достался бы
кому-нибудь другому.
   Мара некоторое время молчала, глядя на узоры ковра у нее под ногами и
обдумывая то, что сказал Адриан. Он был шпионом.  Поверить  в  это  было
почти невозможно. С тех пор как Мара вновь  вернулась  в  Кулхевен,  она
вела двойную жизнь, отчаянно стараясь, чтобы он не  обнаружил  этого.  И
вот, оказывается, в это же время он делал то же самое.  Мара  посмотрела
ему в глаза:
   - Благодарю вас за то, что были со мной  столь  откровенны.  Скольким
людям эта война покалечила жизнь. И именно  поэтому  я  не  могу  сидеть
спокойно и разрешить, чтобы погибла еще одна семья.
   - Извините меня, но, как вы уже слышали,  я  не  могу  позволить  вам
предупредить Коннелли. Мы почти готовы вновь возвести Карла II на  трон.
Я не могу рисковать.
   Мара начала вставать с кресла:
   - Тогда я пойду, Адриан, с вашего разрешения или без него.
   - Что ж, тогда вы не оставляете мне выбора. - Адриан встал  с  кресла
и, подойдя к ней, схватил ее за руку.
   - Что вы делаете?
   - Кажется, я в конце концов все-таки буду  вынужден  запереть  вас  в
кладовую, чтобы вы не могли предупредить Коннелли, Мара попыталась  было
вырваться, не он только крепче сжал ее руку.
   - Нет, Адриан. Вы не можете запереть меня. Пожалуйста,  отпустите.  -
Она начала колотить его  кулаками.  -  Я  сама  буду  отвечать  за  свои
действия. После возвращения вы можете передать меня в руки солдат.
   Мне все равно. Я не могу позволить, чтобы погибла еще одна семья.
   Адриан поймал ее за запястья и, притянув к себе, сильно потряс.
   - Нет. И без толку бороться со мной. Я все равно сильнее вас.
   - Отпустите мою госпожу!
   У Адриана не было никаких шансов. Не успел он повернуться, как Сайма,
крича как сумасшедшая, уже подбежала  к  нему  с  поднятым  над  головой
массивным подсвечником. Она взмахнула им, как воин своим боевым топором,
и ударила его прямо в висок.
   Адриан, разжав пальцы, отпустил Мару и рухнул на пол.

***

   Сначала, открыв глаза, Адриан решил,  что  ослеп  от  сильного  удара
служанки. Вокруг него была полная  темнота.  В  голове  шумело,  и  даже
малейшее движение причиняло страшную боль.
   С некоторым трудом он сел и, пошарив вокруг, не  нащупал  ничего,  но
понял, что лежит на кровати и что  балдахин  задернут  так  плотно,  что
сквозь него не проникает ни один луч света.
   Адриан отдернул тяжелые вельветовые занавесит. Свежий наружный воздух
ворвался внутрь, и ему стало холодно. Только тогда  он  заметил,  что  с
него сняли бриджи.
   Так, значит, они сначала "угостили" его подсвечником, а потом  еще  и
раздели. Собственно говоря, он не был совершенно голым, потому  что  ему
оказали любезность и напялили на него длинную ночную  рубашку,  одну  из
тех, которые он носил  зимой.  Она  была  сшита  из  мягкого  батиста  и
доходила ему до колен. "Зачем  ей  понадобилось  надевать  на  меня  эту
рубашку?" - подумал он, вставая с кровати. Но потом понял, что это  была
одна из уловок, преследовавшая цель помешать ему  уйти  слишком  далеко,
когда он очнется и обнаружит, что лежит Бог знает в чьей постели.
   "А в чьей же,  действительно,  постели?"  -  спросил  он  себя,  хотя
почему-то неизвестно откуда знал, что находится в комнате Арабеллы.
   Но разве это была спальня Арабеллы?
   Нет, это была спальня его жены, его настоящей жены - Мары Диспенсер.
   Свечи в комнате не горели,  огня  в  камине  не  было,  а  окна  были
зашторены так плотно, что  внутрь  не  проникал  даже  лунный  свет.  Он
направился к двери и выругался  вслух,  когда,  наткнувшись  на  что-то,
растянулся на полу, снова встал и  наконец  без  дальнейших  приключений
добрался до своей цели.
   Адриан попробовал ручку, но еще прежде, чем дотронулся до нее, понял,
что дверь закрыта. Не для того же она теряла время на то, чтобы  поднять
его вверх по лестнице, уложить в постель и так плотно  задвинуть  шторы,
чтобы оставить дверь открытой.
