бке.

***

   Она никогда в жизни не тренировалась с такой самоотверженностью, как в те
дни после праздника и до самых отборочных соревнований.  Утро  и  вечер  она
проводила в бассейне со своим тренером мисс Стедсмен, а уроки, подготовка  к
занятиям и еда тщательно распределялись между тренировками. Вставала  она  в
пять утра и ложилась в девять вечера. Строжайшая диета из отрубей, салатов и
фруктов должна была обеспечить необходимое,  точно  рассчитанное  количество
протеинов,  карбогидратов  и  жиров.  Даже  постригла   волосы,   чтобы   не
придирались олимпийские судьи.
   Будучи не в состоянии подладиться  под  строгое  расписание  Ники,  Блейк
помогла ей лишь в том, что переехала из ее комнаты. "Но только на  время,  -
пообещала она. - Теперь уж я ни за  что  не  стану  меняться  соседками.  Ты
станешь олимпийской звездой, киска, а я буду купаться в лучах твоей славы".
   Блейк начала организацию команды поддержки для  отборочных  соревнований.
Все девочки "Вейл" поедут в университет штата на автобусе.
   Ники была не очень рада этому, хотя и  не  знала,  как  сказать  об  этом
Блейк. Она не хотела, чтобы хоть что-то  стесняло  ее.  Думала,  что  ее  на
машине отвезет Хелен.
   - Конечно, отвезу, - сказала Хелен. - Тебе будет  так  спокойнее,  чем  в
автобусе. Но почему ты не хочешь, чтобы поехали девочки?
   - Хелен, это очень серьезно. Для меня  это  самое  главное  в  жизни.  Ну
почему Блейк должна из всего устраивать балаган?
   - Балаган? Ники, Блейк хочет твоей победы не меньше тебя. И все остальные
тоже. Неужели ты не  понимаешь:  они  чувствуют  себя  причастными  к  твоим
успехам. Если ты добьешься этой чести,  то  они  будут  так  гордиться.  Они
чувствуют, что как-то связаны с тобой, болея за тебя. А ты связана с ними  -
одна из них...
   "Одна из них". Теперь она поняла. Ну конечно, Блейк должна поехать. И все
остальные тоже. Если она будет бороться не только за себя, но и за всех них,
ей будет намного легче.

***

   Днем  накануне  соревнований   Ники   уложила   чемодан,   собрала   свои
плавательные принадлежности. Она хотела лечь спать в шесть, а в четыре  утра
отправиться в университет  с  Хелен.  Пошел  небольшой  снег,  и,  хотя  он,
казалось, вот-вот перестанет, дорога может занять больше  времени,  чем  они
рассчитывают. Но все же, если они отправятся пораньше, у  Ники  будет  время
потренироваться в том бассейне.
   Она уже собиралась лечь  спать,  как  в  комнату  вошла  Хелен.  Лицо  ее
выражало серьезную озабоченность.
   - Ники... Там внизу, в кабинете, мистер Уэзерби.
   - Почему он приехал? - с тревогой спросила Ники. Кабинет - это  маленькая
комнатка в дальнем углу "Вейла". Обычно она служила  местом,  куда  являлись
посетители для  конфиденциальных  разговоров,  где  девушкам  сообщали,  что
кто-то из их родителей неожиданно скончался.
   - Не знаю, милая. Он только сказал, что ему необходимо поговорить с тобой
наедине. - Хотя Хелен и не была до этого лично знакома с  мистером  Уэзерби,
она получала от него письма и знала о том, что он опекун  Ники,  назначенный
судом. Поскольку Ники рассказала  ей  о  X.  Д.  Хайленде,  Хелен  прекрасно
понимала, какую власть имеет этот адвокат над Ники и над всей ее жизнью.
   Ники направилась в кабинет. Стерлинг Уэзерби стоял у  окна,  рассматривая
парк, дома, деревья,  дорожки,  слегка  припорошенные  только  что  выпавшим
снегом. Ники заметила, что в камине недавно разожжен огонь:  поленья  только
начали разгораться. Хелен, по всей вероятности, хотела, чтобы в комнате  для
разговоров стало уютнее.
   - Здесь неплохо, правда? - произнес Уэзерби, когда вошла  Ники,  все  еще
любуясь видом из окна.
   - Да, - тихо ответила она.
   Наконец  он  повернулся  в  ее   сторону.   В   темно-синем   костюме   с
серебристо-серой бабочкой он напомнил о том строгом,  но  благородном  мире,
который когда-то был и ее миром.
   Миром, которым правил джентльмен с Юга, с мягкой речью и железной волей.
