Зайдите ко  мне,  -  послышалось из
хижины.
     - Погодите,  -  ответил Ахмет. - Я, кажется, встретил друзей, которых
не видел целую историческую эпоху.  Ведь мы расстались с вами в империи, а
встретились в республике.
     Остальные бандиты,  слыша,  насколько спокоен  и  весел  Ахмет,  тоже
заметно успокоились, распрямились, отступили назад.
     - Махмуд, дорогой, - сказал Ахмет, - расскажи, что происходит.
     Пожилой  татарин  ответил  по-татарски,  говорил  он  длинно,  другие
вмешивались,  помогали.  Коля перестал понимать -  в  ушах шумело,  начала
болеть голова.
     - Кто такой? - спросил Ефимыч. - Кто этот молодой?
     - Так не бывает, - сказала Лидочка. Но осталась сидеть.
     Конечно,  так бывало, но только в приключенческих романах, где герои,
уже привязанные к  столбам или кострам,  уже взошедшие на плаху,  чудесным
образом слышат боевой клич своих друзей.  И спадают оковы, гремят барабаны
- наши победили! Впрочем, Лидочка в этот момент не задумывалась, насколько
такое сравнение правомочно, - ей никто не грозил смертью. Хотя неизвестно,
чем бы все кончилось.
     - Все ясно,  -  сказал Ахмет, который говорил по-русски из уважения к
гостям  -  незваным и  невольным гостям.  -  Отведите девушку  в  дом.  Ей
холодно.
     Пожилой  татарин  быстро  заговорил  по-татарски.   Коля  понял:   он
напоминал, что в доме гость, который не захочет, чтобы его видели.
     - Пускай уходит, - сказал Ахмет по-русски.
     Одновременно с этими словами из дома быстро вышел высокий человек,  в
длинном черном пальто и  надвинутой на  лицо шляпе.  Левую руку он  держал
перед лицом, чтобы его не узнали.
     - Господин эмиссар! - окликнул его Коля. - От вас я этого не ожидал.
     Человек в пальто засмеялся -  смех был приглушен -  и унес этот смех,
свернув за угол дома.
     Все смотрели туда,  где скрылся человек из хижины,  молчали, будто он
обязательно должен был что-то сказать.
     И тот сказал - из-за угла хижины донесся голос:
     - Керимов, ты за это ответишь.
     Ахмет не обернулся на крик.
     - Лида, - спросил он, - ты сама пройдешь или тебе помочь?
     - Спасибо, Ахмет, - сказала Лида. - Я сама.
     Коля подошел к Ахмету. Протянул руку. Ахмет поздоровался с ним.
     - Спасибо,  -  сказал Коля,  -  как всегда,  Ястребиный Коготь,  друг
бледнолицых, прискакал вовремя.
     Он  тоже вошел в  хижину.  Там  было тепло,  теплее,  чем снаружи.  У
дальней стены  протянулась низкая широкая скамья.  Перед  ней  на  грязном
коврике  стояла  керосиновая лампа  -  от  нее  тянуло  копотью и  запахом
горелого керосина.  Он смешивался с ароматом французских духов, украденных
в Ай-Тодоре.
     - Садитесь,  -  сказал Ахмет.  -  Извините,  что так получилось. Я не
знал, что увижу вас.
     - Для  нас  это тоже неожиданность,  -  сказал Коля,  оглядывая себя,
словно ища непорядок в своем туалете. - И приятная притом.
     Лидочка рассматривала Ахмета - почти месяц она провела в одиночестве,
никого не видя, если не считать бывших соседей и соучениц, которых Лидочка
избегала,  чтобы не отвечать на вопросы,  -  и вдруг за один час встретила
сразу двоих. И, подумав так, Лидочка снова рухнула в пучину своего горя.
     - Как вы сюда попали? - спросил Ахмет.
     А Лидочка, не в силах терпеть неизвестность, перебила его:
     - Ахмет, скажи, что с Андреем? Где Андрей?
     - Ты не знаешь?
