Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
семью. Да еще
и в такую рань. Ехал мимо в аэропорт и решил рискнуть - вдруг вы еще
дома. Совершали пробежку?
Оливер, невесть почему застеснявшись своего спортивного костюма и
головной повязки, кивнул.
- Большое удовольствие видеть вас, мистер Коттер. Если позволите, я
заскочу наверх, переоденусь...
- Ну же, Саймон! Где он?
Индиа, младшая дочь Оливера, схватила Саймона за руку, ощупала его
рукав и подергала за бороду.
- Ага. А где бы ты хотела, чтобы он оказался? Быть может, под
сахарницей? В стойке для тостов? В газете?
- Под сахарницей.
- Ну хорошо. Загляни.
- Черт подери!
Оливер с удивлением отметил, что Руперт, уже закончивший Оксфорд и в
последнее время ставший утомительно утонченным, таращит глаза и
поерзывает от нетерпения точно так же, как и все остальные.
- Еще! Еще раз!
Ко времени, когда Оливер спустился вниз, в кухне уже вовсю шло чтение
мыслей. Даже мать Оливера, сидевшая в кресле-каталке чуть в стороне от
других, даже она, похоже, наслаждалась происходящим, если, конечно,
можно считать надежным показателем количество слюны, сочащейся из
уголков ее рта.
Джулия, дети и Мария - все они уже нарисовали каждый свое на листках
бумаги и теперь теснились вокруг Коттера, театрально приложившего по
пальцу к каждому виску и, собрав морщинами лоб, уставившегося в пол.
- Великий Коттини должен подумать. Он должен подуууумать... э-э-э...
no desme la lata! - негромко бормотал Коттер.
Мария захихикала, удивив этим Оливера. Она что-то произнесла
по-испански, и Коттер живо ответил ей.
- Мой дух-наставник открыл мне все! - объявил он после того, как
поочередно вгляделся в лицо каждого из посмеивающихся, раскрасневшихся
детей. - Оливия, поскольку она оччень умна и оччень красива, выбрала бы
симпатичную лошадь, да? Я думаю, ты нарисовала лошадь.
Оливия развернула свой листок и показала всем нарисованную лошадь.
- Вообще-то это пони, - пояснила она. Коттер хлопнул себя по лбу:
- О, как я глуп! Конечно, пони. Не лошадь! Пони! Прости меня, дитя,
по утрам моя сила убывает. Теперь обратимся к Хулии. Хулия, думаю,
выберет няблоко. Да. Вот тут я совершенно уверен. Няблоко. Наполовину
съеденное.
Джулия развернула листок, и по кухне прокатился восторженный хохот.
- Хорошо. Мы кое-чего добились, да? Переходим к Руперту. Руперт
существо одухотворенное. Сам Руперт этого пока что не знает, но он -
самый одухотворенный из присутствующих. Руперт, я думаю, выбрал камин, в
коем он видит символ своего пылко горящего сердца.
- Хрен знает что!
- Руперт!
- Прости, мам, но какого же черта?
- Теперь что касается Индиа. Индиа тоже очень красива, Индиа мудра,
Индиа умнее, чем все ее братья и сестры, вместе взятые...
Оливер переглянулся с женой. Жена сияла, и он, кивнув, чуть улыбнулся
ей.
- Итак, Индиа выбрала бы, я полагаю, предмет самый обманчивый. Но
что, должен спросить себя я, есть самая обманчивая в мире вещь? Ничто.
Ничто - вот самая обманчивая, самая нечестивая вещь в мире. Покажите мне
ваш листок, о обманчивая и нечестивая дева.
Индиа, покраснев, развернула пустой листок и сорвала оглушительные
аплодисменты.
- И наконец, сеньорита Мария. Что бы такое могла она нарисовать?
Мария хорошая женщина. Мария добра. Мария благочестива. Мария нарисовала
в цыпленка, я думаю, который является, как и она, благочестивым
творением Божиим.
Уронив свой листок и перекрестившись, Мария залопотала на испанском,
и Коттер ответил ей стремительным потоком слов. Мария поцеловала его и,
хихикая, выпорхнула из кухни.
- Еще, пожалуйста, еще!
Коттер глянул на Оливера и улыбнулся.