   При виде изменений, происшедших с Ники за тот год, что они  не  виделись,
глаза Уэзерби удивленно расширились. Прошлый раз  он  приезжал  с  какими-то
документами, которые ей надо было подписать  для  налоговой  инспекции,  где
указывалось, что Ники знает о том, что деньги за  нее  вносятся  в  качестве
благотворительной акции и не означают, что оплачивающая  сторона  преследует
какие-либо личные интересы или берет на себя обязательства по дальнейшему ее
содержанию.
   - Ну, Ники, - не скрывая своего  восхищения,  произнес  он,  -  ты  стала
просто красавицей, должен тебе сказать, хотя мне гораздо  больше  нравилось,
когда у тебя были длинные волосы. - Он указал ей на кресло,  стоявшее  около
камина. Но, полагаю, это из-за твоих занятий плаванием...
   - Да, - сказала она тихо. Она изо всех сил старалась  перебороть  в  себе
страх, охвативший ее в ту самую минуту, когда Хелен сообщила  ей  о  приезде
мистера Уэзерби. Он чрезвычайно редко навещал ее, и если это и  происходило,
то его приезд  всегда  планировался  заранее  -  он  обычно  недели  за  две
предупреждал ее об этом по телефону. Что это за неожиданный визит?
   Он сел, и она расположилась напротив него. В течение нескольких минут  он
пристально разглядывал ее.
   - Я все время тренировалась. И вообще, мистер Уэзерби, когда вы приехали,
я уже собиралась ложиться спать. Вы знаете, завтра...
   - Я знаю о том, что будет завтра, Ники, -  сказал  мистер  Уэзерби.  -  Я
именно поэтому и приехал. - Он улыбнулся.
   На какое-то мгновение  она  почувствовала  облегчение.  Он,  конечно  же,
приехал пожелать ей успеха, зачем же еще? Но она заметила, что  несмотря  на
улыбку глаза его смотрели достаточно сурово.
   - А ты знаешь, - продолжал он, - в какую огромную сумму  обходится  нашей
стране отправить на Олимпиаду своих лучших спортсменов?
   Ники кивнула. К чему это он?
   - Большая часть денег - это взносы корпораций, - продолжал Уэзерби.  -  И
так случилось, что компания "Хайленд" - и семейство Хайлендов  с  1950  года
переводит на эти цели значительные суммы.  Они,  разумеется,  не  хвастаются
этим: некоторые ведь могут подумать, что они делают  себе  рекламу,  помогая
тем, кто стремится к вершинам спортивного  мастерства,  одновременно  торгуя
сигаретами. Однако же Олимпийский Комитет знает  обо  всем  и  высоко  ценит
финансовую поддержку, а это главное...
   По мере того как он говорил, тревога  Ники  росла,  она  стала  судорожно
перебирать в уме всевозможные проблемы. Может быть, Уэзерби  хочет  сказать,
что Хайленды могут повлиять на решение Комитета и попытаются  таким  образом
помешать ей? Но это было бы ужасно!
   - А говорю я тебе все это для того, - сказал Уэзерби, - чтобы ты  поняла,
что лицо, вносящее столь большие деньги,  как  мистер  Хайленд,  внимательно
следит за всем, что происходит в области  олимпийского  движения.  Если  его
интересуют какие-то моменты или события в этом плане, то Комитет  немедленно
предоставляет ему все необходимые  сведения.  А  его  в  течение  некоторого
времени интересует, собираешься  ли  ты  бороться  за  право  участвовать  в
команде прыгунов в воду. Он помнит, что  твоя  мать  очень  гордилась  своей
матерью, ее успехами на  Олимпиаде,  поэтому  он  подозревал,  что  ты  тоже
захочешь таким  же  образом  отличиться,  и  внимательно  следил  за  твоими
успехами, а  потом  увидел  твое  имя  среди  тех  молодых  женщин,  которые
собираются бороться за место в команде на завтрашних отборочных...
   Она больше не могла сдерживаться:
   - У меня очень мало шансов попасть в команду, мистер Уэзерби. Я на это  и
не рассчитываю. Но, какое бы влияние мистер Хайленд не имел в Комитете, я не
хочу... не хочу, чтобы он помогал мне.
   Он бросил на нее  удивленный  взгляд,  показывающий,  что  совершенно  не
понимает ее. Но затем резким движением откинул назад голову,  как  будто  до
него дошло то, что она хотела сказать ему.
   - Помогал? Не беспокойся, Ники. Но, имеется  ли  у  тебя  шанс  или  нет,
мистер Хайленд должен быть уверен  в  окончательном  исходе.  Поэтому  он  и
послал меня сюда. Он хочет убедиться в том, что ты не попадешь в  команду...
