полностью   и
безоговорочно.
   - Ибрагимка точно там, - сказал майор-чеченец.
   - Подожди, - махнул рукой Алейников. - Говори прямо - откуда дровишки?
   - Мусса Таларов, он  в  этом  поселке  живет,  проговорился.  Он  связник
Синякина.
   - Что, официальный связник?
   - Ну, это ни для кого не секрет.
   - Конспирация, однако...
   - Это Восток.
   - Ясно, - Алейников внимательно посмотрел на собеседника.  -  Значит,  не
поедешь?
   - Сам понимаешь...
   - Смотри, дорогой мой...
   - Боишься, что продам? - усмехнулся чеченец. - Ты прав. Я тебе  как  брат
советую - не верь здесь никому.
   - Я знаю.
   - Но прошу. Мне не верь чуть меньше, чем другим.
   - Поглядим...
   - Если что-то будет не так, тогда разрешаю меня застрелить, Владимирыч...
   - Я тебя за язык не тянул, - усмехнулся  Алейников.  Майор  кивнул,  сжав
губы, потом вытащил из кармана патрон для  "ПМ"  и  протянул  Алейникову  со
словами:
   - Вот, патрон для меня.
   Что-то серьезное проскользнуло в выражении столица.
   - Хорошо. - Алейников подбросил патрон, поймал и засунул в карман.
   Он вышел из кабинета, прошел в кабинет оперов. Оттуда слышался визг:
   - Не знаю!
   - Куда гранаты замастырил, урод? - Голос принадлежал Гризли.
   - Не биль гранат.
   - Что, кончились? Все в русских солдат побросал?
   - Не бросал!
   Алейников толкнул ладонью дверь, и перед его  глазами  открылся  длинный,
как коридор, кабинет. Там умещались расшатанный учительский  стол  с  дыркой
сбоку - от пули, скрипучее крутящееся  офисное  кресло,  пыльный  диван,  на
который были свалены серые, тяжелые, с вшитыми металлопластинами бронежилеты
и автоматы. Гризли навис над съежившимся пухленьким  чеченцем,  который,  по
имеющейся информации, воевал на стороне боевиков и  держал  где-то  склад  с
боеприпасами. А  Мелкий  брат  взвешивал  в  руке  пухлый  том,  намереваясь
засветить допрашиваемому по голове.
   - Хватит ерундой страдать, - сказал Алейников. - Оружие, бронежилеты... И
в двадцать девятую машину...
   - Раз пошли на дело, - пропел Гризли и отвесил тумака чеченцу. Лапа  была
увесистая, и бывший боевик обиженно заверещал на своем языке.
   Алейников прошел в штаб, соединился по рации с СОБРом. И  вскоре  "уазик"
службы  криминальной  милиции  с  двумя  машинами  сопровождения   -   серой
"таблеткой" с красным крестом на боку и "Нивой" -  вырвался  с  огороженного
двора. Путь предстоял неблизкий...
   -  Перекрываешь  тот  сектор.  Волков,  контролируешь  выход...  Сергеев,
Малахов - вперед, - отдавал приказания командир группы СОБРа.
   Хрясь -  собровцы  смели  ветхий  забор,  огораживающий  приютившееся  на
окраине поселка убогое строение и три сарая. Тяжелый ботинок  сорок  шестого
размера ударил по входной двери дома, и она  с  треском  вылетела  вместе  с
коробкой.
   - Му-у-у, - озадаченно сказала  корова,  взирая  из  стойла  в  сарае  на
пришельцев.
   - Никого, - крикнул собровец, появляясь на пороге дома.
   - Точно пусто? - спросил Алейников.
   - Точно, как в аптеке. Никого.
   Тем  временем  к  месту  событий  стали  подтягиваться  соседи,  желающие
развеять деревенскую скуку неожиданным развлечением.
   - Кто здесь живет? - спросил у них Алейников.
   - Ахмед. В город поехал, - крикнула полная,  в  синем  просторном  халате
женщина.
