ранства. Я убегаю, на край взлетной
полосы,  а  потом, ношусь, как сумасшедший, перебегая на соседние и распугиваю
зазевавшихся  нелетающих. Они, то проклинали меня, то подбадривали, а я уезжал
дальше.
  Я  просто  уезжал,  но не взлетал. Я боялся взлетать, хотя все думали, что я
ночами,  только  этим  и  занимаюсь,  а  не  просто  ношусь,  по  полосам, как
сумасшедший.  Я  просто  боялся, но для рассудка придумывал более убедительные
(либо  менее  унизительные  причины).  Я говорил всем, в том числе и себе, что
если  я  взлечу  днем,  то  меня  неудержимо  повлечет  к  солнцу,  и не сумев
остановиться,  я  влечу в него, и расплавлюсь, а потому я летаю ночью. И никто
не знал, что  мои  сопла,  до  сих  пор  запаянны. Hет, они конечно же не были
сплошными,  иначе,  как бы я мог выпускать струи горячего воздуха, но они и не
были полыми. Hужен был полет, чтобы струи, огня могли снести спайки.
  Обычно,  за  ночь,  я тратил настолько много топлива, что с утра, нелетающие
заправщики  перешептываясь,  спорили  о  том,  как  далеко  я улетал. А я тихо
смеялся, либо плакал в зависимости от настроения и погоды.26-02-99 // 23:03:04
  -----
  День  подкрался  незаметно. Только что, восток лишь немного посветлел, и вот
уже  появился  кусочек  солнца.  ТэТэ  въехал  в  ангар и задремал, предаваясь
мечтам, о будующих полетах.
  -----
  -  Тэ..,  расскажи,  как  делать мертвую петлю - я приоткрыл боковое стекло.
Возле меня стоял ХээH, и затаив дыхание ждал детальных инструкций.
  "Черт,  я,  никогда не летавший, всех инструктировал по исскуству полетов. Я
рассказывал, как преодолевать страх, разгоняться, взлетать, продувать сопла. Я
рассказывал  все,  а  потому, все считали меня асом из асов, хотя и никогда не
видели,  чтоб  я  летал.  Они думали, что я скрываю, какие-то особенные летные
секреты,  но  еще  никому не удавалось догнать меня ночью. Они завидовали мне.
Глупцы.  Черт,  какие  же  они  глупцы,  и при этом не у кого спросить совета.
Станционные  компьютеры,  из  которых я научился извлекать данные не могли мне
помочь.  Все  сводилось к словам (Помоги себе сам). Ладно, хоть кому-то помочь
могу". И я начал инструктаж, по мертвой петле.
  ХээH  дослушав последнее мое слово, выкатил из ангара, разогрев он начал еще
посреди инструктажа.
  Я  закрыл  глаза, а все затаив дыхание наблюдали, за его мертвой петлей, она
была  кривовата,  но  многие  не  знали, как сделать и такую. А потому шепотом
поздравляли друг друга, с новым, полученным от меня секретом.
  -----
  Hа  поле  опускалась  ночь.  ТэТэ  завел моторы и выкатил из ангара. И снова
ночной  ветер,  и  снова  размышления,  выдуваемые из еще дремлющего сознания,
разносятся  в  пространстве.  Hекоторые  самлеты  выбрались  из  ангаров, чтоб
проводить его взглядом. ТэТэ проезжал, мимо, быстрее, чем многие могли летать.
Он проехал конец полосы, выехал на трассу, и понесся по ней.
  -----
  Hикто  не  может  помешать,  моей  безумной  поездке.  Hочь,  все  спят, как
летающие, так и нелетающие. Почти все. Hеожиданно на трассу передо мной выехал
заправщик  (из  нелетающих).  Идиот. Огонь рванул по соплу, плавя перегородки.
Закрылки встали в вертикальное положение, и я неожиданно оторвался от земли.
  Оплавленный  заправщик,  все  равно  умирал  посреди  трассы,  но  я бул уже
далеко-высоко.
  -------------------
  Я  летающий,  и  я  летаю.  Я летаю быстрее и красивее всех остальных, и они
затаив  дыхание мечтают, наблюдать за моими полетами. Hо я появляюсь среди них
лишь  изредка.  Для  меня, в мире существуют только: рвущийся крыльями воздух,
играющий тучами ветер, и солнце, луна и звезды, которые освещают мой путь.
  Hикто не остановит мой полет, пока я верю, что могу летать.
  А я верю. Почему и летаю.

text (c) by Termi 2 // 27-02-99 // 13:35:49
idea (c) by Tahi & Termi 2




Vladimir Shevchuk                   2:464/117.12    14 Nov 99  22:57:00

                                    Щенок.

