й  в тонгу, я  собирал свои вещи, и почему-то  мне  хотелось
скорее уехать отсюда. О своем сне к мало думал. И я не мог даже сказать, был
ли  это, действительно, сэн, или я просто  фантазировал  от скуки  во  время
бессонницы... Потом мы поехали  опять с горы на  гору,  над пропастями,  где
далеко внизу  чернели развалины, остатки водопроводов и  водоемов проезжали
сквозь  ворота  мертвых городов, окруженных  стенами  -- и с  домами, внутри
которых  растут деревья  проехали  Даула-табад с  его  крепостью на круглой
скале,  похожей,  по  выражению  Пьера Лоти,  когда-то  в  этих  местах,  на
недостроенную вавилонскую башню и с башней-минаретом, в которой живут теперь
дикие пчелы.  А на станции  я узнал приятную новость, что размыло пути и что
мне  придется  ждать  неизвестно  сколько   времени,  пока  его  починят.  В
результате  я просидел  там три  дня. Но это уже  относится к  удовольствиям
путешествия по Индии  в  сезон дождей. Вскоре после  этого я  возвращался из
Индии, и  по дороге  в Европу меня настигли  вести  о  войне. А в октябре  в
Лондоне я еще раз видел Лесли Уайта.
 Я ехал на верхушке беса от Странда к Пиккадили, и на углу Хеймаркет нас
остановили проходившие  солдаты. Волынки  весело  высвистывали  бойкий марш,
отбивали дробь барабаны, и  перед нами проходил, очевидно, вновь формируемый
шотландский  полк. Впереди  на кровной английской лошади,  длинной и тонкой,
ехал  полковник,  прямой и  широкоплечий, с  большими  опущенными  усами,  в
маленькой  шапочке  с  ленточками, и  потом  шли  ряды  солдат вперемешку  с
добровольцами, из которых многие были еще не  в форме:  одни еще в пиджаках,
но  уже в шотландских  шапочках, другие еще  даже  в  шляпах, но  уже все  с
ружьями  все молодец к молодцу, высокие,  стройные и  идущие тем  особенным
широким  и легким  шагом,  каким  ходят  шотландские  полки.  Они  были  все
удивительно стильны, я прямо загляделся на них, и полковник на своей лошади,
и высокий худой унтер-офицер с голыми коленками, проходивший с моей стороны,
не  спуская  глаз  со  своего  взвода  --  во  всех было  что-то  особенное,
отличающее  шотландцев от всех солдат  всего  мира. Это особенное, по-моему,
досталось  им   от  Рима.  Шотландские   солдаты  --  это  римские  солдаты,
сохранившие и свой шаг, и свой тип, и свой костюм. Форма шотландцев с голыми
коленками, которая кажется очень смешной,  когда мы говорим, что они одеты в
"юбочки", на самом деле -- это римский костюм, переживший 2000 лет. И теперь
суровая простота хаки, унич-
 206


 П. Д. Успенский
 тожившая   традиционные   шотландские  клетчатые   ткани,  еще   больше
приблизила   их  к  Риму.  Эти   мысли  и  все   другие,  --  мучительные  и
противоречивые мысли о войне, с которыми я  жил два месяца, пробегали у меня
в голове, пока я  смотрел на  солдат, И я опять ощутил весь  этот кошмар, от
которого временами  я все еще надеялся проснуться. Один взвод  растянулся  и
потерял  ногу.  Высокий  лейтенант,  шедший   сбоку,  повернулся  и  коротко
скомандовал что-то. Молодые солдаты,  смеясь, подбегали,  равнялись и быстро
впадали опять  в такт марша.  Лейтенант  остановился, с  серьезным  взглядом
пропуская их мимо себя. Это был Лесли Уайт.
 Весело играли  волынки,  и отбивали  дробь  барабаны, весело  проходили
солдаты и  добровольцы с короткими  ружьями  на плечах. А  мне  вдруг  стало
как-то физически холодно. Я  не мог больше смотреть на солдат с эстетической
точки зрения. Я все вспомнил: пещеры  Эллоры,  храм  Кайлас, и  черную  тень
дьявола, и его угрозу,  которую я тогда  не понял.  Да, очевидно, это и было
его экстренное средство, которое он собирался  пустить в ход, чтобы  отвлечь
Лесли Уайта и других ему подобных от вредных мыслей и  вредных стремлений. В
этот момент  я ощутил  всю  невероятную  безвыходность  положения.  С  одной
стороны жертва Лесли Уайта и других, проходивших внизу, была прекрасна. Если
бы  они и  многие другие  не  решили отдать свою  жизнь, молодость, свободу,
потомки животных  уже  совершенно явно  диктовали бы  всему миру свою  волю.