   - А за коровой кто ухаживает?
   -  Не  знаем.  Ничего  не  знаем,  -  заверещала  женщина,   отступая   и
примериваясь, как бы исчезнуть.
   - Бывайте, - кивнул Алейников.
   Неужели информация была тухлая и никакого помощника Синякина в этом  доме
не было? Алейников так не считал. Бегло осмотрев дом, он  обнаружил  в  углу
свежий окурок "Мальборо". Люди Синякина любят красивую жизнь...
   - А вы кто? - спросил Алейников  пожилого  чеченца  в  потертом  пиджаке,
сапогах  и  шароварах,  с  интересом  наблюдающего   за   разворачивающимися
событиями.
   - Я... - чеченец заметно стушевался, - Мусса Таларов.
   Алейников бросил на  него  быстрый  взгляд.  Тот  самый  Мусса,  которого
отрекомендовали как связника  Синякина.  Начальник  криминалки  подумал,  не
стоит ли бандитского  информатора  прихватить  с  собой.  Хотел  уже  отдать
приказ, но раздумал. Возможно, потом этого  человека  придется  использовать
втемную, а для этого нельзя демонстрировать к нему явный интерес.
   - Живете здесь? - спросил Алейников.
   - Живу, да, - кивнул Мусса.
   - Бандитов не бывает?
   - Давно не бывает, - искренне заверил Мусса. - Им тут делать  нечего.  Да
мы их и сами выгоним. Только не надо зачисток. Тут всегда будет спокойно.
   - Обещаешь? - усмехнулся Алейников, приближаясь к Муссе.
   - Кто я такой, чтобы обещать?
   - Ладно, - Алейников кивнул ему и уселся в "уазик".  -  Пока,  селяне,  -
прошептал он под нос, и машина тронулась с места...

***

   - Летять утки, - нудил Гризли...
   Машины мчались вперед. Темнело. Алейников досадовал,  что  зря  потратили
столько времени и бензина.
   Путь на базу лежал через Шервудский лес - местная  достопримечательность.
В нем можно было снимать фильмы-сказки. Извилистая дорога затейливо  петляла
среди стоящих сплошной стеной толстых деревьев с цепкими корнями. Здесь  жил
какой-то жутковатый лесной дух  и  водились  соловьи-разбойники.  Правда,  у
современных  соловьев-разбойников  имелись  автоматы  и  фугасы.  Через  лес
проходила самая короткая дорога на Дагестан, и вместе с тем здесь было самое
удобное место для засад. Это обстоятельство использовали местные бандиты.
   - И два гуся, - гнусаво дотянул куплет Гризли.
   - Не тяни душу, - взвился Мелкий брат.
   - Лев  Владимирович,  оградите  меня  своей  властью  от  этого  бытового
террора, - возмутился Гризли. - Как пою, ему не  нравится.  Как  дышу  -  не
нравится... Это что такое?
   - Ну не трепло, -  всплеснул  руками  Мелкий  брат.  -  Затерроризировали
дитятко.
   - Во, чистый ваххабит!
   Алейников хмыкнул. Его забавляли эти постоянные пикировки двух друзей.
   "Уазик" ухнул в яму так, что зубы лязгнули.
   - Осторожнее! - воскликнул Алейников.
   - Тут не дорога, а черт знает что, - поморщился шофер.
   Сначала хотели  ехать  в  объезд.  Но  уже  смеркалось,  а  крюк  был  не
маленький, поэтому двинули по прямой...
   Дорога делала поворот, и "уазик" притормозил...
   Что толкнуло его - Алейников и сам не понимал. Никто другой не обратил бы
внимания на этот резкий толчок беспокойства. Но бывший заместитель командира
СОБРа привык сначала действовать, как подсказывает интуиция, и только  после
разбираться в своих чувствах.
   - Стой! - крикнул он.
   Испуганный водитель вдавил тормоз так, что едва не впечатался  в  лобовое
стекло...
   Бах - взрыв был оглушительный.
