то для меня значит - снова вас найти.., услышать о своем детстве.
   Вы столько для нас сделали, для меня и моей матери.
   Позвольте мне сделать хоть что-нибудь для вас. - Она быстро заполнила
чек. - Поверьте мне, деньги не так уж  много  для  меня  значат.  -  Она
оторвала чек и протянула его миссис Хокс.
   Та робко взяла его, посмотрела и рухнула в кресло как подкошенная.
   - Боже всемогущий! Да там же тысяча фунтов! -  Ее  лицо  из  красного
сделалось белым, затем снова красным. - Я не  могу  это  взять!  Так  не
пойдет! Ты ничего мне не должна! Твоя мать всегда  платила  за  квартиру
точно в срок! Никогда не задолжала ни пенни.
   - Я знаю. Но я вам должна. И много.., пожалуйста.., ради моей матери.
   Касс никогда еще не видела у Элизабет такого лица.
   Она быстро отвела глаза.
   - Да.., конечно.., просто не знаю, что сказать..,  я  не  ожидала.  -
Миссис Хокс разразилась слезами.
   Элизабет мгновенно вскочила с места и опустилась перед ней на колени.
   Касс с изумлением глядела, как она обвила руками  грузное  трясущееся
тело.
   - Вы были к нам так добры.., это единственный  дом,  который  у  меня
был.
   Всхлипывания миссис Хокс перешли в громкие причитания.
   - Вы были членами семьи.., совсем как родные...
   - Я знаю.., знаю...
   - Подумать только, не забыла меня.., став сильной и богатой, пришла к
своей старой тетушке Хокс.., я и не чаяла в  свои  семьдесят  шесть  лет
дожить до такого дня.
   Полные руки обхватили Элизабет и прижали к бурно вздымавшейся  груди.
Касс засопела и стала искать увлажнившимися глазами сумку. Дэв вложил ей
в руку платок. Она громко высморкалась. Ей смертельно  хотелось  курить,
но пепельниц в комнате не было.
   Наконец миссис Хокс, выпустив  Элизабет  из  объятий,  откинулась  на
спинку стула и вытерла глаза.
   - Что ты обо мне подумаешь! Но я всю жизнь  была  слезлива.  Покойный
Хокс говаривал бывало, что у меня из глаз всегда течет, как из крана.  -
Она смущенно засмеялась. Затем тихонько дотронулась  до  щеки  Элизабет.
Та, поймав ее руку, прижала ее к своему лицу. - Ну вылитая мать.., когда
мы в первый раз ее увидели, она была примерно твоего возраста. -  Миссис
Хокс кивнула. - Но ты не совсем такая, как она. Я  вижу,  ты  можешь  за
себя постоять. - Ее глаза снова увлажнились, и  дрогнувшим  голосом  она
сказала:
   - Твоя мать гордилась бы тобой. -  Она  обвела  собравшихся  глазами,
полными слез, и предложила:
   - Давайте-ка  выпьем  по  этому  случаю  еще  чаю.  Или  нет,  выпьем
чего-нибудь покрепче. Как насчет капелью! портвейна?
   Я всегда его любила... Ты в первый раз попробовала его в нашем  доме.
- Она ласково поглядела на Элизабет.  -  Это  было  на  Рождество.  Тебе
страсть как хотелось его попробовать, вот я и налила капельку  в  стакан
лимонада, а ты выпила все до дна и попросила еще!
   На этот раз из буфета была извлечена бутылка  портвейна  и  крохотные
рюмки с золотым ободком. Наполнив их доверху,  миссис  Хокс  с  чувством
произнесла:
   - Да хранит тебя Бог! Да упокоит он душу твоей бедной матери!
   Они выпили. Касс чуть не подавилась. Портвейн был клейко-сладким.  Ей
просто необходимо было закурить.
   - Не возражаете, если я закурю?
   - Пожалуйста, курите. Где-то у меня была пепельница.
   Пепельница оказалась розовато-перламутровой и с надписью: "Привет  из
Саутенда".
