Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
асика.
Стасик окончательно смутился.
- Ну... Я тебе не говорил... Так по-дурацки вышло... Я как-то на крышу
попал.
- Что же это была за крыша, Стасик?!
- Пятиэтажки какой-то. Здесь, в моем районе.
- И что ты там делал?!
- Спал.
- Вот как?... - Галя всматривалась в Стасика, словно ища в его лице
признаки безумия. И даже ноги непроизвольно подобрала под себя, будто
боялась, что он ее укусит.
Кис самым внимательнейшим образом слушал, переводя глаза с одного на
другую, не вмешиваясь в разговор.
- Спал, - кивнула Галя. - Ну и как? Хорошо выспался? - она, несмотря на
всю свою настороженность, не могла отказать себе в ехидстве. - И что потом
было?
- Проснулся и пошел домой.
- Пошел? И как же ты пошел? С крыши спрыгнул?
- Зачем? - удивился Стасик. - Открыл дверцу на чердак, спустился, затем
с чердака спустился, затем с лестницы спустился и вышел на улицу. И домой
пошел.
- Врешь? - с надеждой спросила Галя.
- Зачем мне врать! - обиделся Стасик. - Чистая правда!
- И когда же это было? Уж не в один ли из этих дней? - она кивнула на
листочек с датами.
- Весьма возможно.... - задумался Стасик. - Во всяком случае, это как
раз во вторник было. А вот в какой - теперь не помню...
Кис уже не знал, что ему и думать. Он все еще не решил, браться ли ему
за это весьма странное дело - хотел сначала составить предварительное мнение
о его сложности... Но мнение никак не составлялось. То есть, вне всякого
сомнения, дело было сложным, очень сложным - но, может, скорее, для
психиатра?
- У нас осталось еще 14 октября, - напомнил детектив.
- Четверг, - снова влезла Галя.
- Не помню. Хоть убейте - не помню! - заявил Стасик.
- Но, по крайней мере, никаких крыш, чердаков, подвалов, кладбищ,
крематориев и прочих симпатичных мест вы не посещали?
Стасик так расстроился, что у него почти слезы выступили на глазах.
- Еще одно место было... - произнес он, покраснев. - Я в какой-то
квартире очутился, там наркоманы... Они трахались... И...
- И что? - поторопил Кис замолкнувшего Стасика.
- И все. Я очнулся на диване, и ушел домой, - сократил до предела
историю посещения злачного места Стасик.
- Когда это произошло?
- Недавно, недели три назад... Кажется, 9-го февраля...
- Ну, 9-го никаких происшествий, к счастью, не случилось, - облегченно
вздохнул Кис. - Какими еще историями порадуете?
- Все, кажется... Вот разве что вещи у меня пропадали, а потом
находились, да причем иногда чужие... И потом, мне кто-то мебель переставил
в квартире... И еще девчушка приходила из "Вашего Домового" - делать уборку,
которую я никогда не заказывал... А в довершение всего - несколько дней
назад меня какая-то девушка убийцей назвала...
Галя было вновь вскинулась с недоверчивыми вопросами, но Кис остановил
ее жестом и принялся подробно расспрашивать Стасика, делая пометки.
Закончив, он задумался. И думал так долго, что Галя не вытерпела и
встряла в сложный мыслительный процесс детектива:
- Кис, ну что ж ты молчишь? Что ты об этом думаешь? Берешься за дело?
- Вы мне позволите снять у вас отпечатки пальцев? - встрепенулся Кис.
- У меня? - испугался Стасик. - Зачем?
- Дело в том, что на местах преступлений найдены некоторые предметы с
отпечатками, не принадлежащими хозяевам квартир. А я завтра попробую в деле
покопаться...
Стасик так обреченно протянул руки, словно Кис собирался защелкнуть на
них наручники.
Кис приложил Стасиковы пальцы к чистому листу бумаги, затем аккуратно
настрогал карандашный грифель и припудрил белый лист. Проступили отпечатки,
на которые Стасик смотрел почему-то с испугом.
- Знаете что? - произнес Кис. - Собирайтесь-ка. Вам нужно где-то
переждать хотя бы несколько дней. Пока я не разберусь, что к чему.