   По лобовому стеклу рубанула щебенка, и оно поползло трещинами.
   - Вперед! - крикнул Алейников,  передергивая  затвор  и  посылая  длинную
очередь. Собровцы из машины сопровождения тоже открыли огонь.  Пули  срубали
ветки и шлепались о стволы. Но никакого движения в зеленке не было.
   - Суки рваные! - воскликнул водитель, выжимая газ. "Уазик" рванул вперед,
как пришпоренный мустанг...
   - Третий, второй. В порядке? - в рацию крикнул Алейников.
   - Живые.
   Алейников по рации сообщил о подрыве дежурному по райотделу.
   - Помощь нужна? - спросил дежурный.
   - Пока нет.
   - Навстречу выдвигаю БТР...
   - Хорошо. - Алейников отложил  рацию  и,  подпрыгнув  на  сиденье,  когда
машина наскочила  на  колдобину,  кинул  водителю.  -  Что,  на  "Формулу-1"
собрался?
   - Уф, - водитель  перевел  дух  и  убрал  ногу  с  педали  газа,  которую
продолжал вжимать. Машина сбросила скорость.
   - Ха, - нервно хмыкнул Гризли. - Нас таким дешевым трюком не возьмешь.
   - Да. На тебя фугас побольше нужен, - буркнул Мелкий брат.
   - Ха-ха, - засмеялся Гризли. Водитель тоже рассмеялся. Всем было  смешно.
Смех становился все громче. Это была истеричная реакция на стресс.
   Гризли высунулся из окна и на ходу заорал во всю глотку:
   - Ваххабиты - педерасты!!!
   И удовлетворенно упал на сиденье.
   - Ну не дурной, а? - кивнул Мелкий брат. -  Диплодок  натуральный  -  сто
тонн мяса и пять грамм мозга!
   - Я так не могу, - возмутился Гризли, - он меня опять тиранит.
   - А чего орешь, как резаный? - буркнул Мелкий брат. - Сейчас  рубанут  из
кустов очередью...
   - М-да, - Гризли почесал затылок. - А ведь ты прав... Если подумать.
   - Он опять высунулся из окна и заорал  еще  громче  -  так,  что  листья,
казалось, затрепетали. - Извиняюсь! Ваххабиты вовсе и не такие педерасты!
   - Ну придурок! - покачал головой Мелкий брат.
   - Отставить балаган!  -  прикрикнул  Алейников.  -  Разошлись,  как  дети
малые...
   - Это он ребенок,  -  ткнул  Гризли  в  Мелкого  брата.  -  У  меня  брат
пятилетний похожий. Вредный такой. Надоедливый.
   - А ну-ка помолчите, - кинул Алейников резко.
   В салоне воцарилось молчание.
   Алейников расслабился, только  когда  лес  оборвался,  будто  обрезанный,
пошли степи, а впереди замаячил блокпост...
   - Вон наши, - сказал Мелкий брат.
   Навстречу им двигался БТР с ближайшего блокпоста.
   -  Притормози,  -  велел   Алейников.   "Уазик"   остановился   рядом   с
затормозившим БТРом. С брони спрыгнул капитан-вэвэшник.
   - Что у вас там? - спросил он, подходя к машине. - Фугас?
   - Вряд ли.  Скорее  всего,  самодельное  взрывное  устройство,  -  оценил
Алейников. - Граммов двести тротила.
   - Никого не задело?
   - Порядок, мужики. Вмятина в асфальте...  Какая-то  сволочь  пряталась  в
кустах. Один, без огневой поддержки. Заложил, рванул - и в  лес,  -  сообщил
Алейников. - И ищи чечена в зеленке...
   В расположение вернулись,  когда  ужин  давно  закончился  и  в  столовой
наводили порядок два солдатика с гауптвахты. Повар  и  повариха-чеченка  уже
собирались уходить.
   - Опоздали, - сказал повар, увидев голодных оперов.
   - Что поделаешь, - серьезно произнес Гризли, кладя на  скамью  автомат  с
подствольником. - С задания. Убили восемнадцать боевиков...