   Касс предложила миссис Хокс сигарету.
   - Нет, благодарю. Я никогда этим не баловалась... всегда предпочитала
рюмочку портвейна. Вам налить?
   - Спасибо, нет. Портвейн был замечательный, - солгала Касс.
   Дэв протянул свою рюмку. Элизабет едва притронулась к своей.
   - Вот это денек так денек! - счастливо произнесла миссис Хокс,  щедро
наливая себе портвейн.  -  Приятно,  когда  приходят  гости  -  особенно
нежданные.
   Дэв, улыбаясь, согласился.
   - Ко мне давно никто не заходил. Обе мои сестры померли, а брат Хокса
с женой переселились в один из новых городов. Я часто  скучаю  по  нашей
старой улице.
   Мы были там друзьями, а не просто соседями.
   - Не сомневаюсь, что вы были прекрасной соседкой, -  искрение  сказал
Дэв.
   Миссис Хокс снова вспыхнула.
   - Да ну вас... - Она подмигнула Элизабет. - А как сложилась  жизнь  у
тебя? Я часто думала, за кого ты выйдешь замуж?
   - Нет, я не замужем.
   - Такая красавица! Мужчины, верно, толпами за тобой бегают. Хотя.., я
помню, как на твою мать пялили глаза, но она ни на  кого  не  глядела..,
хранила верность твоему отцу.
   Голосом, от которого у Касс волосы встали дыбом, Элизабет спросила:
   - А что случилось с его фотографией?
   - Ее забрала мисс Келлер вместе со всем остальным...  Она  ничего  не
оставила, самой пустяковой вещицы, хотя и очень торопилась.
   Миссис Хокс снова наполнила свою рюмку и уселась поудобнее.  Портвейн
превратил ручейки слез в потоки.
   Ее не нужно было уговаривать. Устав от одиночества,  она  с  упоением
вспоминала счастливые дни своей жизни. Она говорила без умолку.  Выкурив
последнюю сигарету, Касс поглядела на часы и  с  изумлением  обнаружила,
что уже четыре. Они просидели у миссис Хокс больше четырех часов.
   Раскрасневшаяся от портвейна и приятной компании миссис Хокс заметила
ее взгляд.
   - Не торопитесь, - взмолилась она.
   - Мы отняли у вас столько времени... - Дэв заметил,  что  с  недавних
пор глаза у Элизабет остекленели, словно она не  могла  вместить  всего,
что рассказывала миссис Хокс.
   - Но ведь вы еще придете? - трогательно спросила она.
   - Обещаю, - ответил Дэв.
   - В любое время! Я почти не выхожу из дома. Знаете ли, ноги..,  но  я
обожаю немного поболтать.
   - Мы вернемся, - заверил ее Дэв.
   Миссис Хокс тяжело вздохнула.
   - Вы, верно, уедете за границу?
   - Не раньше, чем навестим вас, - пообещал Дэв.
   В дверях миссис Хокс со слезами обняла Элизабет.
   - Я так была рада снова тебя увидеть.
   Касс пожала ей руку, а Дэв поцеловал.  Миссис  Хокс  залилась  густым
румянцем.
   - Да ну вас!
   Она стояла на площадке, пока двери лифта не закрылись.
   Не обращая внимания на грязь, Касс прислонилась к стене.
   - Господи! Что за женщина! Она заговорит до  смерти  кого  угодно!  И
этот портвейн... - И прибавила жалобно:
   - А я люблю сухой мартини...
   Элизабет тоже прислонилась  к  стене,  глаза  ее  были  закрыты.  Она
выглядела уставшей. Дэв обнял ее за плечи.
   - Ты сядешь за руль, - сказал он Касс.
   - Куда поедем? - спросила та, когда они оказались  в  машине:  Дэв  с
Элизабет на заднем сиденье.
   - Домой к Элизабет.
   - Хорошо.