   Она была далеко не глупа, надо отдать ей должное. Интересно, как она,
вместе с этой чокнутой старой каргой  служанкой,  умудрилась  перетащить
его на второй этаж? Но, с другой стороны, для  женщины,  которая  смогла
все это придумать, так натурально играть свою роль и ухитриться скрывать
от него свою подлинную личность, не должно было составить никакого труда
сделать так, чтобы его перенесли сюда и заперли за ним дверь.
   Вопрос состоял в том, как ему выбраться из  этой  миленькой  тюремной
камеры, чтобы он мог свернуть ее прекрасную шейку.
   Первым делом ему нужен свет, чтобы он хотя бы мог видеть, что делает.
Адриан не так уж много времени провел в ее спальне -  всего  одну  ночь,
если ему не изменяет память, - чтобы знать, где что находится.
   Кажется, где-то возле очага должно  быть  бюро.  Придерживаясь  одной
рукой за стену, он двинулся по периметру комнаты, желая раздобыть  свечу
или вообще что-нибудь, что помогло бы ему видеть.
   Наконец ему на ощупь удалось отыскать бюро и стоящую  на  нем  свечу.
Взяв ее с собой, он дошел по стене до  камина  и  встал  перед  ним,  на
колени. Внутри оставалось несколько тлеющих  углей  от  горевшего  здесь
вечером огня. Осторожно раздув их, он поднес  к  углям  фитиль  свечи  и
зажег ее.
   Получив  наконец  возможность  видеть,  Адриан  стал  искать   способ
покинуть эту импровизированную тюрьму. Но она очень  постаралась,  чтобы
он не смог этого сделать, дерзкая девчонка, и убрала все, что  могло  бы
послужить отмычкой, убрала даже иголки, не оставила ни одной заколки для
волос. Увидев, с какой тщательностью все это  было  проделано,  он  стал
прикидывать, сколько же времени пролежал без сознания.
   Адриан начал терять  присутствие  духа.  Он  не  знал,  сколько  было
времени, но понимал, что, несмотря на все его попытки отговорить ее, она
поехала предупредить семью Коннелли И с тех пор, должно быть, прошло уже
несколько часов. Неужели эта маленькая дурочка не понимает, что ее могут
убить? А если этого  не  случится,  если  ей  каким-то  образом  удастся
предупредить Коннелли и вернуться, не будучи замеченной  размещенными  в
окрестных лесах солдатами, он с удовольствием прикончит ее сам.
   Если, конечно, она вернется.
   Сейчас, когда ее план провалился, когда он знает, кто  она  такая,  -
что ей остается делать? Вероятнее всего, чтобы не попасть  на  виселицу,
она исчезнет без следа, а он останется взаперти до скончания  века.  Эта
мысль беспокоила Адриана больше, чем он хотел  себе  признаться.  Он  не
желал, чтобы эта женщина исчезла навсегда, хотел, чтобы  она  вернулась,
тогда он может лично свернуть ее маленькую шейку. Но, хотя и отказываясь
признаваться себе в этом, Адриан хотел, чтобы  она  вернулась,  мысль  о
том, что ему придется провести остаток дней  без  нее,  вызывала  внутри
ощущение какой-то странной пустоты.
   Услышав вдруг шаги в холле за дверью спальни, он заторопился к двери.
Шаги приближались. Он подождал, пока они приблизятся еще, и  постучал  в
дверь.
   - Кто там? Это лорд Сент-Обин. Вы меня слышите?
   Шаги затихли перед дверью.
   - Да, милорд.
   Это был его замечательный, верный дворецкий  Шипли.  От  такой  удачи
Адриан улыбнулся.
   - Шипли, откройте дверь. Меня каким-то образом заперли в  спальне  ее
светлости. Я не могу найти ключ.
   - Да, я знаю об этом, милорд.
   Адриан нахмурился:
   - Что вы хотите этим сказать? Почему вы не открываете дверь?
   - Боюсь, что не могу этого сделать, милорд.
   - Почему же, черт побери?
   - Видите ли, ее светлость оставила недвусмысленные указания.
   Адриан почувствовал, что начинает закипать.
   - О, она указала, неужели? Кто хозяин в этом доме, мистер Шипли?  Кто
был его хозяином, когда ее светлости здесь еще  и  духа  не  было?  Кто,
наконец, платит вам жалование, мистер Шипли?
   Дворецкий прокашлялся:
   - Я знаю, что  вы  не  хотели  этого  сказать,  милорд  Ее  светлость
предупредила, что вы, возможно, прибегнете  к  таким  выражениям,  чтобы
заставить выпустить вас, но поверьте, милорд, все  это  делается  только
для вашей пользы.