   Повариха выпучила глаза, и рука, которая накладывала  в  тарелку  пшенку,
замерла.
   Гризли взял у нее тарелку и деловито осведомился:
   - А за сбитый чеченский самолет нам сто грамм положено?
   - Да ну вас, - махнула рукой повариха.
   Кормили в столовке не слишком изысканно. Обычно меню состояло  из  пшенки
или макарон и кильки в томате, которую здесь  прозвали  "красной  рыбой",  а
также выпечки, масла и сгущенки.
   Алейников без особого аппетита проглотил свою порцию,  запил  ее  сладким
чаем, кивнул бойцам:
   - Спокойной ночи.
   И отправился к себе.
   Начштаба  с  замом  по  кадрам  предавались  своему  обычному  занятию  -
долавливали двухлитровую пластмассовую бутылку неизменного очаковского пива,
зажевывая воблой.
   - Садись, - кивнул начштаба. - Пей.
   - Спасибо, - Алейников присел, отхлебнул из протянутой ему кружки.
   - Правда, вас в Шервудском лесу едва не... - повел рукой начштаба.
   - Точно, - кивнул Алейников.
   - Там какая-то группа шалит...  Пацаны  из  Левобережной...  Им  Синякин,
ваххабит клятый, за это бабки отстегивает. - Начштаба побил воблой о стол. -
Надо эту Левобережную зачистить по всем правилам.
   - Конкретной информации нет. А  шмонать  триста  домов  -  без  толку,  -
возразил Алейников.
   - Информация, - скривился начштаба.  -  Всех  мужиков  вывести,  и  через
одного - к стенке. Тогда точно взрывать ничего не будут.
   - Не безумствуй, - отмахнулся Алейников.
   -  А  чего,  я  не  прав?  Митрофаныч,  скажи,  -  обратился  начштаба  к
нагрузившемуся заместителю по кадрам.
   - А я откуда знаю, - пожал тот плечами, сонно клюнув носом.
   Алейников встал, подошел к окну, наполовину заложенному мешками.  В  окно
светила бледная, болезненная луна. Настроение было какое-то тревожное...
   Ночью его растолкал дежурный по расположению.
   - Что случилось?
   - Джамбулатов бежал.
   - Та-ак, - протянул с угрозой Алейников.

Глава 17
ОХОТА

   Все оказалось  куда  легче,  чем  мыслилось...  Джамбулатов  выбрался  из
станицы, сжимая автомат, который забрал у милиционера.  Была  ночь.  Станица
гудела. Комендатуру и временный отдел подняли  по  тревоге.  Но  им  его  не
поймать. Он на своей земле. Он знает, куда идти.
   Впереди еще большая часть ночи. А ночь - это его время. Он  всегда  любил
ночь, потому что куда лучше других людей мог видеть в темноте.
   Дыхание    сбивается.    Сердце    барабанит.    Ничего    удивительного.
Камера-одиночка - это не санаторий.
   Трава под ногами была влажная, ботинки и брюки вскоре промокли,  набухли,
отяжелели. Он не  заметил  ямы  и,  подвернув  ногу,  растянулся  на  земле,
уткнувшись в нее лицом. Над ухом встревоженно  жужжали  какие-то  насекомые,
которым не спалось в эту ночь.
   Вперед! Под ногами захлюпала вода. Он  прошел  несколько  сот  метров  по
ручью, на всякий случай, чтобы запутать следовых собак.  Дыхание  сбивалось,
автомат тянул и тер жестким ремнем плечо, но  с  оружием  он  расстанется  в
последнюю очередь.
   Ночью сильно похолодало.  Днем  была  жара,  земля  прогрелась  и  теперь
отдавала тепло, которое смешивалось с подувшим с гор холодным воздухом.
   Он  мог  идти  по  этим  местам  с  закрытыми  глазами  и  все  равно  не
заблудиться. Он шел в нужном направлении, оставив  далеко  позади  тревожный
рев моторов и лай собак. Ему необходимо было успеть до  рассвета  отойти  на
безопасное расстояние, затеряться в степи, куда преследователи не сунутся...