   В зеркальце у себя над головой Касс видела,  как  Дэв  бережно  обнял
Элизабет, голова которой лежала у  него  на  плече.  Что-то  в  ее  лице
встревожило Касс, заставило чувствовать себя  беспомощной  и  виноватой.
Еще на острове она спросила Дэва, почему он едет вместе с  ними,  и  тот
ответил, что Элизабет нуждается  в  помощи  и  защите.  Когда  же  Касс,
разозлившись, спросила: "От кого?", он ответил: "От себя".  Правда  этих
слов была горькой, но Касс проглотила ее. Какой бы сильной и независимой
ни была Элизабет, эксгумация  ее  прошлого  вызвала  у  нее  потрясение.
Миссис Хокс пролила на это прошлое нестерпимо  яркий  свет,  и  Элизабет
пришлось закрыть глаза. Пока она не привыкнет к этому свету, ее сетчатка
будет воспринимать лишь его.
   Касс неохотно признала за  Дэвом  поразительную  способность  видеть,
подобно великим шахматистам, на шесть ходов вперед. Как ни странно,  она
даже рада была, что он здесь. Она понятия не  имела,  как  обращаться  с
новой Элизабет. Здесь требовались  лайковые  перчатки,  которых  у  Касс
никогда не было. Она всегда предпочитала рубить сплеча,  не  заботясь  о
последствиях.
   Да, подумала Касс, останавливаясь перед светофором, можно возмущаться
Дэвом, ревновать к нему, но он дает Элизабет то, в чем она нуждается.  И
нечего тебе копаться в том, почему и отчего он это делает.  Просто  будь
благодарна ему за это.
   Когда они прибыли в "Уэверли-Кор",  Элизабет  бессильно  оперлась  на
руку Дэва. Не в силах вынести этого зрелища, Касс взяла сумку Элизабет и
поспешила открыть перед ними двери.
   - Она едва держится на ногах, - сказал Дэв, как только  они  вошли  в
квартиру. - Я уложу ее в постель.
   Касс не возражала. Она развернула и включила электрическое одеяло. Ей
страстно хотелось заботиться об  Элизабет.  Пока  Дэв  помогал  Элизабет
раздеться, Касс  аккуратно  расстелила  большую  двуспальную  кровать  и
опустила занавески. Когда Дэв уложил Элизабет в постель, Касс бросила на
нее встревоженный взгляд.
   - Ей станет легче?
   - Она услышала множество вещей, о которых давно забыла. Узнала о себе
то, чего не знала раньше.
   Ты видела, как она слушала миссис Хокс?
   - Нет, я смотрела на миссис Хокс.
   - А я видел. По-моему, к ней стала возвращаться  память.  У  нее  был
такой странный взгляд.., зачарованный и вместе с тем удивленный,  словно
она увидала что-то давно забытое. Мне кажется, именно это ее доконало.
   - Миссис Хокс доконает кого угодно.
   - А ты ведь просто сторонний наблюдатель.  Представь,  что  чувствует
Элизабет.
   Касс вздрогнула.
   - А чувствовать она как раз не привыкла. - Касс грустно поглядела  на
бледное,  осунувшееся  лицо  Элизабет.  -  Бедняжка,  -  сказала  она  с
состраданием. - Должно быть, ей кажется, что весь мир рушится - и она не
в силах это выдержать.
   - Вот почему я здесь.
   Он направился к двери. Касс  неохотно  последовала  за  ним.  Заметив
сервировочный столик, она сказала:
   - Мне нужно выпить? А тебе?
   - Нет, спасибо.
   - Нужно запить этот мерзкий портвейн.
   Но Дэв уже разглядывал фотографии. Подсев к нему, Касс спросила:
   - Ты обратил внимание, какая у Хелен улыбка?
   - Да. Вовсе не печальная.
   - Верно... - Касс вздохнула. - Печаль появилась позже. -  Она  отпила
глоток. - Господи, какой негодяй!
   Но Дэв смотрел на Элизабет.
   - Она была красивым ребенком.
