Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
олитического курса
Индии в выгодном для США направлении не подтвердились. Индира Ганди твердо и
последовательно выступает за развитие всесторонних отношений с нашей
страной.
Назревает конфронтация Индии с Пакистаном. Восточный Пакистан бунтует,
нарастает движение за отделение от Западного Пакистана и создание
независимого государства. Это историческая неизбежность, не могли долго
держаться вместе два "крыла", разделенные полутора тысячами километров
индийской территории, различиями в языке, культуре, экономике, политической
традиции. Но историческая неизбежность реализуется не сама собой, а через
политических лидеров и ведомые ими массы. Пакистанское правительство
усиливает свои войска в Восточном Пакистане, ведет политические маневры.
Тщетно. Пламя сопротивления разгорается. Его раздувает Индия.
Восточнобенгальские сепаратисты пользуются ее материальной и неограниченной
моральной поддержкой. Индийская печать развертывает ожесточенную
антипакистанскую кампанию. Не проходит дня, чтобы не публиковались
душераздирающие сообщения о зверствах пакистанской военщины против мирного
бенгальского населения. Пакистанское руководство обвиняется в геноциде.
Одновременно распространяются, как правило, со ссылками на надежные
источники, слухи о том, что Пакистан готовится нанести удар по Индии на
западной границе, в Кашмире и Пенджабе, с тем чтобы отвлечь внимание от
событий в Восточной Бенгалии.
Индийцы готовятся к войне. Их беспокоит возможная позиция США и Китая,
они не вполне уверены, что получат достаточную поддержку со стороны
Советского Союза. Обработку советских представителей - от посла Н. М. Пегова
до членов многочисленных советских делегаций - индийцы ведут настойчиво и
изобретательно, умело используя наши слабые места - традиционный страх перед
усилением американского влияния в этом регионе и состояние конфронтации с
Китаем. Идет хитроумная политическая, дипломатическая и пропагандистская
игра.
Советская сторона занимает взвешенную солидную позицию. Не скрывая
своих симпатий к освободительному движению в Бенгалии, к миролюбивой
политике Индии (Индия предстает потенциальной жертвой возможной агрессии),
осуждая Пакистан, мы обещаем сделать все возможное для предотвращения
конфликта.
Одновременно, однако, индийцы обращаются с просьбой о срочных поставках
некоторых видов оружия из Советского Союза. Наш государственный механизм в
экстренных случаях мог действовать весьма эффективно, и эта просьба
удовлетворяется с невиданной быстротой. 9 августа 1971 года по инициативе
индийской стороны подписывается советско-индийский договор о дружбе и
сотрудничестве.
Переговоры и консультации продолжаются, призывы к миру, предотвращению
братоубийственной войны (слово "братоубийственный" нравилось и политикам, и
журналистам - редкое публичное выступление обходилось без него) нарастают.
Многим казалось, что еще небольшое усилие - и конфликт не перейдет в
кровопролитную фазу.
У нашей службы таких иллюзий не появлялось. Информация, очищенная от
пропагандистского налета, ясно указывала на неизбежность войны.
В этой предгрозовой атмосфере начиналась моя работа в Индии. Я был
направлен сюда в качестве заместителя резидента. Времени для постепенного
вхождения в дела не было.
События развивались стремительно. Центр ждал информации.
В цивилизованном западном мире многими десятилетиями создавался миф о
каком-то особом миролюбивом, ненасильственном характере индийского общества
и его культуры. "Люди там задумчивы и нежны, а с неба льется золотая пыль",
"жрецы в белоснежных одеждах", ахимса, Махатма Ганди, Рамакришна, мать
Тереза, задумчиво бродящие по улицам Дели и Калькутты священные коровы и
дымок благовоний, курящийся на алтарях храмов, джайны в марлевых повязках,
чтобы ненароком не лишить жизни комара, вдохнув его с воздухом, размышляющие
о божественных тайнах бытия садху и загадочные вечные отшельники в
высокогорных пещерах у истоков Ганга, древние книги на санскрите - вся эта
экзотическая, кружащая голову смесь неотразимо действует на
экзальтированного западного обывателя, страдающего от скучной
благоустроенности своей жизни. Действует это и на советского гражданина,
терзаемого всеми видами неустройства и жаждущего душевной и материальной
гармонии.
Миролюбие индийского народа (без различия национальности, веры, местной
традиции, касты) становится общепризнанным штампом. Штамп кочует из брошюры
в брошюру, из статьи в статью, из речи в речь, пробирается в официальные
документы. Хитроумные индийцы умело подпитывают это мнение.
