
родители и были рады, что жизнь дочери наконец налаживается. Все,  казалось,
складывалось как нельзя к лучшему.
   - Я была на седьмом небе, - вспоминала она сама. - Еще бы,  ведь  нашелся
человек, которого не смещало то, что я была  уже  замужем,  что  воспитывала
дочку от первого мужа. Все это он знал и принимал. Не знал  лишь  того,  что
мой первый супруг, с которым я была разведена, сидит в тюрьме.  Его  осудили
на пять лет за изнасилование...
   Парень тот был из Санкт-Петербурга. В Шарью  приехал  в  командировку.  В
длительную. Но тем не менее и она закончилась.  Парень  уехал.  Через  месяц
вернулся на неделю. Я, дура, думала, что ко мне, а  оказалось  -  по  делам.
Потом и вовсе выяснилось, что была я у  него  только  вроде  командировочной
жены. Но это стало известно позже, когда зачатому  в  обманной  любви  плоду
пошел пятый месяц... Тогда Вероника получила письмо из Питера. В нем любимый
сообщал, что  совершил  ошибку,  которую  теперь  осознал,  и,  естественно,
жениться не собирается. Он и увлекся ею от безделья и скуки. Оно и  понятно,
после второй столицы в небольшом провинциальном городке, затерявшемся где-то
на задворках России-матушки, заняться в свободное время  от  трудов  бренных
было особенно нечем.  И  вдруг  подворачивается  истосковавшаяся  по  ласкам
мужским вдовушка, и все вроде  при  ней.  Как  не  закрутить  тут  небольшую
интрижку, тем паче, что для этого и идти-то особенно никуда не надо. Экономя
на гостинице, молодой  специалист  тут  как  раз  снимал  угол.  Потому  для
выполнения намеченного особых усилий и не потребовалось.  Поступил  почти  в
стиле и традициях  древнего  колониального  правила:  родителям  на  стол  -
огненной воды, а дочку тем временем - в кровать.
   Утром, когда мать узнала о свершившемся  вероломстве,  чуть  не  устроила
скандал. Дочь, хоть и взрослая, чуть не была подвергнута настоящей порке.
   - Наездилась со своими газетами по столицам, начиталась всякого, а теперь
дома непотребством заняться решила. Не допущу! - Родительница была вне  себя
от гнева. - А в подоле принесешь? Кому он нужен?  На  кой  нам  лишний  рот!
Самим жрать нечего. Кавалера твоего вон на постой пустили, и то из-за  того,
чтобы копейку лишнюю получить...
   - Успокойтесь, мамаша, - вмешался тут "кавалер",  собиравшийся  по  своим
делам. - У нас все по согласию, по любви, можно сказать. Вы, извините,  меня
и дочь свою за кого принимаете? Прежде чем в постель ложиться, мы  пришли  к
обоюдному мнению, что нам необходимо пожениться. Мне Вероника нравится. Я ей
- тоже. Тут скоро к свадьбе готовиться надо будет, а вы чуть не  к  мордобою
все решили свести...
   Получилось  у  него  это  заступничество  очень   красиво,   прямо   речь
змея-искусителя. Мать, как и дочь,  растаяла,  утратила  на  какое-то  время
бдительность. Но  если  со  второй  это  произошло  благодаря  зазывающим  и
настойчивым поглаживаниям по коленке и несколько повыше, то первая  размякла
лишь от правильно построенных в соответствии с моментом и настроением речей.
   Не случайно говорят, что мужчина воспринимает больше руками, то  есть  на
ощупь, а женщина ушами, то есть изначально доверчива  к  красивым,  пусть  и
лживым, обещаниям. Так и на сей раз подтвердилась эта народная мудрость.
   А вечером новоявленный жених пришел с новой порцией горячительного. Опять
все вместе сели за стол и вроде как обмыли организованную тут  же  помолвку.
Но если по старым правилам последнее и невеста, и жених должны были  в  ходе
более  близкого  знакомства  демонстрировать  чуть   ли   не   полную   свою
целомудренность, то тут событие это стало всего-навсего разрешающим сигналом
для вполне открытого прелюбодеяния.
   Так неофициальная семейная жизнь Вероники продолжалась как раз  до  конца
командировки несостоявшегося мужа. Ее она восприняла как счастливый сон.
   Когда же избранник ее уезжал, он еще  раз  удачно  усыпил  не  только  ее
бдительность, мол, зачем пороть горячку с оформлением отношений, если и  так
пока все хорошо. Ему прежде ведь необходимо поставить  в  известность  своих
родителей, подготовить их как-то к такому новому для  них  известию.  Скорее
всего, они захотят предварительно поближе познакомиться  с  невестой,  с  ее
родителями. Он, как приедет в Питер, сразу переговорит с ними об этом. Потом
обязательно известит свою пассию, Веронику. Она же должна быть готова тут же
выехать, возможно, и привезти с собой маму.