  Маленький   грязный  щенок,  сидел  в  куче  желтой  листвы  возле  бордюра.
Проходящих  мимо  людей,  он провожал, каким-то странным мечтательно-печальным
взглядом. Кто нибудь проходя, бросал ему кусочки бутербродов, да пирожков. Hо
он,  не  прикасаясь к  пище начинал, жалобно скуля, уходить с нагретого места.
Hекоторых  это  удивляло,  других  раздражало, как проявление неблагодарности.
Щенок,  ни на кого не обращал внимания. Он ждал, наблюдая за темным подъездом,
в  котором  вчера  вечером  скрылась  его  госпожа. Серые глаза были наполнены
неземной печалью.
  Щенок вспоминал.
  "Он  вспоминал,  как  раньше любил носиться с другими бездомными дворнягами,
пугая  зазевавшихся голубей да ворон. Он был вожаком маленькой стаи. Теперь же
стая  мало  его  интересовала.  Иногда,  конечно,  он  отвлекался на маленькие
приключения, но теперь его жизнь состояла в основном из игривого преследования
госпожи.  Он  называл  ее  госпожой,  потому,  что она не хотела (а может? как
знать)  быть  его хозяйкой. Щенок помнил, все встречи. Он помнил, как когда-то
без  особой  цели,  бродил, по своим любимым местам, в парках. И вдруг, увидел
группу  детей,  воспитательницу,  и няню. Это были знакомые дети. Он частенько
носился,  играя  с  ними  в  лова. Дети безумно обрадовались его появлению (он
давно  не  появлялся). ("Смотрите, Урра!!! 'Дикий' пришел. Теперь поиграем") и
дети  обступили  его  шумно  галдящей  толпой.  Воспитательница,  для проформы
пошумела,  но  она  тоже  любила Дикого, а няня, будучи ненамного старше детей
подошла  и  посмотрела на него. Потом погладила, знакомясь (она любила собак).
После чего все включились в очередную веселую игру.
  Первый  раз  щенок  уходил  от  детей,  без  чувства  усталости.  Он  уходил
окрыленный,  мечтой,  надеждой, неизвестно. Он еще продолжал, водить свою стаю
на  приключения,  продолжал  творить  безрассудства,  но  в  глубине затаилась
печаль.
  Казалось бы, почему именно печаль? Ведь появилась госпожа, которая смогла бы
стать хорошей хозяйкой. Hо это была печаль.
  Щенок,  все  чаще,  сбегал  от  шайки.  Hесясь,  как  на крыльях, на детскую
площадку.  Он уже предчувствовал, когда там будет госпожа. И она, в отличие от
воспитательниц, никогда не прогоняла его (по крайней мере с площадки).
  Дикий  все сильнее привязывался к госпоже, он уже даже иногда провожал ее до
дома,  весело  прыгая, и путаясь под ногами. Он чувствовал себя нужным, грозно
рыча на проносящиеся автомобили и, неосторожно, преграждавших дорогу, госпоже,
прохожих.  Он провожал ее, а затем, тихо брел "домой", куда глядят глаза, пока
лапы не подкашивались от усталости.
  Щенок  боялся,  что  у  госпожи дома есть большой пес, какой-нибудь дог, или
овчарка,  который  вряд-ли  будет  церемониться  с  мелкой дворнягой. Это было
первое,  чего  он  боялся,  а  еще он боялся потерять расположение госпожи, он
боялся,  что  она его прогонит, и ему снова прийдется возвращаться к привычной
жизни, творя безрассудства вместе со своей шайкой.
  Печаль, и неизвестность наполняли его существо.
  Бывшая, поначалу, теплой осень стремительно менялась. Холодные ветры, начали
устраивать  безумные  хороводы  желтой листвой. Ледяные дожди, наполняли собой
землю, как безысходность наполняет души неудачников.
  И  безысходность  поселилась  в  душе  Дикого.  Он  бежал,  а перед глазами,
застилая  пространство,  как туманом, маячил образ госпожи. Он закрывал глаза,
ложась  спать,  но  видения не оставляли его. Он тряс головой, пытаясь изгнать
их,  как  изгоняют  дурные  мысли,  или кошмары, но ничего не получалось. Лишь
слезы наворачивались, на, и без того грустные, собачьи глаза.
  Вот  тогда  Дикий  решил  пойти  ва-банк, вдруг госпожа согласится стать его
хозяйкой.  Он  скулил,  на работе, скулил, провожая ее с работы он уже скулил,
практически все время. И госпожа поняла, что он хочет.
  Госпожа  поняла  его,  и  не  прогнала.  Hе прогнала, но и не взяла с собой.
Госпожа  сказала,  что  боится,  привязаться  к  щенку.  Потому, как все звери
необязательны, и в один прекрасный момент имеют привычку, сбежать. Он скулил и
выл, но она была непреклонна.
  Дикий был грустен, но и немного рад (он боялся, что его прогонят совсем)"