   Адриан в недоумении посмотрел на дверь.
   - Для моей пользы? Как, черт побери, мне может пойти  на  пользу  то,
что меня заперли?
   - Пока болезнь не миновала кризиса, вам лучше побыть в карантине.  Вы
же не хотите эпидемии?  Мне  очень  жаль,  милорд,  но  я  не  могу  вас
выпустить, если бы даже  и  хотел.  Ее  светлость  подозревала,  что  вы
сможете заставить какую-нибудь особенно податливую горничную открыть вам
дверь, поэтому забрала  все  ключи  с  собой.  Почему  бы  вам  не  лечь
отдохнуть, милорд? Ждать придется не так уж долго.  Ее  светлость  скоро
вернется с врачом, и мы точно узнаем, оспа это или нет.
   Адриан был настолько поражен тем, что услышал, что даже  не  заметил,
как Шипли отошел от двери.
   Оспа?
   Да, она действительно была совсем не глупа.

Глава 23

   Мара осторожно повернула ключ в  замочной  скважине  и,  стараясь  не
скрипеть дверью, открыла ее.
   Стремясь двигаться как можно тише, она вошла в комнату и, прежде  чем
закрыть за собой дверь, пропустила вперед Торниха.  Было  поздно,  очень
поздно, скоро уже над холмами Килкени должно было взойти солнце.
   Она надеялась, что найдет Адриана спящим и все еще оглушенным  ударом
Саймы.
   - Значит, в этой легенде все-таки есть  доля  правды.  Огненная  Леди
действительно существует.
   Он  уже  очнулся  и,  судя  по  тону,   был   настроен   не   слишком
доброжелательно. Собственно говоря, впечатление было такое,  что  Адриан
готов был убить ее. Но он хотя бы заговорил с ней. Это уже обнадеживало.
   - Судя по вашему обычному язвительному  тону,  милорд,  вы  не  очень
пострадали от удара Саймы, и это меня очень радует.
   - А знаете ли вы, что из-за вас я чуть было не сошел с ума? Видел вас
плавающей в озере, потом  стоящей  на  башне,  но,  как  только  пытался
подойти поближе, вы самым таинственным образом исчезали. Я никак не  мог
найти логического объяснения встречам с рыжеволосой ведьмой, был  просто
одержим этим образом, ждал вашего появления из-за каждого угла,  боялся,
что вы убьете меня в моей собственной постели или столкнете с башни, как
столкнули моего дядю.
   Мара начала снимать перчатки.
   - Не думаю, чтобы вы были способны бояться кого-либо, будь  то  живой
человек или призрак, и к тому же я не убивала вашего дядю. В то время  я
находилась в Дублине, где старалась заработать себе на  жизнь,  и  могу,
если хотите, назвать вам свидетелей.
   Мара слишком устала, чтобы снова начинать  пикироваться  с  ним.  Она
только что боролась за свою жизнь, еле ускользнула от погони, и  до  сих
пор при мысли об этом ее всю трясло.
   Она сняла высокую черную шляпу для верховой езды, небрежно бросила ее
на кресло, распустила забранные под шляпу рыжие локоны и вышла  из  тени
на маленький пятачок, куда падал скудный свет от очага.
   - Я вижу, вы нашли способ развести огонь.
   - Да, мадам, как видите. Правда, не сразу, но  мне  это  удалось.  Вы
немного не рассчитали и  оставили  в  камине  несколько  тлеющих  углей.
Странно, что вы не  нашли  времени  убрать  их.  Скажите,  я  умираю  от
любопытства, как вы умудрились  дотащить  меня  сюда?  Не  могли  же  вы
сделать это вдвоем с этой вашей негодяйкой-служанкой.
   - Нет, конечно. Нам помогли Шипли и Крамб, кузнец.
   - Почему вы не догадались пригласить всю  деревню?  Могло  получиться
неплохое представление.
   Тон его был крайне язвителен. Он сидел, скрестив ноги, возле камина и
был одет только в ночную рубашку, в которой она его оставила, на  голове
была повязка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся сделанной из оборок
одной из ее ночных рубашек. На виске, в том месте,  куда  пришелся  удар
подсвечника, на белой ткани виднелось небольшое пятно крови.
   Мара уронила на пол куртку, которую только что сняла, его  куртку,  и
подбежала к нему.
   - О, Адриан, я не  представляла  себе,  что  Сайма  ударила  вас  так
сильно. Она, конечно, не хотела этого.
