ся.
Надеюсь, что у вас все будет в порядке, мадам.
   С уважением
   Маргарет."

   Венеция глубоко  вздохнула,  складывая  письмо.  Маргарет  оставалась  ее
верным союзником. Никакое "неудобное положение" не заставило бы ее  раскрыть
адрес хозяйки.
   Венеция не решалась распечатать письмо Майка в ресторане, где было  полно
народу. Она попросила принести ей кофе в почтовое отделение, где  никого  не
было, села за, один из столов, включила настольную лампу и принялась читать.
Всего было  четыре  мелко  исписанных  страницы.  Почерк  Майка  можно  было
разобрать с большим трудом.

   Венеция, дорогая моя!
   Я считаю, что с твоей стороны было довольно глупо бросать  меня  подобным
образом, не дав даже знать, куда ты отправилась. Я звонил в Ричмонд, но леди
Селлингэм устроила мне настоящий разнос  и  заявила,  что  тебя  здесь  нет.
Милая, ты же не хочешь из-за этой проклятой Джикс калечить наши жизни.
   И ты совершенно не права, если считаешь,  что  я  могу  спокойно  жить  в
Бернт-Эш после того, что произошло. Я на время уехал  из  деревни.  Если  ты
захочешь связаться со мной, то я у Тони. Мне хотелось бы  знать,  как  долго
продлится твое  отсутствие,  или  ты  собираешься  навсегда  оставить  меня.
Венеция, я говорил тебе, что очень сожалею о случившемся, и  клянусь  Богом,
это правда! Я не хотел обижать тебя. На меня просто что-то  нашло  К  твоему
сведению, я позвонил Джикс и сказал, что порвал с ней раз и навсегда. Должен
также сказать, что, вспоминая о Мейбл, я всякий  раз  краснею.  Прошу  тебя,
предоставь мне еще один шанс. Возвращайся, Венеция, и начнем все сначала!
   Майк.

   Венеция читала и перечитывала его излияние до тех пор,  пока  не  выучила
письмо почти наизусть  и  не  убедилась,  что  каждое  слово  в  нем  звучит
искрение.
   Она прикрыла глаза рукой и осторожно пригубила верный кофе,  стараясь  не
расплакаться: Да, Барбара была права,  когда  говорила,  что  настало  время
проявить силу духа, а слабость может оказаться фатальной.
   Но было  что-то  трогательное  в  письме  Майка,  исполненном  юношеского
порыва.
   Гадкий мальчишка опять провинился и хочет, чтобы его поскорее простили.
   Можно ли доверять ему, когда он говорит, что не собирается встречаться  с
Джикс? Кто знает... Что, если вдруг  у  них  в  будущем  возникнут  какие-то
разногласия, не отправится ли он прямиком к Джикс? Несомненно одно - девушка
одержима  неискоренимой  страстью  к  нему,  и,   следовательно,   неизбежно
представляет угрозу.
   Может быть, единственным выходом будет  попросить  Майка  продать  дом  и
осесть где-нибудь в другом месте? А не слишком ли много она запросит, заведя
речь о продаже старого дома? Ведь люди, живущие вокруг Бернт-Эш, его  старые
и верные друзья.
   "Я не имею права требовать от него слишком большой  жертвы,  -  задумчиво
сказала себе Венеция. - Если наша совместная жизнь не удалась, в этом и  моя
вина, поскольку я старше и у меня должно  быть  больше  благоразумия.  Кроме
того, с какой стати я должна требовать, чтобы он  вел  тот  образ  жизни,  к
которому я раньше привыкла? Он не Джефри и не  Герман.  Он  просто  Майк.  Я
любила и вышла замуж за этого Майка, и если не разобралась в нем, то винить,
кроме самой себя, мне некого".
   Возможно, вся беда заключалась в том, что  она  была  склонна  сравнивать
Майка с Джефри и хотела бы жить так, как жила раньше. Это было несправедливо
по отношению к Майку.
