Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
Ты спроси меня, Володечка, чего я в жизни не пробовала.
Спросить-то я, может, и спросил бы, но не успел. В этот как раз момент
началось телефонное сумасшествие.
Сначала позвонил Манолис.
- Вот что, уважаемый Вова, - начал он злобно и без всякого "здрасьте",
голосом, удивительно юным и свежим. - Я в эти ваши игры играть отказываюсь.
- А? - спросил я.
- Отказываюсь самым категорическим образом!
- Э-э-э... я, может быть, не совсем... Что вы имеете в виду?
- Это даже как-то гнусно с вашей стороны предлагать нам с Тамарочкой
сексуальное партнерство такого рода!
Я брякнул трубку.
- Ну вот, - победоносно объявил я Вере. - Манолис звонил. Отказывается
от партнерства твоего.
- Хм! - Верочка недоверчиво приподняла брови.
И опять закричал телефон.
Заговорщицким шепотом спросили меня и представились Ириной Викторовной.
Я закивал головой, а Вера сделала скучное лицо.
- Где моя дочь, Владимир?
- Э-э-э, я...
- Не л-лгите! Она у вас.
Пожав плечами, я отдал трубку Вере.
Я ошибся. Не скучным было ее лицо - застывшим. Я особо не вслушивался в
ее скупые ответы, меня поразил голос - бесцветный, мертвый, монотонный голос
робота из дешевого фантастического фильма.
- Не волнуйтесь, мама. Я скоро приду.
Вера осторожно положила трубку и посмотрела на меня, чуть улыбаясь. Она
словно хотела передать мне что-то важное, но так ничего и не сказав, встала
с постели и мягко, летаргически прошла в ванную.
Тут позвонила Тамарочка. Она что-то защебетала о крутой вечеринке, о
своих благодарностях, о благодарностях Манолиса и тому подобную чушь. Она
щебетала бы так без передышки до самого вечера, но я умудрился вклиниться.
- Твой-то, Манолис, уже звонил сюда, между прочим.
Тамарочка изобразила ангельское смущение. Он такой чистый-наивный,
сказала он, он прям в каком-то девятнадцатом веке живет, в том смысле, что у
него очень высокая нравственность. За это, пропела она нежно, и люблю его
(Ой!)
- Публико морале, - понимающе сказал я. - Моральный кодекс строителя
коммунизма.
Трубка рыкнула и в разговор встрял Манолис.
- Коммунистов ненавижу зоологически! - прозлобствовал он, а потом, уже
вполне человеческим тоном, продолжал. - Это я, по параллельному. Ну, как
там?
Что меня раздражает в малолетних, так это ненатуральность
непринужденности. Злоба у них получается куда чище.
- Там всегда хорошо, - непринужденно ответил я. - Не то что не там.
Тамарочка хихикнула. Потом ойкнула. Потом уронила телефон. Потом быстро
затараторила:
- Ну ладно, Володечка. До скорого. Ждите... (завязалась борьба) Ждите в
гости!
Ту-ту-ту-ту-ту...
Сзади, на выходе из ванной, стояла мокрая Вера.
Мама права, - сказала она. - Ты меня не любишь. У тебя на лице похоть.
У тебя на уме группешник. Это для тебя высшая радость, низкий ты человек.
Надо было показать, что я с нее смеюсь, и я рассмеялся. Она тоже.
Немножко принужденный смех у нее получился, но так вообще ничего.
И мне стало грустно оттого, что мы смеемся, синхронно пытаясь скрыть
друг от друга свои чувства, в общем, довольно склочные. И послышалось
отдаленное эхо ночной тревоги, потому что мне ну совершенно не хотелось
терять Верочку - уж очень сильно она меня зацепила. Да тут еще этот труп.
* * *
Она ушла к своему Валентину продавать очередную несусветную байку о
старой подруге или, там, о милиции - я не знаю. Он все скушает, деваться
некуда, кроме как жрать что дают. Боже.
Если б я только мог соврать ей, что все это мне надоело. Если б только
всерьез дошли до меня абсурд наших отношений, унизительность и жутчайшая
глупость моих собственных действий - то, что я себе постоянно растолковывал,
но врубиться никак не мог и лишь успокаивал себя благоглупостями того типа,
что все в порядке, ребята, на самом деле я не такой, я отлично понимаю, что
делаю, и как бы там ни было, это не больше, чем роль. Ну, роль, ну
обыкновенная роль!