   - А теперь она красивая женщина. - Касс покачала головой. -  Подумать
только, дочь Хелен!
   - Ты, кажется, стала понимать, каково теперь Элизабет.
   Касс снова вздохнула.
   - Да. Нынешний день рассеял все сомнения.  Миссис  Хокс  -  увесистое
доказательство.
   - Мэрион Келлер сказала миссис Хокс, что Хелен  попала  под  автобус.
Если это так, то, значит, она бежала сломя голову...
   - Испугавшись чего-то...
   - Или кого-то. - Дэв поднял глаза. - Миссис  Хокс  сказала,  что  это
случилось 23 февраля 1952 года.
   Ты можешь вспомнить, где в это время был Ричард?
   - Прошло столько лет... - Касс опустила голову и принялась напряженно
думать. - В том году президентом стал Эйзенхауэр, тогда же мы  приобрели
французский  синдикат.  Приходилось  много  разъезжать,  мы  без   конца
мотались в Париж и обратно. - Она выпрямилась. - Один раз Ферро  приехал
в Лондон. - Ее глаза округлились. - В феврале...  Я  помню,  потому  что
погода была отвратительная и Ричард простудился..,  поэтому  Ферро  сюда
приехал.
   Она поглядели друг на друга.
   - Напряги память, - приказал Дав. - Что ты еще можешь вспомнить?
   Касс  принялась  тереть  лоб,  словно  у  нее  вместо  пальцев   были
электроды.
   - Это было так давно. - Она сдвинула брови, словно подхлестывая  свою
не слишком резвую память.
   Затем покачала головой. - Больше ничего не помню.
   Мы были так заняты этой французской сделкой... Она поглощала все наше
время.., подожди минутку! - Она резко выпрямилась,  словно  ее  пронзило
током. - Однажды мне  пришлось  отправиться  в  Париж  без  Ричарда.  Он
сказал, что никак не сможет поехать... Помню,  он  позвонил  мне.  -  От
волнения голос у Касс дрожал. - Сказал, что я и без него все  знаю,  что
он задержится на сутки, самое большее -  на  двое  и  подъедет  к  концу
переговоров.
   - Так и случилось?
   - Да.., теперь вспомнила. Я приехала в пятницу вечером, а он  лишь  в
понедельник утром. Я думала, здесь замешана женщина.
   - Наверное, это была Хелен.
   - Да. Подожди минутку. Про то, что Хелен попала под автобус,  сказала
Мэрион Келлер. Откуда мы знаем, что это правда? Несчастный случаи -  это
всегда полиция, "скорая помощь", свидетели, протоколы...
   - Тебе хорошо известно, что Ричард  прекрасно  умел  улаживать  такие
дела. Вот что, Касс, тебе придется употребить все  свое  влияние.  Узнай
все, что можешь.
   Пятница, 23 февраля.  Хелен  работала  где-то  в  районе  Бонд-стрит.
Миссис Хокс  сказала,  что  магазин  назывался  "Мезон  Ребу".  Попробуй
разузнать об этом, Касс. Если она возвращалась домой, несчастный  случай
произошел скорей всего между пятью и семью вечера.
   Касс поглядела на него с сомнением.
   -  Прошло  ужасно  много  времени...  Кто   знает,   сохранились   ли
протоколы...
   - Во всяком случае, попробуй. И приступай немедленно.
   - У меня, разумеется, есть связи, но.., все зависит оттого,  остались
ли с тех пор какие-нибудь документы.
   - Это твоя работа. Ты делаешь ее лучше всех.
   Касс потянулась за шубой.
   - Уже иду... - Она замешкалась. - Ты остаешься здесь?
   - Да. Элизабет нельзя оставлять одну.
   Возразить было нечего, но слова Дэва задели Касс за  живое.  С  одной
стороны, ей не терпелось действовать, сделать  что-нибудь  важное,  а  с
другой...