   Возможно, Майк и старался делать так, как она хотела, но у него не всегда
получалось. Возможно, он по-настоящему ревновал к  Мейбл,  а  она  оказалась
чересчур матерью, чтобы быть хорошей женой.
   Если она и была готова  признать  свои  ошибки,  то  одно  обстоятельство
мешало ей поднять трубку и позвонить Майку: его неверность.
   Прошло какое-то время, и Венеция поняла, что она больше не в силах сидеть
одна.
   В отчаянии она набрала номер Джека Фуллера, архитектора, который  помогал
восстанавливать дом в Бернт-Эш.
   Но едва заслышав голос Джека, она запаниковала. Он был настроен весело  и
ни о чем не догадывался.
   - Как поживаешь, Венеция? Очень рад тебя  слышать.  Как  твой  молодой  и
красивый муж? Лиз сходит по нему с ума  и  все  уши  мне  прожужжала,  желая
видеть вас в нашем доме. Как ты относишься к этому предложению?
   Венеция молчала, не зная, что сказать, и лишь сильнее сжимала трубку.
   Она уже пожалела о том, что позвонила  Джеку,  так  как  поняла,  что  не
пойдет к ним. Сделав над собой усилие, она весело ответила:
   - Да.., мы с Майком как-нибудь заскочим к вам.,  на  днях..,  спасибо  за
приглашение.., да, мы оба в полном  порядке...  С  Мейбл  тоже  все  хорошо.
Большое спасибо, Джек... Передай Лиз, что я очень ее люблю.
   Затем она положила трубку, легла на кровать, уткнулась лицом в подушку, и
долго лежала неподвижно, так и не поддавшись искушению позвонить Майку.

Глава 9

   - А можно спросить, как долго тебя будут  держать  в  немилости?  -  вяло
спросила Джикс Лоусон. Подстать ее голосу таким же вялым было ее настроение.
Она и Майк были в небольшом баре "Лошадь и гончие", который  располагался  в
полумиле от поместья Бернт-Эш. Стояла промозглая январская ночь. Майк прибыл
сюда прямо с поезда. Всю неделю он  провел  в  Лондоне  на  квартире  своего
партнера по бизнесу. Была пятница, и он надеялся завтра  поохотиться,  хотя,
как он признался Джикс, с отвращением направляется домой.
   - Такое впечатление, что здесь кто-то умер, - проворчал он. -  Одна  лишь
старая Маргарет шатается по дому. Даже Пиппу прогнали.
   - Боюсь, что твоя жена не  доверяет  тебе,  -  сказала  Джикс,  смеясь  и
опрокидывая рюмку с джином.
   - Может, и не доверяет, - хмуро ответил Майк, -  но  я  не  настолько  уж
плох, и девчонки вроде Пиппы меня не интересуют.
   - Я не думаю, что и я тебя сейчас очень интересую. Больше всего ты хочешь
снова оказаться  на  хорошем  счету  у  жены,  -  с  горьким  разочарованием
произнесла Джикс.
   Майк ничего не ответил, поставил пустой бокал на стол, закурил и протянул
пальцы к огню. По правде говоря, ему нравилось в "Лошади и  гончих".  В  это
время здесь было шумно и весело. Но предстоял  серьезный  разговор,  поэтому
Майк и Джикс заперлись в небольшой комнате, в которой хозяин  разжег  камин.
Комната была  так  себе.  Ее  освещала  слабая  лампочка  под  грязно-желтым
засиженным мухами абажуром, и полумрак угнетающе действовал на Майка.
   Почти две недели он не видел Венецию. Удивительно, но без  нее  ему  было
плохо. Он попытался развеяться, отправившись к друзьям, но из  этого  ничего
путного не вышло.
   По-своему он продолжал любить Венецию. Но он желал  также  и  Джикс.  Это
была страсть, от которой он не мог излечиться.