- Боюсь, мне необходимо переговорить с вашим отцом. Дела! -
таинственно прошептал он и глухо застонал.
Дети застонали в ответ и потребовали обещания, что он придет к ним
еще раз.
- Поднимемся наверх, - Оливер повел Саймона к лестнице, - там нам не
помешают.
- Великолепный дом. - Саймон одобрительно оглядывался по сторонам.
- Собственно, это дом моей матери.
- А.
Оливер заметил любопытный взгляд, брошенный Саймоном на
смонтированный в лестничном пролете лифт.
- Несколько лет назад у нее случилось несколько ударов подряд. Разум
не пострадал, однако...
- Как печально. И Мария ухаживает за ней?
- Да. Вот сюда.
- Благодарю вас. Очаровательная комната. У вас чудесная семья, сэр
Оливер. Редкость по нашим временам.
- Просто "Оливер", прошу вас. Что ж, должен сказать, развлекли вы их
здорово. Не хочется повторять их приставания, но как, черт возьми, вы
это делаете?
- А, пустяки. - Саймон постукал пальцем по своим темным очкам. -
Бумагу-то им я раздал. Все остальное, боюсь, очень скучная химия. Ничего
больше. Вроде тех фокусов, к которым ваши ребята из МИ-6, полагаю, то и
дело прибегали в прежние дни. Только детям не говорите.
- Даю слово. Но вот... - Да?
- Я насчет сказанного вами об Индиа - что она умнее других. Это
чистая правда, однако откуда вы-то это узнали?
- Ну, это само лезет в глаза. Глупость скрывать куда проще, чем
мозги. Вы и сами наверняка это замечали.
- Что ж, тут вы попали в точку. Садитесь, пожалуйста.
- Спасибо. Вы, верно, гадаете, зачем я к вам заявился.
Оливер, который вот уж пятнадцать минут как кусал от любопытства
язык, благодушно пожал плечами:
- Да, это определенно сюрприз. Приятный, уверяю вас.
- М-м. Боюсь, мои методы ведения бизнеса несколько неортодоксальны,
как вы, должно быть, и сами знаете.
- Новые правила для новой индустрии.
- Точно. Буду с вами абсолютно откровенен. Как вам, вероятно,
известно, "КоттерДотКом" пришлось отказаться от услуг главы ее отдела
интернет-безопасности.
- Козимы Кречмер?
- Печальная история. Многие относятся к этой женщине как к своего
рода кибер-героине, однако, как я дал ясно понять, она действовала без
ведома и согласия компании.
- Как я полагаю, семья Барсон-Гарленда обратилась в суд?
- Я заверил их адвокатов, что все исследования проводились Козимой в
ее свободное время, не тогда, когда она работала на компанию. Теперь иск
направлен исключительно против нее. Она где-то прячется, скорее всего, в
Германии. Боюсь, миссис Гарленд трудновато будет получить от нее хотя бы
пенни. В конце концов, похоже на то, что ее утверждения были отнюдь не
безосновательны. Прискорбно.
- Хм... Должен признаться, то был самый увлекательный вечер, какой я
когда-либо проводил у телевизора.
- Вы ведь довольно хорошо знали Барсон-Гарленда?
Оливер, внимательно оглядев пальцы, извлек из-под ногтя соринку.
- Знал? Да, пожалуй, знал. Хоть и не сказал бы, что хорошо.
- Если верить слухам, он пытался завербовать вас в союзники этого его
"Агентства безопасности". И обещал вам место главы этого агентства, если
оно когда-нибудь будет создано.
- Правда? Я...
Оливер, услышав скрип на лестнице, обернулся, быстро пересек гостиную
и распахнул дверь.
- А, Мария, вам нужна помощь?
- Извините, что помешала, сэр Оливер. Я просто подумала, может, вы
или мистер Коттер захотите выпить по чашечке кофе? Или печеньиц? Я много
всяких напекла.
Оливер неловко переминался у камина с ноги на ногу, ожидая, пока
Мария уберет с кофейного столика стопки журналов и книг по искусству,
чтобы расчистить место для подноса. Коттер о чем-то перемолвился с ней
по-испански, и она вышла ухмыляясь, точно школьница.