Ты не должна победить в этих соревнованиях.
   - Не должна победить? - изумленно проговорила Ники.
   - Понимаешь, он хочет подстраховаться. Если ты попадешь  в  команду,  кто
знает, вдруг ты выступишь успешно?  Тебя  действительно  могут  выбрать  для
того, чтобы представлять страну. Ты очень красивая, решительная девушка, и у
тебя есть все шансы попасть в команду и отличиться. И  что  потом?  На  тебя
будут устремлены взоры во всем мире, по всей стране будут писать  о  тебе  в
газетах. Разумеется, газетчики не пройдут мимо  того,  чтобы  не  рассказать
историю об американской девушке, постаравшейся повторить  высокий  результат
своей бабушки-француженки. Но даже если ты и не получишь  медали,  тебе  все
равно будет уделено  очень  много  внимания:  ты  такая  интересная  молодая
женщина. Не сомневаюсь, что ты сразу же станешь любимицей страны. Журналисты
будут охотиться за подробностями твоей жизни, всем  будет  интересно  узнать
про тебя как можно больше, и газетчики не остановятся ни  перед  чем,  чтобы
раскопать все что  можно,  каждую  мелочь:  как  твои  родители  приехали  в
Америку, кто они. Теперь ты видишь, Ники, в чем  проблема  и  почему  мистер
Хайленд  вынужден  принять  меры  предосторожности.  Он  не   хочет,   чтобы
выяснилось, что ты...
   В ответ она только жалобно воскликнула;
   - Пожалуйста, ну пожалуйста, мистер Уэзерби, не поступайте так со мной. Я
не сделаю ничего  такого,  что  повредило  бы  мистеру  Хайленду.  Он  будет
гордиться мной... Нет, нет, простите, я не хотела  сказать,  что  кто-нибудь
узнает о нем... Я никогда не сделаю этого, если он сам не захочет. Но  дайте
мне попытаться, ведь это так важно для меня, для меня это всегда  так  много
значило...
   - Ники, пожалуйста! Ты должна взглянуть на вещи с  точки  зрения  мистера
Хайленда. Он не  хочет,  чтобы  появился  хоть  малюсенький  шанс,  чтобы  в
газетах...
   - Ну пожалуйста... - Она умоляла его,  готовая  броситься  перед  ним  на
колени, если это поможет.
   Но мистер Уэзерби покачал головой так, что она сразу же поняла,  что  все
ее самые трогательные слова останутся без ответа.
   Уже совсем потеряв гордость, Ники последним усилием вернула ее себе, сама
испугавшись того унижения, к которому была близка  и,  возможно,  поэтому  с
несвойственной ей яростью закричала, подходя к стулу Уэзерби:
   - Убирайтесь отсюда! Вы  мерзкий,  бессердечный  ублюдок!  Вы  не  можете
заставить меня сделать это! Мне плевать, какой суд доверил вам меня опекать,
но вы не можете отнять у меня все, что мне дорого!
   - Очень даже могу, - спокойно ответил  Уэзерби.  -  Тебе  здесь  нравится
Ники? Тебе хочется учиться, а затем продолжить учебу в  колледже,  а  потом,
получив определенную сумму в качестве небольшого трамплина, заниматься  тем,
что ты сама выберешь в этой жизни? Или же ты хочешь, чтобы  все  это  завтра
кончилось?
   - Пусть мистер Хайленд подавится своими вонючими деньгами!  -  взорвалась
Ники. - Я буду делать, что хочу! Без него обойдусь!
   - Неужели? - Уэзерби поднялся со стула. Но не для того,  чтобы  уйти.  Он
взял кочергу с подставки и стал ворошить горящие  поленья.  -  И  каким  это
образом, Ники? Неужели ты думаешь, что школа будет  держать  тебя,  если  за
тебя не станут платить, тем более, что за тебя надо платить больше,  чем  за
других, учитывая, что ты здесь останешься на все  каникулы,  что  школа  для
тебя как бы дом, которого у тебя может и не быть в противном случае?
   "Хелен, - подумала она. - Хелен придумает что-нибудь, чтобы  оставить  ее
здесь: все же она здесь преподает".