   - Намерения этой служанки, которая  скоро  окажется  без  работы,  мы
обсудим позже. Но должен  признаться  вам  в  том,  что  эта  прелестная
маленькая шишка на моей голове не является ее  работой,  а  появилась  в
результате моего падения в темноте. Она очень хорошо гармонирует с такой
же шишкой на другой стороне головы, которая  действительно  появилась  в
результате стараний этой сумасшедшей. Кроме  того,  к  моему  сожалению,
должен вам сказать, что ваш чайный столик слегка пострадал.
   И он указал на кучу обломков - все, что осталось от  резного  столика
из розового дерева.
   - Вещица была прелестной и  прослужила  бы  еще  долго,  если  бы  вы
позаботились оставить мне немного дров для очага. - Внезапно заметив, во
что она одета, он удивленно поднял брови. - Интересно, зачем  вы  надели
мою одежду?
   Мара оглядела надетые на ней бриджи, рубашку и сапоги.
   - Мне нужно было надеть что-нибудь такое, что не мешало бы скакать на
лошади, а поскольку, кроме этого, нужно было, чтобы вы не  смогли  выйти
отсюда, поэтому я подумала, что могу одолжить ваши бриджи.
   С помощью шнура от занавесей они держались на мне достаточно хорошо.
   - Скажите, поскольку вы забрали мою одежду и совсем не оставили  дров
для камина, не было ли у вас желания, чтобы я умер  от  холода,  или  вы
надеялись, что - я сломаю себе шею, споткнувшись об этот  чертов  чайный
столик?
   Мара нахмурилась:
   - Я совершенно не рассчитывала на то, что вы  наткнетесь  на  столик,
собственно говоря, он мне очень нравился, и я  не  собиралась  оставлять
вас на столь долгий срок, чтобы вы успели замерзнуть. К  тому  же,  если
помните, вы лежали на очень толстом и теплом покрывале. Если бы вы  были
подогадливей, то накинули бы его на себя. А сейчас перестаньте дуться  и
дайте мне взглянуть на вашу голову.
   Мне нужно удостовериться, нет ли у вас сотрясения мозга.
   Она подошла поближе и  потянулась  к  импровизированной  повязке.  Он
сделал протестующий жест рукой.
   - В этом нет необходимости, мадам. К своему счастью, я оказался очень
твердолобым.
   О, это было еще мягко сказано!
   - Вы хотите сказать, что у вас  толстый  череп,  милорд?  Перестаньте
молоть чепуху, Адриан. Вы могли пострадать гораздо  серьезнее,  чем  вам
кажется. - Она осторожно потрогала шишку на его голове. - Болит?
   Он с раздражением посмотрел на нее и сухо ответил.
   - Да, ужасно.
   Не обращая внимания на его реакцию, Мара откинула мешающую  ей  прядь
волос и продолжила исследование раны.
   - Что ж, должна признаться, рана неприятная, но, кажется, ее можно не
зашивать. - Она отошла подальше. - Сколько пальцев я подняла?
   - Семнадцать.
   - Не будьте" таким язвительным. Я просто пытаюсь вам помочь.
   - О, неужели я был  груб?  Как  это  не  по-джентльменски.  Извините,
мадам, если я кажусь вам несколько раздраженным.  Оспа  делает  человека
брюзгой.
   Мара замерла:
   - Вы знаете?
   - Да. Должен признать, что ваша выдумка удалась  превосходно.  Мистер
Шипли был тверд как камень.
   Прекрасный дворецкий! Когда я выйду отсюда, он сможет  присоединиться
к вашей безработной служанке.
   Скажите, всех ли слуг вам удалось переманить на свою сторону  за  эти
несколько дней, пока я был в Дублине?
   Мара пожала плечами:
   - Что касается  мистера  Шипли,  то  он  не  сделал  ничего  плохого.
Извините, что мне пришлось сказать слугам про оспу, но надо же было  мне
придумать какое-нибудь объяснение вашему  бессознательному  состоянию  и
тому, что вам нельзя разрешать" покидать мою спальню, пока я не вернусь.
Перед этим я, конечно, сказала им, что с вами  случился  припадок  и  вы
вылили мне на голову бутылку чернил, что объясняло присутствие краски на
моем лице. Ничего этого не случилось  бы,  согласись  вы  разрешить  мне
предупредить Коннелли.
   Но вы не желали ничего слушать, а я не могла  остаться  в  стороне  и
хладнокровно смотреть, как уничтожают людей. Я должна была помочь им.
   - Ну и как, помогли?
   Мара кивнула и наклонилась, чтобы почесать Торниха за ухом.
