тополя стояла девушка в белом переднике,  с
кружевной наколкой на волосах. Перед девушкой чудной ящик, на передней
и  боковой  стенке  которого  нарисованы  льдины,  а  на них неуклюжие
пингвины с мороженым.
     - Горячее   мороженое!   Лучшее   горячее  мороженое!  -  задорно
рекламировала девушка свой товар.
     Действительно, от синеватого льда,  которым были обложены плотные
пакетики,  вился парок.  Ребята впервые видели, как таял искусственный
сухой лед, а поэтому с изумлением остановились возле тележки.
     - Кавалерам мороженого?  - спросила девушка и подмигнула  озорным
светло-карим глазом.
     - Ага! - враз сказали "кавалеры" и полезли в карманы за деньгами.
     Мороженое на самом деле оказалось восхитительным.  Под прозрачной
целлофановой оберткой,  меж двух хрустящих на  зубах  пластинок,  было
запаковано  желтоватое,  ужасно холодное и сладкое мороженое.  Лизнешь
его, а оно так и тает, так и течет в рот.
     И только Юлий распробовал и вошел во вкус,  а мороженого уже нет.
Даже не поверил,  что  съел:  оглянулся,  подозрительно  покосился  на
Грома,  посмотрел  под  ноги.  И рука сама,  непроизвольно,  полезла в
карман за деньгами...
     Съев по две порции, ребята прошли немного и опять натолкнулись на
мороженое. Тут уже торговали им в киоске, развешивая по стаканчикам, и
название у этого мороженого было красивое:  "Пломбир".  Конечно,  надо
попробовать и его.
     Словно кто  назло  расставил  мороженое  на  их  пути.  Завернули
мальчики  за  угол,  а  там  тетя  вынула  из   деревянного   сундучка
серебристую  толстую  палочку  и,  держа ее за перо-щепочку,  нараспев
похваливала:
     - Замечательное эскимо-о!
     Ну как не отведать эскимо! Обязательно надо.
     Так от  тележки до киоска,  от киоска до тележки пробирались они.
Первым плохо себя почувствовал Юлька.  Он внезапно побелел и схватился
за живот.
     - Что-то того... мне... нездоровится! - простонал он, ища глазами
ближайшие ворота.
     - Ну вот, вечно с тобой неполадки! - проворчал Гешка.
     Юлька нырнул в калитку,  и было слышно, как он плевался и стонал.
"Тоже мне... "я" да "я"... а с мороженым справиться не мог!" - осуждал
Гешка  друга.  Но  тут  и он почувствовал,  что у него во рту внезапно
появилось много слюны и  на  лбу  выступил  холодный  пот.  Зажав  рот
ладонью, он опрометью бросился во двор...
     После этого,  проходя мимо мороженого,  друзья,  как по  команде,
отворачивались.
     Разморенные полуденной жарой,  ребята забрели  в  такой  тенистый
сквер,  что  солнце не могло пробиться сквозь зелень,  и на утоптанную
дорожку ложились мерцающие блики,  отчего дорожка, казалось, качалась.
Между  стволами кленов и ветвями акаций белели стены большого здания с
колоннами и широкими,  во всю стену,  окнами.  Высоко над  входом  был
пристроен  фанерный  щит,  на  котором  нарисован солдат с автоматом и
настороженная собака овчарка.
     - "Кинотеатр  "Урал",  -  прочел  вслух Юлька надпись на фронтоне
здания.
     - "Над Тиссой". Про шпионов... Пошли!
     Юльку не надо было уговаривать, и мальчики помчались в кино.
     Возле касс змейкой развернулась небольшая очередь. И только успел
Геша купить билеты - продребезжал звонок.
     Когда Гешка  с Юлькой приблизились к заветной двери,  контролер -
пожилая и строгая на вид женщина - спросила:
     - Ваша собака?
     - Ага! Гром это...
     - Хоть  и  молния,  разве  не  знаете,  что  собак  водить в кино
запрещено?
     - Тетя! Нам некуда его деть, - взмолился Гешка.
     - Из Уньчи мы... командированные.
     - Нельзя! Отойдите, ребята, от дверей и не мешайте!
     - Тетя!
     - Я что сказала?
     Удрученные ребята отошли от дверей.
     - Из-за тебя все! - погрозил кулаком Юлька собаке, а Гром хоть бы
что: свесил язык чуть не до пола и смотрит умильно.
     Сделав еще  две  попытки пробиться в зал,  ребята вышли в сквер и
стали думать,  как им поступить.  Оставить Грома на улице  -  пропадет
собака.  Запереть  до конца сеанса некуда.  Погоревав,  решили продать
билеты.