- Я его на нашей даче хотела спрятать...
Кис кивнул.
- Хорошая мысль. А эту ночь пускай проведет у меня. А то - кто знает,
когда наша доблестная милиция выйдет на след...
Невероятное везение Киса.
- Плохая новость, - сообщил Кис на следующий день, вернувшись с
Петровки. Стасик понуро ждал на кухне решения своей участи. - Отпечатки
ваши.
- Не беретесь, значит? - убитым голосом спросил Стасик.
- Берусь.
Стасик вскочил с табуретки и так горячо кинулся к детективу, что Кис
опасливо уклонился, - ему показалось, что этот молодой бородатый мужчина
кинется его целовать на радостях.
- Дело в том, - пояснил он, утихомирив жестом Стасика, - что есть один
факт, который заставил меня вам поверить...
- Неужели хоть один, да есть? - невесело откликнулся Стасик.
- Ваше свидание с Галей. Если вы не принимали участия хоть в одном из
преступлений из этой серии - а это, вне всякого сомнения, серия с одним и
тем же почерком, - то преступник - не вы. Бандитов всегда было четверо.
- Спасибо вам, спасибо! - Стасик снова засиял и, кинувшись к детективу,
принялся горячо пожимать его руку.
- Если даже допустить, что был еще пятый, - Кис убрал руки за спину,
боясь, что Стасик их отдавит окончательно, - а вы по каким-то причинам не
участвовали в одном из этих налетов и этот пятый вас заместил...
- Какой пятый? - не понял Стасик.
- Что на самом деле маловероятно... Но у меня есть еще один аргумент в
вашу пользу: человек, с которого сделали фоторобот, был одной из потерпевших
определен как главный в банде. И именно он похож на вас. А главарь должен
был присутствовать на всех "мероприятиях". На то он и главный...
- Вы меня спасли! Ох, прямо камень с души свалился! - ликовал Стасик. -
Надо же! А я еще возражал против частного детектива! Вы умный, оказывается,
человек!
- Хоть и детектив, забыли добавить, - усмехнулся Кис.
Стасик, не заметив своей бестактности, аж пританцовывал от счастья. - Я
тогда поехал? Сейчас машину словлю...
- Куда?
- Домой!
- Сядьте, Стас. И успокойтесь. Вы ничего не поняли: это я вам верю. И
это я знаю, что у вас было свидание с Галиной. Но никто другой вам не
поверит: у вас нет алиби, потому что на Петровке вы не сможете рассказать об
этом свидании.
Кис, бывало, грешил морализаторством, но любовные взаимоотношения
судить никогда не брался: сугубо личное дело каждого. И при любых условиях
честь женщины была для него приоритетом, не подлежащим ни сомнениям, ни
обсуждениям. Теперь же, видя, как помрачнел его новый клиент, в котором он
сразу ощутил некую инфантильность, Алексей с неприязнью ожидал, что тот
попытается торговаться с Галиной за подтверждение своего алиби.
Но Стасик только напряженно спросил:
- Вы ведь на Петровке не работаете? А как же вам тогда дали посмотреть
дело?
- Ну, это мои личные отношения с ребятами. Когда-то вместе работали, а
теперь обмениваемся услугами...
- Это я понимаю... Я о другом: вы о нас с Галей ничего не говорили?
- Бог мой, конечно, нет! - воспрянул душою Кис. Он всегда радовался
проявлениям порядочности в людях. - Я никогда не говорю, на кого работаю, но
тут намекнул, что меня наняла одна из потерпевших...
- А... А что же нам теперь делать?
- Вам - ничего, ждать. А мне - думать. Искать.
- Кого?
- Преступника, по всей видимости.
- И как же вы будете его искать?
- Еще не знаю. Одно ясно: это человек хитрый и опасный.
- Откуда вы знаете?