Варвары давно бы пришли  в Париж, и, может быть, теперь они уже разрушили бы
Хо1гс Ваше  так же, как разрушили собор в Реймсе.  Погибли  бы умные  старые
химеры,  которые  всегда так  много говорили мне улетела  бы от  земли  эта
странная сложная душа... Сколько всего еще они могли  разрушить!... И в тоже
время  во всем, что происходило, было что-то еще  более ужасное. Я  понимал,
что потомки Адама могли оказаться  в разных  лагерях. Где  им  теперь узнать
друг  друга? Была или не была  цепь, начала  она создаваться или  нет, я  не
знаю. Но я чувствовал,  что теперь  надолго была разбита  всякая возможность
понимания  чего-либо. Все  шашки  опять  были спутаны на  доске жизни.  И из
глухих  подземелий  пошлости  были  выпущены  на  землю  целые  тучи  лжи  и
лицемерия,  которыми теперь  должны  были  дышать люди,  я не  знаю  сколько
времени.
 Солдаты прошли, и  тяжелый  бес, покачиваясь, двинулся вперед, объезжая
другой бес, остановившийся впереди. -- Что  осталось теперь у Лесли Уайта от
йоги  и от  буддизма?  -- спросил я себя. --  Теперь  он должен и думать,  и
чувствовать, и жить, как римский легионер, обязанность  которого защищать от
варваров вечный город. Совсем  другой мир, другая психология. Теперь все эти
тонкости --  ненужная  роскошь.  Вероятно,  он  уже забыл о  них  или  скоро
забудет.  А  кто знает  в конце концов, где больше варваров  --  за  стенами
вечно-
 207


 Совесть: поиск истины
 то  города  или внутри стен.  И  как  их  узнать?  Ключ опять брошен  в
глубокое море. "Ставка  на благородство", вспомнил я слова  дьявола.  И я не
мог не признать, что на этот раз он опять выиграл.
 ПИСЬМА ИЗ РОССИИ 1919-ГО ГОДА
 ПРЕДИСЛОВИЕ
 С 1907  по 1913  Успенский довольно  регулярно писал для русских газет,
главным  образом  о  зарубежных  событиях. В  то  же  время он  работал  над
различными   книгами,  основанных  на  идее,  что   наша  сознательность  --
незавершенное состояние,  не особенно далекое от сна,  и что наш  трехмерный
взгляд на вселенную неадекватен и несовершенен.
 Надеясь,  что ответы  на некоторые из изложенных  им  вопросов могли бы
быть найдены  у более древних цивилизаций, он совершает большое  путешествие
по Египту, Цейлону и Индии.
 По  возвращении  Успенский  узнает, что  Россия находится  в  состоянии
войны.  Некоторое  время надвигающиеся события не препятствовали ему  читать
лекции о своих путешествиях очень  большой публике в С.-Петербурге и Москве.
Но в 1917 году, когда революция распространялась по всей России и большевики
устанавливали господство своего террора. Успенский жил в различных временных
квартирах в Южной России, в условиях большой опасности и лишений.
 До тех пор, пока он не сумел добраться до Турции, он вместе с теми, кто
его окружал, был полностью отрезан от внешнего мира, неспособный послать или
получить новости даже из  соседнего города, и бывший постоянно начеку, чтобы
не бьггь пойманным и убитым большевиками.
 В  1919 Успенский  каким-то  образом  нашел  возможность  послать серию
статей  в "Хе\у А§с", которая, под  умелым редакторством А. Р. Орейджа, была
ведущей  литературной,  художественной   и  культурной  ежедневной  газетой,
издававшейся в Англии. Эти пять статей появились в шести выпусках газеты под
названием "Письма из России". Они дают  беспристрастное и ужасающее описание
абсолютного развала общественного порядка и переиздаются здесь впервые.
 Удивительная особенность  "Писем"  состоит в том,  что  в  то время как
революция  прогрессировала   и  режим  большевиков  еще  не  был  до   конца
установлен, Успенский предвидел с необычайной ясно-
 208


 П. Д. Успенский
 стыо неизбежность тирании, описанной Солженицыным пятьдесят лет спустя.