Первое же серьезное соприкосновение с индийской действительностью
развеивает этот миф. Индийцы ничуть не миролюбивее и не воинственнее любого
другого народа, их отвращение к насилию представляет собой интеллигентскую
выдумку. Жизнь в Индии жестока к тем, кого она не милует и в других странах
- к неимущим, к национальным меньшинствам, к чужакам, к слабым вообще.
Не питает отвращения к насилию индийская политика на всех уровнях и во
всех проявлениях. Война для Индии такое же продолжение политики, как и для
любого другого государства. Моральные устои, общечеловеческие ценности,
философия ненасилия, идеи миролюбия и гуманизма и прочий пропагандистский
ширпотреб никогда не фигурировали в реальных политических выкладках
индийского руководства. Трезвый расчет, прагматизм с изрядной долей цинизма,
строгий учет государственных интересов - таков стальной стержень индийской
политики, замаскированный гирляндами цветов, ворохами философских трактатов,
фонтанами высокопарной риторики. Умение индийцев добиваться своих целей не
может не вызывать уважения и даже зависти. За их плечами цивилизация,
насчитывающая пять тысяч лет.
2 декабря 1971 года посол Н. М. Пегов устраивал прием в честь первого
заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова. Василий
Васильевич прибыл в Дели для того, чтобы вместе с индийцами изыскать
возможность предотвратить надвигающуюся войну с Пакистаном или, как
грубовато шутили советские дипломаты, "удержать мадам Ганди за юбку". В. В.
Кузнецов вел длительные и вежливые беседы с Индирой Ганди, ее советниками,
выслушивал многословные разъяснения резонов, по которым миролюбивая Индия
обеспокоена действиями Пакистана. К тому времени уже был подписан
советско-индийский договор о дружбе и сотрудничестве, и в Индию нескончаемым
потоком поступала советская военная техника.
Прием в посольстве проходил в чрезвычайно теплой обстановке. Гости мило
улыбались любезным хозяевам, говорили приятные и льстивые слова и озабоченно
хмурили брови, упоминая о пакистанской угрозе. Хозяева при этом упоминании
тоже сгоняли улыбки с уст, выражая твердую уверенность, что здравый смысл
восторжествует и кровопролития удастся избежать. При этом все дружно
клеймили злодеев-пакистанцев и их американских и китайских покровителей.
Все шло прекрасно, как вдруг в зале приемов погас свет. Свет погас не
только в посольстве, а во всем городе. Это могло означать только одно -
началась война.
Я быстро ушел с приема, в темноте добрался до машины и из города
позвонил одному хорошо осведомленному знакомому. (Звонить ему из посольства
было нельзя - служащие его категории не имели права поддерживать
неофициальные контакты с иностранцами.) Выяснилось, что два неизвестных,
предположительно пакистанских, самолета нанесли удар по базе ВВС Индии,
повредив взлетно-посадочную полосу. Индийские самолеты немедленно нанесли
ответный удар, а сухопутные силы пошли в наступление в районах Раджастана и
Сиалкота на западной границе и начали марш на Дакку на восточном
направлении.
Было в этой истории с налетом на Агру нечто шитое белыми нитками. Какой
военачальник пошлет всего два самолета для того, чтобы бомбить крупную
авиабазу в момент наивысшей опасности для своей страны? Почему самолеты
прилетели в сумерках, а не на рассвете, как это делается всегда, если
нападающая сторона развязывает войну и стремится получить преимущество
внезапности? Почему пакистанская сторона не предприняла вслед за налетом
других действий?
Ничего загадочного не произошло. Индия изготовилась к войне, провела
массированную пропагандистскую подготовку, тщательно прозондировала
политическую ситуацию, сконцентрировала силы на главных направлениях. Нужен
был повод, но напуганный, затравленный противник его не давал. Так и
появились самолеты над Агрой. Несколько лет спустя при встрече с П. Н.,
одним из авторов и исполнителей военно-политической кампании 1971 года, я
заметил, что вся операция была разыграна, как шахматная партия. П. Н.
довольно улыбнулся. В человеческой истории было немного эпизодов, где столь
малые издержки дали такой крупный результат.
Война началась. Вновь затемнение, вновь закрашенные фары автомашин,
фантастические слухи в дипкорпусе, победные лживые сводки с полей сражений,
воинственная музыка по радио. Наша позиция в этой войне была ясна -
благочестиво нейтральные официальные фразы лишь слегка прикрывали твердую
поддержку Индии.
Один из знакомых устраивает мне встречу с крупным индийским
военачальником. Мало сказать, что генерал настроен оптимистично. Он точно
знает, когда и как закончится война: 16 декабря сдачей Дакки и капитуляцией
пакистанской армии. Прогноз основан на точном расчете. Именно к этой дате
пакистанцы сумеют отойти к столице Восточного Пакистана. Оказать
сопротивление они не в состоянии и защищать Дакку не будут, поскольку им
неоткуда ожидать помощи. "Мы знаем пакистанскую армию, - говорит собеседник.
