е веяло дыханием могилы. В объятиях Габриеля Сара никогда не испытывала ничего подобного, напротив, он наполнял ее теплом, зажигая огонь желания в каждом дюйме ее тела.
     С удовлетворенным вздохом Нина вдруг ослабила свои тиски.
     Предоставленная самой себе, Сара рухнула на колени.
     - Он скоро будет, - сказала вампирша, старательно вытирая кровь со рта черным шелковым платочком. - - Можешь сказать ему. что это только начало.
     Затем раздался звук, похожий на шелест крыльев летучей мыши, и Сара поняла, что Нина удалилась.
     Тихо всхлипывая, она свернулась на полу, моля, чтобы поскорее пришел Габриель и положил конец этому кошмару.
     "Сара?"
     Она села, окрыляясь надеждой от этого голоса, возникшего в ее сознании. "Я здесь", - сказала она про себя.
     "Я иду, дорогая". - "Будь осторожен! Меня сторожит какое-то чудовище". - "Не волнуйся, Сара, скоро ты будешь в безопасности".
     Не успели эти слова прозвучать в ее сознании, как раздался страшный удар в дверь, выбитой в следующий момент, и в просочившемся слабом свете Сара увидела силуэт Габриеля, а за ним - тень Мориса.
     Ее страж подскочил, по-звериному рыча, и кинулся на Габриеля, размахивая кривым ножом. Сара увидела, как сверкнуло в воздухе лезвие, и громко вскрикнула, когда, прорвав рубашку, оно вонзилось в его плоть. Вырвав нож, чудовище снова нацелилось, на этот раз в левую руку Габриеля, который, даже не стараясь увернуться, придвигался к нему, пока не захватил в мертвые тиски его шею. Раздался хруст костей-резким движением Габриель переломал позвонки, тело урода обмякло, из руки выпал кривой нож, клацнув по каменному полу, и звук этот эхом отдался в пустом доме. Затем мягко шлепнулось безжизненное тело.
     Габриель очутился рядом с ней, привлекая ее к себе.
     - Сара, ты в порядке?
     - Да, - всхлипнула она. - Но ты... - Она уставилась на красные разводы на его рубашке.
     - Пустяки, дорогая, - поспешно отг .тил он. - Завтра от этих ран не останется и следа.
     Переполненная чувством радости оттого, что опасность миновала, Сара обвила его руками и спрятала лицо на израненной груди, пачкая платье в его крови.
     - Он... он... что он... сделал тебе? - Габриель ненавидел себя за эти вопросы, ему была ужасна мысль, что Сара находилась всецело во власти чудовища.
     - Ничего.
     Чувствуя слабость от потери крови, Габриель опустился на пол, баюкая Сару.
     - Все хорошо, дорогая, - шептал он, поглаживая ее волосы, щеки, плечи. - Все в порядке.
     - Нина сказала...
     - Она была здесь?
     Сара ощутила, как он весь напрягся при упоминании этого имени.
     - Да. Она... она... О, Габриель, это было ужасно. Она сказала, что это лишь начало. - Сара дотронулась до шеи, и волна отвращения захлестнула ее, когда она нащупала две небольшие ранки. - Она укусила меня.
     Габриель закрыл на миг глаза. Было очевидно, что Нина воспользовалась ею, но вопрос в том, сколько она взяла ее крови. Достаточно ли для того, чтобы подчинить ее, сделать своей рабой, выполняющей любые приказы? Сара бодрствует днем, и между ними существует связь. Если пожелает, Сара может отыскать его, где бы он ни был, где бы ни отдыхал днем. Что, если извращенное воображение Нины подскажет ей превратить Сару в орудие его убийства? Что, если она прикажет Саре вонзить ему кол в сердце? Возможно, это и будет ее местью?
     Болезненно простонав, он заглянул Саре в глаза.
     - Как много крови отняла она у тебя?
     - Я не знаю.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Совсем больной; отнеси меня домой, пожалуйста.
     Поднявшись, Габриель понес ее прочь из кошмарного места.
     Морис отступил в тень, пропуская их. Все это время он наблюдал за Габриелем и Сарой, а теперь, заглянув в дверной проем, всмотрелся в уродливое существо, распростертое на полу.
     "Оказывается, в жизни есть вещи пострашнее смерти, - думал он. - Это не самое страшное, что угрожает при встрече с вампиром".