     Послышался второй звонок. Звук его словно ошпарил ребят кипятком:
уж очень хотелось в кино...
     - Смотри,  Юлька,  другая тетя стоит...  - взволнованно прошептал
Гешка, толкая приятеля локтем.
     - Ну и что!
     - Есть идея.  Пошли!  - Гешка схватил друга за руку и чуть ли  не
силком вывел его обратно в сквер. Там за кустами акаций скомандовал: -
Снимай рубаху!
     - Да ты что, очумел?
     - Снимай! - уже резче сказал Гешка и, быстро скинув свою рубашку,
остался в одной майке.
     Недоумевая, Юлька последовал примеру товарища...
     Геша подхватил собаку и,  присев на скамью, торопливо запеленал в
свою рубашку,  как малыша.  Гром  попробовал  сопротивляться,  но  два
шлепка  успокоили  его.  А когда Гешка Юлькиной рубашкой обмотал Грому
голову,  то никто бы не  догадался,  что  в  свертке,  который  держал
длинный мальчишка под рукой, мог быть спрятан пес.
     - Вот  это  здорово!  -  с  законным  восхищением  сказал  Юлька,
ощупывая сверток.
     Контролерша даже не  взглянула  на  сверток  и,  отдавая  обратно
билеты, проворчала:
     - И вечно они опаздывают, будто дел у них тьма...
     Словоохотливый Юлий хотел было рассказать контролерше, что они не
местные...  но Гешка схватил его за руку,  и мальчики бегом  пересекли
пустое фойе.
     В зале было уже темно,  впереди светился большой  экран,  на  нем
мелькали надписи.  Через весь зал к экрану тянулись лучи. Мощно лилась
музыка.
     Своих мест  уже  невозможно  было  найти,  и ребята заняли первые
попавшиеся. Освободив Грома из плена, они не спускали глаз с экрана.
     Какое мальчишеское  сердце  не забьется радостно при одном только
слове "кино"!  На целых полтора часа ты переносишься в иной  мир,  где
сильные  и  отважные люди,  охраняя границу страны,  сидят в секретах,
ловят шпионов, стреляют из автоматов и совершают массу иных интересных
дел. Увлеченный картиной, ты забываешь, что сидишь среди четырех стен,
под крышей.  Нет,  ты вместе с пограничниками прыгаешь  за  шпионом  в
воду, плывешь и вместе с бравым сержантом кричишь врагу: "Стой!"
     Кино пришлось по  душе  и  Грому:  темно,  прохладно,  не  мешают
навязчивые  мухи.  Гром,  вытянув кривые лапы,  сладко дремал на полу.
Правда,  мешала музыка и стрельба,  но ради прохлады  это  можно  было
терпеть.   Но   что  это?  Послышался  отдаленный  собачий  лай.  Гром
насторожился,  вскочил и ответил на  призывный  лай  псов,  идущих  по
следу.
     - Тише ты! - зашипел Гешка и погладил собаку.
     Лай овчарок  становился  ближе,  яростнее,  и Гром,  отвечая ему,
рванулся вперед под ноги какой-то женщины.
     - Ой! Помогите! - истошным голосом заорала женщина.
     - Контролер!  Это  безобразие!  Контролер!  -  закричал  мужчина,
сидевший рядом с ней.
     Крики послышались с ближних к экрану рядов. Быстро зажгли свет.
     Гром выскочил   в  проход  между  рядами  и  заметался  по  залу,
разыскивая хозяев.  А они,  напуганные  происшествием,  сидели,  боясь
поднять  голову.  Контролерша  открыла  дверь запасного входа и метлой
выгнала бедного Грома на улицу.
     Конец картины уньчане смотрели без интереса.
     Закончилось кино, и ребята выбежали на улицу. Уже наступал вечер:
солнце  повисло над крышами домов и на покрытую асфальтом дорогу легли
кружевные тени от листвы тополей. После духоты в кино было прохладно и
легко дышалось.
     - Гром! Сюда! - крикнул Гешка.
     Ему вторил  Юлька,  но  собаки  нигде  не было.  Мальчики обежали
вокруг кинотеатра, Но, увы, их призывы были тщетны.
     Прозвенел звонок,  люди,  толпившиеся вокруг кино,  ушли, и сразу
стало пустынно.
     Горечь легла  на  Гешкино сердце:  из-за кино они потеряли своего
друга, да еще какого! Геша сидел на скамейке хмурый, пяткой выдавливая
лунку на дорожке,  покрытой мелким песком.  "Тоже мне человек!  Бросил
свою собаку на произвол судьбы,  позарился на кино.  Век,  что ли,  не
видел его..." - мысленно бранил он себя.