   К утру он набрел на кошару, где жили пастухи, пасшие овец. Они без  звука
приютили беглеца.
   - От русских бежал, - сообщил Джамбулатов. - Из тюрьмы.
   - Ну да, - недоверчиво произнес кряжистый, с  обветренным  красным  лицом
хозяин кошары.
   - Да.
   - А с кем воевал? - спросил хозяин, приглашая гостя в дом.
   - По-разному, - махнул рукой Джамбулатов, снимая перед порогом обувь.
   - Мой брат воевал. Я тоже хотел воевать.
   - Поздно, - Джамбулатов уселся на лавку перед столом. - Отвоевались.
   - Думаешь?
   - Думаю...
   - Теперь за тобой охотятся, - сказал хозяин. - Что делать станешь?
   - К людям пойду. Люди помогут.
   - Хочешь к брату моему? В горы. Работать будешь... Он тебя кормить будет.
Он без рабочих рук остался.
   - Что так?
   - Двое русских работали. Потом бежали. Еще до того, как военные пришли.
   - Что, вместо раба у него буду?
   - Зачем раба? - обиделся хозяин кошары. - Как брат будешь. Он воевал.  Ты
воевал. Есть о чем вспомнить.
   - Обойдусь.
   - Ну как хочешь... Автомат продай. Хорошо заплачу.
   - Самому нужен.
   - Как скажешь...
   Бессловесная женщина  накрыла  стол.  Джамбулатов  без  особого  аппетита
позавтракал и завалился  спать.  Сон  был  чуткий  и  тревожный.  Но  Руслан
заставил себя усилием воли заснуть. Ему нужен  был  отдых.  И  он  не  знал,
удастся ли отдохнуть в  ближайшее  время.  Жизнь  научила  его  использовать
каждый удобный случай для расслабления, чтобы потом  быть  готовым  к  новым
испытаниям.
   Сквозь сон он почувствовал, что  в  закуток,  где  хранили  сено,  кто-то
зашел. Человек стоял, едва дыша. И Джамбулатов напрягся, готовый к действию.
Конечно, горский закон гостеприимства охраняет путника.  Но  слишком  сильно
изменились времена и люди. И слишком дорогая вещь в Чечне -  автомат.  Да  и
слух о беглом менте, у которого масса кровников, возможно, разошелся далеко,
мог бес и  попутать,  толкнуть  на  то,  чтобы  поиметь  награду  за  голову
кровника. Мовсаровы в таком случае мелочиться не будут.
   Палец Джамбулатова лег на  предохранитель  автомата,  который  лежал  под
рукой.
   - Э, вставай, - послышался голос  хозяина  кошары.  -  Солнце  уже  село.
Поедим, и тебе пора.
   К своему удивлению, Джамбулатов обнаружил, что проспал девять часов.
   На дорогу ему пытались вручить мешочек с сыром и хлебом, но он отказался.
   Добрался до места к утру. Небольшой поселок,  принадлежащий  племсовхозу,
когда-то был достаточно зажиточен, но  сегодня  давно  не  ремонтировавшиеся
дома выглядели убого.
   Джамбулатов, выбрав удобную точку наблюдения на пригорке  в  зарослях,  с
полчаса рассматривал омываемый  рассветом  поселок  и  пытался  уловить  там
признаки непорядка. Но подозрительной активности, лишних машин там не было.
   Поселок просыпался. По дороге гнали стадо коров.
   Джамбулатову нужен был тот дом, что побольше и получше.
   Ощущая, как затылок  и  спину  холодит  и  по  коже  ползут  мурашки,  он
спустился на тропинку и как можно более независимым шагом направился к дому.
Забарабанил по железным воротам. Забрехали собаки во дворе, завидев чужого.
   - Кого шайтан принес? - послышался знакомый недовольный голос.
   Металлическая калитка открылась.