   Опять соловьиные речи ловкого ловеласа сработали как надо. Вероника  была
счастлива. Мать довольна. Но только, в отличие от дочери,  она  пребывала  в
этом состоянии не так долго. Уже где-то через  неделю  мать  в  разговоре  с
дочерью заявила:
   - Не знаю, что ты там думаешь, но у меня такое предчувствие,  что  бросил
этот кобелина столичный тебя, дуру, и поделом. Ведь сколько предупреждала я,
говорила - не ровня ты ему. Так нет, не послушала мать. Где уж нам,  ученым,
советам неучей внимать и прислушиваться.  Мы  сами  себе  голова,  только  с
дыркой. Потому ничего доброго и не задерживается в такой кастрюле...
   Дочь была иного мнения. Она все еще ждала приглашения  для  знакомства  с
родителями будущего мужа или какого-либо другого известия.
   Но жизнь шла своим чередом. Время летело. Надо было собираться  в  Москву
за газетами. Вероника в то время как раз приторговывала продажей прессы. Вот
и подумалось, а почему бы сразу не махнуть до  Санкт-Петербурга?  Но  только
так и не решилась на это. Обернулась только до Москвы и  с  головой  ушла  в
реализацию  закупленной  продукции.  Получалось  очень  даже   неплохо.   На
хлебозаводе, в леспромхозе и других достаточно  многочисленных  организациях
как раз выдали зарплату. Рабочие тратили деньги, чтобы  закупить  что-то  из
товаров первой необходимости, которые дорожали если не каждый  день,  то  уж
каждую неделю точно. Заодно они приобретали и что-нибудь у Вероники.
   Так прошло больше месяца. Избранник все не звонил и не писал.  На  письма
тоже не отвечал. Вероника все  утешалась  мыслями,  что  у  него,  возможно,
какие-то  сложности  на  работе,  нет  времени.  Но  как  только  обстановка
нормализуется, он обязательно даст о себе знать. Мать ворчала, но  пока  еще
терпела дочернины фантазии. В конце концов, кто знает: а вдруг ей и  вправду
повезет? По большому же счету, она желала Веронике только добра.
   И вдруг питерский жених заявился сам,  собственной  персоной.  Приехал  с
подарками, с массой новых обещаний. В доме опять был настоящий  праздник.  И
так продолжалось около недели, весь срок новой его  командировки.  Потом  он
уехал и теперь уже исчез навсегда.
   Через какое-то еще время  он  прислал  на  память  открытку  с  видом  на
Смольный институт. Было там и коротенькое послание, мол, извини,  но  мы  не
пара. А адрес, который я давал, - забудь. Он все равно ненастоящий.
   Так банально закончился этот провинциальный роман.  Но  из-за  его  краха
никто в реке топиться не стал, под поезд не  бросился.  Мать  лишь  отругала
дочь почем зря. Отец всыпал несколько раз вожжами, для профилактики, чтоб  в
другой раз умнее была. А сама Вероника?
   - Вешаться из-за такого известия я  не  собиралась,  -  почти  равнодушно
ответила она. - Каких-то горячих чувств к парню тому не испытывала. Мне было
все равно - будет он мужем или нет. Проблема была в другом - в беременности.
А тут шел уже большой срок...
   Да, в какой-то мере общим ребенком молодая  женщина  надеялась  привязать
этого мужчину  к  себе  покрепче.  Потому  и  решилась  на  такой  шаг,  как
оказалось, отчаянный. И ничего путного не получилось. Сыграть  на  отцовских
чувствах тоже не удалось. Одной же ей второй ребенок был совершенно  лишним.
Потому до поры молчала о нем.  Мать  о  беременности  даже  не  знала  и  не
догадывалась. Но после письма пришлось все-таки рассказать и ей. Точнее,  об
этом она узнала через  некоторое  время  от  сестры,  которая  все  знала  и
проболталась. У матери случилась истерика:
   - Что, не знаешь, как в наше время  детей  растить?!  Тебе  одной  дочери
мало?
   - Мама, а я сыночка хочу, - вяло возразила дочь.
   - Сыночка?! Дура! Ты чо, совсем из ума выжила? Тут самим жрать нечего,  а
она лишний рот завести собирается. Думай головой-то своей хоть немножко.  Не
поднять нам его, а тебе одной и подавно. Отец вон больной...
   - Как за вожжи хвататься, так ничего...
   - Ладно, - вдруг подвела итог разговору мать, закончив резко и твердо, но
более чем конкретно. - Как хочешь, но чтобы ребенка не было!