   Майк уставился на Джикс. Она только что достала сигарету из его  пачки  и
закурила. Он заметил, когда она подносила спичку, что ногти у  нее  грязные.
Джикс никогда не пользовалась лаком. Порой от нее даже попахивало  конюшней,
как от старого Беннетта. Зато какие ноги! У него  всегда,  когда  бы  он  ни
видел ее, возникало безумное желание ухватить ее  за  коротко  подстриженные
волосы и целовать до тех пор, пока с ее лица не исчезнет  привычное  угрюмое
выражение и рот не приоткроется для томного ответного поцелуя.
   С   Венецией   даже   в   моменты   страсти   он    испытывал    комплекс
неполноценности... необходимость  подняться  над  собой,  чтобы  достичь  ее
высоких стандартов. Он ни в чем не мог упрекнуть  ее,  наоборот,  она  всеми
силами старалась ему помочь. И часто им бывало хорошо в компании друг друга.
Но с Джикс дело обстояло совершенно иначе... Майк знал, что  Джикс  от  него
без ума. Она не требовала, чтобы он тянулся до каких-то  там  высот,  скорее
готова была ринуться с ним на дно морское.
   Как хорошо ему была знакома эта  ее  старая  твидовая  юбка!  Она  плотно
облегала бедра, как будто "села" после стирки. Джикс носила желтую водолазку
и мужское пальто свободного  покроя.  Она  была  без  головного  убора  и  с
огромным боксером - последним ее приобретением. Он  лежал  в  углу,  положив
морду на лапы  и  изредка  помахивал  коротким  хвостом,  радуясь,  что  его
замечают.
   Майк понимал, что на  душе  у  Джикс  скребут  кошки,  поскольку  они  не
виделись с той ночи, когда их в саду застукала Мейбл. Когда он  разговаривал
с ней по телефону, она с не меньшим, чем  он,  изумлением  узнала,  что  эта
девушка-подросток видела их вместе в  лесу  прошлым  летом  и  что  об  этом
известно Венеции. Жаль, протянула она, прибавив крепкое ругательство.
   Пришлось признать, что им не повезло, но теперь ничего не поделать.
   - Я ненавижу падчерицу до глубины души, - яростно произнес он.
   - Не будь дураком, Майк, - усмехнулась. Джикс. - Чем ребенок  провинился?
Она явно  не  в  восторге  от  увиденного,  и  уж  если  ты  хочешь  кого-то
ненавидеть, то пусть этим человеком буду я.
   - Я так и сделаю! - процедил Майк. Но,  хорошо  зная  любимого  человека,
Джикс, прежде чем положить трубку, сказала:
   - Позвони, когда будешь в настроении.
   Затем последовали эти десять ужасных дней с  Тони,  когда  он  истомился,
ожидая, что Венеция вот-вот позвонит ему.., что любовь, которую она питает к
нему, заставит ее смягчиться. Однако она прислала ему одну короткую записку,
прося на время оставить ее в покое.
   Он то целыми днями пил на пару с  Тони,  то  пытался  разыскать  Венецию,
обзванивая всех  знакомых,  включая  Барбару  Кин,  но  та  отказалась  даже
разговаривать с ним. Он понял, что ей все известно  и,  прежде  чем  бросить
трубку, обозвал ее "старой сукой".
   Единственным человеком, которому у него не хватило духу  позвонить,  была
леди Селлингэм.
   Он пытался упросить и даже  подкупить  Маргарет,  чтобы  разузнать  адрес
Венеции, но потерпел неудачу. Вчера от отправился в  загородный  дом,  чтобы
самому поговорить  с  Маргарет.  Маргарет,  уставившись  на  него  холодными
глазами, с подчеркнутой вежливостью твердила о своем долге перед "мадам", не
велевшей никому сообщать, где она находится.
   После этого Майк отправился взглянуть на лошадей и  излить  душу  старому
Беннетту.