   - Джамбулатов?! - воскликнул человек, открывший ворота, пялясь на  гостя,
как на инопланетянина, залетевшего случаем в поселок племсовхоза.
   - А ты не видишь?
   - Вижу Но не верю. Говорят, тебя федералы взяли.
   - Говорят.
   - Врут?
   - Ты, может, в дом пригласишь? - спросил Джамбулатов,  глядя  на  хозяина
исподлобья, недружелюбно.
   - Заходи, гость.., непрошеный. Только автомат на предохранитель поставь.
   - Что-то плохо ты гостей встречаешь, Мусса.
   - Времена такие. Хороший гость редко забредет. Они прошли  в  дом.  Мусса
Таларов махнул рукой, и молчаливая чеченка лет пятнадцати быстро устремилась
на кухню.
   - Что, отпустили тебя русские? - спросил Таларов.
   - Сам себя отпустил, - произнес Джамбулатов, усаживаясь за стол.
   - Каким образом?
   - Вот, - Джамбулатов сжал автомат. - Забрал у русского пса.
   - Ты поступил правильно.
   - Только  теперь  на  меня  объявлена  охота.  И  каждый  пес  будет  рад
накинуться на меня.
   - Не только они... Я слышал, ты не в ладах с Мовсаровыми.
   - Не в ладах, - усмехнулся Джамбулатов.
   - Они искали тебя.
   - Я сам нашел их.
   - Ты опять пролил кровь.
   - Черную кровь...
   - Ладно. Мне ваши дела не интересны. Меня они не трогают. Я в стороне.  -
Таларов отхлебнул чая из чашки, которую перед ним поставила чеченка.  -  Что
ты хочешь от меня, гость?
   - Мне деваться некуда.
   - Это не лучшее место. Вчера  сюда  русские  приезжали.  Зачистку  делать
хотели.
   - Что их сюда принесло?
   - Искали кого-то, - хитро прищурился хозяин дома.
   - И кого же они искали?
   - Честных людей. Кого они всегда ищут.
   - Не  бойся.  Я  не  собираюсь  у  тебя  задерживаться...  Сведи  меня  с
Синякиным.
   Хозяин недоуменно и с укоризной посмотрел на Джамбулатова и осведомился:
   - Тебе не кажется, что ты ошибся адресом?
   - Не кажется... Сведи. Я знаю, что ты можешь это сделать.
   - Могу - не могу. Каждый пусть думает, как думает...  Скажи  только  мне,
любопытному, зачем тебе нужен Абу?
   Приняв ваххабизм, Синякин отрекся от старого имени и стал  называться  на
арабский манер - выбрал имя Абу, которое  носил  один  из  великих  арабских
полководцев.
   - Один не выживу. С ним - выживу - Развей мое недоумение - зачем ты нужен
Абу?
   - Я умею воевать.
   - Многие умеют воевать.
   - Я умею хорошо воевать.
   - Пусть ты стоишь трех воинов, но он найдет себе этих трех  воинов  и  не
будет испытывать сомнений в их верности. Он уверен в них, они уверены в нем.
Ты же.
   - Мент в прошлом, да?
   - Все мы кто-то в прошлом... Ты - это ты, Джамбулатов.
   - Я не только умею воевать. Я знаю, чем воевать.
   - Что это значит?
   - А то, что я знаю, где убиенный русскими Дауд Машаев хранил оружие...
   - Откуда это тебе известно? - буравил его внимательными недобрыми глазами
хозяин дома.
   - Ты забыл, кто я. И сколько у меня друзей.
   - Стукачей. Называй вещи своими именами.
   - Я уже не мент. У меня нет стукачей...
   - Эх, Джамбулатов. - Таларов продолжал  буравить  глазами  своего  гостя,
будто желая просверлить его насквозь и посмотреть, что там внутри,  в  чужой
душе, которая, как известно, потемки. - Знать бы, что ты хочешь...
   - А ты не видишь?
   - Не вижу.
   - Меня прижали. Мусса. Сильно при