У меня полно было дел - во-первых, чинить систему одному клиенту,
во-вторых, наведаться к матери, меня бесплодно ждали сразу в тысяче мест. Но
на дворе стояла суббота и по этому случаю я решил выпить много вино*
(сноска: автор является членом и соучредителем клуба "Вино". По уставу
клуба, его члены могут не пить вина вообще, но обязаны его уважать и не
склонять это святое слово по каким-то там падежам) - с тайной мыслью
подкатиться к Тамарочке до группешника, - так сказать, провести
предварительную разведку территории.
Но у подъезда, в идиотской предельно шляпе, из-за которой благородные
седины казались подлыми, пегими и липкими космами, встрепанными притом (был
холодный ветер вокруг), ждал меня букинист Влад Яныч.
Я-то сначала Влад Яныча не узнал и на его нетерпеливый вопрос "Ну?"
ответил стандартной грубостью:
- Антилопа-гну. Ой, Влад Яныч, извините, не признал сразу.
Здравствуйте.
- Как вы? - обеспокоено спросил он.
Я немножко удивился. Не так чтобы очень.
- Спасибо, хорошо. А вы?
- Я имею в виду... у вас все в порядке?
Колокола загудели настырнее.
- Я именно это и... Влад Яныч, дорогой! Что-нибудь не так?
Он воровато огляделся. Я чуть не всплакнул от этого зрелища. Что с
народом делают проклятые коммунисты! Королям не стоит воровато оглядываться.
Это им не к лицу.
- Я только хотел убедиться, что вы живы и что с вами все в порядке, -
конфиденциально сообщил Влад Яныч, испытующе на меня глядя.
Колокола истерически взвыли. Я изобразил телом вопрос.
Влад Яныч поглядел вниз и мгновенно перекосился от ужаса.
- Что это у вас на ногах?!
Я чуть не подпрыгнул. Мне показалось, что внизу - змея. Хотя откуда
змее быть в городе? Ее не было. Само собой разумеется.
- Ничего, Влад Яныч. А, собственно...
- Ботинки! Ботинки откуда - вскрикнул он.
- Ботинки-по-случаю-новая-модель-фабрика-саламандра, - отрапортовал я,
тоже испугавшись изрядно. - А что?
- Точно ваши? Давно носите?
- Да-к... с месяц.
Я опасливо вгляделся в саламандры. Они были точно мои, но какие-то...
чищенные. И носок, вроде, не совсем такой... Да что я, в самом деле?! Мои,
точно мои!
- Мои ботинки. Чего это вы?
- Гм! - подозрительно сказал Влад Яныч. - Надо же.
- А почему это со мной должно что-то случиться. А, Влад Яныч?
Влад Яныч виновато посмотрел вбок.
- Потому что я отдал вам эту книгу.
- Георгеса?
Он кивнул.
Мне стало немного страшно, хотя колокола чуть-чуть успокоились. Я
сделал лицо здравомыслящего человека.
- Влад Яныч. Ну вы сами подумайте. Как может какая угодно книжка, пусть
даже такая странная, причем заметьте, не ее содержание, а именно сама
книжка, ведь вы мне про это толкуете, так я говорю - как он может на судьбу,
а заодно и на мои собственные саламандры, которые я достал с огромным
трудом, потому что с деньгами у меня финансовый кризис? Почему у вас такие
странные мысли?
- Пойдемте, - ответил Влад Яныч, опять выдержав предварительную паузу с
испытующим взглядом. - Пойдемте и вы сами все поймете. Мне кажется, я
совершил ужасную подлость по отношению к вам. Когда продал вам эту книгу. Я
испугался. Пойдемте, вот я вам сейчас покажу.
Мы ехали на метро, потом на автобусе, потом долго петляли по каким-то
черемушкам, пока Влад Яныч не заявил:
- Это здесь!
- Что?
- Здесь живет человек, который продал мне эту книгу.
- Георгеса?
- Его.
Перед нами была хрущевка, хорошо запоминающаяся из-за магазинчика с
вывеской "Колтовары Виктора Семеновича". Подозреваю, что имелись в виду
"колониальные товары", но я не уверен. Сейчас так много развелось
юмористических вывесок, что иногда не поймешь. В переулке, где моя фирма,
тоже в этом духе имеется - "Продукты N52, Храмов и сын". Видел я еще
рекламное агентство "Омерта", а также оптовую консервную фирму
"Австралопитэкс". Обхохочешься.