- Кружева на подносе! - сказал, закрывая дверь, Оливер. - Вы и тут в
самую точку попали. Помнится, я читал в каком-то журнале, что вы бегло
говорите на девяти языках. Это правда?
- Частичная, - ответил Коттер и взял печенье. - Я провел столько
времени, изучая языки, что так и не научился толком считать, а потому
сказать вам, на скольких языках я говорю, мне сложно.
Оливер сдержанно улыбнулся.
- Вы, вероятно, гадаете, - продолжал Саймон, - кстати, печеньица
полное объедение, просто тают во рту... гадаете, откуда мне известно о
попытках Барсон-Гарленда совратить вас.
- Этот вопрос приходил мне в голову.
- Я не цеплял жучки под столики клуба "Маркз" и не подкупал тамошних
четверговых лакеев, на этот счет не волнуйтесь. Нет, дело попросту в
том, что милейший Барсон-Гарленд флиртовал и со мной тоже. Торговал
собой, так сказать, и направо, и налево.
- Понятно.
- Видите ли, он никак не мог решить, идти ли ему по правительственной
линии или приткнуться к частному сектору. Нюх у него на этот счет
действительно был хорош. Кто станет в дальнейшем править миром - те или
эти? Кое-кто считает, что правительствам следует подумать о создании
глобальной интернетовской полиции. Другие боятся, что именно это и
произойдет, и потому криком кричат о личной тайне и гражданских
свободах. Вы, вероятно, знаете, что недавний прилив вирусов, червей,
почтовых бомб и нападений на порталы привел международное сообщество к
неизбежному и окончательному выводу. Ничего тут поделать нельзя.
Надежной защиты не существует. Или она слишком дорога. Слишком
непрактична. Юридические последствия существования границ, различий в
трактовках авторского права и тому подобного запутаны и неразрешимы.
Единственное реальное решение, решение, принимаемое на локальных
корпоративных уровнях, доступно лишь частному предпринимателю, и состоит
оно в том, чтобы проводить собственную политику, устанавливать
собственные барьеры, самому заниматься вакцинацией и профилактикой.
Только частный сектор способен пересекать границы, только у него имеются
ресурсы и силы, позволяющие взять ответственность на себя. Пост главы
отдела интернет-безопасности компании "КоттерДотКом" приобретает еще
большее, чем прежде, значение. Честно говоря, даже если бы Козима не
спятила, я все равно предложил бы его вам. Что, если вы еще не
догадались, я и делаю. Строго говоря, это та же работа, какую предлагал
вам Эшли Барсон-Гарленд, но она масштабнее, она настоящая, она защищена
от политического вмешательства и до непристойного хорошо оплачивается.
Правда, ответ мне нужно получить очень быстро. Этим утром я улетаю в
Африку и был бы рад услышать, что вы готовы начать, как только уладите
все со своими людьми... пока же мне совершенно необходимо отлить. Вы не
могли бы?..
- Да, конечно. Вот сюда, вторая дверь направо.
- И попробуйте печеньица. Такие легкие. Диета ваша от них нисколько
не пострадает.
Выйдя из комнаты, Саймон двинулся через лестничную площадку в
указанном ему направлении. Проходя мимо лестницы, он заметил, что лифт
уже наверху. Внимание его привлекла полуприкрытая дверь - Саймон толкнул
ее и вошел.
Мать Оливера Дельфта, одинокая и неподвижная, сидела в кресле-каталке
у выходящего на площадь окна. Саймон подошел, встал рядом с нею. Глаза
старухи выкатились. Саймону показалось, что лицо ее все же способно
что-то выражать - в нем как будто мелькнул проблеск приятного удивления.
- Филиппа Блэкроу, - прошептал Саймон. - Какая странная встреча.
Известно ли вам, что на вас лежит ответственность за разрушение моей
жизни? Знаете, что из-за вас я провел двадцать лет в сумасшедшем доме?
Двадцать лет - из-за вас и вашего мерзавца сына.
Дыхание вырывалось из легких Филиппы с шипением и бульканьем, Саймон
чувствовал, как она напрягается, стараясь совладать с обвислыми щеками и
вялым ртом, заставить их двигаться так, чтобы получилась человеческая
речь. Слюна стекала с губ старухи, скрюченные, иссохшие руки тряслись,
как сухие листья в грозу.