   -  Коннелли  сейчас  находятся  на  пути  в  Англию,  где  поживут  у
родственников, пока не кончится это безумие. Мы успели  забрать  их  как
раз вовремя - солдаты уже двигались к дому.
   - Вам повезло, что вас не увидели.
   По выражению, появившемуся на ее лице, Адриан понял, что это  еще  не
все.
   - Что же там еще случилось во  время  вашего  акта  милосердия,  мисс
Диспенсер?
   - Может быть, вам лучше звать меня по имени?
   - - Я не знаю, какое имя использовать. Те, которыми я наделял  вас  в
последнее  время,  в  приличном  обществе  не  употребляют.   А   теперь
рассказывайте, что там, черт побери, случилось?
   Мара нагнулась, чтобы подложить в  камин  еще  один  кусок  дерева  -
искусно вырезанную ножку разломанного чайного столика, и взгляду Адриана
открылись ее обтянутые бриджами ягодицы.  Обернувшись,  она  перехватила
направление его взгляда и, пододвинувшись к огню, вытянула вперед  руки,
пытаясь согреть их.
   - Вообще тут особо не о чем рассказывать.  Сопровождая  Коннелли,  мы
наткнулись на небольшой  отряд  солдат.  Чтобы  сбить  их  с  толку,  мы
разделились, но мне кажется, что  Оуэна  могли  схватить.  Он  потом  не
вернулся в коттедж, как мы договаривались.
   - Черт побери, женщина! - Он схватил ее за плечи и начал трясти.
   И тут же из темного угла комнаты выскочил Торних и, оскалясь,  громко
залаял на него. Мара взглянула на Адриана и сказала спокойно:
   - Вам надо отпустить меня и  медленно  отступить  назад.  Не  делайте
резких движений и не говорите громко.
   Она повернулась к псу:
   - Все в порядке, мальчик, иди обратно, ляг там.
   Он не собирается причинить мне вреда, ведь правда, милорд?
   Адриан убрал руки и произнес с ледяным спокойствием:
   - В данный момент нет, хотя на будущее обещать не могу.
   Торних, увидев, что его хозяйке больше не грозит опасность,  неохотно
повернулся и отошел к очагу. Он растянулся  всем  своим  огромным  серым
телом на ковре, но внимательно следил за ними, готовый вернуться в любое
мгновение.
   - Мне надо было избавиться от этого ублюдка, как только я  приехал  в
Кулхевен, - пробормотал Адриан.
   Торних угрожающе зарычал.
   Адриан повернулся к Маре и как можно спокойней продолжил:
   - Разве вы не понимаете, в какое опасное положение поставили нас? Ваш
брат - преступник, его разыскивают по всей Ирландии. Да  знаете  ли  вы,
чем он  занимался?  Зачем  ему  нужны  были  сведения,  которые  вы  ему
передавали?
   Мара нахмурилась, недовольная тем, что он разговаривает с ней, как  с
ребенком., - Оуэн никогда не говорил  мне,  зачем  ему  нужны  были  эти
сведения.
   - Ваш брат хотел собрать  свою  армию,  армию  из  самых  жестоких  и
безжалостных преступников во всей Ирландии. Это не просто военнопленные.
Эти люди в поисках того, что представляло  хоть  какую-нибудь  ценность,
обирали  трупы  солдат,  как  англичан,  так  и  ирландцев.  Этот   Джон
Мак-Дуган, приказ на освобождение которого вы подделали, - знаете ли вы,
что это за человек?
   Мара молча ожидала его ответа.
   - Он отрезал палец у мертвой ирландской женщины, потому  что  не  мог
снять с него обручальное кольцо.
   Мара содрогнулась от отвращения и с  трудом  справилась  с  приступом
тошноты.
   - Ваш брат собирался овладеть сначала Ирландией, а потом  и  Англией,
хотел стать  ирландским  Кромвелем,  пройти  по  Англии,  сея  смерть  и
разрушение. Ему нужен не мир, а война,  он  жаждет  убивать  и  калечить
невинных людей. А теперь он может отдать нас в руки Протектората,  и  мы
будем повешены вместе с ним.
   - Оуэн этого не сделает.
   - Не сделает, неужели?  Может  быть,  мне  стоит  напомнить,  что  он
собирался предать вас,  если  вы  не  согласитесь  делать  то,  что  вам
говорят? Сейчас он в отчаянном положении и,  чтобы  избежать  наказания,
пойдет на все. Что способно удержать его от этого?
   Мара чувствовала, что Адриан прав, но продолжала цепляться за  глу