помогают  прекрасным  девушкам  только  потому,  что   те
нуждаются в помощи. На самом же деле, когда  клиент  пребывает  в  отчаянном
положении,  спрос  на  наши  услуги  достигает  пика,   и   вполне   логично
соответственно  поднять  цены,  согласно   капиталистической   экономической
системе, вполне допускающей подобное.
   - Остальные детективы разделяют ваши убеждения?
   - Наверно, нет. Но я пытаюсь задать общий тон.
   Она вздохнула. Возле Хоба женщины как-то много вздыхают.
   - Ладно. По  рукам.  Но  вы  ведь  шутили,  что  не  умеете  пользоваться
"люгером"?
   - Вы только покажите мне, как он заряжается и снимается с предохранителя,
а уж остальное я и сам домыслю.
   - Ладно. По рукам. - Она протянула ладошку. Хоб несильно сжал ее.
   - Прежде чем мы  обменяемся  рукопожатием,  надо  уладить  еще  крохотный
вопросик о деньгах. С вашей стороны было бы очень мило, если  бы  вы  смогли
уплатить всю сумму, причем авансом,  на  случай,  если  кого-нибудь  из  нас
сегодня убьют.
   Деньги! Аврора поглядела на него, будто  услышала  похабное  слово.  Даже
смешно, как женщины не любят раскошеливаться,  даже  если  кошелек  в  чужом
кармане.
   - Дорожным чеком примете?
   - "Америкен Экспресс" или "Барклай", - ответил Хоб.  Вытащив  из  сумочки
изящный бумажник, она подписала четыре пятисотдолларовых чека.  Хоб  спрятал
их в собственный бумажник.  Их  должно  хватить,  чтобы  поставить  на  ноги
детективное агентство "Альтернатива" - конечно, если Хоб проживет достаточно
долго, чтобы их обналичить.
   Тут порог переступил Пако, узнал Аврору и подошел  к  столику.  Было  уже
довольно поздно, когда встреча наконец-то состоялась. Часов десять или около
того.  Вот  как  вспоминает  обстоятельства  этой  встречи   Дотти   Сойерс,
официантка из кафе Люка "Незабудка":
   "Двое парней и девушка. Красивая,  просто  ягодка.  Я  тоже  раньше  была
ягодкой. Но это еще до того, как у  меня  возникли  эти  проблемы  с  водой.
Наверно, вы про это слыхали. Потому-то вы меня и расспрашиваете, разве  нет?
Нет? Ну, не важно,  эти  трое,  они  были  в  последней  кабинке,  вон  там.
Отчетливо помню высокого мужчину, вообще-то не  очень  высокого,  но  повыше
второго парня, того,  которого  вы  назвали  Хобом  Драконианом.  Он  листал
содержание музыкального автомата. Хотел что-то проиграть, но не  мог  найти.
Там больше сотни штук, так что  ему  пришлось  потратить  порядком  времени.
Наконец, он нашел эту старую песенку Кросби Стиллз Нэш. "Наш  дом"  или  еще
какое-то  сентиментальное  дерьмо  вроде  того.  Из  тех,  что  вставляют  в
программу только для старперов. А этот самый Хоб вроде как отстранился, пока
девушка, эта Аврора, как вы говорите, беседовала с Пако,  который  смахивает
на индейца. Думаю, они толковали довольно долго, потому  как  были  все  еще
там, когда я глянула на них минут через пятнадцать Я была занята  с  двойным
маннкотти, и с ним произошел смешной случай. Хотите, расскажу? Ладно, ладно,
не надо на меня кричать Нет, я не видела, как сверток перешел из рук в руки.
Видела, как Пако вынимает что-то, но эта  штука  была  завернута  в  шарфик,
вроде бы кашемировый, а Может, верблюжий, обернутый вокруг чего-то,  чего-то
прямоугольного, ну, в смысле продолговатого, а  потом  кто-то  из  них  взял
сверток. По-моему, мужчина. Да,  мужчина.  Нет,  погодите-ка,  руку  за  ним
протянула девушка.
   А еще я слышала, как мужчина, Хоб, спросил: "Вы уверены, что за  вами  не
было слежки?" А Пако ответил: "По-моему, нет, а что?" А Хоб сказал:  "А  то,
что этот серый "Олдсмобиль" со сломанной антенной объезжает  квартал  уже  в
третий раз". А Аврора поглядела на него вроде с восхищением и  сказала:  "Вы
замечаете подобные вещи?" А Хоб сказал "Такова моя профессия,  леди"  Я  еще
подумала, что, наверно, какая-то мужественная".
   Дотти продолжала:
   "Было железно  за  десять,  когда  Аврора  оплатила  счет,  они  покинули
кухмистерскую  и  вышли  в  убийственную  какофонию   усталой   блудницы   -
нью-йоркской ночи. Улицы были Полны мишурного великолепия, в котором  унылые
ямайцы в шляпах-пирожках с тощими полями играли в три листика  с  бывшими  в
употреблении дамочками из сестринской общины нескончаемой ночи. Из окрестных
баров и  бистро  доносились  звуки  диксиленда,  жаркие  и  непристойные,  в
точности такие, какие несутся вверх по реке из Нового  Орлеаначили  вниз  по
реке из Чикаго, смотря как стоишь. Торговцы рафинадом  стояли  в  сумрачных,
сатанинских подворотнях, продавая свой  омерзительный  наркотик  гномикам  с
цветущими лицами Переменчивый радужный поток людей тек,  будто  нескончаемый
львиный прайд. Пако и Аврора встретились, сверток сменил  хозяина.  А  затем
все трое вышли из дверей, и началась пальба. Темные  городские  улицы.  Огни
фонарей. Длинноногие тени, бегущие в зловещем свете фонарей знойной блудницы
ночи с легкой поволокой дождя, разливающихся  в  воздухе  запахов  увечий  и
тления,    не    покидающих    королеву-блудницу    всех     городов-блудниц
блудницы-вселенной. Разумеется, я видела двух мужчин, но для меня у  них  не
было лиц, ибо они  были  ничем,  просто  чудовищными  тенями,  будто  образы
сновидений на холсте кошмара или нечто  из  "Третьего  человека"  Хоб  бежал
перед ними, а девушка рядом с ним. Ее высокие каблучки цокотали  по  мокрому
тротуару, а огни с близлежащей стройки затеяли изумительную  игру  бликов  с
затейливым хитросплетением ее волос. Пако бежал замыкающим, но вдруг  нырнул
в переулок. Двое преследователей не обратили на него ни малейшего  внимания,
преследуя Хоба с девушкой. Затем девушка откололась, бросив Хоба на произвол
судьбы. Крикнула что-то ему, но  я  не  расслышала.  Может,  "Bonne  chance"
   .   Двое   преследователей   заколебались,   переглянулись,
обменявшись каким-то сигналом. Может, один что-то сказал другому. Если  так,
то Хоб не слышал этого, потому что в тот самый миг мимо с грохотом  пронесся
дедушка всех мусоровозов, а когда акустическая  среда  прояснилась,  девушки
уже и след простыл, не было слышно даже цокота ее  каблучков.  Так  что  Хоб
остался один на один с двумя типами, с  грозной  неуклонностью  настигавшими
его, и продолжал бежать, пока не оказался в переулке,  кончающемся  тупиком.
Он обернулся, а преследователи, узрев,  что  загнали  его  в  угол,  с  бега
перешли на зловещую поступь, неспешно надвигаясь. Хоб увидел блеск вороненой
стали. Пистолеты, что ж еще? Я подалась вперед, изо всех сил напрягая  слух,
но так и не расслышала, что они говорили".

Глава 27

   Западня. Податься некуда. Один субъект заходит с одного  боку,  другой  с
другого.
   Все трое тяжело дышали.  Вокруг  раскинулась  нью-йоркская  ночь.  Аврора
скрылась. Беда.
   - Кошелек или жизнь, - проронил Хоб.
   - Что? - переспросил тот, что повыше.
   - Так  разбойники  с  большой  дороги  говорили  тем,  кого  подстерегли.
"Кошелек или жизнь". Значит, гони деньгу или отправляйся на тот свет.
   -  Ну,  не  очаровательно  ли?  -  заметил  Высокий  своему   компаньону,
щеголявшему, помимо прочего, красным галстуком-бабочкой.
   - Чего только не узнаешь на этой работе, - отозвался Галстук-бабочка.
   - Если вы не хотите, чтобы я отдал вам кошелек или жизнь, - сказал Хоб, -
то у нас нет никаких общих дел и, с вашего позволения...
   - Я Фрик, а он Фрак, - с улыбкой поведал Галстук-бабочка. - Мы разъездные
мокрушники. Мы отличаемся от остальных.
   - В самом деле? - произнес  Хоб.  Не  густо.  Он  надеялся  тянуть  время
достаточно долго, пока не вернется его остроумие.
   - О да, -  подтвердил  Фрик.  -  Или  вы  думаете,  что  профессиональные
мокрушники живут  в  домах  с  газонами,  женами  и  детьми,  как  заурядные
граждане? Мы с Фраком живем в меблированных комнатах над затрапезными барами
с неоновыми вывесками, вспыхивающими  и  гаснущими  во  тьме  одиночества  и
убожества больших  городов.  Среда  нашего  обитания  -  непотребство,  наше
будущее - ничтожество, наши мечты - паскудство. С точки зрения эстетики  это
не настоящая жизнь. Но было  бы  достаточно  справедливо  сказать,  что  мы,
мокрушники, - шакалы низов общества. Мы огребаем башли,  отмеченные  печатью
уничтожения.
   Фрак,  высящийся  громадой  рядом  со  своим  злобствующим   компаньоном,
поглядел на Хоба сверху вниз и изрек:
   - Ненавижу парней вроде тебя. Вы считаете себя  хорошими  только  потому,
что не молотите и не пытаете людей, как мы. Словно это значит  что-нибудь  в
эфирных сферах! А как насчет плохишей? Вы не думаете, что зло  играет  столь
же важную роль во вселенской гармонии, правящей всем на свете?
   - Ни разу не думал об этом в  подобном  ключе,  -  заявил  Хоб,  хотя  на
самом-то деле думал, и не раз. Но говорить им этого не намеревался.
   - Ну что ж, подумайте, - продолжал Фрак. - Не бывает выходов без  входов.
Не бывает верха без низа Не бывает добра без равной примеси зла.
   Хоб спокойно слушал излияния, казавшиеся  ему  всего  лишь  рудиментарным
манихейством. Вертя шеей, будто она затекла (собственно говоря,  именно  так
оно и было), но не сводя гипнотического (хотелось бы  надеяться)  взгляда  с
лоснящегося от пота, бугристого лица Фрака, Хоб боковым зрением уловил образ
обширного склада, в который его затолкали,  смутно  смахивающего  на  собор,
украшенный дохлыми чайками и использованными презервативами  -  Отражение  в
средствах массовой информации философской позиции нарушителей закона  весьма
прискорбно, - вставил Фрик.
   - Несимпатичный складывается образ? - осведомился Хоб.
   - Хуже того, - Фрик выпятил нижнюю  губу  -  Они  инсинуируют,  что  наша
позиция с моральной точки зрения совершенно непростительна.
   - Ну.. только без обид, разве это не так?
   - Нет, болван, существование  зла  необходимо  для  существования  добра.
Посему зло есть условие наличия добра и не может быть дурным само  по  себе.
Уловил?
   - О да! Да!
   -  Лжешь!  Впрочем,  какая  разница?   Трусость   неотъемлема   от   вас,
представителей добра - Будьте же рассудительны. Я вовсе не  заявлял,  что  я
хороший. И потом, что ж это за дискуссия под дулом пистолета?
   - Ага, у меня пистолет, - Фрик пару секунд разглядывал оружие - Для вящей
строгости  философской  базы  я  должен  бы  передать  пистолет  тебе,  дабы
продемонстрировать, что твоя трусость - врожденное качество и не обусловлена
тем, в чьих руках пистолет.
   - Это была бы любопытная демонстрация.
   -  Но  вообще-то  я  не  настоящий  философ  Я  просто   профессиональный
мокрушник, любящий сохранять интеллектуальную  бдительность.  Полагаю,  пора
закругляться. Входит ли последняя молитва в твое  культурное  наследие,  или
обойдемся без антропоморфизма? - Он поднял пистолет.
   - Эй, постойте!  -  воскликнул  Хоб,  путаясь  в  несовместимых  чувствах
тревоги и ярости. - Вы разве не дадите мне возможности помолиться?
   -  До  определенных  пределов,  -  ответил  Фрак.  -  Мы  тоже  соблюдаем
общепринятые условности. У тебя тридцать секунд - Он поглядел на  часы  Фрик
нацелил пистолет. Но тут же как-то застеснялся - Вообще-то мы не  собираемся
убивать тебя прямо сейчас. Не гони лошадей, дружок Просто пойдем с нами.

Глава 28

   Хоб огляделся. Табличку "Сдается и продается" на  этот  полуразвалившийся
склад повесили, должно быть, вскоре после того,  как  Хеопс  возвел  Великую
Номер Один. Античность въелась в его стены, как клещ  в  собаку.  С  потолка
свисали древние балки, ветхие стропила  и  прочие  элементы  конструкции,  а
вокруг, на бескрайних просторах грязного пола, валялось еще множество разных
вещей,  будто  массивные  игрушки  извращенного  ребенка  Потолок   частично
обвалился, и теперь чайки с засаленными крыльями  влетали  и  вылетали,  как
вороны, стаями собирающиеся на висельника. Но даже при всем при  том  крайне
трудно описать интенсивность ужаса, навеянного на Хоба этим местом; пожалуй,
придется просто упомянуть,  что  по  сравнению  с  этими  страстями  эмоции,
обуревавшие его при первом прочтении "Колодца и маятника", - сущий пустяк.
   Они прошли во внутреннее помещение, более  недавней  постройки,  судя  по
стружке на полу и запаху краски. Закрыв дверь, Фрик запер ее.
   Теперь Хобу удалось получше разглядеть своих похитителей Первый  оказался
крупным, толстым, с  бледным  сальным  лицом,  испещренным  черными  точками
редкой щетины, одетым в коричневый бросовый костюм, а  потрепанный,  грязный
воротничок рубашки  был  крепко  стянут  галстуком  в  жалкой  претензии  на
элегантность Его компаньон - худосочный негодяй с озлобленной физиономией  и
искривлением позвоночника - походил на преисполненного ненавистью нищего  из
"Дитяти Роланда" Браунинга, чей костыль чертит гибельные литеры.
   - Где я? - спросил Хоб.
   - Много хочешь знать, - отрезал Фрик, тощий злопыхатель. Странновато было
видеть его без компаньона - высокого, крупного, наделенного  бычьей  шеей  и
гипертрофированными бицепсами человека-трицератопса, нареченного  безобидным
именем Фрак. Хоб отчаянно нуждался в добрых знаках, с каковыми дело пока что
обстояло не ахти как  хорошо.  Ничуть  не  способствовал  благодушию  и  вид
комнаты с гнетуще  низким  потолком  -  этакое  подобие  камеры  смертников.
Какой-то подвал с литым бетонным полом. Но, может, бетон липовый и на  самом
деле произведен микроскопическими моллюсками, а  вовсе  не  макроскопическим
процессом укладки бетона.
   Должно быть, Хоб произнес что-то вслух, потому что Фрик скривился, а Фрак
изрек:
   - Можешь не прикидываться чокнутым, все равно отсюда не вырвешься.
   - Я разве вел себя, как чокнутый? - безумно осклабился  Хоб.  -  Я  и  не
догадывался. Прошу прощения, ничуть не бывало, хи-хи.
   - Довольно! - оборвал Фрик.  -  А  то  назначу  какое-нибудь  прискорбное
наказание.
   - Отлично сказано! - промолвил Хоб. - Всякому с первого же взгляда  ясно,
что вы намного выше разряда обычных бандитов. Не будете ли вы  любезны  дать
мне капельку воды? Трудновато перебрасываться  с  вами  шуточками,  когда  в
горле пересохло.
   Фрик принес стакан воды. Фрак  подтащил  стул  и  сел.  Фрик  воинственно
надвинул на глаза шляпу-котелок. Его узкое личико надвое рассекалось тонкими
усиками. Похоже, его что-то тревожило.
   - Сейчас вернусь, - бросил он и поспешил к двери.
   - Хватит шутить, - буркнул Фрак. - Где пакет?
   - Какой пакет?
   - Ах, вот так вот, да? Слушай, у нас нет времени на глупости.  Нам  нужен
пакет, который Пако дал Авроре.
   - Тогда почему бы вам не выяснить это у них? - поинтересовался Хоб.
   - Мы намерены. Где нам найти Аврору?
   - Понятия не имею. Вы не дали нам времени назначить свидание.
   - Как-то не верится. Где она?
   - Не знаю, - ответил Хоб, от души надеясь, что с убеждением произнес  это
заявление, в самом деле констатирующее самую незатейливую истину.
   - Ты ведь знаешь, что будет, когда сюда доберется Асис, да? И  тут  дверь
открылась.  Вошел,  сдвинув  брови,  мелкий,   встревоженный   Фрик,   видом
напоминающий Тулуз-Лотрека из кошмара. В руке у него был сотовый телефон.
   - Пойдем со мной, - сказал он Фраку. - Надо кое-что выяснить.
   - А как быть с ним? - Фрак ткнул пальцем в сторону Хоба.
   - Подождет. Это важнее - Мы позаботимся о тебе позднее, умник, - бросил -
Фрак, выходя из комнаты вслед  за  Фриком.  Дверь  закрылась,  донесся  лязг
задвигающегося засова.

Глава 29

   В комнате было хоть шаром покати, не считая сломанной лопаты в одном углу
и ведра с горкой белого пепла - в  другом.  Единственная  дверь  сделана  из
котельного железа. Замочная скважина отсутствует. Да и петель не видно.  Хоб
решил приберечь свои дарования по части побегов до другого раза.  Огляделся.
Письменный стол, календарь на стене,  стулья,  на  потолке  мерзко  мигающая
люминесцентная лампа. Открыл стол.
   В нижнем правом ящике обнаружился сотовый телефон.
   Хоб взял трубку. Гудок! Ага. Аккуратно положил ее на место.
   Итак, теперь имеется телефон. Но кому позвонить? Джерри  Рейнтри?  Джерри
почти компетентный адвокат по разводам. Но чтобы вытащить Хоба  из  подобной
дыры? И думать нечего.
   О Милар не может быть и речи, даже если она все еще в городе.
   Можно позвонить 911. Сообщить о пожаре, ограблении, катастрофе и убийстве
вместе взятых. Убийство произойдет позже,  когда  фараоны  выяснят,  что  он
создал им столько головной боли всего-навсего из-за того, что, по их мнению,
как-то заперся в подвале. А если поведать им всю правду, тут и без  адвоката
ясно, что на него навесят все  преступления,  которые  эти  злодеи  как  раз
совершали. Да и у него у самого рыльце в пушку.
   Если вызвать фараонов, в лучшем случае  предстоит  промедление  на  много
месяцев, пока его будут держать  в  Нью-Йорке.  Расследуя  дело,  его  могут
обвинить в преступлении. Черт, а ведь он может  оказаться  и  в  самом  деле
повинным в том или ином преступлении. Надо следить за каждым своим шагом,  а
то все кончится тюрьмой. И как же тогда поездка в Париж, гонорар, traspaso?
   И тут Хоба осенило. Повинуясь импульсу, он метнулся к телефону и выстучал
серию цифр. Если он что-то и знает, то код автоматической  связи  с  Ибицей.
Наконец на том конце мужской голос произнес:
   - "Эль Кабальо Негро", говорит Сэнди.
   - Это Хоб Дракониан.
   - Хоб, ты даешь! Очень мило! Ты знаешь, что сейчас пять утра?
   - Так чего ж ты до сих пор там?
   - Семейство Мозли сняло бар для частного приема, тут полгорода собралось.
   Хоб мысленно увидел Сэнди - высокого, ужасно тощего  ирландца  с  длинным
носом и лучшей коллекцией свитеров на всех Балеарских островах.
   - Мне вроде как некогда, - проговорил Хоб. -  Гарри  Хэма  там,  случаем,
нет?
   - Дай-ка огляжусь. - Из трубки доносился рев кассетного магнитофона Сэнди
и многоязычный шелест бесед у стойки. Хоб вообразил  заведение.  Двухэтажное
побеленное  здание.  Снаружи  вывеска:  "Эль  Кабальо   Негро"   на   черных
двустворчатых дверях. За порогом надо спуститься на две  ступеньки.  Посреди
помещения большая  колонна,  делящая  бар  на  две  неравные  части.  Справа
лестница, ведущая в квартиру Сэнди - две  комнаты  с  кафельными  стенами  и
ванная. Внизу справа стойка, за  ней  ряды  бутылок.  Тут  и  там  раскиданы
ротанговые  и  плетеные  стулья,  низкие  лакированные  столики.  На  стенах
фотографии друзей, сейчас по большей части  разъехавшихся.  Хобу  захотелось
оказаться там, на одном из хлипких табуретов у  стойки,  с  бокалом  коки  в
руке, битком  набитым  льдом,  болтая  с  какой-нибудь  английской  пташкой,
находящей этот маленький островок невыразимо диковинным и чудесным.
   - Хоб? - снова послышался голос Сэнди. - Его тут нет. Оставишь записку?
   Хоб попытался мысленно сформулировать. "Меня держат пленником  в  подвале
какого-то жуткого здания в Нью-Йорке". Скажи он что-нибудь эдакое,  и  Сэнди
сочтет слова шуткой.
   - Скажи Гарри, что у меня есть большущие деньги для  него.  Только  чтобы
получить их, он должен проделать нечто сверхбыстрое.
   - Ладно, Хоб, понял. - Крупными новостями Сэнди не смутишь.
   - А нет ли кого поблизости, кто может найти Гарри?
   - Дай-ка посмотрю... Хвостатый Чарли тут.
   - Он трезв?
   - Не особо.
   - А кто еще там есть?
   - Эдди Бане, и довольно трезвый. Мойра как раз заходит. Минуточку,  легок
на помине...
   Затем в трубке зарокотал хриплый говор Джерси-сити, - Хоб? Это ты?
   - Гарри, я должен тебе кое-что сказать.
   - Ты должен мне кое-что сказать? Это я должен  тебе  кое-что  сказать.  Я
увольняюсь.
   - Гарри, в чем дело?
   - Так вести детективное агентство не годится. Так не годится  вести  даже
психушку, на которую твои операции смахивают все  больше  и  больше.  Какого
черта ты болтаешься в Нью-Йорке? Дело надо делать. Когда ты подговорил  меня
на свой план...
   - Гарри, - перебил Хоб, - я с удовольствием выслушаю  все  до  конца,  но
как-нибудь в другой раз. Прямо  сейчас  мне  надо  сказать  тебе  две  вещи.
Слушаешь?
   - Хоб, возвращайся. У меня есть кое-что важное