Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
шла к нему извиняться -- от одного
этого можно было смягчиться. Когда же он увидел через окно, как Цеся
выбегает из его подъезда, заливаясь слезами, то едва не помчался за ней
следом. К счастью, на глаза ему вовремя попался все тот же бородатый болван
-- это спасло Ежи от опрометчивого шага.
Так или иначе, он решил вернуться в школу.
И сразу же по возвращении убедился, что приобрел много друзей. Павелек
-- тот просто ходил за ним по пятам. На несколько дней Ежи с головой
погрузился в атмосферу мужской дружбы и солидарности, которая вокруг него
возникла. Он даже как будто меньше стал думать о Целестине -- Мальчишки
потащили его в кино, потом Павел достал билеты на концерт Эвы Демарчик, а
потом был хоккейный матч Польша -- ГДР, на который отправились всем скопом и
попеременно то орали, то дудели в трубу, подбадривая своих. В промежутках
между развлечениями одноклассники торчали у Ежи дома, наслаждаясь тем, что
рядом нет никаких родителей и никто не запрещает курить "экстракрепкие".
В школе возле него тоже постоянно вертелся народ. Павелек даже с
разрешения Дмухавсца пересел к Ежи, навсегда покинув Целестинину парту.
Только Целестина, единственная в классе, смотрела на Гайдука волком.
Если вообще смотрела. Чаще всего Ежи приходилось довольствоваться
восторженным созерцанием ее профиля с гордо вздернутым носом.
Однако в понедельник что-то неожиданно изменилось. На перемене Цеся
сама с ним заговорила. На следующем уроке должна была быть контрольная по
физике, и все помчались в физический кабинет в надежде заблаговременно
спрятать в столы то, что следовало укрыть от постороннего взгляда. Только
поэтому приятели покинули Гайдука, который неторопливо вышел из класса и
зашагал по коридору в сторону кабинета.
Шедшая впереди Цеся оглянулась, приостановилась и подождала его. Лицо у
нее было бледное и напряженное.
-- Ты мне вчера звонил? -- коротко и резко спросила она, глядя в
сторону.
Ежи ответил, что нет. Он и в самом деле не звонил. Ему бы в голову не
пришло такое.
-- Угум, я так и подумала. На всякий случай спрашиваю. Я не могла
подойти к телефону, потому что... п-писала... стихи, -- храбро брякнула
Цеся. Потом вдруг вспыхнула, повернулась на каблуках и побежала совсем не в
ту сторону, куда надо было.
К сердцу Гайдука подкатила волна умиления. Он побрел дальше, глупо
улыбаясь. В тот день они с Целестиной больше не обменялись ни словом, но до
вечера из головы не шел ее образ: маленькое личико с круглыми глазами цвета
крыжовника.
Около двенадцати Ежи лег в постель. Почитал на coн грядущий Фейнмана,
задремал над книжкой, потом очнулся, потушил свет и заснул по-настоящему.
Проснулся он на рассвете. Ему снилось что-то удивительно хорошее и приятное,
какие-то бесконечные разговоры, в которых он чего-то не успевал досказать;
он даже не помнил, с кем разговаривал во сне, но у него сохранилось ощущение
радости. За окном было темно, зеленые стрелки часов показывали половину
шестого. Ежи закрыл глаза, уткнулся лицом в подушку и постарался побыстрее
заснуть, чтобы закончить этот разговор и как можно скорее досказать все, что
не было сказано.
6
Цеся вернулась из школы в ужасно подавленном настроении. У Данки,
которая пришла с ней, вид был довольно-таки бодрый. Хотя именно Данка
схватила сегодня двойку по математике и огорчаться следовало бы ей.
-- Ну что ты за человек? -- открывая перед подругой дверь родного дома,
спросила Цеся скорее печально, нежели гневно. -- Не могу понять, откуда
такая беспечность? Ведь если и дальше так пойдет, тебя оставят на второй
год!
Ну, это в самом худшем случае, -- сказала Данка, снимая пальто и бросая
его на вешалку.
Хоть бы меня по дружбе пожалела. Что я теперь скажу Дмухавецу? -- с
горечью воскликнула Цеся.
Ну, знаешь! -- фыркнула Данка. -- Ты порядочная эгоистка!
Что? -- растерялась Цеся.
