Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
и с телятиной, и с овощами.
Короче говоря, со студенческим обедом тоже все обошлось. О приступе
Главного Объекта я никому не говорила, чтобы не будоражить
общественность, но поскольку весь наличный запас кислорода оказался
израсходованным, нужно было первым делом бежать в аптеку заправлять
подушки. Когда в доме больной с таким букетом диагнозов, кислород должен
быть обязательно, поскольку может потребоваться в любой момент. И только
я собралась одеваться, как меня подловила Мадам.
- Ника, я пошла в парикмахерскую, мой мастер как раз сейчас свободен.
Ах ты господи, неужели удачи закончились? Жаль.
С ними было так приятно.
- А вы куда-то собрались? - спохватилась Наталья, заметив, что я
сменила спортивный костюм, в котором обычно работала дома, на брюки и
джемпер.
- Я хотела сбегать в аптеку заправить подушки.
- Ничего, Денис дома. Я думаю, за полчаса ничего не случится.
Я бы тоже хотела так думать, но Николай Григорьевич мне уже выдал
сегодня незапланированное антре.
- Наталья Сергеевна, вы уж попросите, пожалуйста, Дениса не
отлучаться, пока я не вернусь.
- Он никуда не уйдет, - твердо пообещала Наталья.
И что-то в ее тоне мне не понравилось. Неужели в Семье происходит
нечто, о чем я и не подозреваю? Странно. Я целыми днями дома, все члены
Семьи у меня на виду, казалось бы, все должна замечать, ан нет, что-то
от меня укрылось.
Ну да ладно, коль мать уверена, что сын останется дома, так тому и
быть. Я на всякий случай велела Денису заглянуть минут через пятнадцать
к деду, подхватила три пустые подушки и вместе с Мадам вышла из дома.
Разумеется, подвезти меня до аптеки она не догадалась, села в свою
машину и улетела за красотой.
Заправка подушек - минутное дело, и стоит всего ничего, по 2 копейки
за литр кислорода, по 80 копеек за подушку. Но вот тащить три полные
подушки - удовольствие сомнительное. Нет, не тяжело, они совсем
невесомые, но большие, из рук вываливаются. Две - нормально, взял по
одной подушке под каждую руку и пошел. Но три - это перебор. В зубах,
что ли, ее нести?
Но не кончились мои удачи, решили еще побаловать меня. На полпути из
аптеки рядом притормозила машина.
- Вы домой? Садитесь, подвезу.
Я нагнулась, чтобы рассмотреть водителя, потому что голос не узнала.
Это был сосед Виктор Валентинович, тот самый, который однажды привел
сбежавшего Патрика и с которым мы делили общий тамбур и дверь. Я с
облегчением сбросила подушки на заднее сиденье и плюхнулась впереди.
- Как Николай Григорьевич? - спросил сосед.
- Потихоньку. Вот подушки для него заправила.
- Я так и понял, - кивнул он. - А почему он не делает операцию?
- Боится, - вздохнула я. Этот вопрос я и сама задала в первый же день
знакомства. - Все-таки возраст, и операция на открытом сердце. Дебейки и
Акчурину он, может, и доверился бы, а кому-то другому - нет. Или,
говорит, в Америке оперироваться, или так жить. А на операцию в Штатах
денег нет, это все-таки очень дорого.
- Жаль, что нет Аделаиды Тимофеевны, она бы его уговорила. Жесткая
была старуха, властная, с ней не поспоришь. Кстати, она со своими
связями и своей пробивной силой его и к Акчурину устроила бы.
- Вы ее знали? - с интересом спросила я.
- Ну а как же, мои родители с Сальниковыми были дружны, все время в
гости друг к другу ходили. Меня Адочка даже в институт в свое время
устраивала. А вот наше поколение, я имею в виду себя, Пашу и Женьку, его
брата, как-то не сошлись. Родители очень хотели, чтобы мы дружили, а мы,
наверное, в знак протеста сторонились друг друга. Не хотели, чтобы нам
указывали, с кем водиться. Юношеский максимализм! - Он весело
рассмеялся. - Кстати, как вас зовут? Вы ведь давно у Сальниковых
работаете, а я даже имени вашего не знаю.
- Вероника.
- А я - Виктор.