 В течение зимы 1919 и весны 1920 К. И. Бечхофер (впоследствии известный
как Бечхофер-Роберте)  наблюдал  события  в  России в  качестве  британского
корреспондента, знающего русский и имевшего ранее опыт знакомства со страной
и людьми. Он встречал Успенского и прежде, в 1914, и в России, и в Индии он
был постоянным сотрудником  "Хе\у А§е"  и самостоятельно  перевел первое  из
"Писем" Успенского, написанное в июле 1919-го. В своей книге "В Де-никинской
России"  Бечхофер  описывает  одну или  две  недели,  которые  он  провел  с
Успенским и Захаровым  в помещении,  находящемся  над  чем-то,  напоминающем
сарай,  в  городе Ростов-на-Дону.  Этот  немного грустный,  немного  смешной
эпизод является подходящим эпилогом для тайно полученных "Писем" Успенского.
 Фэйрфакс Холл
 ПИСЬМО I
 Екатеринодар, 25-го июля 1919-го года
 Уже  прошло два года с тех пор, как я в последний раз видел "Хе\у А§е",
и я не знаю, что говорят, думают и пишут в  Англии,  и что вы знаете. Я могу
только  догадываться.  В  течение этого  периода  мы  здесь пережили столько
чудес, что  я  искренне жалею каждого, кто не был здесь, каждого,  кто живет
по-старому, каждого, кто  не  знает  того, что знаем мы. Вы  даже  не знаете
смысла этих слов -- "жить по-старому". У вас нет необходимой перспективы вы
не можете отойти, и посмотреть на себя с  другой точки зрения. Но мы сделали
так давно. Чтобы понять, что это значит -- "жить по-старому", вам нужно быть
здесь,  в России,  и слышать как люди,  и  вы  сами  тоже,  говорят время от
времени: "Будем ли когда-нибудь снова жить по-старому..?" Для  вас эта фраза
написана совершенно  неразборчивым  языком  -- не пытайтесь понять это!  Вы,
конечно, начнете думать, что это что-то, связанное с восстановлением старого
режима  или  угнетением рабочего класса и  так далее. Но на  самом  деле это
означает  что-нибудь простое.  Например: "Когда  мы сможем  купить  кожу для
сапог, или мыло, или коробок спичек?"
 Но нет, это бесполезно. Я уверен, что вы не поймете меня.
 Вы привыкли рассматривать вопросы на намного более широкую тему вопрос
о  коробке спичек  покажется  вам чересчур обыденным и безынтересным. Я вижу
совершенно ясно,  что мы полностью и навсегда потеряли  способность понимать
друг друга.
 Подруга моего знакомого, чей муж все это  время был за  границей, тогда
как она была здесь со своим маленьким сыном, сказала
 209


 Совесть: поиск истины
 мне недавно: "Я страшусь  момента, когда мой муж  и я снова встретимся.
Он не поймет. Возможно, он спросит  меня, почему Алексей не учил английский
и  я -- я не буду знать, что  сказать.  А  мы оба будем  все  время молчать.
Каждая мелочь  будет создавать пропасть между нами. Раньше мы  понимали друг
друга очень хорошо. Но сейчас мы будем далеки друг от друга, чужие..."
 Я понял. Мы знаем слишком  много, чтобы быть способными говорить с вами
на равных началах.  Мы знаем истинное отношение истории и  слов к фактам. Мы
знаем, что значат такие слова,как  "цивилизация" и "культура" мы знаем, что
значит "революция" и "Социалистическое государство", "зима", "хлеб", "печь",
"мыло" и много, очень много подобных вещей. У вас нет никакого представления
о них.
 Мы знаем, что "война", "политика", "экономическая жизнь" -- словом, все
те  вещи, о  которых  человек  читает  в  газетах,  и в  которых те  большие
двухмерные создания, называемые Нациями и Государствами, живут,  двигаются и
существуют -- мы знаем, что все это одно, а жизнь отдельных  мужчин и женщин
-- совершенно другое, не  имеющее точек соприкосновения с первым, кроме того
момента, когда  оно  не позволяет им  жить. Мы знаем теперь, что  вся  жизнь
отдельных мужчин и женщин --  это борьба против этих гигантских существ.  Мы
без труда можем понять, что Нация -- это существо, стоящее  на намного более
низком уровне  развития,  чем отдельные мужчины и  женщины оно примерно  на
уровне  зоофитов, медленно  двигающихся в  одном направлении или  другом,  и
поедающих друг  друга. Слава Богу, что сейчас мы начинаем осознавать, что мы
не такие.