Девочки, это вы? -- крикнула мама из кухни. -- Мойте руки и садитесь за
стол. Сегодня у нас потрясающий обед!
Кристина постаралась, -- сказала Юлия, выходя из своей комнаты, к груди
она прижимала сверточек с Иренкой, что неожиданно оказалось ей очень к лицу,
-- Войтек вернулся, блудный муж.
В самом деле, усатый Войтек, загорелый и довольный, гладил в ванной
пеленки, вкладывая в это занятие всю душу. На нем была рубашка с закатанными
рукавами, на ногах -- новые шлепанцы Жачека, и вообще он так хорошо
вписывался в домашнюю обстановку, что Цеся ощутила легкое беспокойство. Как
выяснилось за обедом, не без оснований.
-- Войтек временно поживет у нас, -- объявила за столом мама, --
Нельзя, чтобы молодая семья вечно жила в разлуке из-за такой дурацкой
причины, как отсутствие квартиры, это никуда не годится!
Мама не стала добавлять, что Кристина с Войтеком не далее чем сегодня
хотели перебраться в комнату, которую сняли в пригороде, и что не кто иной,
как она, еще недавно возражавшая против того, чтобы Кристина поселилась у
них в доме, предложила молодым супругам комнату, раньше принадлежавшую
девочкам, хотя бы до каникул. Она скрывала даже от себя самой, что без
памяти полюбила маленькую Иренку и не может представить, как расстанется с
этим крошечным существом.
Тебе. Цеся, мы выделим уголок в моей комнате, -- добавила она, -- Я
только выброшу несколько скульптур, все равно там давно пора навести
порядок.
Уж лучше я переселюсь в башенку, -- смиренно сказала Цеся, в уме
прикидывая, не может ли случиться еще какое-нибудь ЧП, когда для нее и в
башне не останется места. Она не знала, что будущее и в самом деле готовит
ей такой сюрприз.
Кристина сварила фантастический обед, -- расхваливала Иренкину маму
Ирена-старшая.
Действительно, -- подтвердил ублаготворенный Жачек, -- Одно это
заставляет меня примириться с постепенным разрастанием нашего семейства.
Обед великолепный -- не только вкусный, но и питательный, -- Покончив с
ароматным супом, он отодвинул тарелку и деловито полил соусом картошку.
Потом отведал печенку, -- Чудо! -- воскликнул он, -- Крыся, надеюсь, твоя
любовь к мужу будет крепнуть изо дня в день и соответственно ты будешь
готовить столь же хорошо, сколь регулярно.
Бобик ел с аппетитом.
А гномик -- он какой? -- спросил он неожиданно. -- С бактерию?
Чуть побольше, -- ответила Тетя Веся. -- А что?
А бактерия какая?
Чуть поменьше гномика, -- объяснил Жачек. -- А что?
У меня тут что-то такое на тарелке.
Наверно, витамин, -- предположил Жачек.
Нет, это перец, -- возразил дедушка.
Измученная жизнью Цеся могла поспорить на миллион, что знает, какой за
этим последует вопрос.
В перце есть витамины? -- спросил Бобик.
Масса. Масса витаминов, -- успокоил его Жачек.
А зачем бог создал бактерии?
Наступило неловкое молчание.
Уж он-то знал, зачем, -- нашелся дедушка.
Новаковский говорит, бог создал хорошие бактерии, чтобы квасить
капусту, а плохие -- чтобы люди болели. Я думаю, плохие не нужны.
Нужны, -- сказала тетя Веся.
А зачем? -- не сдавался Бобик, -- Зачем?
Взрослые задумались. В самом деле, за каким чертом?
Болезни способствуют естественному отбору, -- объяснила Целестина. --
Слабые, менее стойкие особи гибнут.
Отличное мясо, к слову о естественном отборе, -- заметил Жачек,
перемешивая с соусом салат из сырой капусты и подкладывая себе печенки.
Это я жарил, -- похвастался Кристинин муж.
Ах, не может быть! -- единодушно восхитились сидящие за столом, не
подозревая, что их ожидает в следующую минуту.
А Бобик прокашлялся, сел поудобнее на стуле и пустил в ход тяжелую
артиллерию:
-- А зачем бог создал человека? -- спросил он.