     Юлию тоже было  жалко  Грома,  и,  чтобы  хоть  немного  сгладить
тяжесть  Гешкиной  беды,  он сперва посочувствовал ему,  а потом начал
успокаивать:
     - Ты,  Гешка, особо не жалей! Собак много на свете, и разных. Вот
получим деньги...  тогда и купим щенка немецкой овчарки. Знаешь, какие
это  сторожкие  собаки,  ищейки  тоже  хорошие.  Выучим  его  по следу
ходить...
     Но Гешка и слушать не хотел про другую собаку.
     - Грома можно в ракету посадить,  он маленький, верткий. А на эту
длинноногую дуру, немецкую овчарку, много места надо. Да и притом Гром
мой воспитанник.  Как же можно бросить его?  Он уже  у  меня  выполнял
команды, из чужих рук еду не брал... А ты говоришь!
     Друзья решили еще  раз  обойти  вокруг  кинотеатра.  Может  быть,
где-нибудь под кустом заснул их Гром.
     Собаки не было нигде.
     - Пойдем  осмотрим  весь  сквер!  -  предложил  Гешка,  и ребята,
оглядываясь и посвистывая, побрели по аллее.
     Среди берез  зажглась  надпись "Кафе".  Какой-то чародей запаял в
трубочки рубиновое пламя, и оно билось в них, словно там, в стеклянных
жилах, текла кровь... Вот здорово!
     Полюбовавшись впервые  увиденным  светом  неоновых  ламп,  друзья
заглянули во двор кафе и там нашли Грома.
     Он лежал,  вытянувшись,  возле крыльца.  Перед мордой его  стояла
алюминиевая миска,  полная мясных объедков. Увидев друзей, Гром поднял
голову,  лениво постукал хвостом по земле и  опять  бессильно  опустил
морду, закрыв глаза. Весь его вид говорил, что он на верху блаженства.
     Повар в белом переднике и пышном колпаке вышел на крыльцо.
     - Ваша собака, ребята? - Получив утвердительный ответ, добавил: -
Ох и обжора... Четыре миски не оглядываясь слопал, а вот пятую не смог
осилить...
     - У него талант на это! - сказал Юлька.
     Гешка промолчал.  Он негодовал:  как смел Гром есть из чужих рук!
Учи, учи его, и все не впрок.
     Гешка довольно  грубо  заставил  собаку подняться,  и они втроем,
цепочкой,  вышли со двора. В воротах Гром оглянулся и помахал хвостом.
Было ясно,  что час, проведенный во дворе кафе, был самым лучшим в его
собачьей жизни.

"МЕНЯ ЗОВУТ НЮРА"

     Гешка, конечно,  проснулся первым. Он лежал, вытянувшись на узкой
деревянной  кровати,  рядом,  посапывая носом,  спал Юлька.  Иногда он
невнятно бормотал  и  причмокивал  губами:  по-видимому,  ему  снилось
что-то вкусное.
     Гешка зажал товарищу нос.
     Юлька мотнул головой, открыл глаза и сипловатым спросонья голосом
сказал:
     - А я первым проснулся!
     - Да не ври-ка ты!  Я первым встал,  а ты еще носом походный марш
выводил, - возмутился Геша.
     - Это я нарочно,  чтоб тебя обмануть!  А знаешь,  Гешка, я во сне
Ваську  видел:  будто  бежит он нас встречать на станцию,  а в руках у
него...
     Но Гешка, не слушая друга, мечтательно сказал:
     - А у нас дома все уже встали,  мама коз подоила,  Лена на работу
собралась. Эх, и хорошо у нас в Уньче!
     - Хорошо!  - подтвердил Юлька,  и мальчики  замолчали,  вспоминая
дорогую  им  Уньчу,  родных своих...  Как никогда этот поселок,  пусть
неустроенный, маленький, был дорог им..
     Услышав разговор ребят,  из соседней комнаты вышел Петр Власович.
Он уже давно встал, побрился и был в отличном расположении духа.
     - Подъем, хлопцы! Вас ждут великие дела!
     Напоминание о делах моментально подняло ребят  с  постели.  Через
полчаса  они  шагали  к  трамвайной остановке.  Грома,  в наказание за
вчерашнее, оставили дома.
     Эккер и штатив к нему ребята получили на базе быстро.  Инструмент
этот был легок и несложен:  пустотелый  медный  цилиндрик  вращался  в
особой  чашке  с  трубочкой,  которая  надевалась  на  треногу-штатив.
Применялся  он,  как  и  теодолит,  для   измерения   углов   поворота
прокладываемых линий.