Мы решительно вошли в дом, поднялись на третий этаж, позвонили. За
дверью кто-то завозился, начал спрашивать, кого черти несут, но не дожидаясь
ответа, открыл.
Совершенно нормальный мужик в старых физкультурных штанах и майке с
мордой. Всклокоченный. Будто со сна. Очень сердитый.
Неприветливо вперившись во Влад Яныча, он прорычал:
- Я же сказал ко мне не ходить. Я разве неясно сказал?
- Очень надо, Миша. Я привел человека, у кого книга.
Миша дернулся как от тока.
- Такая же?
- Нет. Твоя.
Пока хозяин дома таращил на меня донельзя возмущенные (или испуганные -
черт его разберет) зенки, я кое-что успел разглядеть через открытую дверь.
- Ты соображаешь, продавец, кого ты... А ну! Чтоб мигом отсюда
немедленно!
Тут я понял, что поторопился с выводами. До совершенно нормального
мужика Миша малость не дотягивал. Для совершенно нормального мужика он
чересчур вздрагивал и гримасничал.
- Уходите! - взвизгнул он и ткнул в меня пальцем. - Ко мне нельзя!
Миша был хил, он ничего не успел сделать, я просто в грудь его
немножечко подтолкнул и он у меня как миленький на пол кувыркнулся. Сохраняя
на лице гневный протест.
- Сюда нельзя, - повторил он. Правда, уже не так уверенно.
- Ах, Володя, Володя, - укоризненно проурчал Влад Яныч, проходя в
квартиру следом за мной. - Я от вас такого вандализма не ожидал.
- Зря не ожидали. Вы только посмотрите...
Посмотреть было на что. У подоконника стояло диккенсовское бюро
мореного дуба. Ну, из тех, знаете, за которыми пишут стоя и преимущественно
гусиными перьями (если найдут гуся), причем очень было это бюро подержанное.
Еще был массивный стол с гнутыми ножками в стиле, уж не знаю там, какого
Людовика или Леи Филиппа, весь заваленный листовками. Очень крупные шрифты -
"ГОСПОДА РОССИЯНЕ!", "ВОЗЗВАНИЕ", "К ОРУЖИЮ!" и тому подобное. Ничего
такого, что напоминало бы нормальному совьетюку его привычный интерьер.
Но не то, совсем не то успел я заметить с лестничной клетки через
неосторожно распахнутую Мишей дверь - мне тогда на миг показалось, что я
открыл тайну Георгеса.
В углу, обшарпанная, со следами ржавчины, стояла чугунного литься
печатная машина - судя по дизайну, максимум, начало этого века. Если не
прошлого. Во всяком случае, из тех, что еще сохранились в музеях. Подпольная
типография. Самое интересное, что из ее почтенных недр змеился самый
обыкновенный, малость подрастрепанный матерчатый шнур с нормальной
современной вилкой, воткнутой в изящную, крытую желтым лаком, электрическую
розетку.
- Теперь поняли, откуда Георгес, Влад Яныч? - по инерции сказал я,
начиная понимать, что на такой балде хорошего Георгеса не сварганишь.
- Уходите отсюда вон!
Мы оглянулись. Дрожа от слабости, в дверях стоял Миша. Глаза его
нехорошо полыхали.
Влад Яныч очень вопросительно поднял брови.
- Что это, Миша? - спросил он тоном дрессировщика, демонстрирующего
почтеннейшей публике уникальные способности своей обезьянки.
Миша молчал. Он ненавидел и меня, и Влад Яныча. Видно было, как
усиленно он мечтал, чтобы мы убрались отсюда. Он просто не заметил вопроса.
- Это, - ответил за него букинист, широким жестом представляя мне
комнату, - это, видите ли, плоды подпольной деятельности нашего Михал
Васильевича, совсем недавно школьного учителя физики, скромного библиофила.
Где твои книги, Миша?
- Нет книг, - пробурчал тот.
Влад Яныч милостиво кивнул.
- Книг, как видите, нет. Вместо книг у нашего достойного омбре вот это.
Он указал на листовки, разбросанные по столу. Приглядевшись, я увидел,
что в них призывалось убить царя- угнетателя.
И это.
На подпольную типографию.
И это!
На диване валялся "макаров". Рядом с ним еще один пистолет, только
малость постарше - двуствольный и очень длинный. Я не заметил их сразу.