7
Итак, в желтом доме на улице Словацкого по-новому складывалась семейная
жизнь. Цеся думала об этом без раздражения, скорее с некоей покорностью
судьбе. Было ясно, что ее место -- в башне. С этим она примирилась легко.
Зато страшновато становилось при мысли о том, каково будет по утрам попадать
в ванную.
Кроме того, возникла немаловажная проблема мытья посуды, поскольку за
стол теперь постоянно садилось восемь, а то и девять человек, количество
грязной посуды катастрофически возросло, и, что самое скверное, никто не
рвался ее мыть.
Однако была в этом доме одна самоотверженная, сознательная и даже
способная порой смотреть на вещи трезво особа. Каждый сеанс у раковины
отнимал у нее около двух часов. Чтоб не так было скучно, Целестина за
работой размышляла о том о сем и в результате дала себе обет никогда не
выходить замуж. Это означало, что, когда она станет взрослой и уйдет из
дому, ей никогда не придется заниматься такой мерзостью, как мытье кастрюль.
У той же раковины она вспоминала -- неизвестно, в какой связи, -- про
Гайдука, у которого оказались красивые светлые глаза и рассеянный взгляд --
такой взгляд бывает только у незаурядных личностей. Конечно, он
невоспитанный сопляк и грубиян, мальчишка, совершенно не умеющий сдерживать
свои щенячьи порывы. В самом деле, ну разве не постыдное зрелище --
гогочущий Гайдук, похлопывающий по спине Павелека и выкрикивающий: "Классно
он его обвел, скажи нет, и раз -- в левый угол! " Вообще вся эта орава
молокососов вокруг Гайдука чрезвычайно раздражала Целестину. Они совершенно
ему не подходили. Насколько лучше выглядел Гайдук одинокий и хмурый, со
взглядом, как бы блуждающим по просторам безлюдной Вселенной в поисках
родственной души.
-- Ты что, оглохла? -- спросила Данка, подходя к раковине. -- Я уже
второй раз спрашиваю, который час, а ты хоть бы хны, бормочешь чего-то себе
под нос...
Цеся вздрогнула и закрутила кран.
-- Ну, так что, сегодня не занимаемся? -- спросила Данка с надеждой в
голосе.
-- Нет, нет, занимаемся, -- очнулась Цеся, -- Пошли. Берем манатки -- и
на башню!
Прихватив по яблоку, девочки отправились в свое убежище. Внизу в
квартире темнота уже затягивала углы, а здесь, высоко в башне, еще полно
было солнечного блеска. За оконцами виднелись обнаженные макушки деревьев и
желтое небо, усеянное мелкими сверкающими облачками. В башенке, в общем,
было чертовски уютно. Цеся включила рефлектор, со вздохом растянулась на
матрасе и сбросила туфли. Ей отчаянно не хотелось садиться за уроки. Она не
стала возражать, когда Данка поставила пластинку с какой-то тихой, нежной
музыкой. Лежала, поглядывая то на небо, то на пришпиленные к узким
простенкам яркие плакаты, и чувствовала странную сладкую грусть и смутную
тоску. Скоро весна... что она принесет?
-- Мне бы хотелось влюбиться, -- вдруг сказала вслух Цеся и вздрогнула,
испугавшись. Она совсем забыла про Данку.
Подруга посмотрела на нее снисходительно.
-- Кому не хочется, -- сказала она, флегматично грызя яблоко и
одновременно записывая что-то в лежащей на коленях тетради, -- Честно
говоря, я тоже только об этом и мечтаю.
Как это? -- с любопытством спросила Цеся и приподнялась на локте. -- Я
думала, ты влюблена в Павла.
Что ты! -- сказала Данка. -- Он меня не понимает. Совершенно. Я
влюблюсь только в человека, который сумеет понять все тайны моей личности.
О господи! -- взволнованно произнесла Цеся.
Да, лапочка. Но, боюсь, это будет не так-то легко. Погляди вокруг. Ты
видишь хоть одного интересного парня?
Цеся поглядела вокруг и увидела только плакаты с кинорекламой. Потом
она дала некоторую волю воображению и увидела худое лицо с большим носом,
впалыми щеками и светлыми глазами в длинных ресницах.
Нет, не вижу, -- решительно сказала она, -- Ни одного.