- Ваши отпечатки находятся на ряде предметов, обнаруженных в квартирах
потерпевших. Почти все предметы соответствуют вашему списку загадочно
пропадавших и вновь находившихся вещей: все эти зажигалки, ручки, сигаретные
пачки, ключи... Но дело в том, что больше нигде никаких отпечатков нет: ни
на дверных ручках, ни на мебели. Потерпевшие свидетельствуют: что все
мужчины были в перчатках. Об этом же сообщил муж одной из первых жертв,
который выжил после инфаркта, хоть и стал практически инвалидом... Из факта
отсутствия отпечатков также легко сделать вывод, что преступники работали в
перчатках. Напоминаю, что они не только насиловали женщин, но и выносили из
квартир ценности: украшения, столовое серебро, мелкие художественные
изделия, деньги... Следовательно, отпечатки должны были остаться повсюду. А
они остались только на мелких предметах, принадлежащих частично хозяевам
квартиры, частично, по всей видимости, преступникам, обронивших их впопыхах:
в списке как раз ручка, зажигалка, целлофан от сигаретной пачки... Не
удивлюсь, если эти предметы принадлежат вам...
- Не понял, - подскочил Стасик. - Вы же сами сказали, что это не я! То
есть, что я не...
- Успокойтесь, Стас. И не скачите на табуретке, сломаете. Пейте
спокойно чай...
- Какой чай! Мне глоток в горло не лезет!
- Я полагаю, что все эти предметы подкинули. Выкрали у вас и потом
подкинули на место преступления. Я исхожу из вашего рассказа о пропадавших у
вас вещах. Чужие же вещи, которые вы находили у себя в карманах, как та
зажигалка из магазина, принадлежали кому-то из жертв. Вам эти вещи
подбрасывали, вы на них оставляли отпечатки, потом их снова выкрадывали у
вас и подкидывали на место преступления. Возможно, преступники рассуждали
так: милиция решит, что кто-то из преступников воспользовался хозяйской
зажигалкой, и, поскольку в перчатках неудобно прикуривать, - оставил на ней
отпечатки. Или выронил, допустим, ручку. А с вами работал, должно быть,
какой-то профессиональный карманник.
- Спасибо, - прошептал Стасик. - Спасибо, что вы мне верите.
- Вопрос не в том, верю я вам или не верю, Стас. Я делаю выводы,
основываясь на том, что вы не можете являться преступником, раз не
участвовали во всех преступлениях серии.
- А заказ на уборку? Из "Вашего Домового"? Мне тогда еще мою ручку
вернули!
- Не знаю. Возможно, этот случай не имеет отношения к делу, - терпеливо
пояснил Кис.
- Ага, не имеет... - буркнул Стасик, недовольный тем, что детектив не
объяснил ему все приключившиеся странности разом. - А провалы в памяти? Тоже
не имеют?
- Вот этого я не стал бы утверждать. Но надо над этим еще подумать.
- И потом, почему именно со мной все это происходило? - горячился
Стасик. - Почему я? С какой-такой радости меня выбрали, чтобы подставить на
роль преступника?
Некоторое время Кис молчал, подавляя растущее в нем раздражение. Он не
любил слабовольных мужиков, не владеющих своими чувствами. Впрочем, Галина,
видимо, придерживается иного мнения... Удивительный народ - женщины!
Нянчатся с такими вот слюнтяйчиками, а такие славные мужики, как Кис,
пропадают, можно сказать...
- У вас нет, случаем, братьев?
Стасик несказанно удивился новому повороту детективной мысли.
- Нет... Никогда не было! Даже двоюродных нет - одни сестры!
- А какой-нибудь тайны, связанной с вашим рождением? Ребенок, которого
отдали на усыновление? Ваш брат-близнец? Такое бывает, хоть и редко... А?
- Я... Я не знаю... - растерялся Стасик. - Сроду не слыхал ни о чем
таком... Знаете, мама, даже если бы всю жизнь скрывала, перед смертью мне
рассказала бы!...
- Что ж, это еще больше усложняет нашу задачу. Придется искать совсем
постороннего человека... Похожего на вас.
- Вот вы о чем! А ведь Галя тоже говорила: фоторобот вещь неточная,
составляется по свидетельским описаниям, вот и получилось у них что-то
похожее на меня...
- Это не у них получилось, Стас. Фоторобот тут не при чем. Преступник
должен быть на самом деле похож на вас.
- Почему вы так решили?!
- Потому, что именно по этой причине он вас выбрал.
- Как это - выбрал?