   - Все женщины - стервы. Что мне делать? Как, по-твоему? - спросил он.
   - Ничего, сэр, - последовал ответ. - Миледи вернется. Она очень  хорошая,
если вы ничего не имеете против, сэр, и гораздо  больше  подходит  вам,  чем
мисс Лоусон.
   Майк ушел от него, одновременно  злясь  и  улыбаясь.  Несомненно  Беннетт
говорил правду, но Майк прямиком направился в дом, чтобы позвонить  Джикс  и
договориться о свидании сегодня вечером.
   К этому времени он уже чувствовал себя гораздо лучше.
   - Я не знаю, когда, черт возьми, Венеция простит  меня,  -  сказал  он  и
добавил. - Но если не простит, я разведусь с ней и женюсь на тебе.
   Джикс вспыхнула и рассмеялась, хотя ей было не до смеха.
   - Не будь таким дураком, милый. Мы не можем себе это  позволить,  ты  сам
знаешь.
   - Ты хочешь сказать, что я должен остаться с Венецией только из-за  того,
что у нее есть деньги?
   Она пожала плечами.
   - О нет, я уверена, что ты сильно к ней привязан. Она  очень  красивая  и
добрая женщина.
   - Все равно, я не могу с ней жить, это очевидно, - пробормотал Майк.
   - Ну, ты можешь время от времени вспоминать меня, хотя я устала от  такой
жизни, - сказала Джикс. - Мало приятного быть нищенкой,  стоять  и  ждать  у
стола в надежде, что тебе  подадут.  Совершенно  очевидно,  что  Венеция  не
пойдет на развод, чтобы не  втягивать  в  это  дело  свою  дочь.  И  сделает
правильно. Но если она простит тебя и предложит  начать  заново..,  в  каком
свете я предстану? Тебе запретят встречаться со мной... Такой вот расклад.
   - Я думаю, что Венеция захочет, чтобы мы продали  имение  и  переехали  в
другое место, - сказал Майк.
   - Я тоже так думаю. Но если она этого потребует.., ты подчинишься?
   Майк посмотрел в  узкие  голодные  глаза  девушки,  затем  концом  сапога
загасил на полу окурок.
   - О Боже, не знаю. Не знаю ни черта! Скорее всего поступлю так,  как  она
захочет. Я не собираюсь разваливать наш брак.
   - А разве ты не преуспел в этом? - насмешливо спросила она.  -  По-моему,
тебе это прекрасно удалось.
   - Сама знаешь почему, чертовка.
   - Потому что я хорошо сижу в седле? - издевательски спросила она,  швыряя
сигарету в камин.
   - Ты же знаешь, что это не так.
   - Вот что я тебе скажу... - неожиданно она смолкла, и в глазах заблестели
слезы. Майк никогда прежде не видел, чтобы Джикс  плакала.  -  Я  порвала  с
тобой перед тем, как ты женился на ней, но ты взялся за старое. Теперь  я  с
тобой окончательно порываю. Я не должна... Я не выдержу, Майк. Мне  нравится
твоя Венеция. А теперь уходи и оставь меня одну!
   Она отвернулась, чтобы он не видел  ее  лица.  Но  в  Майке  зашевелилась
прежняя страсть. Он был  подавлен.  Он  не  принадлежал  к  числу  тех,  кто
способен стойко переносить несчастья или мириться с тем, что  отвергают.  Он
прибыл в "Лошадь и гончие" за полчаса до Джикс и  успел  здорово  набраться.
Угрызения совести перестали мучить его и перешли  в  обиду  на  Венецию.  Он
схватил Джикс и попытался поцеловать.
   - Давай позабавимся немного, а?
   - Какой смысл, Майк? - спросила она, пытаясь вырваться.
   - Ты мне не разонравилась, и тебе это, черт возьми, отлично известно.