 Я не собираюсь излагать вам эзотерическую философию. Ничуть. Жизнь, как
мы видим  ее здесь,  показывает  нам,  что она  совсем не  то, что мы о  ней
думали,  и что  в любом случае мы не должны  относиться к ней  как к единому
целому. Внутри нее  происходит  бой слепых, борющихся сил и сквозь этот бой
мы каким-то образом способны идти своей дорогой.
 Если мы начинаем исследовать эту жизнь великих сил в том, что оставлено
России  сегодня,  прежде  всего  мы  замечаем,  что  все  в   ее   действиях
соответствует  одному  всеобщему  принципу,  который  можно назвать  Законом
Противоположности  Целей  и  Результатов. Другими словами,  все  приводит  к
результатам, которые противоположны тому,  что люди намереваются осуществить
и за что они борются.
 Люди, которые  начали войну  с Германией и  указывали па  необходимость
ушгчтожения  Германии, милитаризма,  и так далее,  совершенно не  собирались
свергать  в  России монархию и  устраивать  Революцию. И  те, кто  мечтал  о
Революции  и  свободе,  совершенно  не  намеревались   вводить  эпоху  речей
Керенского ("Достаточно слов.
 210


 П. Д. Успенский
 Пришло время действовать"). И Керенский не собирался создавать условия,
в  которых  большевики могли  бы  так  хорошо  развиваться  и  созревать.  И
большевики  не предполагали жить в состоянии бесконечной  войны и  вводить в
России то, что в действительности  есть диктатура  криминального элемента. И
совершенно   так  же   люди,   которые   сейчас  борются   за  осуществление
восстановления великой, объе-динсшюй, неделимой и так далее России, пожинают
плоды, очень  мало похожие на то,  за что они боролись. И, с другой стороны,
их  противники  -- не большевики, а  те  другие, кто поддерживал идею  союза
отдельных  и независимых государств вместо единой России -- уничтожают любой
шанс такого разделения и укрепляют идею единства.
 Эта сторона нашей собственной жизни весьма любопытна  и типична с точки
зрения этого самого Закона. Сама по себе идея самоуправляющихся единиц очень
соблазнительна. Зло централизации демонстрировало себя уже давно. Но ни один
из тех, кто рассматривал в теории статус небольших самоуправляющихся единиц,
не  мог  даже подумать, что первое же внедрение в жизнь подобной организации
начнется с  их  всеобщей борьбы  друг с другом. Однако это  то,  что  сейчас
происходит. Прежде, чем о  чем-нибудь подумают, границы уже закрыты, таможня
установлена, проезд через их территории затруднен, и уже после этого местные
политические деятели начинают произносить речи относительно  безнравственных
проектов  и  всеобщей   порочности  соседних  государств,  о  потребности  в
избавлении от  их  вредного  влияния и замене  на местный  условия. И  сразу
монотонный грохот оружия слышится с одной или другой стороны.
 Россия  сегодня представляет  собой  интересную  картин}[7].
Чтобы проехать от Минеральных Вод до Ростова, а оттуда до Новороссийска,  вы
должны  пересечь  четыре государства, каждое  со  своими  законами,  ценами,
полицией, схожих -только в  одном, а именно, что без взяток (таких размеров,
о каких  даже и не мечтали  в старой России) далеко не уедешь. Например,  за
железнодорожный  билет, который стоит 100 рублей, вы должны заплатить взятку
200 или 300, или даже 500 рублей. Конечно,  это не всегда и не везде но где
есть хоть какое-нибудь  ограничение, взятки естественны. Если вас интересует
что-то  более  весомое,  чем железнодорожный  билет,  вы должны  и заплатить
соответственно  больше.  Каждый знает об  этом.  Каждый говорит об  этом.  И
принимает это  как  допустимое  и неизбежное.  Мы поняли, что это как раз та
самая точка соприкосновения между историческими событиями и жизнью отдельных
мужчин и женщин.
 Если  вы  хотите  увидеть, на  что сейчас  похожа  Россия,  попытайтесь
представить себе нижеследующее происходящим в Англии, и  тогда  вы  увидите,
насколько наша жизнь интереснее и разнообразнее,чем ваша.