- Может, это кто-то из ваших знакомых? Вспомните, нет ли среди них
кого, с кем у вас имеется хотя бы частичное сходство? Не так уж мало
существует людей, принадлежащих к одному типу внешности, - замечали?
Стасик старательно подумал. Результатом стараний было его расстроенное
"нет".
- А вы всех вспомнили? Думайте не только о ваших более-менее близких
друзьях, но и посторонних людях, с которыми вы часто встречаетесь: коллеги
на работе, соседи по дому, даже продавцы в магазинах, куда вы постоянно...
- Дядя Петя! - завопил Стасик так, что Кис едва не подпрыгнул на
табуретке. - Я знаю, кто! Федя! Он меня принял за какого-то Федю!
И Стасик, захлебываясь от возбуждения, поведал Кису историю,
приключившуюся у новостройки.
- Это невероятное везение, - кивнул Кис. - Просто невероятное. Что ж,
хоть маленькая ниточка, да есть...
Кис устроил Стаса на ночлег на раскладушке, потеснив Ваньку, а сам еще
долго пыхтел сигаретой на кухне...
Утречком Кис встал хмурый и недоспатый, и мрачно сообщил свеженькому,
как юный пионер, Стасу:
- Будет лучше, если я освобожу Галину от хлопот по вашей доставке на
дачу.
- Вы меня сами отвезете?
Кис кивнул.
- Прямо сейчас?
- Нет... Надо подготовиться, взять у Галины ключи, адрес, продукты -
она для вас целую тонну наготовила... Завтра ночью поедем.
- Ночью? Почему?
- Так будет лучше, - уклончиво произнес детектив.
- Нет, что такое? Скажите мне! Вы чего-то не договариваете!
- Да нет же... Просто днем я занят, вот ночью и поедем...
- Это из-за соседей, да? - проницательно прищурился Стас.
- Именно! - обрадовался нежданной подсказке Кис. - И вы там будете
сидеть тихо-тихо, на улицу не выходить, свет по вечерам не зажигать. Никто
не должен догадаться, что дача обитаема! Надеюсь, там найдутся
электрообогреватели - потому что дыма из трубы не должно быть, понятно?
Стасик испуганно кивнул.
Знал бы ты, мой милый, какая опасность тебе грозит, еще бы не так
испугался! - подумал Кис. - Тебя мне удалось провести; - будем надеяться,
что и убийцу мы проведем. Ведь ему же теперь ловчее всего твой безгласный
труп милиции преподнести! С трупа спроса нет, - свидетели опознают, - дело
закроют...
- И вот еще что, - сказал он строго, - теплую одежду нужно взять. Так
что поручите Галине собрать. А с ней я сам встречусь...
Виктор нужен Вере.
Вера поправлялась. Поправлялась - в смысле выздоравливала и
поправлялась - в смысле набирала нормальный вес. Округлились, наконец,
впалые щеки, разгладилось и стало приобретать краски лицо, очертилась почти
исчезнувшая под просторными одеждами грудь...
Виктор радовался: он снова выиграл у смерти.
И печалился: дело сделано, пора убираться восвояси...
Убираться не хотелось. Хотелось и дальше приходить, сидеть вдвоем за
ужином, подливать ей красное вино, строго следить, чтобы съела все до конца,
и радостно слушать легкий смех: "Я скоро в дверь пролезать не буду, Виктор!"
Хотелось ночевать в соседней комнате, заглядывать ночью к ней - все ли
в порядке, спит ли глубоким, здоровым сном; хотелось ворчать с утра: "Ну
вот, хоть на человека стала похожа! А то была синяя, тощая - курица третьего
сорта, а не женщина!"
Хотелось и дальше сидеть перед мерцающим экраном телевизора, не вникая
в то, что происходит на экране, и вести пустячный, непринужденный
разговор... Он все надеялся, что Вера однажды решится все рассказать ему,
доверить свою боль, - он бы ее принял, эту боль, и, разделенная на двоих,
она бы связала их чем-то более прочным и интимным, чем ужины с красным
вином... Но она говорила о психологии, о погоде, о какой-то книжке, о том,
что нужно искать работу... Впрочем, Виктор был рад и этому.
Хотелось...