   - Я тебя тоже люблю и всегда любила, - хрипло сказала она,  -  но  теперь
довольно. Если ты хочешь вернуть Венецию, то оставь меня в покое.
   - В отличие от тебя Венеция не хочет меня видеть.
   - Не знаю, чем тебе помочь... - начала она, но он уже  почувствовал,  как
задрожало  ее  тело,  и  неожиданно  уткнулся  разгоряченным   лицом   между
маленькими грудями, обтянутыми водолазкой. Но в этот  момент  в  воображении
Майка возникло красивое лицо Венеции,  глядящее  на  него  с  укоризной.  Он
почувствовал себя несчастным. Больше всего  на  свете  ему  хотелось,  чтобы
Джикс провела с ним этот вечер. Он дурно обращался с ней, но  тем  не  менее
она была его; он знал, что и тело и душа ее принадлежат ему. Она любила его,
понимала, как никто другой. Он также знал, что с Джикс не надо притворяться.
   - Мы с тобой должны провести эту  ночь  вместе,  Джикс,  -  тяжело  дыша,
произнес он, - даже если она для нас будет последней.
   - Нет! - прошептала Джикс.
   Но ее сопротивление было сломлено. Вскоре она уже лежала рядом с  Майком,
обняв его за шею и жадно отвечая на его страстные поцелуи.
   Наконец он поднял голову и произнес:
   - Так-то лучше.
   - Ты чудовище, Майк, - еле слышно проговорила она.
   - Но ты любишь меня?
   - Да... О Господи, помоги мне!
   - Куда мы двинем? - тихо спросил он.
   - Я должна предупредить домашних, что сегодня ночью не буду ночевать.
   - Ты можешь что-нибудь придумать?
   - Затруднительно.., уже довольно поздно.
   - - Да.., мне надо было позаботиться пораньше.
   - Я думала об этом каждую ночь с того самого  дня,  как  ты  сказал,  что
Венеция уехала, но не смела сказать...
   Он снова привлек ее к себе и сказал:
   - Я тебя никогда не отпущу, Джикс.
   - На  этот  раз  придется  отпустить,  -  проговорила  она,  стараясь  не
расплакаться.
   - Пусть будет, что будет, Джикс.
   - Что говорить о будущем, -  ответила  она  сдавленным  голосом,  проводя
короткими сильными пальцами по его густым волосам. - Нам надо  расстаться..,
поверь мне.
   - Венеция сама напросилась, - раздельно проговорил Майк,  стараясь  найти
себе оправдание. - Не могу же я до конца дней оставаться  затворником,  пока
она будет решать, как поступить со мной.
   Джикс отстранилась от него и нахмурилась:
   - Давай больше не говорить о ней, Майк, прошу тебя.
   - С большим удовольствием.
   Она взглянула в зеркало над камином, поправила волосы,  затем  посмотрела
на него, вынула носовой платок из кармана Майка и стерла губную помаду с его
подбородка.
   - Дай мне мелочь.
   - Зачем?
   - Позвоню одной подруге. Она надежная.., кажется, вы не встречались.  Это
Энн Колингс. Она работает секретарем у одного врача в Лондоне.  У  нее  есть
маленькая квартирка в Челси. Бери машину и, если не возражаешь,  едем  туда.
Если у Энн все в порядке, я скажу матери, что останусь на ночь у  нее.  .  -
Нельзя ли подыскать что-нибудь поближе... - начал было Майк.
   Но Джикс была более осторожной.
   - Ни за что на свете, мой мальчик. В этих краях нас слишком хорошо знают.
   Ничего другого не оставалось, как пожать плечами  и  пожалеть  об  охоте,
которую, по всей видимости, ему придется  пропустить.  Какое  проклятье  эти
женщины! Но он  хотел,  чтобы  сегодня  вечером  Джикс  принадлежала  ему  и
добьется своего. Назло Венеции, образ которой никак не выходил из головы.