     Так же быстро друзья купили краски и цветные карандаши,  а вот  с
тушью дело не ладилось.
     В этот день жители  города  Осинники  могли  наблюдать,  как  два
подростка пробирались сквозь толпу. Один из них - стройный, худощавый,
подстриженный  под  бокс.  Другой  ниже  ростом,  полный,  с   редкими
веснушками на курносом лице, в тюбетейке на стриженой голове.
     Высокий шел впереди,  низенький неотступно следовал за  ним.  Они
заходили то в один,  то в другой магазин,  обращались с одним и тем же
вопросом:
     - У вас есть тушь? - спрашивал Гешка.
     - Черная и любая цветная? - эхом отзывался Юлька.
     Почему-то во  всех  магазинах  была  только  одна  черная  тушь и
никакой цветной, но ребята, чтобы не выписывать двух счетов, черную не
брали.  Петр  Петрович наказал им:  при покупке брать в магазине копию
счета, она нужна для отчета.
     Ребята не  особенно  отчаивались.  Разве  не  приятно  бродить по
магазинам с полным сознанием того,  что ты не какой-нибудь  мальчишка,
жаждущий  купить  карандаш  или  перо  Э  86,  а  солидный  покупатель
нескольких коробок туши, да не для себя, а для поисковой группы.
     В одном из магазинов им посоветовали обратиться в универмаг. "Там
есть все, что душе угодно", - сказала продавщица.
     И на   самом   деле   универмаг   был  огромен,  занимал  большое
трехэтажное здание.  Во всю ширь его фасада встали метровые  буквы  из
металла, окантованные неоновыми трубками.
     Первый этаж был  отдан  во  власть  детворы.  Игрушки  слева:  от
погремушки  до заводной ракеты,  которой не прочь поиграть и взрослый.
Справа - все для школьников.  Можно  прийти  сюда  в  одних  трусиках,
одеться  в  серую  школьную форму,  сложить в портфель учебники и,  не
заходя домой,  направиться на любой урок,  начиная с первого класса  и
кончая десятым.
     Конечно, в таком магазине оказалась черная  тушь,  а  из  цветной
были: красная, желтая, синяя, зеленая и еще одна со странным названием
- сиена жженая.
     Вдоль прилавка вытянулась шумная очередь из ребят.  Гешка встал в
хвост,  а Юлька пошел осматривать другие отделы магазина,  просто так,
от безделья.
     Потолкавшись по универмагу,  поротозейничав,  Юлька возвратился к
Гешке. Очередь нисколько не продвинулась.
     В самом    начале     очереди,     возле     продавщицы,     трое
малышей-первоклашек затеяли толкотню.
     - Перестаньте,  дети! - сказала продавщица, молоденькая девушка с
комсомольским значком на отвороте синего халатика.
     - А ну,  хватит! - грозно сказал Юлий и парой тумаков восстановил
порядок.
     Мальчишки утихомирились,  а Юлька,  полный величия, гордый собой,
встал во главе очереди для того, чтобы наблюдать за ней.
     И откуда   взялась   эта   белобрысая    девчонка    с    глазами
желто-зелеными,  схожими  со  зрелыми  ягодами  крыжовника,  Юлька  не
приметил.  Она втиснулась между Юлькой и  мальчиком,  который  покупал
бутылочку фиолетовых чернил.
     - Встань в очередь! - приказал Юлька нарушительнице.
     Она мельком  взглянула  на  него,  положила  на  прилавок сверток
бумаги и протянула продавщице чек. Выражение на ее загорелом лице было
такое  недоуменное,  словно  перед  ней  стоял не Юлька,  а столб,  на
который обратишь  внимание  только  тогда,  когда  стукнешься  о  него
лбом...
     - Займи очередь! - повторил Юлий.
     Но Юлькин грозный тон не подействовал на девочку,
     - Мне разрешили... Я очень спешу...
     Юлька был  непоколебим.  Он схватил девочку за рукав и потянул от
прилавка.
     - Сопляк!  -  негромко,  но  очень  отчетливо сказала белобрысая,
сильным движением всего тела вырываясь из Юлькиных рук.
     В очереди захихикали.
     Юлька принадлежал к числу тех задир,  которые с мальчиками  ведут
себя как овцы,  а с девчонками - отважнее львов.  И как не возмутиться
было Юльке:  какая-то девчонка полезла без очереди да и  обозвала  его
таким обидным словом.  Он ринулся вперед и, чтобы заставить белобрысую
отойти от прилавка, схватил ее сверток.
     Девочка рванулась  к  Юльке.  Лицо ее зарделось,  а в глазах была
такая злость, что Юлий опешил.