- Валентинович, - добавила я. - Я знаю, мне Наталья Сергеевна
говорила еще тогда, когда вы Патрика привели. Я уже пять лет в Москве
живу, а все не перестаю удивляться вашим столичным нравам.
- То есть? - Сосед чуть повернул голову в мою сторону, вероятно,
чтобы обозначить недоумение.
- Я работаю у Сальниковых больше года, то есть больше года живу в
доме, и не знаю никого из соседей, кроме вас, да и то только по имени.
Никто друг к другу в гости не ходит, никто не здоровается. По-моему,
жильцы дома даже в лицо друг друга не знают. Не понимаю, как так можно
жить. У нас в Ташкенте все совсем по-другому.
- Это Москва, голубушка Вероника, здесь волчьи законы. Каждый за
себя. Не буду вдаваться в тонкости социальной психологии, позволю себе
обратить ваше внимание только на одно обстоятельство: территориальные
размеры нашего мегаполиса и транспортные проблемы.
Люди тратят столько времени и сил на дорогу, что на человеческое
общение не остается ни того, ни другого.
А зачем вам соседи? Вы хотите ходить к ним в гости? Или сидеть на
лавочке у подъезда и языком чесать, разглядывая прохожих? Насколько я
успел заметить, посидеть на лавочке у вас и без того есть с кем.
Он намекал на мои периодические выходы на защиту родных рубежей.
Действительно, раза два или три Виктор Валентинович, возвращаясь поздно
вечером домой, заставал меня сидящей перед подъездом в обнимку со спящим
Гомером. Не останавливался, не кивал приветственно, просто проходил
мимо, как будто и не видел нас.
Уж не думает ли он, что это романтические свидания?
Неприятно... Но, в конце концов, какая мне разница, что именно он
думает? Кто он мне? Кум, сват, брат родной?
Он к Сальниковым даже в гости не ходит. А если бы ходил? Забавно,
выходит, Виктор Валентинович прав, соседи и не нужны вовсе, близкое
знакомство с ними может принести только одни осложнения.
Поездка закончилась куда быстрее, чем мне хотелось бы. Мне казалось,
что сосед мог бы много интересного порассказать о моих работодателях.
Может, имей я побольше информации, я бы лучше их понимала...
Он помог мне вытащить подушки и две из них понес сам. Одновременно с
нами у подъезда парковалась еще одна машина, мне незнакомая, во всяком
случае, раньше я этот темно-зеленый "Мерседес" возле нашего дома не
видела. Вышедший из машины мужчина показался мне... ну, не Прекрасным
Принцем, конечно, но чем-то близким к мужчине моей мечты. Рост,
телосложение, цвет волос и глаз, тип лица, прическа - все в нем мне
нравилось. Он придержал дверь перед соседом и мной (вежливый!), вошел
вместе с нами в лифт и не нажал молча нужную кнопку, как делают многие,
а осведомился, на какой нам нужно этаж (еще раз вежливый!). К моему
удивлению, вышел он вместе с нами, на нашем этаже. Надо же, оказывается,
в одной из двух квартир на противоположной стороне площадки живут такие
роскошные мужики, а я и не знаю об этом. Впрочем, я этого красавца ни
разу не видела, да и Виктор Валентинович с ним не поздоровался, они явно
не знакомы, так что, возможно, он и не живет здесь, а в гости зашел.
Жаль, шансы на знакомство резко падают.
Все это я успела подумать в какую-то долю секунды, потому что потом
было уже не до размышлений. Незнакомец подошел к нашей тамбурной двери и
молча стоял рядом, пока я доставала ключи и открывала замок. Виктор
кинул тревожный взгляд на меня, я - на него. Кто это такой? Сосед его не
знает, я тоже, а он идет в одну из двух наших квартир.
- А вы, собственно, к кому? - осторожно спросил сосед.
- К Денису, - спокойно ответил красавец.
На лице Виктора проступило облегчение, а я снова принялась
удивляться. Что общего может быть у легкомысленного студента Дениса с
этим мужчиной, который ему по возрасту в отцы годится?
- А я вас знаю заочно, - неожиданно обратился ко мне незнакомец, - вы
Ника. Денис мне о вас рассказывал.
Я уже запирала тамбурную дверь, сосед терпеливо ждал, пока я открою
квартиру, чтобы сгрузить мои подушки.