   После  этого  разговора  с  матерью  Вероника   отправилась   в   женскую
консультацию. Врачиха внимательно ее осмотрела, определила,  что  срок  и  в
самом деле уже большой, выслушала, что будущая мать не хочет ребенка и  была
бы рада от него избавиться, а потом сказала:
   - Опоздала ты, милая. Как теперь-то это сделать?  Срок  большой  -  пятый
месяц. Плод у тебя живой уже.  Чем  раньше-то  думала?  Теперь  надо  только
рожать. Ни один врач не пойдет на это. Ведь ему, по сути дела, убийцей стать
придется...
   - Я сидела и кивала, - вспоминала Вероника, - словно соглашалась с ней. А
что могла сказать, если и сама с самого начала хотела оставить себе ребенка.
Но как выяснилось, особенно после разговора с матерью,  это  была  лишь  моя
минутная блажь...
   Да, против железной логики матери особенно не попрешь. Как  ни  крути,  а
двух  детей  Веронике  было  не  поднять.  Работы  постоянной  нет.  Городок
небольшой. После горбачевской перестройки и  чубайсовской  приватизации  все
предприятия позакрывались. Безработица. Не спасало  и  то,  что  по  первому
образованию она была фельдшер, а по второму - библиотекарь.  Ведь  при  всем
при этом работала последнее время на хлебозаводе.  Здесь  если  денег  и  не
платили, как везде, то хотя бы с голоду не умрешь. Только  не  пересказывать
же все это  врачихе?  И  потом,  какое  ей  дело  до  всего  до  этого.  Она
констатировала главный факт - ребенок имеется, по всем признакам развивается
он здоровым, и его надо только рожать. Скорее всего, это будет мальчик.  Вот
тут у молодой женщины и не  выдержали  нервишки,  копившаяся  где-то  внутри
обида на весь мир, на близких людей и на себя выплеснулась вдруг наружу. Она
разревелась:
   - Думала, выйду замуж. Кто знал,  что  так  все  обернется,  -  выла  она
белугой, надеясь хоть на какое-то сочувствие. - Работы нет. Жить не на  что.
Двух деточек мне не вырастить...
   Однако показавшаяся такой доброй врачиха оставалась при своем:
   - Я прекрасно понимаю вас, милая девушка. Но и вы нас поймите. Прерывание
беременности на поздних сроках делается только тем, кого изнасиловали. У вас
все по любви и согласию было. Так или нет?
   - Так. Но  я,  дура,  думала,  что  он  женится.  -  Веронику,  казалось,
невозможно было остановить: ей  требовалось  выговориться,  выплеснуть  свое
горе другим, поделиться и облегчить душу. - А как без отца-то? Он - инженер,
работу постоянную имеет. Надеялась, в город заберет меня, к  себе.  Или  тут
останется. А осталась я...
   Но и врачиха была словно каменная:
   - Вот что, милая, слезы вытирай и думай сама:  как  дальше  поступить.  С
абортом и не настаивай. Тут тебе помощь будет  только  в  том  случае,  если
добудешь справку, что тебя  изнасиловали.  Нет  -  изволь.  Ну,  так  как  -
принесешь?
   - А где я ее возьму?
   - Ну, это твое личное дело.
   - И домой теперь не придешь. Мать велела, чтоб ребенка не  было.  Кормить
нечем...
   - Поезжай в Кострому, -  вдруг  сказала  врачиха.  -  Может,  там  что-то
сделают. Вот, держи направление. По нему сдашь анализы. С ними и поезжай.
   При этих последних словах у Вероники вновь  появилась  какая-то  надежда.
Она перестала реветь. Вытерла слезы. Взяла протянутые листочки и  на  всякий
случай спросила:
   - А в Костроме что, порядки другие?
   - Нет. Такие же, как у нас. Но  там  областной  центр.  Там  специалистов
больше. Больше возможностей для исключений из тех или иных правил...
   И Вероника поехала в Кострому. Однако там, в женской  консультации,  врач
осмотрела ее и сказала почти то же самое:
   - Я не монстр, не Крюгер из фильма ужасов, а  врач.  Ребенок  у  вас  уже
живой. Он живет своей жизнью. Мне что, душить его или резать? Я не убийца  и
делать этого не буду, и ни один врач на подобный шаг не отважится.  Подобное
противно врачебной этике. Наш долг спасать людей, а не губить...
 
 
   Как стать ангелом?
 
   - Вышла я из  больницы,  -  продолжила  исповедь  молодая  женщина,  -  в
состоянии не то чтобы только в петлю, но достаточно близком к  этому.  Домой
ехать - там мать со своим  однозначным  решением.  Куда  тогда?  Побрела  по
улицам. Деньги еще были. Что-то дали на дорогу родные, что-то  было  своего.