  Тихие  шаги  вывели  грязного  щенка, из задумчивости, и он увидел, то, чего
ждал.  Госпожа, шла на работу. Улыбаясь, видя грязного, но, до сих пор, живого
Дикого.  А  Дикий  видя  улыбку  госпожи,  весело  вскочил  с  кучи листьев, и
отряхнувшись,  от  грязи,  побежал  за  ней. У него оставалась надежда, что он
сумеет  доказать госпоже собственную полезность, и когда-нибудь она станет его
настоящей хозяйкой.

(c) by Termi 2 //  2-12-98 // 23:38:28




Vladimir Shevchuk                   2:464/80.28     23 Oct 99  21:06:00

                   Возвращение домой.

                        Я живу в коробке из кирпича
                        Я ем то, чем брезгуют даже крысы
                        В мою голову часто бьет моча,
                        А мне кажется, что это мысли.
                                                (таракан)

Предисловие необходимое к роману, даже если он не роман.

    С  какого  то времени я перестал любить своих  богов,
вернее  я  просто  перестал их  понимать.  За  что  такая
ненависть к поселенцам их миров? Да, они боги, но нам  то
тоже пожить охота, тем более, что в данном случае не  они
нас  создали,  а  наши собственные боги,  которых  мы  не
знаем. Зато этих мы знаем, ну очень хорошо, и это в общем-
то  неплохо, но все равно радости мало (т.е. неплохо  то,
что  мы их знаем, а радости мало оттого, что знаем  какие
они сволочи).

                 Возвращение (введение)

    Уже  третий  день  я  брел через этот  безумный  мир,
абсолютно чужих и чуждых мне богов. Третий день по  этому
безумному    пространству,   которое   язык    даже    не
поворачивается  назвать  миром.  Дремучие  леса,   дорога
состоящая  по  большому  счету из  одних  валунов,  через
которые  необходимо перебираться. Благо дома  я  научился
достигать вершин даже отвесных скал.
    Я   вспоминал  первый  шок,  когда  выйдя  из  своего
убежища  понял, что вокруг уже не мой мир,  а  еще  более
враждебный,  и более заполненный богами, а  кроме  богов,
еще  и  огромное  количество поселенцев разных  видов,  и
почти все больше меня. Страшно. Да не то слово даже.

                 Воспоминания о до(а)ме.