Вот именно, -- Данка закрыла тетрадь и быстро догрызла яблоко до конца,
-- Где его, такого, найдешь -- и чтоб интересный был, и чтоб в то же время
тебя понимал?
Я бы не стала так много требовать, -- сказала Цеся мечтательно, --
Вовсе не обязательно, чтоб он меня понимал.
Ну конечно, -- буркнула Данка. -- Когда и понимать-то особенно
нечего...
Что? -- рассеянно переспросила Цеся.
Ничего.
Знаешь что?
Пока нет.
Я бы могла влюбиться без взаимности, -- призналась Цеся, -- Если
хорошенько разобраться в своих чувствах, можно прийти к выводу, что неважно,
любят ли меня, -- важно только, люблю ли я.
Ты что!
Серьезно.
Ну, а твой бородач? -- полюбопытствовала Данка, -- Он ведь довольно
интересный, нет?
Не-ет, -- сказала Цеся, -- Нисколечко.
Хорошо одевается...
Дурак он.
Почему дурак?
Спорил, что "Кориолана" написал Верди.
А не он написал?
Нет.
Действительно. Зачем спорить?
Цеся перевернула пластинку на другую сторону и снова плюхнулась на
матрас.
Здорово здесь, -- сказала она, -- Ничегошеньки делать не хочется.
И мне! -- обрадовалась Данка. -- Знаешь что? Не будем сегодня
заниматься!
О нет!!! -- неожиданно крикнула Цеся и вскочила как ужаленная. -- За
работу!
На нее вдруг навалилось гнетущее ощущение случившейся беды. Ведь
сегодня Данка получила двойку по физике, а она, вместо того чтобы спасать
положение, вместо того чтобы восполнять свои упущения на ниве просвещения,
еще потворствует этой лентяйке.
Чего только весна не делает с человеком...
8
Спустя несколько дней Данка схватила очередную двойку, причем -- о
ужас! -- у Дмухавеца. Урок польского подходил к концу, и учитель не успел до
звонка израсходовать весь запас язвительности, каковым его наделила
матушка-природа. Поэтому он поймал Целестину на перемене и, презрительно
фыркая, задал ей вопрос, который угодил прямо в цель:
-- Что, Жак, подводим?
Испуганная Цеся смиренно стояла перед классным руководителем. Робость,
эта проклятая болезнь, смешалась с чувством вины в такой
трудноперевариваемый коктейль, что бедная Телятинка не могла выдавить ни
слова.
-- Я тебя просил, Жак, -- куражился Дмухавец, -- вытянуть за уши эту
бездельницу Филипяк. Но ты не только этого не сделала -- ты сама покатилась
вниз. Что означает несчастная тройка с минусом, которую тебе поставил
биолог? А?
Цеся молила провидение, чтобы Дмухавец вдруг потерял голос. Спектакль
привлек уже нескольких любопытных, а под соседним филодендроном стоял ее
одноклассник Ежи Гайдук, со всегдашним своим высокомерным видом погрузившись
в чтение ежедневной газеты.
О, сколь жестоко ошибается человек, одаряя доверием ближних! -- зычно
воскликнул Дмухавец. Проходившая по коридору завуч смерила Цесю взглядом,
выражающим осуждение и безоговорочную солидарность с учителем, -- В чем
дело, скажи, пожалуйста! -- рявкнул классный руководитель. -- У тебя
неприятности? Ты плохо себя чувствуешь и не справляешься? Ты влюбилась?
Цеся обрела дар речи.
Нет!!! -- крикнула она. Не хватало только, чтобы клеветнические
измышления Дмухавеца были услышаны под филодендроном и неправильно
истолкованы.
Что же с тобой, в таком случае? -- спросил Дмухавец неожиданно тихо и
ласково. Одновременно взмахом руки он разогнал зевак.
Я постараюсь... -- простонала Цеся.
Хотелось бы в это поверить, -- с сомнением сказал Дмухавец и
внимательно присмотрелся к Цесе. -- Ты плохо выглядишь. К тому же отмечается
некоторая вялость ума. Как будто ты регулярно не высыпаешься.