Кое-какие средства скопились от продажи газет...
   Уйдя с хлебозавода, где несколько месяцев вместо денег уже  давали  муку.
Вероника попыта - лась заняться частным бизнесом. Ездила в Москву,  закупала
по оптовой цене периодику. Привозила ее в родной городок и продавала. Стояла
на том же вокзале, в центре или у рынка. Специфический товар шел  плоховато.
Но если и продавалось что, тогда навар был, как  и  предсказывали  горластые
менеджеры, в двести и более процентов. Дело все же  приносило  прибыль.  Это
было выгоднее, чем работать за зарплату с отсрочкой на неопределенное время.
Тут в руках сразу были настоящие деньги.
   Совершив несколько вояжей за печатью, Вероника вскоре даже составила  для
себя что-то вроде  перечня.  Она  на  собственном  опыте  установила,  какие
печатные издания наиболее популярны. Например, одно время хорошо шли  газеты
про магию, непознанное, а потом про интим  и  криминал.  Вскоре  их  сменили
кроссворды, всякие наставления по огородно-садоводческим делам. Но, как  она
убедилась, подобные колебания чаще имели сезонный  характер.  Наибольшей  же
стабильностью  отличались  только  отдельные  издания,  например,   тот   же
"Московский комсомолец", или "МК", который брали в основном,  чтобы  быть  в
курсе всех столичных сплетен. Еще  высокий  рейтинг  имела  газета  "Опасная
ставка". Она почти всегда расходилась быстрее  других,  видимо,  происходило
это из-за подзаголовка в газетной шапке: "Эксклюзивное досье  на  преступный
мир", кажется. А теперь вот на этот преступный путь судьба подталкивала  ее,
мол, стань изнасилованной - и никаких проблем.
   Вероника как раз распродала последнюю партию газет. Значит, деньги  были.
Вот она и приняла решение - надо ехать в  Москву.  Почему-то  все  у  нас  в
безвыходном  положении  надеются  на  Москву!  Молодая  женщина   не   стала
исключением. Она тоже решила, мол, там, в столице,  что-нибудь  придумается,
образуется.
   - Приезжаю  в  Москву,  -  продолжала  Вероника  свою,  как  впоследствии
оказалось, тоже криминальную историю. - У меня в  сумочке  -  200  тысяч.  С
такой суммой в столице особенно не разгуляешься. Я, собственно, этого делать
и не собиралась. Но надо же было где-то остановиться...
   Обычно, приезжая за газетами, она подгадывала так, чтобы утренним поездом
приехать, а вечерним отправиться назад домой.  Тут  же  оказалась  в  полной
растерянности. Она не знала  определенно,  на  какое  время  придется  здесь
задержаться. Но, как обычно, ее пребывание в Москве началось с  Ярославского
вокзала.
   Было еще раннее утро. Москва только просыпалась. Это чувствовалось  и  по
вокзалу. Он становился оживленнее. Просыпались  дремавшие  на  своих  баулах
пассажиры, появлялись желающие приобрести билеты. Продефилировали  мимо  два
бомжа. На них косо посмотрел милицейский патруль, но молоденький сержант тут
же отвернулся, мол, не заметил этой криминально и не только опасной парочки.
Ведь  месяцами  не  моющиеся,  с  почти  коричневыми  от  солнца,  ветра   и
многослойной грязи лицами, уже и не люди, а некое их подобие, запросто могли
заразить чесоткой, поделиться вшами,  преподнести  какой  другой  неприятный
сюрприз. Потом к хорошо одетому пассажиру подбежал  юркий  человечек:  "Куда
едем, команда?? Куда билет нужен?  Сейчас,  все  мигом  сделаем..."  Но  тот
только отмахнулся, мол, отстань и поищи себе другого лоха.
   Разглядывая разношерстную вокзальную публику, Вероника подошла к ближнему
киоску "Желдорпресс" посмотреть, каков выбор и почем здесь периодика. Изучая
разноцветные обложки, старалась  хоть  как-то  скоротать  время.  До  начала
активного рабочего дня, то есть до девяти утра, было еще около  двух  часов.
Потом надо было принять какое-либо решение, что делать дальше. С этим-то как
раз и были сложности.
   Постояв немного у витрин, Вероника выбрала для себя  газету  с  названием
"Женские дела". Купила ее. Потом прошлась по залу и устроилась на  свободной
скамейке. Начала с того, что стала искать на газетных  страницах  объявления
типа "прерывание беременности на позднем сроке" и т, п. И вдруг... нашла.
   Конечно, она сразу же поехала по указанному в газете адресу. То,  что  ей
требовалось, удалось отыскать почти без труда. Это был ка