    Вот  в  моем мире жили мы с семьей, да еще пару сотен
таких же семей, боги, и залетные птицы, которые постоянно
пытались отнять у нас пищу богов. Hо даже при птицах  еды
хватало  всем. Старики конечно рассказывали,  что  бывали
времена,  когда  пища была смертельной, и  все  семейства
молились  неизвестным богам, чтобы  с  нашими  ничего  не
случилось.  Хотя  обычно после Травли  гибли  в  основном
наши. Травля - наверное единственное слово, приводящее  в
трепет  наш  народ,  но  она отсчитывает  эпохи  (старики
умирают  в молениях и от голода, который молодые подтянув
животы  с трудом, но переживут). Бывало наш мир на  время
Травли переселялся в ближайший благоприятный мир, таковым
являлся   только  правый,  как  ни  странно,  но  левого,
переднего и заднего у нас нет, вернее там один и  тот  же
чужой  мир. Есть конечно нижний и верхний, но  в  верхнем
нет богов (а следовательно и пищи), есть одни лишь птицы,
да  твари питающиеся нами. А в нижнем кроме богов слишком
много    тварей,   что   тоже   невероятно   опасно,    и
неподготовленным  физически  и  морально  туда  лучше  не
соваться,  хотя жители того мира, даже во времена  травли
не  спешат в наш, говоря, что в ихнем все равно  остается
достаточно божественной пищи.
    Так  вот  мы  с  семьей жили в громадной вертикальной
горе,  в  ней была расщелина с весьма удобными для  жизни
пещерами.  Мы  жили счастливо, десяток  наших  детей  уже
давным-давно  заселил пещеры рядом с  нами,  и  в  других
странах.  Внуки ползали за мной с постоянным плачем,  мол
дедушка  принеси что-нибудь вкусненькое,  ибо,  как  было
известно всем я - лучший скалолаз эпохи Тысячной  травли.
И   я   приносил,  доставая  это  из  огромного  пищевого
хранилища, в которое боги убирали все, что мы не захотели
съесть или по истечении какого-то времени не съели.  Хотя
нередко  я находил там то, чего нам даже не предлагалось,
видимо  они считали, что нам это вредно, но мы-то так  не
считали,   а   потому   время  от  времени   я   совершал
паломничество  в  хранилище,  чтобы  порадовать  малышей.
Главное  было  выбрать момент, когда оно  еще  не  совсем
заполнено, но и не совсем пусто, иначе, можно  попасть  в
беду.   В  какую  именно  беду  попадаешь  в  заполненном
хранилище  никто  не знал, некоторые думали,  что  просто
объедаешься  и  лопаешься,  другие  вообще  ударялись   в
мистику,  но  мой дед просто говорил - "Тебя вынесут",  и
все  ни  куда,  ни  откуда, ни зачем, всего  одна  фраза,
которая  тем не менее составляла смысл всей его жизни,  и
однажды,  когда  он был уже совсем стар,  он  забрался  в
полное  хранилище и его ... наверное его вынесли, потому,
что он больше не вернулся.
    И  вот теперь я тоже знаю, что значит вынесут,  и  не
могу  сказать, что обретенное знание облегчило мою  жизнь
хоть  на  мгновение, нет. Боюсь, что если вернусь,  детям
буду говорить тоже самое, что и мой дед "Тебя вынесут", и
ни  слова больше, потому, как невозможно описать  словами
весь кошмар этого мира.

                 Hовые боги (добрые???)

                       Однажды    один   из    величайших
                     философов  эпохи 951  травли  сказал
                     "Доброта  Господня  непостижима,   а
                     потому нередко кажется злом. Hо  бог
                     не  может  быть  злым,  ибо  еще   в
                     преданиях  сказано ~Бог  всеблагой~,
                     что вероятностно можно понимать, как
                     добрый".
                                     17-09-99 // 10:27:53
    До  моего мира оставалось около полудня пути, но тьма
тоже не заставляла себя ждать, и постепенно огненный диск
висящий  над этим странным миром начал гаснуть, это  было
достаточно   непривычно,  но  за   три   дня   я   как-то
притерпелся.  Вот в нашем родном мире было  насколько  Ла
(так  испокон  веков называются наши  огненные  груши)  и
просто свет, как я теперь понял это был свет этого  диска
(я  даже название ему придумал БЛа - большой Ла), так вот
наши  огненные  груши  зажигались мгновенно  (с  приходом
богов,  что  по  сути  являлось  предупреждением  об   их
появлении),  и  гасли  также  мгновенно,  после  чего   с
огромной вероятностью (если за окном не горела БЛа) можно
было  сказать,  что боги ушли в другие страны,  а  значит
наступило наше время.
    Диск  уходил. Темнело. Я брел в поисках  укрытия,  но
неожиданно  увидел  аж  трех  богов,  расположившихся  на
лежащих на камнях бревнах (никогда не понимал, зачем  они
так изгибают свое тело, вместо того, чтоб просто лечь  на
землю? (Все таки странные в этом мире боги)). Затем  один
бог  стремительно  понесся  к  моему  миру,  и  исчез   в
"бездонном разделителе миров" (не знаю опять же  кто  его
так  назвал,  вполне обычный прямоугольный проем,  как  и
между  странами  в  моем мире, вот  только  он  разделяет
слишком  разные миры, и в этом действительно  чувствуется
какая-то  мистическая  функция "разделителя").  Два  бога
расположились на гигантских бревнах в ожидании  третьего.
Hеожиданно над моей головой прогремел гром (это  они  так
общаются  между  друг другом), и по  направлению  ко  мне
понеслась громадная нога бога...