ГЛАВА XXV

     Оказавшись дома, Сара почувствовала себя лучше. Она потащила Габриеля на кухню и засуетилась, помогая ему снять плащ и рубашку, промывая затем его раны и шикая на него, когда он пытался убедить ее, что это пустая трата времени. Она не желала слушать его возражений. Он был ранен, и она ощущала настоятельную потребность позаботиться о нем.
     Морис молча проверял двери и окна - хорошо ли они заперты и везде ли есть связки чеснока. Он побрызгал все святой водой и встал в дверях кухни, наблюдая, как Сара ухаживает за Габриелем. Невероятно, но раны его казались почти зажившими.
     - Ты неплохо держишься, - отметил Габриель, взглянув на него. Морис пожал плечами:
     - Что тут сказать? Жизнь не готовила меня к подобным испытаниям.
     - По твоему поведению этого никак не скажешь, - отозвался Габриель.
     - Ты и в самом деле надеешься защитить Сару от этой... женщины?
     - Не знаю, но я не намерен отдавать ей Сару.
     - Ты не знаешь, много у нее таких помощников? - спросил Морис.
     - Сколько она пожелает создать для себя.
     Габриель встал, нежно проведя пальцем по щеке Сары. Стольким испытаниям успела подвергнуться их любовь, и не известно, что случится в следующий миг. Если бы не Нина, они могли бы быть так счастливы.
     Нежно поцеловав ее, он обернулся к Морису:
     - Мне нужно идти.
     Слова повисли в воздухе. Сара и Морис обменялись взглядами, в ее глазах светилась грустная покорность, в его-резкое осуждение.
     Мускул дрогнул на скуле Габриеля.
     - Я должен идти. Запри за мной двери и не открывай никому. - Он устремил на Мориса тяжелый взгляд. - Ты понял?
     Морис кивнул.
     - Габриель, пожалуйста, не уходи.
     - Я бы хотел остаться, дорогая, - сказал он-Но не могу перестать быть тем, кем являюсь.
     Сара дотронулась до его руки:
     - Я дам тебе то, что нужно, только не уходи.
     - Сара, нет! - резко выкрикнул Морис.
     - Я сама решаю за себя, - отозвалась она.
     Морис заглянул Габриелю в глаза.
     - Ей слишком досталось этой ночью... - Он помолчал, краска отхлынула от его щек. - Если тебе нужна кровь, бери мою.
     Габриель приподнял бровь.
     - Я знаю, чего тебе стоит такое щедрое предложение, - со значением произнес он. - Пожалуй, вам обоим уже довольно досталось этой ночью.
     Сара прошла за Габриелем в спальню, наблюдая, как он переодевается в черную рубашку, набрасывает плащ на плечи. Повинуясь его кивку, она вытерла святую воду с рамы и открыла окно.
     - Я ненадолго, - пообещал он, поцеловав ее в лоб, а затем скользнул в окно, весь в черном в черную ночь, мгновенно растворившись в ней.

***

     Габриель помедлил в потемках, принюхиваясь, всеми силами стараясь уловить какой-нибудь признак присутствия Нины, однако ночь была тихой и безветренной.
     Он крался в потемках, жажда крови все неотступней терзала его, разбуженная болью ран и его гневом.
     Он рыскал по темным закоулкам, пока не нашел то, что нужно, - бледную потаскушку с длинными черными волосами. Силой внушения он заставил ее подойти к нему. Если бы на ее месте была Нина, подумал он, - покорная, безвольная-и он взял бы ее кровь. Если бы также легко он мог манипулировать сознанием Нины! Тогда он высосал бы всю ее кровь до последней капли, оставив лишь негодную оболочку, и отшвырнул бы ее прочь. Так он выместил бы свой гнев и чувство беспомощности, унижавшее его. Но пока верх одержала Нина, послав своего зомби, чтобы украсть Сару, запугав ее и насосавшись ее крови...
     Габриель приподнял голову, одно тихо сказанное слово повергло потаскушку в сон. Пробудившись, она ни о чем не вспомнит.
     Он медленно возвращался назад к квартире Сары, гадая, подпала ли она под власть Нины и мог ли он спокойно выспаться в ее спальне, не опасаясь за себя.
     Но нет, Нине этого будет недостаточно. Она бы только потеряла его, не насладившись даже его мучениями, не получив желаемого, не видя его унижения. Она же хочет, чтобы он страдал долго и страшно, и того же она желала для Сары. Что такое сказала Нина Саре? "Это только начало".