     - Отдай! - задыхающимся шепотом сказала она.
     Юлька беспрекословно отдал бы этот сверток,  но девочка опередила
его.  Она рванула сверток к себе, оставив в руках Юльки клочок бумаги.
А потом, совершенно неожиданно для Юльки, толчком растопыренной ладони
в грудь сбила его с ног и бросилась вон из магазина.
     Все это произошло так быстро,  удар был столь  силен,  что  Юлька
шлепнулся  и  пришел  в  себя уже сидя на полу.  Вокруг него собрались
мальчишки и девчонки. Юльку стали осуждать:
     - Так и надо! Не лезь понапрасну!
     - Мы ей разрешили без очереди, а ты...
     - Она же очень спешит...
     Сгорая от стыда,  Юлька медленно поднялся и,  не глядя на  ребят,
направился к выходу.  Первой мыслью его было уйти куда-нибудь подальше
от магазина,  спрятаться.  Но,  вспомнив о Гешке,  Юлька возвратился и
насупился, прижавшись спиной к стене.
     Обида, сильнее  которой  он  никогда  еще  ничего  не  испытывал,
охватила его.  Почему такая несправедливость? Откуда Юльке было знать,
что девчонка спешит?
     Юлька жалел себя,  сетовал на девчонку. И с каждой секундой обида
росла все больше и больше.
     Он стоял  склонив  голову,  глядя  себе под ноги.  Вдруг на сером
асфальте возникло черное пятнышко,  потом другое,  и только  тут  Юлий
понял, что это его слезы. Он поспешно вытер глаза рукавом рубашки.
     Гешка вышел из магазина с шестью коробками,  связанными шпагатом.
Разыскав Юльку, он зло сказал:
     - Хорош!  Спросил бы у людей  сперва,  а  потом  лез  в  драку  с
девчонкой. Каракатица ты!
     Юлька молчал. Нервничая, теребил клочок бумажки, которая случайно
осталась у него в руках.  Гешка взглянул на бумажку, вздохнул и ничего
не сказал.
     Ребята перешли на другую сторону улицы, побывали еще в нескольких
магазинах.  Покупать больше было нечего - заходили  просто  так,  ради
любопытства. Потом поехали домой.
     Трамвай был полон.  Друзья прошли на переднюю площадку и, забыв о
ссоре, с интересом разглядывали улицы.
     Юлька случайно повернул голову вправо  и  вздрогнул.  В  соседнем
моторном  вагоне  на площадке ехала та белобрысая,  что толкнула его в
магазине.  Девочка тоже повернулась,  и их взгляды встретились.  Они с
минуту  пристально  смотрели  друг  на друга.  Белобрысая улыбнулась и
показала язык. Юлька совершенно автоматически погрозил ей кулаком.
     - Кому  это  ты?  - спросил Гешка и,  увидев девочку,  приветливо
помахал рукой.
     Она ответила тем же.
     - По шее ей надо, а ты... - прошипел возмущенный Юлий.
     - Это тебе надо по шее.  Что о нас в городе скажут? Подумают, что
уньчанские ребята все драчуны, невежи...
     - Откуда она узнает, что мы из Уньчи?
     - По твоему носу видно.
     Хотя девочка не обращала на друзей больше никакого внимания и они
отвернулись, все же нет-нет да и бросали друг на друга искоса взгляды.
     На остановке  Подгорной  они вновь столкнулись,  девочка вышла из
трамвая.
     - Значит, и вы здесь живете? - вежливо спросил Гешка.
     По насмешливой улыбке,  озорному взгляду  казалось,  что  девочка
ответит  дерзостью,  но  та  серьезность,  с  которой  спросил  Гешка,
заставила ее ответить учтиво:
     - Нет, я не местная. Приехала в Осинники за покупками.
     Геша обрадовался:
     - И мы тоже приезжие!
     - Командированные! - перебил угрюмо Юлька.
     - Из Уньчи мы...
     - Значит,  соседи!  - Девочка приветливо  улыбнулась.  -  А  я  с
кордона Верховье.
     Верховье, как и Уньча,  стояло на реке  Осьве,  только  вверх  по
течению.
     Это соседство, хотя и дальнее, сблизило ребят. Гешка, идя рядом с
девочкой, рассказывал, какой величины они ловят хариусов в реке, какие
у них есть хорошие места для купания.
     Юлька брел  позади и злился на Гешку.  С этой девчонкой надо быть
построже, а он заискивает перед ней, словно она учитель по математике.
     На перекрестке  девочка  остановилась  и подала руку,  и,  как ни
странно, первому Юльке.
     - Не сердись на меня, мальчик! По