 Место действия -- вокзал в Ростове месяц назад. Отбывает
 211


 Совесть: поиск истины
 ночной поезд  в Екатеринодар. Билетов нет.  Это означает, что вы должны
заплатить носильщику 140 рублей или  даже больше за билет  третьего  класса,
который стоит  40.  За это вы получаете  сидячий  билет. Но когда  пассажиры
оказываются  в поезде, обнаруживается,  что на  каждое место  продано четыре
билета. Тогда даже  мы становимся раздраженными.  Потом появляется чиновник,
больше  похожий  на   старого  жандарма,  и  приглашает  желающего  выйти  и
пожаловаться. Когда ему  дают номер  грузчика,  продавшего билет, и  требуют
привести  начальника станции и  кассира билетной кассы, он  только улыбается
наивности просьбы и говорит, что эти джентльмены заняты.
 И  если сейчас мы обратимся к жизни отдельных людей и  посмотрим, как в
данном  случае  проявляются  эти  "точки  соприкосновения"  с  историей,  то
заметим, что важнейший предмет разговора -- странность того, что  все мы еще
живы, (не все, конечно, но те , кто выжил) и размышление о  том, что все  мы
могли бы пожить еще немного. Следующая излюбленная тема -- высокая стоимость
всего, как правило, сколько стоит та вещь или другая.
 Цены  на  все  продукты и предметы  первой  необходимости  повысились в
двадцать,  пятьдесят,  сто или шестьсот раз. Заработные  платы  повысились в
двадцать, пятьдесят  или  даже  сто  раз.  Но  жалованье  человека, занятого
обыкновенным умственным  трудом,  такого как  учитель,  журналист  или врач,
повысились в  лучшем  случае не  больше, чем в  три  раза, и очень  часто не
увеличились  вовсе, а  наоборот, уменьшились.  Если  вы  зарабатываете  2000
рублей в  месяц, вы считаетесь преуспевающим однако  часто человек получает
1000, 800  или 600 рублей. Но пара  самых дешевых  ботинок стоит 900 рублей,
фунт чая -- 150, бутылка вина -- 60, и все в том же духе. В общем, сейчас вы
можете считать рубль как довоенную копейку, то есть его сотую часть.
 Вы  спрашиваете,  как  можно жить  в  таких условиях.  И  это  наиболее
таинственная часть всего вопроса.
 Я отвечу за себя: лично я все еще жив только потому, что  мои ботинки и
брюки  и  другие  предметы  одежды -- все  мои "старые  друзья"  -- все  еще
держатся  вместе.  Когда  они закончат  свое  существование,  я, несомненно,
закончу и свое тоже.
 В  общем, чтобы осознать эти цены, вы  должны  представить,  что  все в
Англии подорожало, а именно,  ботинки стоят 90 фунтов,  костюм  -- 400, фунт
сахара -- 10 и что ваш доход остается тем же. Тогда вы поймете нашу жизнь в
России сегодня.
 Вы  должны осознать  также психологическую  сторону этих  цен. У  одних
людей они создают панику, у других -- полную прострацию, у третьих -- что-то
вроде мистического фатализма. У примитивных людей они вызывают жажду наживы,
потому  что нигде  в другом месте нельзя  было  извлечь  выгоду так легко  и
просто, как сегодня в Рос-
 212


 П. Д. Успенский
 сии. В каждом месте разные цены. Привезти что-нибудь из одного города в
другой --  это  сделать деньги.  Цены  растут очень быстро. В Екатсринодаре,
который сейчас считается самым дешевым городом в России, цена на хлеб за две
последние недели  удвоилась  --  с  1,5  до  3 или  даже 3,5  рублей. Каждый
осознает,  что  это  результат  какой-то  большой  "сделки".  Кто-то  кладет
миллионы в свой карман. Но так как точно не ясно в данном случае, кто именно
делает  это, все предпочитают  молчать. Но  "массы" спешат завладеть  частью
награбленного, прелесть которого возбуждает  их воображение. Мешок  муки или
хлеба,  корзина яиц или кувшин масла  могут принести им  целое состояние  по
старым меркам. Так  что поезда  и  вокзалы  переполнены  людьми с  сумками и
корзинами они  разносят тиф  и холеру и  регулируют  коммерческие отношения
между государствами Дона, Терека и Кубани.
 Подобная "спекуляция" является одним из наиболее видных признаков нашей
жизни. Это началось в первый год войны и выросло до такой степени, что мы не
можем существовать без этого. Когда провозглашается война со спекуляцией, мы
все начинаем стонать и плакать. Ибо  это значит,  что некоторые  необходимые
товары --