- А вы кто? - спросила я на всякий случай.
- А я - Владимир Петрович, отец Дениса. Можно просто Володя.
Вот это да! Ну точно, он ему в отцы и годится. Так вот почему Наталья
вдруг засобиралась в парикмахерскую!
И вот почему она была уверена, что Денис никуда не уйдет. Она знала,
что парень договорился с отцом, и не хотела встречаться с бывшим мужем.
Ну что ж, как говорится, больному легче, можно без опаски открывать
дверь и входить в квартиру, это не вор и не налетчик.
В течение следующих десяти минут выяснилось, что Владимир Петрович
принес сыну какую-то жутко дефицитную и навороченную компьютерную
программу, которую сам же, как специалист, и установит. Вообще-то, сын с
отцом встречается регулярно с самого детства, но, как правило, на
стороне, не у отца дома, где находится его вторая жена и дети от нового
брака, и не у Сальниковых. Бывают исключения вроде сегодняшнего, но
крайне редко и только при крайней необходимости. Наталья этому никоим
образом не препятствует, но общаться с бывшим мужем отказывается наотрез
(и куда только девается ее так называемая европейскость?!), потому и
ушла под благовидным предлогом.
- А вы совершенно не похожи на узбечку, - неожиданно заявил отец
Дениса. - Вы блондинка, и лицо у вас славянское.
- Так я и не узбечка, я русская, - удивилась я.
Денис залился краской и сделал вид, что внимательно изучает пирожок с
рисом, от которого он уже половину благополучно отъел. И чего там
изучать, вот скажите мне? Ну все понятно, он рассказывал отцу о
домработнице, при этом называл ее "нацменкой" или по фамилии, Кадыровой.
Ах, паршивец!
- Но ведь у вас узбекская фамилия, - не унимался любознательный
Владимир Петрович.
- Фамилия по отчиму, он меня удочерил. А по рождению я Мельникова. -
Я вперила в Дениса невинный и одновременно нахальный взгляд, чтобы у
него не оставалось опасных иллюзий насчет моей недогадливости. - Разве
вам Денис не говорил? Странно. Он прекрасно это знает.
- Ладно, пап, пошли программу ставить, - заторопился юный
националист.
- Успеем, я еще чай не допил, - спокойно ответил Владимир Петрович. -
Ника, вы мне не нальете еще чашечку? У вас дивные пирожки, просто не
могу остановиться, еще хочется.
- Спасибо, - я расцвела улыбкой. - Может, вы голодны? Могу предложить
бараньи котлеты, суп, салат, рагу из телятины.
- Я бы с удовольствием пообедал, если вас не затруднит.
- Пап, ну ты что, жрать сюда пришел, что ли? - возмутился Денис. -
Пошли делом займемся.
- Денис, не будь грубым. Я тебя люблю, ты мой сын, но ты не центр
вселенной. Я поставлю тебе программу, но дай же мне пообщаться с
привлекательной женщиной.
- У тебя жена есть, какие еще женщины?!
- Кроме жены, с которой я живу и ращу детей, есть огромное число
людей, с которыми я общаюсь. И приятных среди них куда меньше, чем
неприятных. Мне есть о чем поговорить с Никой, а если тебе скучно
слушать наш разговор, ты можешь пойти к себе.
Ох, ничего себе папаша у нашего Дениса! Ну и характер. Интересно, что
получилось бы, если бы ему пришлось жить вместе с Адочкой? Зато я теперь
понимаю, почему Мадам от него ушла и предпочла куда менее красивого
(хотя, безусловно, очень привлекательного) и менее яркого Гомера.
Наталья с таким мужиком просто не справлялась. Ей с ним было плохо. А
мне было бы, пожалуй, хорошо, я не стремлюсь к лидерству, зато ценю ум,
характер и самобытность.
Недовольный Денис гордо покинул пищеблок, а я принялась изображать
гостеприимную хозяйку. Эдакую маленькую хозяйку эдакого большого дома. Я
порхала по просторной кухне, подавала, наливала, накладывала, улыбалась
и щебетала. Владимир Петрович ел и нахваливал.
- Вам трудно здесь, Ника?
Я на мгновение задумалась. Трудно ли? Не знаю. Я не думаю об этом.