- Все это, дорогой мой Володя, есть плод действия книги, которую вы
зовете Георгесом.
- Вона как, - сказал я. Я сразу и окончательно поверил Влад Янычу.
Перед глазами стояла тамарочкина прическа. Ее воспаленно-красные соски.
Серебряное ведерко, тщательно упрятанное за сервант - по нынешним временам
это целое состояние.
- Но и это еще не все! прошу посмотреть сюда!
Влад Яныч указал на свежевымытый подоконник. И осекся.
Там ничего не было.
- Где бомба, Миша?
Вместо ответа Миша плотоядно сглотнул и зловеще выдохнул:
- Та-ак!
Затем он захлопнул дверь и начал нас разглядывать. поочередно. Сначала
меня, потом Влад Яныча.
- Зачем... - тут он мучительно закашлялся, что, как хорошо известно из
исторической литературы, вообще свойственно революционерам-бомбистам, -
Зачем ты отдал ему книгу? Зачем ты ему все про меня рассказываешь? Ты на
кого-нибудь работаешь? Какая у тебя крыша?
Влад Яныч вопросы проигнорировал.
- Сию книгу, - если короли хихикают, то, значит, в этом месте Влад Яныч
хихикнул по-королевски, - сию книгу я ему не отдал, а продал. Достойный
человек. Ему можно, Миша. Это нам с тобой нельзя. Старые мы. Так где же
все-таки бомба?
Миша смешался, опять бросил на меня подозрительный взгляд.
- Где бомба, Миша?
Он разрывался от желания показать бомбу и скрыть ее от меня. Наконец,
не выдержал, забубнил:
- Она готова. Почти. Яй... я ее спрятал, когда вы позвонили. Я
подумал...
Я осмелился высказать интерес.
- А что за бомба-то? Настоящая?
Влад Яныч обвиняюще хмыкнул.
- Наш Миша изготовляет бомбу для председателя.
- Президента, - угрюмо поправил Миша. - В ящике она. Сейчас покажу.
Он вдруг засуетился, метнулся к бюро, выдвинул потайной (то есть без
ручки) ящик и достал оттуда некий алюминиевый цилиндр, обмотанный синей
изолентой. Судя по нарезке, торцевая крышка цилиндра отвинчивалась.
- Бомба-то, для Самого, что ли?
- Ну да! Для кого ж еще?
- В смысле убить?
- В смысле убить. Святое дело. За него и на эшафот можно.
- Эшафотов нонче не строют, - с сожалением констатировал я и поймал
себя на неприятном удивлении от этого своего неожиданного "нонче". - Нонче
вообще, что хочешь, то и делай. Они и поймать-то не поймают, а если и
поймают, то все равно ничего не сделают. Подержат в кутузке, а потом и
выпустят. Еще на этом деле в депутаты наладишься.
- Да, вот... - Миша озабочено покачал головой. Перспектива стать
депутатом его смутила.
- И ведь убьет! - воскликнул Влад Яныч с застарелым упреком в голосе. -
И ничто его не остановит.
- Не остановит, - мрачно подтвердил террорист, пряча бомбу на место. -
Святое дело. А как же.
Влад Яныч вдруг взорвался, как та бомба.
- Видели этого дурака?! - визгливо закричал он, тряся перед моим носом
руками. - Он совсем спятил. Он кого-то там уже убить собирается! Из бомбы!
Прямо Кибальчич какой-то!
- Это мне комплимент, - с монашеским смирением заметил Миша.
Он куда-то там кинет свою дурацкую бомбу, кого-то там пристрелит из
своего дурацкого револьвера и мир лишится прекра-а-а-асного учителя физики,
великоле-э-э-эпного знатока книг!
- Я был слеп! - гордо сказал Миша.
- А вот вы знаете, - продолжал биться в припадке Влад Яныч, - вы
знаете, из-за чего все это? Не знаете?
Я догадывался уже.
- Георгес, - ответил я.
- Вот именно! Из-за Георгеса вашего, из-за вот этой вот самой книжечки,
которую вы у меня за десятку купили!
Рюмка, шампанское, ведерка, верочкина прическа...
- У вас тоже с мебели началось? - участливо спросил меня Миша.
- Ничего там пока не начиналось, он только в пятницу купил.
- Началось уже, - сказал Миша. - Началось, началось. Вы на него
посмотрите. Но вот что касается бомбы, то книга тут ни при чем. Я ее сам
сделал. И сам задумал. Просто раньше я был слеп, а потом прозрел. Я бы и без
книги эту самую бомбу стал делать.