   Однако Уэзерби моментально понял, куда направлены ее мысли,  и  сразу  же
пресек все ее надежды:
   - Полагаю, что у тебя есть поддержка в  лице  миссис  Чардаш,  однако  не
думаю, что школа пойдет ей навстречу. А у  такой  женщины,  как  она,  могут
возникнуть проблемы, если она останется  без  работы.  Вообще  у  эмигрантов
здесь могут возникнуть определенные трудности...  -  Он  повернулся  к  ней,
держа в руках кочергу. - Поверь мне, Ники, если  ты  воспротивишься  желанию
мистера Хайленда, то можешь пострадать не только  ты.  Возможно,  не  одному
человеку придется свернуть с гладкой дороги на... на обочину.
   Он продолжал держать в руках кочергу, как бы желая, чтобы она  увидела  в
ней символ той власти,  которую  он  представлял  -  власти  мистера  X.  Д.
Хайленда, способного сокрушить все, что ему вздумается.
   Ники поняла, что жертвой может стать не только она, но и Хелен, и даже ее
друзья тоже. Она упала на стул.
   Уэзерби поставил кочергу на место и пошел к стулу в углу комнаты, где  он
оставил свое пальто, шарф и шляпу.
   - Если ты не будешь упрямиться, Ники, то можешь рассчитывать на  все  то,
что тебе предлагалось и раньше. - Он  надел  пальто,  затем  сунул  руку  во
внутренний карман пиджака и вытащил конверт. - Да, чуть не забыл... Вот  чек
- это на твое содержание, на сей раз немного побольше, чем обычно.  Так  что
можешь...  можешь  пойти  в  ресторан  и  как  следует  поесть   чего-нибудь
вкусненького. Ведь теперь тебе не нужно думать  о  калориях.  -  Он  положил
конверт на стол.
   Она была слишком потрясена, чтобы хоть как-то отреагировать  на  жестокие
слова адвоката. Когда он сказал: "До свидания, Ники" и пошел  к  двери,  она
даже не ответила.
   Потом услышала, как тихо затворилась дверь, и через  несколько  секунд  в
комнату вошла Хелен. Она увидела, что Ники  смотрит  в  огонь  отсутствующим
взглядом.
   - Ники, что  случилось?  Что  он  тебе  сказал?  Ники  подняла  голову  и
посмотрела на нее с таким несчастным видом, что  Хелен  бросилась  к  ней  и
опустилась на колени перед ее стулом.
   - Что произошло, детка?
   - Они мне не разрешают...
   - Не разрешают что?
   - Мне нельзя участвовать в соревнованиях.
   - Нельзя? - В глазах Хелен появилось недоумение, но затем  оно  сменилось
выражением гнева и возмущения. - Нет! Нет, они не могут сделать этого!  Нет!
- Она вскочила на ноги. - Ах, сукины дети! Всюду одно и то же!  Они  думают,
что могут уничтожить тех, кто хочет чего-то добиться... -  Она  выбежала  из
комнаты.
   Ники пришла в себя, услышав быстрые шаги Хелен по  коридору,  затем  звук
открывающейся и закрывающейся входной двери. Она вскочила и побежала за ней.
   Когда Ники догнала ее, Хелен уже подбегала к месту парковки, где  Уэзерби
садился в черный лимузин. Хелен было закричала что-то на смеси английского и
венгерского, но тут подоспела Ники и потащила ее в дом.
   - Нет, Хелен, нет! Они и тебе навредят!
   Хелен попыталась вырваться.
   - Он ничего не может мне сделать!  Они  прежде  тоже  думали,  что  могут
уничтожить меня - у них были и танки, Ники, и солдаты, и пушки. Но я  здесь,
Ники! И ты тоже будешь здесь, и никто ничего  с  тобой  не  сможет  сделать!
Отпусти меня! Мы должны бороться, бороться с ними! Ты должна выиграть!
   - Нет! Нет, Хелен! - закричала Ники. - Нет смысла бороться с  ними.  Есть
многое, что для меня важнее этого. Я хочу остаться здесь. Я хочу, чтобы  вас
не выгнали с работы...
   - Меня с работы?!
   - И я хочу, чтобы оставили в покое Лаци, и Тибора, и всех  ваших  друзей,
разве вы не хотите этого?
   Хелен перестала сопротивляться и недоуменно посмотрела в глаза Ники.
   - Они... они пойдут и на это?
   Ники кивнула.
   Хелен в течение некоторого  времени  все  еще  смотрела  на  Ники,  затем
повернула голову в сторону извилистой дороги, ведущей через территорию школы
к выездным воротам. Сквозь деревья было видно, как черный лимузин повернул в
сторону ворот.
   - Эти ничем не отличаются от тех, - сказала Хелен. -  Просто  другой  тип
тиранов. - Она повернулась к Ники. - А ты тоже своего рода эмигрантка. - Она
обняла Ники, и они пошли в сторону "Вейла".