Потому что, когда у меня есть цель, я не оцениваю процесс с точки зрения
трудности, я оцениваю его только с точки зрения эффективности.
- Нормально, - коротко ответила я. - Это обычная хорошо оплачиваемая
работа, с которой я справляюсь.
- Но ведь она вам не нравится?
- Нет, - честно ответила я. - Не нравится. Мне нравится лечить людей
и спасать тех, кто нуждается в экстренной помощи. Это моя профессия, и
это я умею делать.
- Наташа вас сильно достает?
В его словах было больше утверждения, чем вопроса.
- Нет, не сильно. Мы с ней нормально ладим. Чай или кофе?
- Кофе, если можно. А Денис? Он вас не обижает?
- Володя, меня трудно обидеть, я ведь не барышня, я взрослая женщина,
достаточно умная, чтобы не обижаться на детей Я правильно догадалась, за
глаза Денис называет меня нацменкой?
Он не ответил, из чего я сделала вывод, что догадалась правильно.
- Не беспокойтесь, в глаза он этого не говорит. Правда, частенько
подшучивает надо мной, но беззлобно.
- Как именно? - встревоженно встрепенулся Владимир Петрович.
- Видите ли, я родилась и выросла в Ташкенте, я люблю пить чай из
пиалы и с орехами, а арбуз ем ложкой и с белым хлебом. Ему это и многое
другое кажется смешным, и он называет это восточными примочками. Это не
обидно, честное слово.
- Я поговорю с ним.
- Не нужно, - испугалась я, - ни в коем случае, прошу вас, Володя. Не
надо ничего говорить Денису. Я же сказала, мы с ним нормально ладим. Да
мы, в сущности, почти и не общаемся, так только, на кухне, по поводу
еды.
Неожиданно он взял меня за руку и погладил ладонь.
Пальцы у него были теплыми и сильными, и у меня снова мелькнула мысль
о том, что с таким мужчиной мне, наверное, было бы очень хорошо.
- Вы замечательная, Ника.
- Спасибо, - прошептала я.
Вообще-то, я собиралась сказать это нормальным голосом, но от
волнения горло у меня перехватило и звуки из него вылетали какие-то
невнятные и сипящие.
- Я хотел бы снова с вами увидеться. Это возможно?
"Да, да, да!!!" - кричала я маленьким язычком. Уже больше года я не
улыбалась мужчине как именно мужчине, а не хозяину, продавцу или
случайному прохожему.
Уже больше года никто не брал меня за руку, не говорил, что я
замечательная и не гладил мою ладонь. Уже больше года я не чувствовала
себя женщиной. Но большим языком сказала совсем не то:
- Вряд ли. Я очень привязана к дому, не могу оставлять Николая
Григорьевича одного. И потом, врать я не люблю, а если скажу правду, это
может не понравиться Наталье Сергеевне, и она меня уволит. Мне нужна эта
работа, я без нее пропаду. Мне жить негде.
- Уверяю вас, Наталье глубоко безразлично, с кем я встречаюсь, мы
расстались восемнадцать лет назад.
- Володя, если бы ей было безразлично, она не уходила бы из дома и не
избегала бы вас. Поверьте мне, я все-таки женщина. Я не могу так
рисковать.
- А если бы не все эти обстоятельства, вы бы согласились?
- Да, - твердо ответила я.
- Но я могу вам хотя бы позвонить?
- Безусловно. Но желательно, чтобы Натальи Сергеевны и Дениса при
этом не было дома.
Сердце у меня колотилось как безумное, я утратила навык флирта и
сейчас с трудом его восстанавливала.
И снова удача! Едва я отняла свою руку, как снова появился Денис.
- Я только что матери звонил, она через час будет дома, - хмуро и
нервно заявил он, - Пошли уже, хватит общаться.
Не хотела бы я видеть его лицо, если бы он заметил, что его батюшка
самым интимным образом держит за ручку их прислугу.
- Иди к себе, Денис, - холодно ответил Владимир Петрович, - я сейчас
приду.
- Вы всегда так строги с ним? - спросила я, когда Денис вышел.
- Нет, но иногда приходится. Мне действительно пора, надо поставить
программу и уйти, пока Наташа не вернулась. Не хочу ее нервировать своим
присутствием.
Так я позвоню вам?