     - Ахмет, ты же его друг. Скажи правду!
     - Я думал, что ты знаешь... или тоже...
     - Ты его видел? Ты разговаривал с ним?
     - Нет, но мне сказали... я думал...
     - Врешь!  -  закричала  Лидочка,  как  базарная  торговка.  -  Врешь,
негодяй! Вы все врете, вы все завидуете ему! Вы хотите, чтобы он умер!
     И  тут  Лидочка увидела краем глаза,  что  Коля  показывает пальцем у
своего виска -  показывает Ахмету,  что она,  Лидочка,  не в себе. И Ахмет
чуть заметно кивает.
     - Не надо этих заговоров! - кричала Лидочка. - Я все понимаю.
     - Эй!  -  сказал Ахмет обыкновенным голосом,  видимо, зная, как тонки
стены хижины. - Принеси воды.
     Но  Ефимыч уже поднялся -  он вышел из хижины и  вернулся со стаканом
теплой воды, из которого уже поил Лидочку.
     - Извини, - сказал Коля. - Давай в следующий раз все обсудим. Главное
- что мы встретились. Мне надо спешно вернуться в Севастополь.
     - Погоди, - сказал Ахмет, - десять минут ничего не решают. Сначала ты
ответь мне на пару вопросов.
     Он стоял, сложив руки на груди и набычившись, словно Наполеон.
     - Можешь не  задавать,  -  сказал Коля.  -  Я  знаю,  что  ты  хочешь
спросить.  Есть ли у  меня письма от Романовых Колчаку,  которых Ялтинский
совет подозревает в сговоре с Морским штабом и даже хочет их арестовать...
Видишь,  я тоже кое-что знаю. Больше того - к тебе приехал эмиссар из Ялты
или из Симферополя - не знаю откуда. Фамилия его - Мученик. Я с ним знаком
- он из Севастополя.  Я думаю,  он тебе и заплатил,  чтобы перехватить наш
мотор и обыскать нас -  а может,  и пустить в расход.  Ну что молчишь? Я в
чем-нибудь не прав?
     - Звучит глупо,  -  сказал Ахмет.  -  В  твоих  устах,  эффенди,  мои
действия  кажутся  действиями  необразованного  бандита,  а  я,  как  всем
известно, чуть было не окончил Сорбонну.
     Ахмет отпустил длинные волосы, на нем был английский френч без погон,
широкие щегольские синие галифе и блестящие сапоги.
     - Я не хотел тебя обидеть,  -  сказал Коля.  -  Но как ты знаешь,  от
уровня вежливости смысл не меняется.
     - Ах,  как красиво! - отозвался Ахмет, но лицо, тревожно подсвеченное
снизу лампой,  было резким и  зловещим.  -  Только учти,  что  меня нельзя
нанять или купить.  И моих людей тоже. Мы сознательные борцы за счастливое
будущее свободного татарского народа.
     - Ну  вот,  -  усмехнулся Коля,  -  теперь ты заговорил еще красивее.
Учти, я не возражаю против свободы татар Крыма.
     - Боюсь,  что ты не понял,  -  сказал Ахмет.  -  Мы требуем не только
свободы -  для всех,  для татар,  для русских,  для хохлов,  -  мы требуем
независимости Крыма.
     - Как так независимости Крыма? Это что-то новенькое.
     - Надо газеты читать. В Симферополе уже создан комитет.
     - Ну  хорошо,  пускай независимость.  Неужели это  играет сейчас хоть
какую-нибудь роль?
     - Конечно,  играет.  Ты намекнул,  что Мученик нас купил.  Мученик не
может купить Керимова,  потому что они с Мучеником союзники.  Оба они -  и
Мученик,  и  Керимов -  боятся,  что адмирал Колчак и его офицеры захватят
власть в  Крыму и  задушат революцию,  что они будут вешать на  деревьях и
татарских,  и русских, и еврейских революционеров, а Керимову тогда висеть
рядышком с Мучеником. Теперь ты понял, насколько это серьезно?