- Я должен был доставить вам письмо. От ваших друзей-фениев. Но его
перехватил ваш сын - единственный из всех живущих на свете. Вот как
жестока бывает судьба. Чтобы прикрыть вас и спасти собственную никчемную
шкуру, он отправил меня гнить среди безумцев, навсегда. А теперь я
вернулся. И в сравнении с судьбой я куда более жесток. Я подумал, что
вам следует это знать. Бесконечно более жесток. Мне сказали, что в вашем
безжизненном теле еще обретается разум. Теперь у него будет чем заняться
до скончания ваших дней. Прощайте.
Образ Филиппы, унесенный с собою Саймоном, был образом поникшей
матери, по щекам которой льются слезы. Спуская в туалете воду и
возвращаясь к Оливеру, он не мог видеть, что рот старухи силится
сложиться в улыбку, не мог знать, что слезы, лившиеся из ее глаз, были
слезами счастья.
***
Альберт ворвался в дом и еще из прихожей крикнул:
- Мам! Пап! Вы где?
Только позвав трижды и не получив ответа, он сообразил, что Гордон с
Порцией поехали за дедом, чтобы привезти его к ужину. Собственно,
потому-то Альберт и отправился сегодня на работу пораньше, просто кошмар
поездки в метро изгнал из его головы все мысли об этом. Зазвонил
телефон, и Альберт гневно влетел в кухню, швырнул сумку на кухонный
стол, даже не подумав о том, что может расколотить экран лежащего в ней
лэптопа, сорвал трубку с аппарата и оставил ее болтаться, ударяясь о
стену. Кот Ява потерся о лодыжку, Альберт ногой отпихнул его.
- Дерьмо! - закричал он. - Всё дерьмо! И все дерьмо. Дерьмо, дерьмо,
дерьмо!
Тяжело дыша, он вытащил из кармана куртки газету, присел за стол и в
двенадцатый раз перечитал статью. Ява невозмутимо восседал в углу, с
холодным достоинством игнорируя хозяина.
КАФЕ НЕЭТИЧНОСТЬ
Кофейный скандал заварился этим утром в мире "этической торговли",
когда "Лондон ивнинг пресс" обнародовала эксклюзивную информацию о том,
что Гордон Фендеман, основатель компании "Кафе Этичность", любимец
"новых лейбористов" и говорунов от экологии, ухитрился, ради того чтобы
начать свое дело, мошенническим образом лишить африканское племя прав на
землю и разрушить жизненный уклад целого народа. Согласно местным
источникам информации, так называемые "кооперативы", сотрудничающие, по
уверениям "Кафе Этичность", с этой компанией, на самом деле состоят из
людей, которых автобусами возят на плантации, расположенные в двухстах
милях восточнее мест обитания их племени. Источники утверждают, что это
является результатом достигнутой посредством подкупа договоренности
между Фендеманом (41 год) и местным правительством, целиком состоящим из
представителей образующего большинство населения страны племени,
враждующего с изгнанным со своей земли народом.
Это разоблачение способно значительно пошатнуть быстро расширяющийся
рынок этической торговли и в очередной раз бросить тень сомнения на
способность "новых лейбористов" здраво судить о бизнесе. Всего две
недели назад премьер-министр, выступая в Сити, назвал компанию Фендемана
"маяком, указующим новые пути торговли с третьим миром", - заявление, о
котором ему придется теперь горько пожалеть.
Согласно сообщениям, Фендеман, муж специалиста по истории искусства
Порции Фендеман, в 1998 году заключил сделку с вождями малого племени,
которые ради нее отвергли очень выгодное предложение глобального
консорциума. Вождей уверили, что соглашение с "Кафе Этичность" послужит
их интересам, им предложили долю прибылей, улучшенные условия работы и
обеспеченное будущее для их народа. Впоследствии они с ужасом
обнаружили, что условия этого договора фактически позволяли Фендеману
согнать их, заменив рабочими из другой части страны, с земли, которой
владели бесчисленные поколения их предков. Теперь перемещенный народ
стоит лицом к лицу с будущим, полным голода, болезней и бесприютности,
причем в стране, где это племя и без того сильно ограничено в правах.