     Он пробормотал проклятие. Должен же быть выход, как избавиться от Нины! Его надо лишь найти, но как?
     Вернувшись в квартиру Сары, он нашел ее спящей на диване, положив голову на колени Морису.
     Габриель старался не замечать, как чудесно они смотрятся вместе, - двое смертных, молодых, в самом начале жизненного пути. Чувство вины проснулось в нем, ведь он не сомневался, что Сара была бы счастлива с Морисом, и знал, что они поженились бы, не вернись он в Париж. "С Делакруа она жила бы нормальной человеческой жизнью", - с горечью думал он. Но тут в нем заговорила ревность, особенно когда он заметил руки Мориса, бережно обвившиеся вокруг талии Сары.
     - Отправляйся спать, Делакруа! - сказал Габриель. - Я позабочусь о Саре.
     - Из-за тебя она оказалась в опасности.
     Габриель угрожающе сузил глаза:
     - Думаешь, я не знаю этого? Проклятье! Если бы я только мог все исправить! Но уже слишком поздно. Нина не отступит, пока не исполнит свою месть.
     - Почему бы тебе не оставить ее? Уйди из ее жизни, и тогда, возможно, Нина забудет о ней.
     - Возможно, но если нет, кто защитит ее от последствий твоего опрометчивого решения?
     - Тебе не слишком-то удается ее защита, - ответил Морис.
     - Потише наступай, Делакруа, - пригрозил Габриель, - а то твоими врагами станут два вампира.
     - А что, если она передумает? Если не захочет провести всю жизнь с... с тобой? Ты убьешь меня тогда?
     Габриель шагнул вперед и поднял Сару с его коленей.
     - Отправляйся спать, Делакруа, - сказал он ледяным тоном. - Убирайся с глаз моих, пока можешь.
     Краска схлынула с лица Мориса. Уже встав, он вдруг окаменел, глядя в сторону спальни для гостей.
     - Делакруа! Морис шевельнулся.
     - Проверь двери и окна, прежде чем лечь. Поспешно кивнув, Морис покинул комнату. Габриель взглянул на Сару, смотревшую на него испуганными глазами.
     - Ты все слышала? - Сара кивнула. - Это правда, то, что сказал Делакруа? Ты можешь передумать и не остаться со мной? Можешь захотеть уйти к нему?
     - Ты убьешь его, если я скажу "да"?
     Сара неотрывно смотрела на него, ожидая ответа и удивляясь, что ее заставило произнести эти слова, которые, казалось, повисли в воздухе.
     Она ждала, чувствуя, как он сжимает ее все сильнее, видя, как темнеют его глаза. Мускул дернулся на щеке Габриеля, и он издал вздох, идущий, казалось, из самых потаенных глубин его существа.
     - Не знаю, Сара, - тихо сказал он. - Честно говоря, не знаю.
     Саре вдруг стало стыдно за то, что она затеяла с ним такую жестокую игру, и она обвила его шею руками, кляня свое кокетство.
     - Тебе больше никогда не придется думать об этом, - тихо сказала она. - Я люблю тебя, Габриель, и это уже невозможно изменить.
     - Дорогая!
     Он так сильно сжал ее в объятиях, что она едва могла дышать, но все же готова была терпеть это неудобство всю жизнь. Веки ее сомкнулись, и он склонил голову, целуя ее, долго и горячо, ища ее язык своим, и так понес ее в спальню. Закрывая дверь, он желал отгородиться от всего мира.

***

     Габриель лежал на боку, обнимая и прижимая к себе Сару, прислушиваясь к ее дыханию. Он обладал ею дважды, пока она не заснула, и любил ее так, словно только она одна могла спасти его от вечного проклятия. Он был вне себя от счастья в ее объятиях, слушая ее голос, шепчущий его имя, произносящий клятвы любить его вечно.
     Несмотря на всю страсть и любовь, объединявшие их, он с удивлением вспоминал, как позволил себе погрузиться в свой дневной сон у нее на руках. Но так было.
     Он прижимал ее к себе всю ночь, постоянно возвращаясь взглядом к ее лицу. Никогда он не видел создания более нежного и чистого, и более прекрасного. Волосы ее лежали на его руке, как мягчайший шелк, кожа была атласной и такой теплой, что он вновь и вновь желал прикоснуться к ней. Он ловил себя на том, что бессознательно поглаживает изгиб ее щеки, шею, плечи, округлости груди.