"Так оно и есть", -- подумала Цеся не без иронии. Иренка попрежнему
подымала дикий крик в два часа ночи. Войтек и Кристина, не зная, как
справиться с ребенком, однажды ночью, придя в крайнее отчаяние, разбудили
сладко спавшую в банте Цесю, и с той поры это вошло в обычай, ибо одна
Телятинка умела вместо молока напоить дитя чаем из травок, приготовленным
особым способом, -- так, чтобы Иренка даже не заподозрила обмана. Кроме
того, Цеся придумала гениальный способ, как перехитрить ребенка: во время
ночного кормления Иренку не брали на руки, а только слегка приподымали
изголовье кроватки. Когда малышка опорожняла бутылочку, следовало с
превеликой осторожностью и очень медленно опустить постельку в прежнее
положение, чтобы насосавшийся, как пиявка, младенец ничего не почувствовал и
не открыл закрывшиеся в процессе еды глазки.
Затем надлежало в течение двух секунд на цыпочках выйти из комнаты, и
тогда можно было надеяться, что Иренка заснет хотя бы часа на три.
Ты как будто отупела, -- продолжал Дмухавец. -- Скажи, что ты прочла за
последнее время?
"Болезни детского возраста", -- не задумавшись, ответила Цеся.
Что?! -- оторопел Дмухавец.
Ну... это такой учебник... -- смутилась Целестина.
Сдается мне, ты читаешь не те учебники, -- ехидно заметил Дмухавец и
подскочил, потому что в эту секунду над самой его головой оглушительно
зазвенел звонок.
Перемена окончилась. Целестина могла возвращаться в класс.
В дверях образовалась пробка, так как все стремились войти в класс
одновременно. Цеся, чтобы не толкаться, отошла в сторонку.
Чего он от тебя хотел? -- спросила Данка, неожиданно вырастая у нее за
спиной.
Отстань, -- буркнула Цеся.
Обо мне что-нибудь говорил?
Отстань.
Ну скажи!
Говорил.
Что?
Что я во всем виновата, и что мне нельзя доверять, и что он во мне
обманулся, раз я не сумела тебя вытянуть, -- выпалила Цеся, глядя подруге в
глаза.
Да? -- усмехнулась Данка, отводя взгляд. -- Ну-ну... Надеюсь, ты не
очень огорчена?
Очень, -- отрезала Цеся, -- Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
Хо-хо! И когда же?
После обеда... -- рассеянно произнесла Цеся.
Гайдук стоял напротив, по другую сторону осаждающей дверь толпы. Под
мышкой у него торчала сложенная газета. Посвистывая сквозь зубы, он, не
замечая Цеси, высматривал кого-то в глубине коридора. Высокий, прямой, с
большим гордым носом и глазами, светящимися внутренним светом. "Ежик", --
мелькнуло у Цеси в голове, и она поймала себя на том, что загляделась на
Гайдука. Продолжалось это от силы минуту, но ей было достаточно, чтобы
вспыхнуть при одной мысли, что кто-то может перехватить ее взгляд. Резко
повернувшись, Цеся вклинилась в гущу толпы и пролезла в класс.
9
Был ясный теплый день. Мартовский воздух пах свежестью и солнцем. Окна
квартиры на третьем этаже дома с башенкой по улице Словацкого были широко
распахнуты. Посторонний наблюдатель, если б ему удалось подняться на такую
высоту и заглянуть в квартиру, увидел бы, что в захламленных, по
обыкновению, комнатах царит лихорадочная суета. Цеся и Данка. которые, не на
шутку разругавшись, притащились из школы унылые и мрачные, естественно, не
могли снаружи увидеть, что происходит, в доме, и потому, едва переступив
порог, остановились, охваченные чувством надвигающейся катастрофы.
-- Что случилось?! -- крикнула Цеся, увидев своих родственников,
суетливо бегающих по коридору.
Трагедия! Трагедия! -- воскликнула мама Жак, хватаясь за голову. --
Цеся! Дануся! Спасите!
Что все-таки случилось?! -- рявкнула Цеся.
Но мама Жак, нервно подпрыгивая, уже удалялась в направлении кухни.
-- Катаклизм, -- меланхолически произнес отец, стоявший, скрестив руки,
посреди большой комнаты. -- Катаклизм. Право, не знаю, чем я так разгневал
судьбу. А ведь говорил, просил, умолял: я хочу иметь сыновей. Нет, мне,
разумеется, навязали дочерей. И вот вам плод