   У самых дверей Хелен остановилась и нежно обняла Ники.
   - У тебя еще будет мечта, девочка моя. Они убили эту, но у тебя  будут  и
другие мечты, и они не смогут убить их все. И нужно жить  и  надеяться,  что
этот день обязательно придет. Ты веришь мне?
   - Да, я вам верю, - сказала Ники.
   - Ну, пошли домой, девочка, холодно на улице. Они вошли в  дом.  Но  даже
после того как Ники легла в кровать и укрылась  теплым  одеялом,  безуспешно
пытаясь заснуть, чтобы позабыть обо всем, ее еще долго била дрожь.

Глава 11

   Ники пережила крах своей мечты, так же как в свое время пережила убийство
матери.  Но  ее   потери   в   следующие   полтора   года   компенсировались
приобретениями: у нее  появились  друзья,  люди,  которые  полюбили  ее,  ее
союзники во всем, делившие с ней и радости и печали, помогавшие найти  новую
цель в жизни.
   И самым главным из этих новых друзей была,  конечно,  Хелен.  Она  давала
Ники ту эмоциональную поддержку, которая была так необходима ей в  некоторых
обстоятельствах. Она также подсказала Ники выбрать новую и не менее  трудную
цель в жизни - стать врачом. Чем сильнее Ники  привязывалась  к  Хелен,  тем
сильнее ей  хотелось  заняться  делом,  в  котором  было  отказано  женщине,
заменившей ей мать.
   Сама Хелен не очень-то поддерживала ее стремление.  Она  была  благодарна
Ники за ее выбор, поскольку  он  говорил  о  любви  девушки  к  ней,  однако
подозревала, что для Ники медицина, возможно, будет не самым удачным выбором
профессии. Но когда Хелен пробовала завести с Ники разговор о том, чтобы она
подумала о какой-нибудь другой профессии, та возмущалась.
   - Вы думаете, что из меня не получится хороший врач?
   - Я думаю, что, чем бы ты ни занималась, ты добьешься  успеха,  -  обычно
отвечала Хелен. - Но мне кажется, ты из тех людей, кому нужны более активная
деятельность, солнце, воздух. Ведь ты же не хочешь  провести  свою  жизнь  в
серых палатах и операционных.
   - Но вас же это устраивало.
   Этот спор с легким оттенком вызова, как  думалось  Хелен,  был  похож  на
споры, часто возникающие между настоящими матерью и дочерью.
   Ники сблизилась также с Блейк. С самого начала их дружба основывалась  на
мирном  сосуществовании  и  духе  товарищества.  Блейк  забавляла  Ники,   а
спокойный и уравновешенный характер Ники прекрасно дополнял чересчур  бурную
натуру Блейк. Они ухитрялись жить в едином пространстве не мешая друг другу.
Но у обеих имелась определенная  защитная  оболочка,  которая  первоначально
мешала им сойтись ближе и полностью раскрыться друг перед другом.
   И  когда  Ники  пришлось  так  неожиданно  отказаться  от  своих  планов,
связанных с Олимпиадой, она не хотела, чтобы Блейк - или  еще  кто-нибудь  -
узнали об истинных причинах. Она взяла с Хелен слово, что та  ничего  никому
не расскажет, а на множество вопросов других девочек отвечала, что  накануне
отборочных соревнований у нее произошел нервный срыв, и она поняла,  что  не
выдержит дополнительного  нервного  напряжения,  связанного  с  Олимпийскими
играми. И чтобы подтвердить  свою  выдумку,  она  совершенно  отказалась  от
спорта, хотя основная причина была в том, что она не видела  смысла  тратить
время на прыжки в воду, когда теперь перед  ней  стояла  новая  цель,  новая
высота, которую ей предстояло взять.
   Казалось, Блейк приняла ее объяснение. Но однажды в конце  мая  к  ним  в
окно ночью влетела летучая мышь и начала метаться по  комнате,  разбудив  их
обеих и до смерти напугав Блейк... Затем  зверек  примостился  на  стене,  и
тогда Ники быстро и осторожно схватила его и выпустила наружу.
   Когда они лежали, пытаясь снова заснуть, Блейк вдруг тихо произнесла:
   - Ведь это же не имело никакого отношения к твоим нервам, да?
   Ники сразу же поняла о чем она.
   - Да, - сказала она и рассказала Блейк обо всем.
   - Ах ты, господи! - воскликнула Блейк,  когда  Ники  закончила.  Пока  та
говорила, она зажгла свет и пересела на кровать Ники. -  Почему  же  ты  мне
сразу обо всем не сказала? Я