     Никого никогда он не любил так, как ее.
     - Она никогда не будет твоей. - Голос Нины, полный мягкой издевки, просочился вдруг в комнату.
     Встав с постели, Габриель подошел к окну и выглянул в темноту. Там вся в черном, как сама ночь, стояла она, едва выделяясь в свете луны.
     - Никогда, Джованни, - сказала Нина, и глаза ее вспыхнули, как раскаленные угли. - Не любишь меня, так не будешь любить и ее.
     Волна гнева всколыхнулась в нем, когда он посмотрел на нее, руки сжались в кулаки. Если бы он мог, то перелетал бы через окно и вышиб из нее дух, но его удерживало внутри то же, что Нину снаружи, - святая вода, пролитая по раме и подоконнику.
     Ее многозначительный смех словно обжег его уши серной кислотой.
     - Скоро, Джанни, - проворковала она, - очень скоро твоя балеринка станет пылью, а затем - лишь памятью.
     - Нина!
     Она склонила голову набок, дьявольская улыбка играла на ее губах.
     - Может, ты снова начнешь умолять меня ради ее жизни, Джанни? Может быть, выйдешь и упадешь к моим ногам?
     Ненависть и самолюбие восставали в нем, но он готов был просить ее, умолять, лишь бы она поклялась, что оставит Сару в покое.
     Дерзко вскинув голову, он встретил ее взгляд.
     - Я бы охотно попросил и поумолял тебя, красавица, но боюсь, мне не выйти из этого дома.
     - Но ты бы спустился ко мне, если бы мог? Упал бы к моим ногам и стал бы умолять меня пощадить ее жалкую смертную жизнь?
     Комок отвращения встал в его горле, но он проглотил его.
     - Да.
     - И какие бы слова ты нашел?
     - Все, что пожелаешь услышать, - ответил он.
     - Встань на колени, Джованни, - сказала Нина, - и произнеси то, что должен. Я хочу слышать эти слова.
     Подавив гордость, Габриель упал на колени перед окном.
     - Я хочу сказать тебе, что ты прекрасней всех, красота твоя сияет ярче солнца, губы твои слаще нектара...
     - Ты не чувствуешь того, что говоришь! - воскликнула Нина с явным раздражением и изменившимся выражением лица.
     - Я произнес то, что ты желала слышать, - ответил он. - И сделаю все, что бы ты ни попросила. Если тебе нужна чья-то жизнь, возьми мою.
     - Ты готов умереть ради нее? - недоверчиво спросила Нина. - Готов пожертвовать столетиями ради крошечной жизни этой смертной женщины?
     - Да.
     - Значит, ты страдаешь теперь еще сильней, чем я себе представляла, - задумчиво отметила она и, сверкнув черными юбками, растворилась во тьме.
     Габриель смотрел туда, где она только что стояла, тихо проклиная святую воду, мешавшую ему преодолеть барьер и последовать за Ниной.

***

     - Кому-то из нас придется выйти, - сказала Сара следующим вечером. - Ты можешь долго обходиться без пищи, но Морис и я должны что-то поесть.
     Габриель кивнул. Она сказала правду. Три дня прошло с полночного визита Нины. Сара отправила в театр записку, объявив, что больна и не может участвовать в спектаклях. Морис сообщил, что его призывают семейные обстоятельства.
     Нервы у всех были на пределе.
     - Составь список, и я пойду, Сара, - отозвался Морис.
     - Но благоразумно ли это? - спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
     - Он защитит тебя лучше, чем я, - сказал Морис.
     "Он прав, - подумала Сара, - но кто защитит Мориса?"
     - Мы должны пойти все вместе, - предложила она.
     Габриель уставился в черноту окна, взвешивая все "за" и "против". Пойти всем сейчас или дождаться утра и отправить за покупками Мориса? Но что, если кто-нибудь из подручных Нины прорвется в дом утром, когда Мориса не будет, а он будет лежать беспомощным? Кто защитит Сару тогда?
     - Идем все, - решил Габриель. - А после ужина отправимся к оружейнику. Я хочу, чтобы у вас было чем защититься от Нининых подручных.
     - Пистолеты? - Сара покачала головой. - Не думаю, что смогу выстрелить в кого-то.
     - Он прав, - твердо сказал Морис. - Нина объявила нам войну, и мы должны уметь защищаться.
     - Ты когда-нибудь стрелял, Делакруа? Морис дерзко глянул на Габриеля:
     - Нет, но способен научиться.