     - Это  теория,  Ахмет.  Это  теория,  которую придумали неполноценные
люди.  Есть Российская империя,  и  наш с  тобой долг,  Ахмет,  вернуть ей
величие и не дать ее распродать.
     - Теперь наши позиции выяснились,  герр фон Беккер,  - сказал Ахмет и
деланно рассмеялся.
     Коля посмотрел на Ефимыча,  тот сидел,  глядя на пустую кружку. Он не
мог не слышать. Но может быть, он не вслушивался?
     - Я  могу  тебе  сказать  совершенно  честно  -   я  бывал  на  вилле
императрицы. И не раз, - сказал Коля.
     - Знаю, еще бы не знать.
     - Если ты так информирован, то ты знаешь, почему я там бывал.
     - Не подозреваю.
     - У меня сложились свои особые отношения, - тут Коля замолчал, словно
подбирал  соответствующие моменту  слова,  -  личные  интимные отношения с
одной молодой особой... Ну, влюбился я, черт побери! В княжну Татьяну.
     - У  нее  коленки красивые?  -  спросил заинтересованно Ахмет  и,  не
дождавшись ответа,  сокрушенно добавил:  -  Опять опоздал! А ведь мы с ней
были близки!
     - Ты шутишь?
     - Ни в коем случае,  - ответил Ахмет. - И знаю, что ты лжешь. Не стал
бы ты сейчас крутить роман с  княжной или с кем-то из камарильи -  слишком
опасно. Не для тебя такая забава.
     - Ахмет,  нам  пора  ехать,  -  сказал  Коля.  -  Ты  не  будешь  нас
задерживать? Дорога дальняя.
     - Нет,  -  сказала Лидочка,  глядя на Колю в  упор.  -  Я  останусь у
Ахмета. Ахмет отвезет меня в Ялту. Хорошо, Ахмет?
     Ахмет  удивился -  ему  неясны  были  отношения Коли  и  Лидочки,  он
чувствовал недоговоренность, но не вмешивался.
     - Хорошо, - сказал Ахмет. - Я, правда, в Ялту не собирался...
     - Я прошу тебя.
     - Хорошо! Я же сказал - хорошо!
     - А я поехал в Севастополь, - сказал Коля.
     - Да поезжайте вы все,  куда хотите!  Поезжайте!  - Ахмета неожиданно
охватила  вспышка  злости  - непонятно к кому,  - он выбежал из хижины,  и
сразу его резкий голос зазвучал снаружи - он  по-татарски  отчитывал  тех,
кто сидел у костра.
     - Ты серьезно решила тут остаться? - спросил Коля. - Не боишься?
     - Поезжай, Коля, хорошо?
     - Ладно. Счастливо тебе оставаться.
     - Спасибо,  - сказала Лидочка, подходя к Ефимычу и протягивая матросу
узкую ладонь.
     - Не  за  что,  -  мрачно ответил тот.  -  Вы не расстраивайтесь так.
Обойдется. Наверно, ошибка.
     - Письмо, - сказал Коля. - Быстро, пока он не вернулся!
     - Какое письмо? - не сразу поняла Лидочка.
     - Которое я тебе дал. Да тише ты!
     - Прости. - Лидочка стала доставать письмо. Коля стоял рядом, ему так
хотелось рвануть на себя лиф ее платья,  чтобы выхватить письмо,  - именно
чтобы выхватить. И Лидочка чувствовала его нетерпение - совсем иное, чем у
мужчины, который мечтает о ней...
     Коля выхватил у  нее письмо -  он  не хотел быть грубым,  но он очень
спешил, и Лидочка понимала, что он прав: если кто-нибудь, в первую очередь
Ахмет, увидит письмо, будет плохо.
     Коля едва успел - он еще не вынул руку из кармана плаща, так и замер.
Вошел Ахмет.
     - Вы еще здесь? - спросил он равнодушно.
     - До встречи,  -  сказал Коля, пожимая на прощание руку Ахмету. - Мне
повезло, что я встретился с тобой.