   - Погоди, - сказала она, - к чему все эти  хлопоты?  Ведь  мы  и  так
знаем, что Хелен мать Элизабет. В конце концов не так уж  и  важно,  как
Ричарду удалось ее сцапать.
   - Это важно для Элизабет.
   Касс хлопнула себя по лбу.
   - Как это не пришло мне в голову! Тогда мы получим объяснение, почему
Элизабет осталась одна.
   - Верно. И объяснение очень важное.
   Касс утвердительно кивнула. Но ее снова кольнула  досада.  Почему  он
всегда попадает в самую точку? Он заставил ее почувствовать  собственное
несовершенство.
   Ну хорошо, она ему покажет,  на  что  способна.  Ее  черная  записная
книжка лежала на письменном столе в  кабинете  на  набережной  Виктории.
Остается снять трубку и сделать несколько звонков...
   - Предоставь это мне, - решительно  сказала  она.  -  Если  там  хоть
что-нибудь есть, я это раскопаю.  -  Она  взглянула  на  часы.  Половина
пятого. Двух часов вполне достаточно. - До  встречи,  -  сказала  она  и
вышла.
 
*** 
 
   Проснувшись, Элизабет не сразу поняла, что она  в  своей  кровати,  в
своей спальне, но не в Мальборо, а в Лондоне. Взяв с тумбочки часы,  она
увидела, что скоро полночь. Она спала крепко, но видела странные сны...
   И вдруг до нее  дошло,  что  все  это  случилось  наяву.  Невероятная
встреча, неожиданные откровения Амелии Хокс, новые для нее чувства.  Все
это было так странно.
   Ей стало не  по  себе.  Точнее,  не  ей,  а  той,  что  скрывалась  в
недостающей части ее "я" и теперь пыталась приладиться к тому,  что  уже
имелось.
   Перед ее глазами промелькнули картины прошлого, но самым удивительным
было то, что они сопровождались отчетливыми физическими ощущениями.
   Когда она, например, поднесла к губам чашку чая, его  аромат,  ударив
ей в ноздри, вернул ее в прошлое.
   Вот она маленькой девочкой сидит на могучих коленях мистера Хокса,  а
он пьет чай, время от времени дуя на кружку и давая ей  отпить  крепкий,
горячий и очень сладкий напиток. И  теперь  она  снова  ощутила  крепкие
колени, мускулистую грудь, к которой она  прильнула,  надежную,  сильную
руку, державшую ее за плечи, запах толстой  шерстяной  рубашки  -  запах
мыла  "Лайфбой",  трубочного  табака  и  крепкого  мужского  пота.   Она
растерялась, ей сделалось не по себе.
   Это повторилось, когда она откусила кусок торта с  розовой  глазурью:
ей не хотелось сладкого, но она боялась обидеть миссис  Хокс.  Приторный
клубничный запах опять унес ее в прошлое, когда она стояла на цыпочках у
большого деревянного кухонного стола, следя, как миссис Хокс размазывает
глазурь по пористому торту, и ожидая счастливого момента, когда ей дадут
облизать миску.
   Тогда под тяжестью воспоминаний ей  пришлось  облокотиться  на  стол.
Теперь перед ее закрытыми  глазами  снова  ожили  картины  детства.  Она
вспоминала. Вот маленький дом, крошечная прихожая,  короткий  лестничный
пролет, квадратный витраж на площадке, изображающий  галеон  в  открытом
море, потертый красный  ковер,  выцветшие  голубые  обои.  Она  мысленно
поднялась по ступенькам  в  их  спальню.  Увидела  двуспальную  латунную
кровать, покрытую старым, но чистым шелковым  покрывалом,  умывальник  с
мраморным верхом, поцарапанный  полированный  трельяж  красного  дерева,
кружевные занавески на окнах, репродукцию картины  Холмана  Ханта  "Свет
мира" над маленьким железным камином.  Она  увидела  себя,  встающую  на
цыпочки, чтобы дотянуться до маленького флакона с духами.
   Она уселась в постели. Духи... Знакомый запах...