     Габриель кивнул. Этот молодой человек с каждым днем нравился ему все больше. Пусть он и был балетным танцовщиком, но в нем не было ничего трусливого и изнеженного.
     Часом позже они выбрались поужинать в небольшой ресторанчик неподалеку от квартиры Сары. Габриель сидел вдали от окна, но все время оглядывался, пока Сара с Морисом поглощали ростбифы со сложным гарниром. За столом они почти не разговаривали.
     Покончив с едой, они отправились к оружейнику, который поначалу отказывался им открыть, отговариваясь поздним часом. Но Габриель позвенел перед ним золотыми моне-
     Тами, и их пустили. Оружейник остался доволен визитом, продав за десять минут три пистолета.
     От оружейника они пошли в продуктовую лавку, где Сара накупила еды на несколько дней.
     Когда они вернулись домой было около девяти часов. Не успел Габриель снять плащ, как уже почувствовал неладное. Он успел выстрелить единственный раз, когда на него внезапно выскочили шесть огромных уродов. Они затащили его в гостиную и облили с головы до ног святой водой, затем связали руки и ноги толстыми цепями. В довершение ко всему, один из уродов положил ему на грудь тяжелый серебряный крест.
     Морис упал без сознания, получив удар в затылок. Очнувшись, он обнаружил, что связан и лежит лицом в пол рядом с Сарой. Рядом находился один из приспешников Нины. В воздухе стоял кислый запах крови.
     Сара вскрикнула, и тогда один из уродов заткнул ей рот кляпом и быстро натянул на голову мешок, взвалив затем ношу на плечо. Выскочив через открытую дверь, он растворился в темноте. Остальные поспешили за ним. Портьера над дверью взмыла и опала, дверь захлопнулась.
     Габриель лежал, не в силах пошевелиться, в то время как святая вода, просачиваясь через одежду, начинала жечь его кожу. Распятие, величиной с ладонь, давило на него, как могильная плита, и он едва дышал. Кожу пощипывало и обжигало.
     Взревев от боли, он проклял себя и Нину.
     Но худшее было еще впереди, потому что скоро ему передалась паника Сары. Так ясно, словно стоял рядом, он видел, как два урода опускают ее в черную дыру. Он слышал ее заглушенные вскрики, когда они заложили дыру толстым слоем дерна, похоронив Сару заживо. Он видел, как она пытается разорвать веревки, впивавшиеся ей в руки и ноги. Грязная тряпка забивала ей рот, мешая вырваться наружу крикам ужаса. Густой запах сырой земли и страха заполнил его ноздри.
     "Габриель! Габриель! Помоги мне! О, умоляю, помоги!"
     Крики ее рвали ему сердце и душу.
     Не обращая внимания на собственную боль, он пытался сдвинуться, сбросить с себя крест, но все было бесполезно.
     Не в силах помочь ни себе, ни ей, он лежал, слыша ее крики, мольбы, чувствуя ее ужас. Шли часы, силы оставляли ее, голос звучал хрипло и слабо. Он ощутил в полной мере ее ужас, когда по руке Сары прополз червь. Снова и снова он слышал свое имя, ее мольбы, обращенные к нему.
     Он пытался войти в ее сознание и заговорить с ней, но был слишком слаб и терял силы с каждой минутой, ее ужас оглушал его, блокируя мозг.
     Он глянул в окно и понял, что до восхода остается всего несколько часов. Когда солнечные лучи проникнут через окно, они испепелят его плоть.
     От ужаса, что он сгорит заживо, его передернуло. Габриель закрыл глаза, изнемогая от боли, и вдруг... или ему это лишь показалось? Он услышал стон.
     - Делакруа?
     Новый болезненный стон был ему единственным ответом.
     - Морис, ты слышишь меня?
     - Да... да.
     Тоненький луч надежды замаячил перед Габриелем.
     - Мне нужна твоя помощь. - Следующий стон в темноте. - Они забрали Сару, - сказал Габриель.
     - Что... я., могу?
     - Ты можешь дотянуться до меня?
     - Я... попытаюсь.
     Минуты шли. Долгие минуты, полные агонии, пока Морис медленно, дюйм за дюймом, приближался к Габриелю,
     - Крест, - сказал Габриель голосом, осевшим от боли, - сними его с меня.
     Казалось, прошли часы, прежде чем Морису удалось собрать силы, чтобы поднять рук