- Буду рада, - коротко ответила я и стала убирать со стола.
Как только Владимир Петрович скрылся в комнате сына, я судорожно
метнулась к зеркалу. И замерла перед ним, словно оглушенная ледяным
душем. Целых полчаса я улыбалась, разговаривала, двигалась и даже
думала, как та Ника, которая была ухоженной, хорошо одетой, сытой,
благополучной и замужней. Как Ника, привыкшая к мысли о своей
привлекательности и не удивляющаяся вниманию мужчин. Во что же я
превратилась? Стильная стрижка стала невнятными лохмами, стыдливо
забранными заколкой (жаль денег на парикмахерскую), лицо без привычного
макияжа кажется блеклым и невыразительным, кожа, оставшаяся без ухода
косметолога и без хороших кремов, масок и лосьонов, потеряла упругость и
нежный цвет, которым я всегда так гордилась, в ушах нет изящных сережек,
на руках, шершавых и покрасневших, нет колец и браслетов. И пахнет от
меня кухней, уборкой и нищетой, а не дорогими духами. Куда меня занесло?
Какой флирт? Кому я могу понравиться в таком виде? Ника-Женщина осталась
в прошлом, а в настоящем есть только Ника-Домработница, упорно идущая к
своей цели и экономящая на всем, на чем возможно, в том числе и на
внешности. А Володя... Ну что ж, с каждым мужчиной это бывает, и
нередко. Он начинает заигрывать с женщиной, которая ему совсем, ну
просто совсем не нужна, и даже не нравится ни капельки, просто
настроение такое. Назло кому-то, а порой и самому себе. Или из дурацкого
принципа: мол, ты считаешь ее ничтожеством, а я использую каждую
возможность, чтобы показать тебе, что ты кругом не прав и вообще полный
дурак, поэтому буду оказывать ей знаки внимания.
В общем, не позвонит тебе Владимир Петрович никогда, дорогая моя, не
надейся и не жди, и к зеркалу не бегай, не прихорашивайся, и не строй
глупых планов, и не питай напрасных иллюзий. И главное - помни, что тебе
самой это не нужно. Никакой личной жизни, пока ты работаешь здесь, иначе
потеряешь все - и работу, и зарплату, и крышу над головой. Хозяевам,
надо думать, все равно, есть у тебя личная жизнь или нет, но им не все
равно, если ты станешь отлучаться не по делу. И ни один нормальный мужик
не потерпит, если ты начнешь говорить ему, что не знаешь, когда сможешь
быть свободна и надолго ли. Через месяц ему это надоест, вы
разругаетесь, и, кроме переживаний и оскорблений, суеты, торопливости и
нервозности, ты ничего не получишь. Тебе оно надо? Правильно. Не надо.
Вот и не надо. Не надо трепетно реагировать на поглаживание ладони и
теплые взгляды. Не надо искать скрытый смысл в недомолвках и невинных
вопросах. Не надо видеть невысказанные обещания в обычных словах.
Не надо ждать звонка.
И не надо забывать о своих прямых обязанностях. Ты уже почти сорок
минут дома, а к Николаю Григорьевичу даже не заглянула, хотя у него
сегодня был приступ. Забыла ты о Главном Объекте, душечка моя. До того
тебе понравилось снова ощущать себя Женщиной, интересной,
привлекательной, желанной, что у тебя все из головы вылетело. Это тебя
только поманили туманным намеком на нечто. А представляешь, что будет,
если начнется настоящий роман?
Я отползла от зеркала, как побитая собака. Зашла к Старому Хозяину -
он спал. Лицо бледное, но не синюшное, дыхание ровное. Ну и слава богу.
Скоро придет Алена, ее надо будет кормить, но у меня есть еще минут
двадцать-тридцать на то, чтобы побыть одной. Я нырнула в свою каморку и
поняла, что хочу плакать. Зачем отказывать себе в таких невинных
желаниях?
Я и не отказала. Старалась реветь потише, но Аргон все равно услышал
и тут же прибежал меня жалеть. В отличие от маленького Патрика Аргон сам
умеет открывать дверь вовнутрь, он прекрасно понимает, что такое дверная
ручка и для чего она предназначена. Солнышко мое, глупый мой,
необученный, но такой добрый пес! Он о