   Вскочив  с  кровати,  она  бросилась  к  своему  туалетному  столику,
схватила  стоявшую  на  нем  коробочку,  вынула  пузырек  и,  нажав   на
распылитель, брызнула духами в воздух.  Затем  внимательно  принюхалась.
Так вот почему она любит "Диориссимо"... Запах ландышей, духи ее матери.
И снова запах, проникая в ее мозг, вызвал к  жизни  отрывочные  видения.
Вот ее мать душится за ушами  и  около  ключиц,  вот  она  сама  вдыхает
сладкий  аромат,  когда  мать  склоняется  над  ней,  чтобы  закрыть  ее
одеялом.., целует ее на ночь. Сначала в лоб,  потом  в  закрытые  глаза,
потом  в  губы.  Последнее  легкое  прикосновение  и   ласковый   шепот:
"Спокойной ночи, мое сокровище".
   Из груди Элизабет вырвался всхлип, губы  задрожали.  Она  наклонилась
вперед, обхватив себя руками.
   "О Боже..." Что-то внутри нее прорвалось, и снова  на  нее  нахлынули
воспоминания. Она услышала собственный голос, тот голос, что  звучал  на
пленке. Она дарила своей матери пряничного человечка,  которого  испекла
под руководством миссис Хокс, а Хелен - да, Хелен  Темпест  ее  мать,  -
стоя на коленях, радостно восклицала: "Это  мне?  Какая  же  ты  у  меня
умница!" - и тут же съедала его до последнего изюмного глазка. А вот она
бежит, бежит, выдернув руку из крепкой руки миссис Хокс, прямо к матери,
сходящей с красного лондонского автобуса.., та  оборачивается  и  широко
раскидывает руки...
   - О, Господи! - Она снова всхлипнула.
   А вот она стоит, всегда так смирно, а ее мать с полным  булавок  ртом
примеряет  ей  платье  из  белого  накрахмаленного  органди  с   зеленой
бархатной отделкой.
   "Под цвет твоих глаз, дорогая".
   - О Господи, Господи... - Рыдания рвались из груди,  она  скорчилась,
ловя ртом воздух.
   Дверь резко распахнулась, Дэв бросился к ней и прижал к груди.
   - Все хорошо, дорогая...
   - Я вспо-ми-наю... - Рыдания  душили  ее.  -  Я...  столько  всего..,
вспомнила.., она моя мать.., моя мать... я помню ее.., запахи.., я помню
запахи.
   Словно обезумев, Элизабет плакала и смеялась.
   - Она моя мать.., я помню, прекрасно помню.., о, моя  мамочка..,  моя
бедная мамочка!
   Как будто слова обрели для нее особый вкус. Она без  конца  повторяла
их, плача и  смеясь,  стараясь  передать  Дэву  то,  что  чувствовала  и
вспоминала.
   Вдруг она стала вырываться у него из рук.
   - Телефон... Я должна ей позвонить.., сказать...
   - Хорошо, - Дэв ослабил объятия, но не отпустил ее совсем и вместе  с
ней вышел из спальни.
   - Сейчас позвоним.
   Но ее руки так дрожали, что она не могла набрать номер.
   - Давай я наберу.
   Держа ее одной рукой за плечи, он снял другой рукой  трубку,  положил
ее и набрал номер международной службы.
   - Я хочу  позвонить  на  Багамы..,  название  острова  Темпест-Кей..,
частная линия.., номер Темпест-Кей 54321.., позвать Харви Грэма.., да, я
подожду.
   Элизабет дрожала с головы до ног.
   - Мама, мамочка... - шептала она вне себя,  -  я  хочу  поговорить  с
мамой...
   - Она, наверное, спит... Давай поговорим сначала с Харви,  -  схитрил
Дэв, понимая, что Элизабет напрочь забыла  о  том,  что  Хелен  лежит  в
больнице. Но Харви, живая тень Хелен, все-таки лучше, чем ничего.
   Может, это ее успок