- На их месте любые профессиональные солдаты вели бы себя таким же образом".
Индийский генерал совершенно точно предсказал развитие событий.
17 декабря в Дели всенародное ликование, улицы забиты людьми и
машинами. В дорожной сутолоке задеваю крыло чужого автомобиля. Выскакивает
разъяренный водитель и, узнав, что я русский, из советского посольства,
заверяет, что в этот великий день он может только поблагодарить мою страну и
никаких претензий ко мне не имеет: "Хинди руси бхай-бхай".
Индия ошеломляет новичка. Я долго вникал в индийские дела в Центре,
интересовался ими в период работы в Пакистане, изучал эту страну в
институте, несколько раз проездом бывал в Дели, и тем не менее очень многое
здесь оказалось для меня неожиданным.
После патриархального, спокойного Исламабада поразил лихорадочным
темпом жизни Дели. Тот круг людей, в котором приходилось вращаться, жил
политикой, в первую очередь внутренней. Мне показалось, что не хватит жизни
для того, чтобы освоиться с невероятно пестрой картиной, которую являла эта
политика. Десятки крупных партий и организаций, в свою очередь делящиеся на
десятки фракций и групп. Все они взаимодействуют, блокируются, соперничают
друг с другом. У каждой партии и группы есть свой взгляд на международную
политику, на Советский Союз, США и Китай. Сходятся они, за незначительными
исключениями, лишь в одном - неприязненном отношении к Пакистану. Однако и
здесь все далеко не просто. Южане равнодушно взирают на кашмирскую проблему
и на Пакистан, их больше занимают отношения со Шри Ланка, где проживает
много тамилов. В стране периодически вспыхивают кровавые столкновения между
индусами и мусульманами, острой остается проблема безработицы, безудержно,
на 15 миллионов в год, растет население. Редкий день проходит без того,
чтобы полиция не стреляла в бунтующее по разным поводам население. Личные и
групповые разногласия преследуют индийское руководство, и лишь железная воля
Индиры Ганди сплачивает соперничающих политиков.
У Индии глобальные внешнеполитические интересы и огромный международный
авторитет. Не решены проблемы с Китаем, очень непросто складываются
отношения с США, обострившиеся в результате конфликта с Пакистаном. Индия
ощущает себя великой державой, добивается признания своей доминирующей роли
на субконтиненте и в регионе Индийского океана, требует должного места в
мировых делах. Успешная кампания в Восточной Бенгалии, создание Бангладеш и
унижение исторического противника - Пакистана еще более усложняет
внешнеполитические проблемы страны. Великолепным индийским дипломатам
приходится нелегко.
Индийцев и нас обеспокоила нормализация китайско-американских отношений
в 1972 году. Мы внимательно следим за попытками Индии уладить свои проблемы
с Китаем, индийцы нервно вздрагивают от каждого сообщения о таких же
попытках Советского Союза. Короткий материал по этому поводу в одной из
индийских газет вызывает поток встревоженных полуофициальных обращений в
посольство СССР.
Совершенно ясно, что овладеть можно лишь общими контурами всей этой
невероятно пестрой, постоянно изменяющейся мозаики. Надо полагаться на
знания и оценки экспертов в отдельных областях. Такие специалисты есть как в
резидентуре, так и среди "чистых" советских дипломатов и журналистов, где у
меня быстро появляются хорошие друзья. Все они знают Индию, любят эту страну
и свою работу, в курсе индийских проблем и не могут жить без дискуссий. Мне
с ними интересно. (Наша дружба продолжается до сих пор, но предмет
разговоров изменился. Теперь это не Индия, а наше собственное
многострадальное Отечество.)
Определяются и те проблемы, где необходимо глубоко разобраться самому,
- политика США и Китая в отношении Индии, Пакистан, советско-индийские
отношения. В области внутренней политики - прочность позиции правящей партии
Индийский национальный конгресс и Индиры Ганди. Это приоритетные направления
нашей информационной работы. Разумеется, забота из забот, основная проблема
- американцы. Служба была одержима работой по американцам, и именно
благодаря этой одержимости ей удавалось добиваться результатов.
Первоочередных задач передо мною, новым заместителем резидента, много -
наладить рабочее взаимопонимание с подчиненными и начальником, интенсивно
осваивать политическую и оперативную проблематику, вести личную оперативную
работу, то бишь продолжить контакт с некоторыми уже известными нам лицами,
завести круг личных полезных связей и попытаться увеличить число источников
резидентуры. Все это необходимо делать одновременно.
Освоение новых или частично знакомых по работе в Центре проблем особых
усилий не требовало. Ежедневно мне проходилось прочитывать сообщения
источников, беседовать с работниками и "чистыми" дипломатами, истинным
удовольствием поначалу было чтение индийских газет. После зажатой цензурой
пакистанской печати и сухой официозной советской прессы индийская
журналистика - остроумная, разнообразная, раскованная - была настоящим
открытием. Ее дополняли несколько американских и английских изданий плюс
передачи индийского и московского радио. Надо было только отбирать и
приводить в систему всю эту информационную массу, выделять основные
направления развития событий и постоянно следить за ними. Неоценимую помощь
оказывал наш штатный аналитик Геннадий Васильевич Н., обладавший гигантской
эрудицией в вопросах внутреннего и международного положения Индии,
дисциплинированным умом и несколько неожиданным при его каторжной работе
чувством юмора. (Безвылазное сидение в тесной комнатушке, где кондиционер
гонял без устали все тот же ограниченный объем воздуха, пренебрежение
физической нагрузкой сделали свое дело. Геннадий Васильевич свалился с
инфарктом в возрасте тридцати трех лет, и потребовались годы для его полной
реабилитации.)
О моей профессиональной этике
Все дела взаимосвязанны, и нельзя увлечься каким-то одним из них.
Необходимо основательно познакомиться с каждым сотрудником, узнать его не по
бумагам, а в реальной рабочей обстановке, выяснить, на что он способен,
можно ли положиться на его здравый смысл, находчивость, решительность в
сложных ситуациях. Чрезвычайно важно сделать так, чтобы младшие коллеги были
уверены в компетентности и порядочности своего начальника. Они обязательно
должны видеть, что их руководитель способен не только дать толковые
рекомендации, но и сам работает в поле, что у него есть личные контакты и
источники, что он может квалифицированно выявить наружное наблюдение и т. п.
В идеальном варианте сотрудники резидентуры не должны быть осведомлены
о работе друг друга. Каждому положено знать лишь то, что ему необходимо. Это
золотое правило. Соблюсти его в полной мере чрезвычайно трудно. Служебные
инструкции и профессиональная этика запрещают проявлять любопытство к чужим
делам. Строжайшим образом засекречиваются имена, адреса, служебное положение
источников и контактов, условия связи с ними. Однако невозможно скрыть
простую вещь - проводит ли шеф все свое рабочее время в кабинете, а
свободное - в бассейне, на корте или в дружеской компании соотечественников.
Твоя деловая репутация - это важнейший компонент в связке "начальник -
подчиненный".
Рабочий день растягивался, зачастую он начинался в шесть часов утра и
завершался глубокой ночью.
У меня появилось много хороших знакомых. Среди них и те, с кем
приходилось видеться изредка, как правило, под покровом ночи или за
пределами города. По большей части мои новые знакомые относились к
категории, именуемой "официальные связи". Это означает, что оснований
рассчитывать на установление специфических разведывательных отношений нет и
нет необходимости каким-то образом скрывать контакт с ними. Об этих связях
знает посол, этих знакомых можно приглашать на приемы, а ссылка на их мнение
придает вес политическим суждениям.
Я часто езжу к отставному главному министру штата Мадхья прадеш Д. П.
Мишре. Он отошел от активного участия в политике, но сохраняет к ней живой
интерес, знает: всех и каждого. Индиру Ганди ласково называет "дорогая
девочка" и регулярно пишет ей послания по разным политическим поводам.
Иногда я застаю у Мишры посетителей - министров, известных политиков,
крупных бизнесменов. У меня создается впечатление, что сам бывший главный
министр не прочь показать миру, что он не забыт дипломатическим корпусом.
Вывод оказался небезосновательным. Однажды раздается телефонный звонок и
помощник Д. П. Мишры передает просьбу моего уважаемого друга срочно прибыть
к нему. Прибыв, обнаруживаю на лужайке перед домом бывшего министра
несколько десятков людей явно провинциального обличья. Они терпеливо ждут
приема. Мы неспешно беседуем часа полтора. Темы для разговора нет. Сухонький
старичок в конгрессистской шапочке говорит тихо, сидит в глубоком кресле
неподвижно. Откуда-то из норки появляется мышонок, уверенно взбирается на
кресло, карабкается по рукаву и встает столбиком на плече моего собеседника,
у самого уха. Картина умилительная, заставляющая забывать, что старичок
славился когда-то своим крутым нравом, беспощадностью и дерзкими
политическими маневрами.
Время от времени ранним утром заглядываю к другому знакомому -
государственному министру Р. К. Кхадилкару. Это ветеран индийской политики,
известный своими прогрессивными взглядами, добрым отношением к Советскому
Союзу. Помимо всего п