Как было подсчитано, личная прибыль Фендемана, проистекающая как из
сделки с местным правительством, лишившим этот народ его земель, так и
из все возрастающего объема продаж компании, превышает один миллион
фунтов в год. Комментарий см. на с. 12.
***
"Комментарий" на двенадцатой странице был неописуем, просто
неописуем. Альберту казалось, что мир вокруг него рушится. И расчленить
отчаяние на составные части было невозможно.
Его отец. Как можно писать такое? Как они посмели? Ведь это явная
ложь. Он слишком хорошо знал отца, чтобы верить в написанное. И тем не
менее эта статья глубоко уязвит отца. Он человек гордый. И чем бы все ни
закончилось, грязь пристанет к нему навсегда.
Его работа - пять месяцев Альберт протрудился на ниве этической
торговли. И на первых же порах добился большого успеха. Он гордился
сделанным, гордился помощью, которую оказал миру. А теперь вот гнусная
писанина, сколь бы ни была она лжива, навсегда останется в сознании
людей. Потребитель, уже протянувший руку к продукту, на этикетке
которого значится слово "этическая", отдернет ее словно ужаленный. "Так,
так, - скажет он себе. - Вроде был какой-то непристойный скандал,
связанный с компаниями этого типа. Нет уж, обойдусь-ка я лучше
"Нескафе"". И все, сделанное Альбертом, пойдет прахом.
Саймон. "Лондон ивнинг пресс" - это его газета. Конечно, он человек
занятой. Альберт еще не встречал никого, наделенного такой
работоспособностью, таким умением вникать в детали. Да еще только вчера,
в баре, Альберт предложил своим друзьям выпить за него. Описывая
завидные способности Саймона, он то и дело прибегал к этому самому слову
- "детали". Вот качество, которое всегда отмечало великих людей, -
умение вникать в детали.
Что и создавало проблему, Альберт и на миг не мог вообразить, будто
Саймон, как бы ни был он занят, ничего не знал о нападках "ЛИП" на
Гордона. Должен был знать. А если знал, почему допустил их?
Не предупредив Альберта, не отведя его в сторонку и не сообщив
новости. Те же самые друзья, которым он так нахваливал Саймона,
отзывались о нем не без цинизма. "Поверь мне, - сказал один из них, -
никто не способен делать такие деньги, не будучи в глубине души сукиным
сыном". "Ты не прав, совершенно не прав", - настаивал Альберт.
И все же теперь память вернула ему странное ощущение, испытанное,
когда он стоял рядом с Саймоном, наблюдая по телевизору за публичным
уничтожением Эшли Барсон-Гарленда. В лице Саймона не было ничего, во что
Альберт мог бы ткнуть пальцем, и тем не менее у него появилось некое
ощущение. Ощущение общей атмосферы. Саймон словно излучал какие-то
волны, которые Альберт старался упрятать в своем сознании как можно
дальше. Это походило на эманацию страха, полового влечения или вины, но
не было ни тем, ни другим, ни третьим. Чем-то еще. А слухи, которые
поползли по компании? Козима? Действовала на свой страх и риск? Да иди
ты! Она и пописать-то не пошла бы без разрешения Саймона, а уж тем более
не выступила на телевидении. Альберт счел все это обычным офисным
трепом. Но может быть, может быть, что-то такое в Саймоне было. Если
честно разобраться в своих чувствах, то возможно... возможно, учуянное
им в тот вечер было жестокостью.
Гордон был его отцом. Этическая торговля - его жизнью. Саймон - его
богом. Отцы слабы. Жизнь - сплошное предательство. Боги жестоки. Альберт
читал и видел достаточно, чтобы признавать все это объективными фактами,
он только не ожидал, что столкнется с ними так скоро, да еще и со всеми
сразу. Один-единственный удар судьбы отнял у него всю троицу. Он сидел,
счастливый, в поезде метро, слушал музыку; листал вечернюю газету - он и
купил-то эту проклятую газетенку потому, что она принадлежала Саймону, -
и в единый миг все три столпа его жизни рухнули.
Услышав, что входная дверь открывается, Альберт поднялся из-за стола.
- Где он? Где мой внук?
Сложив газ