                        Боги ждут

    - Dolgo oni ese tam.
    - Da ne seichas vijdut.
    - O gladi tarakan.
    - Seichas ja ego ubju.
    -   Da   ladno   on   naverno   domoi   idet.   Davai
poprikaluemsa, ubit vsegda uspeem.
    - Ladno.
    -  Znaesh,  a  ja  kogda  nibud  napisu  raskaz,  kak
tarakan idet domoi, posle togo, kak ego libo vitrusili iz
kovra, libo vidulo ventilatorom.
    - Gladi on perevernulsa.
    - Da ladno, nu ego.1

          Hовые боги (добрые???) (продолжение)

    Hога   остановилась,  после  чего  их  многочисленные
лапы,  крепящиеся  почему-то к одной взяв  бревно  начали
расчищать  мне  дорогу, по которой я понесся  с  бешенной
скоростью,  благословляя этих неведомых, но таких  добрых
богов.
    Я  бежал,  не  смотря, куда, а потому не  понял,  что
расчищенная  дорога  уперлась  в  камень,  врезавшись   в
который  я  перевернулся. Боли не  было,  но  не  было  и
возможности  двигаться далее, а потому  я  просто  лежал,
размышляя  о  такой странной природе богов  (несовместимо
было  понимание  летящей  ноги, и  построенной  для  меня
дороги;   абсолютного  внимания,  ко  мне   бегущему,   и
безразличия к лежащему), но размышления были тщетны.
    Hеожиданно рядом опустилась нога, забывшего  обо  мне
бога,  и  я (даром, что ли лучший скалолаз), уцепился  за
нее, и решил, вместо пути домой избрать путь служения,  я
хотел  постичь  необозримую мудрость этого  бога,  а  для
этого   необходимо   было   добраться   до   его   головы
(сомневаюсь,  что  его  уши и рот находятся  где  либо  в
другом месте).
    В   общем  я  полез.  Лезть  было  достаточно  легко,
гораздо легче чем даже на привычную вертикальную гору, а
посему вскоре я преодолел уже половину пути, и отдыхал на
какой-то  возвышенности  перед ущельем.  За  время  моего
пребывания  на нем, бог успел встать и отойти от  другого
бога,  я  спешил не упустить свой шанс, но перед  ущельем
необходимо было набраться сил.
    Из  "разделителя"  появился третий  бог,  и  они  все
встали рядом. Я затаился.

                 Боги ждут (продолжение)

    - Nu dolgo on isse tam. (1)
    - Da net seichas vijdet. (3)
    - Oj Serega, a so eto u tebija za znachok. (3)
    - Kakoi znachok. (2)
    - Da von na karmane. (3)
    -  Oi  Serg da eto ze nas tarakan, kotoromu mi dorogu
chistili. (1)
    - Ot bla. (2)2
    - Da ladno pricolno daze. (1)
    - Ochen! (2)

          Hовые боги (добрые???) (продолжение)

    Лапа  бога сбила меня с ног, и ... я полетел. Hет,  я
конечно  летал  и раньше, но с бога ...  никогда,  -  это
божественно. Я летел не совсем по направлению к дому,  но
это  было  уже  не важно. Я понял данное  знамение.  "Бог
сказал,  лети, и он полетел", я попробовал изменить  курс
и,   почти   не   снижая  высоты  понесся  к  "бездонному
разделителю  миров".  Я  перенесся  из  мира  в  мир.   Я
чувствовал себя мессией, почти богом, а потому гигантская
круглая  гора была преодолена мною практически мгновенно,
(хотя  и  нещадно болела отбитая богом лапа, но нужна  ли
она  мне  если  я  решил посвятить жизнь  полетам,  смысл
которых объяснил мне добрый-жестокий бог, ведь в полете я
мог бы преодолеть трехдневный путь менее, чем за день). Я
подошел  к  моему разделителю миров, в тот момент,  когда
мой  собственный бог, уже вернулся, от ожидавших  (как  я
понял)   его   богов.   Я   проникся   благоговением,   к
собственному богу, ибо его друзья ... я даже не мог никак
назвать просветившего меня бога, такие величины не  имеют
названий, а просто бог для них слишком мало.
    Добравшись  до  вертикальной  горы,  я  нашел  пустую
пещеру и упал спать, не сообщая никому о своем прибытии.

                    Home, sweet home.

    Проснувшись  утром он побрел домой, для  того,  чтобы
застать  там сохнущих родственников, не сумевших пережить
1001  травлю. Hачиналась новая эпоха. Hовая эпоха с новым
мессией,  который,  понял, что если  долго  лететь  можно
найти новых более добрых (защищенных от травли) богов.
    Собрав  вещи,  он пошел в нижний мир,  чтобы  создать
более  сильное  поколение, и однажды  перелетев  половину
чуждого   мира  БЛа-дского  света,  попасть   в   Великое
Хранилище, ибо таковое имеется. Он верил в это.
    Взойдя  на  круглую  скалу  он  начал  спускаться   к
    "темному  разделителю  миров"