- Это вы так думаете, что ни при чем. Она на все действует. На мозги,
на язык, на взгляды, на мысли - на все!
- На память тоже, - добавил Миша.
- И на... Что значит "на память"?
Миша недобро усмехнулся.
- Я сейчас как в песне. Все, что было не со мной, помню.
Воспоминательные галлюцинации. Или прошлые существования. Только не совсем и
не всегда прошлые.
- Например? - живо заинтересовался я.
- Вот вас, например, помню, - мрачно сказал Миша и при этом посмотрел
на меня так, будто я и есть тот самый генерал- губернатор из его прошлых
существований, в которого он подрядился свою бомбу кинуть.
Ясно, подумал я. Пора сваливать. Существования у него. И бомбу в руках
вертит. Он ведь физик, не химик, что-нибудь немного не так и...
- Последний вопрос, Миша, сказал я со всею возможной мягкостью.
Тот дернулся, изо всех сил концентрируя внимание на вопросе.
- Да-да?!
- Где вы достали Геор... эту книгу Сименона?
Он, очень быстро:
- Что?
- В смысле, как она к вам попала?
Он еще быстрее:
- Книга-то?
Просканировал взглядом сто восемьдесят градусов комнаты, словно перед
дракой расставил руки, чуть пригнулся (вот-вот бомбой пырнет), ощерился.
- Эттттого я. Тебе. Никогда. Не скажу.
- Не скажет, - с монаршей досадой подтвердил Влад Яныч. Он и мне не
говорил никогда. Не знаю почему. Ведь это же важно, Миша. Вы не можете не
понимать, как это важно.
Миша, не сводя с нас недоверчивого взгляда, упрятал бомбу в бюро, с
облегчением выдохнул через нос, указал пальцем на дверь и тихо сказал:
- Убирайтесь. Больше вы от меня ничего не узнаете.
- Но почему? - обескуражено спросил Влад Яныч (я-то уже двинулся к
двери). - Мы ведь только хотим...
- Убирайтесь отсюда вон!!! - завизжал Миша.
- До свидания, - с достоинством сказал я при выходе. - Пойдемте Влад
Яныч!
Миша негодующе ждал.
А дальше началась полная чушь. Мы спускались по лестнице, Влад Яныч
предлагал мне поискать источник Георгеса среди книжных спекулянтов, с
которыми когда-то якшался Миша, а я объяснял ему, что Миша - обыкновенный
городской сумасшедший, что никакого отношения Георгес к его сумасшествию не
имеет.
- А мебель? - запальчиво возражал Влад Яныч.
- А что мебель? Подобрал на свалке какой-нибудь театральной. Только
глянуть разок, сразу ясно станет, откуда все это. Ржавое да порэпанное. А
листовок накупил у кадетов или кто там еще у них ятями разговаривает...
И тут бухнул взрыв. Здоровестенный такой взрыв, откуда-то сверху - весь
дом затрясся. После паузы с мертвой тишиной кто-то закричал тонким голосом,
загундели голоса, затопали ноги. Влад Яныч пристально посмотрел наверх,
будто что-то мог узреть сквозь несколько лестниц и перекрытий, схватился за
голову и трагически произнес:
- Это Миша!
- Ну ясно, Миша, кто же еще! Доигрался наш Кибальчич.
Торжественно звякнул далекий колокол, на миг, виртуально, навис над
нами невидимый, огромный, деперсонифицированный мертвец (это я образно
передаю свои ощущения). Влад Яныч все держался за голову и, по-моему, ничего
такого не замечал.
Я потянул его за рукав, и мы припустили.
С чего это мы в такой панике ноги делали, до сих пор не пойму. Вроде, и
страшно особенно не было, однако вот достоинство потеряли.
Эх, как мы мчались! Как нас вынесло из подъезда, как просвистела мимо
нас детская площадка с песочницей и поломанными качелями. Одна только мысль
была - ходу, ходу!
Кто-то запоздало вскочил со скамейки, отбросил газету. Закричало,
засвистело в свисток вслед нам сокровище в картузе и немыслимого покроя
пиджачке, потопало за нами, своих истошными воплями призывая, и откуда ни
возьмись, возникли они, деловито выбежали из разных углов, все к нам, все к
нам, но и
Страницы:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -