:
   - Почему же просто так? Вы удовлетворили мое любопытство.
   И послала ему радушную улыбку. Могла бы не стараться.  Стэнли  беспомощно
всплеснул руками, тяжело встал и поплелся в  направлении  Уайтхолл-стрит.  Я
расслабленно откинулась на спинку скамьи и подставила лицо осеннему солнцу.

Глава двадцать первая

   Вдали от берега дул ветер. Я на секунду прикрыла глаза, расслабила шею  и
почувствовала, как болтается на ветру голова. Рядом стояли три еврея-хасида,
отец с сыновьями. Шляпы у мальчишек сползли на затылок. Они нервно  теребили
пейсы, словно час назад накрутили кудряшки с помощью раскаленной  кочерги  и
теперь боялись, что ветер их распрямит. Мы цеплялись за тросы и  зачарованно
смотрели на силуэты Манхэттена: небоскребы отливали  золотом  на  солнце,  в
окнах отражался небесный ультрамарин. Наш паром направлялся туда, где Гудзон
соединяется с Ист-Ривер. Туда же дул  и  ветер.  Чудилось,  что  все  потоки
соединяются в этой точке, и мне остается лишь ухватить их и сплести в единую
прядь.
   Решение прокатиться на пароме было внезапным. Когда я вышла из  скверика,
меня подхватил поток людей и понес к причалу. Сопротивляться я  не  стала  и
дала себя увлечь на паром. В этой  посудине  не  было  ничего  романтичного:
старенькие  пластиковые  кресла  все  в  трещинах;  изо  всех  углов   тянет
дезинфекцией и "Макдоналдсом" - маринованные  огурчики,  майонез  и  бодрая,
напористая искусственность приправ.
   Впереди и сзади на пароме имелись открытые площадки. Наверное,  следовало
сказать - на носу и корме, но морские термины  звучат  слишком  пафосно  для
этого, по сути, рейсового автобуса.
   По пути к острову Стэйтен я  рассматривала  берег  Нью-Джерси  и  высокий
изящный  мост  Веррадзано-Нэрроуз,  который,  казалось,  парил  в  воздушных
потоках. Когда же мы добрались до места, я  перешла  назад  (ставший  теперь
передом) и заняла самое лучшее место в партере - полюбоваться Манхэттеном.
   Вдруг рядом возникла какая-то  суматоха.  Я  опустила  глаза.  Неподалеку
устроили возню два других мальчика в больших шляпах. Из под шляп трогательно
торчали кончики вязаных ленточек, скрепленных огромной  уродливой  булавкой.
За  спинами  мальчиков  толкались  две  девочки  в   неотличимых   цветастых
платьицах. Хасидский вариант семьи  фон  Трапп  . Рядом с детьми стояла женщина. На  ней
тоже было пестрое платье  с  многочисленными  оборками,  голова  обернута  в
тюрбан из той же  цветастой  ткани,  предназначавшейся,  скорее  всего,  для
занавесок.   Бедняжка   выглядела   изможденной   бесконечными   родами.   А
необходимость обрить голову сразу после замужества никак не могло придать ей
уверенности в себе.
   Дети умудрялись быть повсюду - паром кишел ими, как мухами.  Возможно,  в
мамочкином животе находился  еще  один,  готовый  добавить  несколько  новых
растяжек в интересную коллекцию  на  теле  родительницы.  Я  содрогнулась  и
потеряла интерес к нью-йоркским пейзажам. На детей (в  любом  количестве)  у
меня стойкая аллергия. Когда мы причалили, я  первой  соскочила  с  трапа  и
стремглав кинулась к  телефонным  автоматам.  Кое-кто  из  ребятни  все-таки
умудрился коснуться меня своими липкими ручонками - милые  малыши  возжелали
перелезть через ограждение, наверное, чтобы их  раздавило  между  паромом  и
причалом. Удивительно, но у детей - свой инстинктивный  естественный  отбор,
точно они знают, что их в мире и так слишком много.
   Ким, слава Богу, оказалась дома. Она взяла трубку после второго звонка.
   - Сэм! Где ты? Я уже целую вечность тебя разыскиваю.
   - У паромной переправы на остров Стэйтен.
   - Каталась  на  пароме?  Здорово!  Может,  приедешь?  Столько  хочу  тебе
сказать…
   - Уже еду.
   Я повесила трубку и огляделась в поисках такси.  К  черту  подземку,  мне
срочно надо попасть в цивилизованное взрослое общество. Ладно, согласна, это
преувеличение. Цивилизованное взрослое общество старательно обходит меня  за
версту. Мне требовалась Ким.
   Только я плюхнулась в такси, как вальяжный голос  Пласидо  Доминго  велел
пристегнуть ремень, сославшись на то, что "вы очень важный  человек".  Ну  и
ну! Куда только подевалась европейская ирония старины Пласидо?..
   В квартире Ким я оказалась впервые. Пять пролетов шатких ступеней вели  к
квартирке размером со школьный пенал - крошечная газовая плита в одном углу,
душевая в другом, под ногами скрипит расколотый кафель.
   - Ну разве не здорово? - просияла Ким при виде меня. - И  выгодно!  Всего
семьсот баксов в месяц.
   Я вспомнила, как Лоренс с похожим восторгом показывал  мне  свою  конуру.
Удивительно: люди не только живут в клоповниках, водруженных друг на  друга,
но и счастливы, что удалось заполучить такое убогое жилье.
   - Чаю хочешь? Я как раз чайник поставила.
   - То что  надо,  -  обрадовалась  я,  оживившись  при  мысли,  что  смогу
восстановить силы настоящим английским чаем.
   - Отлично, - Ким открыла шкафчик. - У меня есть лакричный,  апельсиновый,
с шипами малины, лимонный, ромашковый, фенхель с крапивой…
   - Стоп, стоп. - Я поняла руку. - А можно  мне  чашку  самого  простого  и
обычного чая?
   Ким смутилась.
   - Ты имеешь в виду чай из чая? Я его больше не пью. Танин очень вреден.
   - Даже жалкого пакетика в шкафу не завалялось? - взмолилась я.
   Ким покачала головой.
   - Да и какая разница? Все равно нет ни молока, ни сахара. Я бы не  смогла
приготовить правильный чай.
   - Нет молока?
   - Только соевое. Но у него не тот вкус.
   Я уронила голову на руки и простонала:
   - Ким, что  с  тобой  стало?  Этот  город  высосал  все  твои  мозги,  ты
превратилась в физкультурницу и фанатичку обезжиренной жратвы.
   - Нет, Сэм, не будь такой! Такой быть нельзя! - оборвала меня Ким.
   Эту дурацкую фразу мы давным-давно позаимствовали  из  одного  позабытого
телесериала семидесятых  годов  и  нагло  присвоили.  От  знакомых  до  боли
интонаций голова моя поднялась, словно ее дернули за ниточку.
   - Я - по-прежнему я! - воскликнула Ким  и  расплылась  в  обворожительной
улыбке.
   - Да, но тебя все меньше и меньше, - скорбно заметила я.
   День выдался жаркий. Ким  была  в  коротком  топе  -  помесь  лифчика  от
купальника и обрезанной футболки; отполированный, совершенно  плоский  живот
был выставлен на всеобщее обозрение.  Тренировочные  штаны  плотно  облегали
бедра Ким; когда она повернулась, чтобы снять  с  плиты  чайник,  мне  стало
ясно: ягодицы у мой подруги нынче сделаны из  стали.  Ее  кожа  блестела,  а
короткие волосы сияли здоровьем и дорогим ополаскивателем.
   - Во всяком случае,  тело  свое  ты  изменила  полностью,  -  сказала  я,
плюхаясь в надувное кресло из розового пластика.
   - Долгие годы упорного труда, - отозвалась Ким. - Так ты будешь чай?
   - Давай тот,  что  с  шипами.  Кстати,  мне  нравится,  как  ты  тут  все
обставила.
   Солнечный свет ласкал выкрашенный белой  краской  пол.  Топчан,  покрытый
искусственной овчиной, по ночам, превращался, должно быть,  в  кровать.  Над
ним висело полотно - ярко-розовый кочан цветной капусты на  белом  фоне.  На
серебристых полочках Ким любовно разместила коллекцию кукол Барби и Синди, а
рядом с кроватью высилась стопка книг по культуризму. Классические контрасты
современной женщины.
   - А ты помнишь кукол Маргариток? - предалась я воспоминаниям.  -  Ты  все
время пыталась найти кукол в нарядах от  Мэри  Куонт  ?
   - Черт, да сейчас они превратились в  настоящие  коллекционные  раритеты.
Помнишь, для них продавался целый чемодан с одеждой,  в  углу  еще  наклеена
красно-бело-желтая маргаритка. Но в Штатах Маргариток не найти.
   Ким протянула мне кружку.
   - Только не ставь на кресло, а то пластик расплавится, и кресло лопнет.
   - Никак не могу взять в толк, - я отодвинула руку с кружкой  подальше  от
розового пластика, -  почему  вы  здесь  живете  в  крошечных  однокомнатных
квартирках. Можно ведь объединиться с кем-нибудь и снять большую. За  те  же
самые деньги - гораздо больше места.
   Ким села на пол, прислонилась к топчану, и подула на чай.
   - Все слишком заняты, чтобы еще и приспосабливаться друг к другу. Каждому
хочется отдельную конуру, куда можно приползти в конце рабочего  дня.  Кроме
того, в Нью-Йорке суровые нравы. Друзей здесь сжирают, как жареную картошку.
Каждый хочет чувствовать себя свободным, чтобы без сожаления избавляться  от
того, кто тебе больше не нужен.
   - Ты это серьезно?
   - Разумеется. В Нью-Йорке люди  -  твое  оружие,  их  используешь,  чтобы
пробиться. К тому же, здесь  достаточно  выйти  за  дверь,  чтобы  встретить
знакомого. В Ист-Виллидж я могу наткнуться на  одного  и  того  же  человека
четыре раза на дню. Да и баров  много.  Словом,  если  тебе  нужна  светская
жизнь, то с этим проблем не возникает.
   - Именно так ты познакомилась с Кейт и Явой?
   -  Угу.  Точнее,  Кейт  встречалась  с  Лео.  Через  него  я  с   ней   и
познакомилась.
   В голосе Ким послышался легкий холодок. Я насторожилась.
   - Кейт тебе не нравилась?
   - От тебя ничего не скроешь, - вздохнула Ким. - Нет,  не  нравилась.  Мне
казалось, что она плохо обращается с Лео. Из-за нее  он  стал  недолюбливать
женщин. Лео по-настоящему  запал  на  Кейт.  Мне  всегда  казалось,  причина
отчасти в том, что она работала в  галерее,  но…  Ладно,  наверное,  я  себя
обманываю, - печально улыбнулась Ким, поймав мой взгляд. -  В  общем,  когда
Кейт бросила Лео, он стал мрачным и нелюдимым. И как-то раз я объявила,  что
больше не хочу  его  видеть,  потому  что  он  сливает  на  меня  весь  свой
мизантропический яд. Потому-то я и разозлилась, когда  мы  встретили  его  в
парке.
   - Помню.
   - Но, похоже, Лео оттаял, - признала она. - Правда, в парке  меня  больше
волновало, как бы побыстрее забраться в штаны Лекса, чем как ведет себя Лео.
   - Хорошо оттянулась?
   - Еще бы! -  Ким  рассмеялась.  -  Впрочем,  сегодня  я  прогнала  его  в
гостиницу. Захотелось побыть одной.
   - Зрелое решение.
   - А то сама не знаю.
   - Так что за новость тебя так взволновала?
   - Вот черт, совсем забыла! - Ким выпрямилась и поставила на пол кружку  с
чаем. - Ты ведь знаешь, что мы вчера ходили в полицию? Точнее,  Лекс  ходил.
Они продержали его целую вечность, от скуки я чуть с ума не сошла. Но ты  ни
за что не догадаешься, что там Лексу сказали.
   Ким выдержала паузу. Я послушно покачала головой.
   - Убитого парня звали Дон? Похоже, он  знал  убийцу  Кейт  или  человека,
устроившего погром в галерее, а может  даже  обоих,  и  решил  подзаработать
шантажом.
   - Откуда им это известно?
   - Дон снимал квартиру вместе с приятелем и задолжал тому  за  аренду.  Но
несколько дней назад он по пьяной лавочке  похвастался,  что  скоро  у  него
появится целая куча денег.
   - Раз копы поделились такой информацией с Лексом, значит, они  закидывает
удочки по всем направлениям, - сказала я. - Полиция зашла в тупик и  пробует
разные версии - только и всего. Зная Дона, должна сказать, что предположение
не лишено смысла. - Я вспомнила презрительную улыбку Дона, вспомнила, как он
раздражал Сюзанну, да  и  меня  тоже.  Дон  был  из  тех  людей,  что  любят
выведывать чужие секреты. - Да,  он  вполне  сгодится  на  роль  шантажиста.
Наверное, в тот вечер Дон задержался в галерее допоздна и слышал, как  вошел
любитель граффити.
   - Черт, в этом городе каждый мнит себя художником, -  вздохнула  Кейт.  -
Режиссером, модельером, художником. Все мы тут стремимся  к  успеху.  А  еще
есть Писатели-Актрисы-Скульпторы-и-Тому подобные. Я их называю ПАСТЬ.
   - Неплохо, - оценила я.
   - Ну что, подруга, могу я еще ввернуть словечко, а?
   Мы улыбнулись.
   - Но жить тут тяжело. Столько людей на таком крошечном островке, и каждый
вкалывает изо всех сил, чтобы чего-то добиться… Господи, иногда я  спрашиваю
себе, зачем мне все это нужно.
   - Ну, если твоя мачеха сумела пробиться со своими индустриально-помойными
картинами, то и ты сможешь.
   - Моя мачеха лезла наверх, трахаясь и обманывая направо  и  налево,  -  с
горечью возразила Ким. - А когда она забралась  туда,  куда  стремилась,  то
выкрала у нас папу и отравила его разум. Не верится, что один человек  может
так управлять другим. Большую часть времени  папа  сам  не  свой.  Настоящий
зомби. Боже, как я ненавижу эту стерву! - Ким с силой выдохнула.  -  Ф-ф-фу,
пора сменить тему! А то и самой свихнуться недолго! Почему вчера не пришла в
бар? Я тебя ждала.
   - Черт!
   О вчерашнем вечере я и забыла. Надо все рассказать Ким. Если Мел пустится
во все тяжкие - или уже пустилась? - нельзя держать  Ким  в  неведении.  Она
первая может пострадать. Если не считать самой Мел.
   Я вкратце пересказала события вчерашнего вечера. Ким отнеслась к рассказу
спокойнее, чем я ожидала.
   - Знаешь, в этой жизни всякая фигня случается. Бывает,  что  люди  сводят
друг друга с ума. В этом городе на такое и внимания не обращают.
   - Все равно, будь осторожна. У Мел сейчас не все дома.
   - Ладно. Бедная. Лекс ни словом о ней не обмолвился.
   - С какой стати? - резонно спросила я. - Не станет же  он  исповедоваться
тебе во всех своих перепихонах за последние два месяца.
   - Да я не о том. Лекс не сказал,  что  Мел  будет  на  выставке.  Мог  бы
предупредить. Он, конечно, не знал, что она за ним следит, но после затяжной
телефонной осады мог бы о чем-то догадаться.
   - Ты ведь знаешь мужчин, Ким. Зароют голову в песок,  а  потом  жалуются,
что в глазах свербит.
   - Это верно, черт побери.
   - Так что у тебя с Лексом? - спросила я, сгорая  от  любопытства.  -  Это
серьезно?
   -  Не  знаю…  Пока  я  просто  оттягиваюсь.  Наверное,  пока  не   готова
встречаться с кем-нибудь всерьез. Мне не так давно досталось - до сих пор не
отошла.
   Уж не Лео ли она имеет в виду?
   - Конечно, - Ким лукаво  улыбнулась,  -  Лекс  хорош  в  постели,  но  не
настолько, чтобы его преследовать.
   Мы расхохотались. Вот это была настоящая прежняя Ким.
   -  Надо   быть   истинным   кладом,   чтобы   тебя   преследовали   после
одной-единственной ночи любви. Надо быть таким… таким…
   - …классным, что пальчики оближешь! -  подхватила  я.  Еще  одна  любимая
фраза из нашей юности.
   Ким   вставила   в   магнитофон   кассету.   Раздались   первые   аккорды
"Медлительности", нашей любимой песенки  "Сестер  Пойнтер".  И  вскоре  наши
завывания неслись по всему Ист-Виллиджу.
   - Если я хочу ВСЮ НОЧЬ… - орала Ким.
   - Он говорит: "НЕ ПРОЧЬ"! - выла я в ответ.
   - Не экстаз НА МИГ, а счастье НАВСЕГДА.
   - На уме у МЕНЯ-А-А-А…, - проорали мы хором голосами, отвратными,  как  у
девок из "Бананарамы".
   Мы с Ким не стыдились друг друга.  Не  боялись  показаться  смешными  или
нелепыми. В свое время мы такое вытворяли на пару, что теперь нас  ничем  не
проймешь.
   Увы, с выводами я спешила. Но некоторые  события  невозможно  предвидеть.
Даже помесь мисс Марпл с гербицидом порой бессильна…

Глава двадцать вторая

   Предполагалась, что открытие выставки в Нью-Йорке станет одним из  лучших
моментов в моей жизни. Но открытие,  как  и  Статуя  Свободы,  не  оправдало
ожиданий. Ладно, поставьте галочку и скажите, а нет ли тут поблизости  бара?
Лучшие вечера в жизни подкрадываются незаметно, когда их меньше всего ждешь,
и застают врасплох, когда надела самое старое и обтрепанное нижнее белье.
   Я могла бы заранее предвидеть. Я и предвидела. Открытие выставки - прежде
всего тяжкое испытание. Оказываешься в центре внимания, приходится вести  до
тошноты утомительные разговоры  с  людьми,  которых  ты  никогда  больше  не
увидишь, и к твоему лицу должна намертво приклеиться несмываемая  лучезарная
улыбка. Поначалу, как правило, я стараюсь вовсю, но очень быстро  забываю  о
хороших манерах, напиваюсь и мало-помалу становлюсь разнузданной. По  иронии
судьбы именно разнузданность и  предпочитают  покупатели:  дурное  поведение
МБХудака придает пикантности купленному шедевру.  Если,  конечно,  он  будет
куплен.
   Групповая выставка тем хороша, что ноша делится на всех. И  всегда  можно
незаметно смыться  и  поболтать  с  коллегой-художником  -  все  лучше,  чем
просиживать  задницу  у  бара,  дожидаясь  потенциального   покупателя   или
журналиста. К сожалению, дух товарищества в нашей МБХудацкой компании сильно
повыветрился со времени первой встречи на Олд-стрит. Пока в галерею  прибыли
только Лекс и Роб. Мел предупредила, что немного  опоздает.  Кэрол,  хотя  и
несколько раздосадованная, как сердится учительница  на  опоздание  ученика,
решила, что  Мел  нервничает  и  никак  не  может  определиться  с  вечерним
туалетом.
   - Мужчинам проще, - сказала она мне и Сюзанне. - Я двадцать  лет  решала,
что мне подходит и что можно надеть на работу, прежде  чем  соединила  то  и
другое.
   - Всем известно о черных  костюмах  Кэрол,  -  пояснила  Сюзанна.  -  Она
никогда не носит ничего другого.
   Сама Сюзанна походила на старинную скульптуру - в белом  вязаном  платье,
вызывающе  немодном,  но  прекрасно  гармонировавшем  с  ее   монументальной
красотой. Шею Сюзанны украшало неизменное жемчужное ожерелье,  а  на  голове
она соорудила пирамидальный начес, отчего стала казаться гораздо выше.
   - В них чувствуешь себя так свободно!  -  подхватила  Кэрол.  -  Конечно,
стоят такие костюмы целое состояние, но оправдывают свою цену до  последнего
цента. Впрочем, надеюсь,  Мел  скоро  явится,  -  резко  сказала  она.  Меня
поразила  эта  мгновенная  смена  интонации.  Настроение  у  Кэрол  менялось
быстрее, чем радист отбивает морзянкой СОС. - Может,  позвонить  в  отель  и
поторопить ее?
   - Кэрол не забывает о деле даже во время светской  болтовни,  -  заметила
Сюзанна, когда Кэрол, постукивая каблуками, отошла. - У нее полушария  мозга
работают независимо друг от друга.
   - Как во время сеанса  одновременной  игры  в  шахматы,  -  подсказала  я
сравнение. - Нет, как во время шахматной партии и  обсуждения  цвета  губной
помады.
   - Поразительная женщина. Я многому у нее научилась.
   - А почему ты занимаешься запасниками, а не ее ассистент? - спросила я. -
Ничего, что я спрашиваю?
   - Причин две, - усмехнулась Сюзанна. -  Во-первых,  мне  и  так  прилично
платят. В помощники к владельцу галереи идут скорее из  любви  к  искусству,
чем ради денег. Что касается меня… - она улыбнулась, - …любовь - это хорошо,
но я предпочитаю наличные. Кроме  того,  у  меня  не  самый  лучший  нюх  на
шедевры. Я не  умею  чувствовать  тенденции  и  конъюнктуру  арт-рынка.  Это
настоящий дар, и у меня его нет. Вот у Кейт он был.
   Последние слова Сюзанна почти прошептала. Она огляделась.
   - Ладно… Никто не подслушивает.
   - А ты умеешь говорить обиняками, - восхитилась я.
   - Я королева светской беседы. Итак… - Она серьезно посмотрела на меня.  -
Когда сможем побеседовать?
   - Не сейчас. Подождем, когда вечер раскочегарится. Надо же  мне  заняться
рекламой своих работ. В конце концов, это открытие моей первой выставки.
   С этим Сюзанна спорить не могла.

***

   Последние несколько дней во мне все крепче зрела уверенность, что я  знаю
убийцу Кейт и Дона. Впрочем, то была одна лишь интуиция: доказательствами  я
не располагала. Чтобы их добыть, требовался сообщник. И по  многим  причинам
Сюзанна казалась наиболее подходящей кандидатурой.
   Она ухватилась за мое предложение, едва только я объяснила весь замысел.
   - Я знала! С самого начала знала! - ликующе вскричала Сюзанна.  -  Просто
не верила, что ты думаешь на нее. Боже, как я мучилась из-за  того,  что  не
могла ни с кем поделиться.
   - А мне казалось, ты подозреваешь Лекса, -  призналась  я.  -  Тогда,  за
завтраком, ты так враждебно смотрела на него.
   Сюзанна покраснела.
   - Да нет… Мне было обидно, что Кейт ничего не сказала про Лекса. Могла бы
довериться и шепнуть, что он остановился у нее. Но я никогда не считала  его
убийцей. Сама знаешь, под кого я копала. - Она  торжествующе  посмотрела  на
меня. - А знаешь… ведь она это