   Когда Джикс вернулась после телефонного разговора, она выглядела  немного
бледной, но на губах играла хорошо знакомая Майку презрительная усмешка.
   - С Энн полный  порядок.  Она  предоставит  нам  свою  квартиру,  а  сама
переночует у тетки.
   - Хорошо, - согласился Майк и взглянул на часы. - Семь. Надо позвонить  и
сказать Маргарет, что я обойдусь без ее проклятого обеда. Будет ворчать,  но
ничего, пусть отдаст  его  Беннетту.  Мы  перекусим  по  дороге,  затем,  не
торопясь, поедем на квартиру твоей подруги. А как быть с собакой?
   - Она поедет с нами, - сказала Джикс и свистнула боксеру. Тот  вскочил  и
бросился к ней.
   В бар они вошли вместе. За выпивку заплатил  Майк.  Кое-кто  из  местных,
пивших пиво, с любопытством проводил их взглядом.
   В темноте Майк остановился и снова закурил. Он  бросил  спичку,  отвернул
ворот пальто и покосился на девушку, стоявшую рядом.
   - Проклятая ночь.., опять дождь!
   - Ты можешь отвезти меня домой, если хочешь, - холодно проговорила Джикс.
   На мгновение он заколебался. Она с замиранием сердца следила за ним. Майк
открыл перед ней дверь такси и сказал:
   - Садись и помалкивай.

Глава 10

   Венеция играла на фортепиано в гостиной леди Селлингэм. В  этой  комнате,
которую она так хорошо знала и любила,  было  тепло  и  уютно.  Мать  Джефри
сидела на большом мягком диване, заканчивая вышивать накидку  для  скамеечки
под ноги. Напротив сидела Мейбл, а Поппит разлегся на коврике у ее ног перед
большим камином. Они только что отобедали.  У  Минни  был  свободный  вечер.
Чтобы доставить Мейбл удовольствие,  ей  разрешили  приготовить  омлет.  Это
блюдо составляло предмет ее гордости, и в этот  вечер  оно  вышло  неплохим.
Мейбл также настояла на том, чтобы ей дали вымыть посуду.
   Венеция, исполняя один из своих любимых ноктюрнов Шопена, бросила  взгляд
на дочь и с удовлетворением увидела, что та выглядит  счастливой.  Благодаря
своей жизнерадостности и способности  преодолевать  депрессию,  Мейбл  снова
стала сама собой. Ей также пошел на пользу отдых у бабушки, и  Венеция  тоже
была рада, что и она может провести  недельку  в  Ричмонде.  Эти  дни  очень
помогли ей вновь обрести чувство уравновешенности. Имя Майка здесь никто  не
упоминал. Они были втроем, как в старые добрые времена. Иногда  их  навещали
друзья леди Селлингэм, Венеция с Мейбл ходили в  кинотеатр  и  на  балет  на
льду, который девочка очень хотела посмотреть.
   Через минуту она перестала играть и отправила Мейбл в постель.
   - Ах, мамочка! - вздохнула Мейбл. - Интересно,  захочется  ли  мне  самой
когда-нибудь спать?
   - Когда тебе будет столько же, сколько мне, то, непременно  захочется,  -
сказала леди Селлингэм.
   - Хорошо, бабушка, ты пойдешь спать, а я останусь, - рассмеялась Мейбл.
   - Иди спать, маленькая негодница, отозвалась леди Селлингэм.
   - Ты укроешь меня, ма? - обратилась Мейбл к матери.
   - Да, дорогая.
   Мейбл постояла неуверенности, затем вновь посмотрела на Венецию.
   - Мамочка, а мы вернемся в Бернт-Эш до конца каникул?
   Венеция отвернулась, чувствуя, что краснеет.
   - Я еще не думала об этом.
   - Ужасно хочется увидеть Жокея, - жалобно произнесла Мейбл.
   - С ним все в  порядке.  Знаешь,  сегодня  утро