Много чего хотелось.
Не хотелось только одного: все это потерять.
Он пытался убедить себя, что сделал благое дело, и д лжно этим
удовлетвориться; что нечего ручонки тянуть к тому, что тебе не принадлежит и
принадлежать не будет; что пора и честь знать, то есть откланяться.
... А вдруг удержит? Вдруг скажет: нет, не уходи; я не хочу, чтобы ты
уходил... Вдруг скажет: приходи снова, приходи завтра, приходи каждый
день... Вдруг скажет: ты такой добрый, благородный, ненавязчивый... Мне
хорошо с тобой и легко. Не уходи, я не хочу оставаться в одиночестве... Я к
тебе привыкла, мне без тебя будет пусто и плохо...
Ему так и не суждено было узнать, отпустила бы его Вера.
Его не отпустили обстоятельства.
Первый звонок был вполне вежливым: Веру попросили вернуть вещи, ей не
принадлежащие. Легкая угроза ощущалась, но только в интонации, не в словах.
Вера слушала голос Ирины, холодный и надменный: "Подумайте хорошенько,
милочка!", и смотрела на эти вещи, и слезы наворачивались на глаза -
кажется, впервые со дня смерти Толи. В этих вещах была его душа, было его
присутствие...
Она просто повесила трубку, не ответив.
Второй звонок был с угрозами. Пока все еще вежливыми: грозили судом,
адвокатами, экспертами, описями, обысками... На этот раз голос был мужской,
а интонации - издевательскими. "Вы же не захотите публично прослыть женщиной
легкого поведения? В таком случае, не стоит доводить дело до суда..."
Вера снова молча положила трубку на рычаг. Отдать эти вещи - словно
предать Анатолия. Она не могла этого сделать.
Она ничего не сказала Виктору, полагая, что его это не касается... Но
через пару дней, в беготне по городу в поисках новой работы, Вера нечаянно
приметила за собой слежку. Она так удивилась и разозлилась, что в тот же
вечер Виктору все и выложила.
Она рассказала действительно все: и об одиночестве долгих лет, и о трех
годах безнадежной любви и унизительных пряток от Толиной жены, и о его
запоздалом решении разводиться; и о любовных приключениях Ирины Львовны с
юным Романом; и о том страшном дне, когда насильники схватили ее у дверей и
втолкнули в квартиру...
Она плакала, а Виктор радовался этой горькой исповеди, как последний
эгоист. Он радовался, что она, наконец, ему доверилась, радовался тому, что,
наконец, плачет, как все нормальные женщины, а не прыгает в окошко и не
морит себя голодом; он радовался, что она плачет, уткнувшись лбом в его
плечо...
Оторвался он от своих радостей только тогда, когда услышал о слежке.
- Я бы никогда не догадалась, если бы случайно не остановилась у
витрины... В последнее время у меня совершенно пропал интерес к одежде, к
косметике, - к себе, одним словом... А тут вдруг увидела на витрине
светло-голубой костюм, который мне показался, ну, просто сшитым на меня... Я
даже остановилась, радуясь не столько костюму, сколько собственному к нему
интересу, и принялась разглядывать манекен. Потом попыталась рассмотреть в
стекле витрины свое отражение, - что-то я давно не заглядывала толком в
зеркало, уж и забыла, как выгляжу... В отражении позади меня маячил чей-то
силуэт: я его заметила только потому, что все мимо шли, а он стоял. Потом я
решила войти в магазин. Входя, машинально оглянулась: мужчина быстро
отвернул голову. Я его не разглядела, но запомнила синюю куртку... Выходя,
заметила, что синяя куртка все еще торчит у киоска с журналами. Я тронулась
- и он за мной. Я самой себе не поверила, и в следующий раз остановилась у
другой витрины уже нарочно. И что ты думаешь? Он тоже остановился!
- Какой из себя?
- Молодой, среднего роста. Лица не разглядела, шапочка вязаная почти до
глаз...
- Ты его раньше видела?
- Нет, никогда... Мне кажется, это связано со звонками. Это Ирина
послала кого-то за мной следить!
- Но зачем?!
- Может, хочет найти что-нибудь компрометирующее или хочет узнать, чт