     - Тебе точно повезло, - согласился Ахмет.
     - До свидания, Лидочка, - сказал Беккер.
     Он  поцеловал ей руку.  Лидочка была так подавлена,  что не успела ее
отдернуть.
     - Ефимыч! - сказал Коля и первым пошел к выходу из хижины.
     Матрос вышел следом, не оборачиваясь и не прощаясь.
     Закрылась дверь.
     - Их не тронут? - спросила Лидочка.
     - Конечно, их не тронут, - сказал Ахмет. - Письмо у тебя было?
     Лидочка не ответила.
     - Чего ты его защищаешь?
     - Я его не защищаю. Мне все равно...
     Заглянул молодой  парень  -  Лидочка впервые увидела человека,  грудь
которого крест-накрест была перетянута пулеметными лентами.
     - Все готово, - сказал он.
     - Едем! - сказал Ахмет.
     Пролетка стояла на  дороге,  дерево куда-то  делось,  автомобиль Коли
тоже исчез.
     - Они уехали? - спросила Лидочка.
     - Конечно.  Прости,  у  меня  нет  автомобиля.  Помнишь,  какой  был?
Помнишь?
     - Ну конечно, Ахмет.
     Молодой парень,  обвязанный пулеметными лентами,  уселся на  облучок.
Ахмет достал из-под ног кожух, накинул его на Лидочку.
     - Будет холодно, - сказал он. - Тебе куда ехать? Домой?
     - Нет,  в гостиницу, - сказала Лидочка. - Ты разве не знаешь, что мои
в Одессе?
     - Знаю, что в квартире живут другие, - сказал Ахмет.
     Парень в лентах зацокал на лошадей,  легонько хлестнул одну, пролетка
стала разворачиваться.
     - Почему ты  сюда  приехала?  -  спросил Ахмет.  -  Я  чуть  язык  не
проглотил, когда увидел тебя. Я точно думал, что ты умерла.
     Лидочка протянула руку, дотронулась до кисти Ахмета.
     - Я теплая, - сказала она.
     - Это просто чудо.
     - Я ищу Андрея.
     - Лидия, не шути.
     - Тогда ты скажи мне - что случилось с Андреем. Только честно. Ведь я
для этого осталась с тобой и попросила меня подвезти.
     - А что сказал Коля? - ушел от ответа Ахмет.
     - Он сказал,  что Андрей погиб,  он знает это наверняка. Поэтому он и
стал Андреем Берестовым.
     - Что?
     - Ты  и  этого не  знаешь?  Ахмет,  ты  меня  удивляешь -  я  сегодня
встретила Колю впервые за много лет - и уже знаю. А ты не знаешь.
     - Какой Андрей? Ты скажи по-человечески.
     - Следователь Вревский - помнишь такого?
     - Еще бы - он налет на дом моего дяди делал. Мотор реквизировал.
     - Следователь Вревский передал Коле  Беккеру документы Андрея,  чтобы
тот отвез их Марии Павловне.  Но Коля попал в  Севастополь и  стал жить по
документам Андрея. Потому что Андрею они уже не были нужны.
     - Значит, что же получается - Андрей умер, а Коля стал Андреем?
     - Он сказал,  что как друг Андрея он имел на это моральное право. Что
он его духовный наследник.
     - Мерзавец он,  а не наследник,  - сказал Ахмет. - Жаль, что я раньше
не знал - я бы ему высказал свою точку зрения!
     - Но все это пустяки, все это не главное...
     - Что же главное? - спросил Ахмет, хотя и знал ответ.
     - Андрей. Что с ним случилось? Кому верить? Я ведь жду его.
     - Я знал... до сегодняшнего дня думал, что Андрей умер. И даже был на
его могиле.
     - На могиле? Где?
     - Я могу показать. Это не в Ялте.
     - Ахмет, ты мне покажешь его могилу?
     - Конечно,  покажу.  Я  ходил туда,  я  рубль дал,  чтобы за  могилой
смотрели. А то как Мария Павловна умерла...
     - Мария Павловна?
     - Она не пережила... Но ты в самом деле не знаешь?
     - Клянусь тебе всем святым, что не знаю.
     - А где же ты была три года?
     - Далеко. Очень далеко. Ты отвезешь меня на кладбище?
     - Завтра.  Если я не приеду,  значит,  к тебе приедет мой связной, ты
его знаешь.
     - Кто?
     - Хачик.
     - Хорошо. Я буду ждать.
     - Только ты  не  расстраивайся.  Сейчас мне надо возвращаться,  но  я
приеду. И может быть, Андрей и не умер? Ведь ты жива?
     Пролетка въехала на окраинную улицу.
     - Не переживай, - повторил Ахмет. - Все на свете так странно.
     - Ты можешь меня здесь отпустить,  -  сказала Лидочка, - мне два шага
осталось.
     - Нет, я погляжу, как ты в гостиницу войдешь.
     - А патруль тебя не остановит?
     - Патруль меня не остановит. Я - человек-невидимка, читала?
     И Ахмет засмеялся, по-старому, будто ничего и не было.


     Беккер вернулся в Севастополь в половине третьего ночи.
     Он остановил автомобиль у  дверей Морского штаба,  выключил мотор.  С
трудом,  из  последних сил,  снимая  кожаные перчатки,  вылез  из  машины.
Часовой, сонный и замерзший, перегородил штыком дверь.
     - Ты  что,  не  видишь?  -  спросил Беккер без злобы,  но с  глубокой
уверенностью в  том,  что  никакой часовой не  посмеет его остановить.  Он
отвел штык вверх,  не  отпуская его,  нагнулся и  прошел под ним,  как под
низкой притолокой.
     В  вестибюле горела тусклая лампочка.  Коля,  стараясь шагать твердо,
вошел в приемную адмирала.  Лейтенант Свиридов,  ночной дежурный,  спал на
черном кожаном диване, придвинув телефон к изголовью.
     - Степа,  -  сказал Беккер, опускаясь в кресло возле дивана. - Степа,
проснись. Скажи, где Александр Васильевич?
     Степа вскочил, потянулся к телефону, потом сообразил, отпустил трубку
и стал протирать глаза.
     - У нее, - сказал он, прокашлявшись. - Сколько времени?
     - Скоро три часа.
     - Ты откуда?
     - Из Дюльбера.
     Свиридов запустил пальцы  в  черную  шевелюру.  Морщась от  боли,  он
растаскивал ее по прядям.
     - Что-нибудь случилось?
     - Не задавай глупых вопросов, Степа. Позвони адмиралу.
     - Ты с ума сошел,  Берестов.  Сам же сказал - три часа ночи, а ты его
из теплой кроватки. Он же оторвет мне голову.
     - Ты как думаешь -  я  приехал сюда в три часа ночи из Ялты,  приехал
один,  потому что моего шоффера по  дороге убили -  сам я  контужен и  еле
держусь  на   ногах,   -   приехал  и   разбудил  тебя  ради  собственного
удовольствия? Ради шуток?
     - Шоффера убили? Ефимыча? Что случилось? Бандиты?
     - Бандиты, из которых состоит вся Россия. Будешь звонить или нет?
     - Может, ты сам?
     - Ты дежурный - тебе положено.
     Степа нагнулся, поднял с пола телефон, поставил его на край стола, но
трубки не снял.
     - Что-нибудь случилось с  императрицей?  -  спросил он  с  повышенной
заботливостью, будто собирался тут же нести ей стакан воды.
     - Бери трубку!  - закричал Коля. Глаза у него стали бешеные. Он начал
расстегивать кобуру,  пальцы его тряслись.  -  Я  из  этого нагана сегодня
пристрелил трех человек! Одним больше, одним меньше - какая разница! Какая
разница,  Степа?  Решается судьба России,  а  ты  никак не  можешь решить,
положено или не положено будить адмирала?
     Степа,  не  отрывая глаз от  руки Беккера,  которая ушла по  ладонь в
деревянную кобуру, схватил трубку.
     - Девушка!  -  кричал он и крутил ручку вызова.  -  Девушка,  вы меня
слышите?  Вы что,  решили поспать?  Алло!  Алло! Ну вот... а то как сквозь
землю провалились. Знаю, сколько времени! Лучше вас знаю. Срочно, четыре -
двадцать четыре!  Да,  прямой.  Да,  из Морского штаба!  Я лучше знаю, кто
когда спит, а кто нет!
     - Вот видишь,  - сказал Свиридов, глядя, как Коля застегивает кобуру.
- А ты берсекнул!
     - Чего? - не понял Беккер.
     Свиридов уже пришел в  себя.  Он взял со стола зеркало и  поглядел на
себя.  Покачал головой, недовольный видом синей ночной щетины, встрепанных
волос, припухших век и мешков под черными глазами.
     - Это особое состояние,  в  которое впадали древние викинги во  время
битвы.  Такой герой крушил и  своих,  и чужих -  после боя его обязательно
убивали свои же. Понял?
     - Разберемся, - сказал Коля. - Ну, скоро?
     Свиридов отложил зеркало, прикрыл ладонью трубку и ответил:
     - Это спросишь у беззубого.
     И тут же, услышав ответ, другим голосом произнес:
     - Простите,  ради Бога,  это Степа Свиридов.  Да, случилось. Скажите,
пожалуйста, Александру Васильевичу, что лейтенант Берестов просится срочно
переговорить с ним.  Берестов,  да,  Андрей Берестов. Сколько времени? Три
часа ночи.
     Свиридов протянул трубку Беккеру,  а сам снова взял зеркало, прошел к
дивану,  сел,  сапог  на  сапог,  принялся выдавливать угорь  из  большого
пористого носа.
     Коля взял телефонную трубку. Она была теплой и пахла какой-то помадой
- видно, от Свиридова.
     - Я вас слушаю, - хрипло произнес Колчак.
     - Александр Васильевич,  я  только что прибыл из Дюльбера.  Мне нужно
поговорить с вами.
     - Это настолько важно?
     - Я не паникер, ваше превосходительство, - сказал Беккер.
     - Та-ак...  Дорогая,  достань порошок аспирина, - сказал адмирал. - И
стакан воды.  Вы  меня слушаете,  Берестов?  Прошу вас  немедленно прибыть
сюда. Сколько времени вам потребуется?
     - Семь минут.
     - Отлично. Я предупрежу охрану.
     Ровно через семь минут Коля Беккер увидел одетого и  будто бы  еще не
ложившегося адмирала Колчака.
     - Здравствуйте,  - сказал адмирал, оглядывая Колю. - Садитесь. На вас
лица нет. Еще не спали?
     - Не пришлось, Александр Васильевич. Такие события...
     - Тогда рассказывайте. Только коротко.
     - Ее  Величество,  -  сказал Коля,  который уже отрепетировал краткую
речь,  -  получила сведения,  что  Ялтинский совет принял постановление об
аресте всех членов царского семейства.
     Колчак кивнул, будто именно этого сообщения и ожидал.
     - Они будут арестованы сегодня.  Для этого в  Ялту подтянуты какие-то
верные Совету части и отряды мастеровых. Возможно, и банды крымских татар.
     Колчак поднял бровь.
     - Они существуют, - сказал Коля. - Я их видел три часа назад.
     - Продолжайте.
     - Царское семейство будет перевезено в Симферополь,  в тюрьму, затем,
возможно, - на север.
     - Временное правительство в курсе дел?
     - Не знаю, - сказал Коля. - Вот письмо от императрицы.
     - Я же просил - ничего не писать! - сказал адмирал.
     Из полуоткрытой двери в  гостиную проскользнула тонкая женская фигура
в золотистом пеньюаре.
     - Но сейчас особый случай, - возразил Коля.