тики (в особенности политических организаций) в этом контексте оказались не во всем успешными. Прежде всего это объяснялось методологической ограниченностью подхода. Исходной базой гипотез здесь выступали наблюдения за особенностями формирования раннего детского поведения в деревнях, исследования первобытных обществ антропологами, а также подходы, принятые в клинической психиатрии при индивидуальной работе с пациентами.
Тенденцию пристального внимания к проблематике политической культуры конца 50-х - начала 60-х годов правомерно рассматривать в качестве известной реакции на исследовательский редукционизм психологического и антропологического характера. Вместе с тем появление концепции политической культуры было своеобразной реакцией на ситуацию, сложившуюся в то время в политико-правовых науках. В соответствии с принятой здесь традицией предполагалось, что поведение политических акторов и институтов строго детерминировано конституционными формами, в рамках которых они вынуждены функционировать. В концепции политической культуры акцент был перенесен с формальных структур государства на другие составляющие, в совокупности обеспечивающие его дееспособность. Очевидно, что произошли явные изменения ракурса анализа, предполагающего теперь использование теоретических моделей и схем системного и структурно-функционального подходов. Прежде всего внимание было сконцентрировано на изучении человека "политического" (или политической личности), что ранее относилось к периферийным вопросам традиционной политической науки. Здесь имеется в виду значимая роль таких феноменов, как, например, электорат, группы давления и прочие составляющие власти и влияния в политическом процессе.
Другое обстоятельство, повлиявшее на становление концепции политической культуры, было связано с широким развитием методики и техники эмпирических исследований. Именно это позволило в исследованиях политической культуры перейти от уровня умозрительных построений к эмпирическому обоснованию и проверке гипотез. Фиксация количественных и качественных параметров политической, социальной и психологической сторон реальности была обусловлена развитием точных методов выборочного исследования, позволяющих получать репрезентативные данные относительно больших массивов населения; совершенствованием техники сбора данных, прежде всего интервьюирования, обеспечивающих надежность первичной информации; развитием техники шкалирования, дающей возможность сортировать ответы респондентов и соотносить их с исходными теоретическими переменными; применением сложных методов статистической обработки, позволяющих перейти к многомерным, регрессионным, причинным и другим моделям анализа ценностных, поведенческих и ситуативных параметров политической культуры7.
Наиболее ярким и полным примером разработки поведенческой концепция политической культуры является работа Г. Алмонды и С. Вербы "Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти государствах", ставшей классикой современной политико-социологической литературы8. В последней версии определения политической культуры авторы выделяют четыре ее основные, или базовые, черты.
Во-первых, политическая культура характеризуется совокупностью политических ориентации, присущих населению в целом или его группам. Во-вторых, компонентами политической культуры являются познавательные, эмоциональные и оценочные составляющие. Это включает в себя знания и верования относительно политической реальности, чувства в отношении политики, приобщенность к политическим ценностям. В-третьих, содержание политической культуры складывается под воздействием ряда факторов: детской социализации, образования, открытости средствам массовой информации, контактов с правительственными организациями, влияния социально-экономической действительности. В-четвертых, хотя политическая культура влияет на политические и правительственные структуры и их функционирование, однако вовсе не детерминирует их деятельность. Причинная зависимость между политической культурой и политическими структурами, функциональными особенностями последних является двусторонней9.
Стратегию исследователей определял и по сей день определяет актуальный для мировой политической науки вопрос - в какой степени в тех или иных странах возможно достижение уровня политической культуры, которая будет поддерживать или соответствовать демократическим системам? Альмонд и Верба провели сравнительные эмпирические исследования в США, Великобритании, Германии, Италии и Мексике. В центре их внимания находилась совокупность проблем, связанных с отношением населения этих стран к существующим там демократическим режимам. Не вдаваясь в конкретику результатов, целесообразно выделить то, что является важным в контексте данного анализа, а именно - используемые методологические решения.
Аналитическими категориями, которые применялись при классификации политических систем соответствующих государств, были их политические структуры и культуры, находящиеся во взаимозависимости. Для уточнения характера этой зависимости были введены концепции роли и ориентации на политическое действие, основанные в свою очередь на построениях Т. Парсонса. Согласно последнему, каждый политический актор (индивид или группа) выполняет определенную роль. Его действия направляются и находятся в пределах, очерченных концепцией его роли, пониманием актором того, что другие внутри системы ожидают от него как от исполнителя роли. Каждый актор выполняет несколько ролей, которые иногда могут быть взаимодополняемыми. В то же время они могут находиться в конфликте друг с другом, поскольку политическим ролям неизбежно соответствуют нормы и ожидания.
Политические системы функционируют в рамках некоторой совокупности целей и ценностей, определяемых, в свою очередь, как политические ценности общества. Последнее, по мнению Альмонды и Вербы, является другим важным фактором классификации современных политических систем.
Существуют четыре уровня проявления политической культуры. Первый - уровень системы в целом. Здесь рассматриваются вопросы о знаниях и представлениях индивида об истории, конституционных характеристиках, распределении властных ресурсов государства и политической системы. Вторым выступает уровень, условно говоря, "процессов на входе" системы в целом. Здесь находятся институты, организующие и канализирующие поток требований от общества к государству, инициирующих преобразование этих требований во властные действия. Этот уровень включает политические партии, профсоюзы, другие группы давления, а также средства массовой информации. Третий уровень включает "процессы на выходе" и охватывает деятельность бюрократии, судов и других институтов, входящих в процесс реализации властных решений. Четвертым является собственно индивидуальный уровень. Здесь рассматривается характер системы соотнесения личности с элементами политической структуры различного уровня.
Таким образом, в рамках рассматриваемой концепции предложено фиксировать особенности политической культуры через фиксацию частоты проявления различного рода когнитивных, аффективных и оценочных ориентации по отношению к политической системе в целом, к различным составляющим ее входных и выходных характеристик, а также к самому индивиду как политическому актору.
На основе эмпирических исследований в рамках предложенной методологической схемы Г. Алмонд и С. Верба старались отнести анализируемую ими политическую культуру пяти государств к одному из трех ее идеальных типов или, по крайней мере, определить варианты "пересечения" идеальных типов на практике. Тремя предложенными ими идеальными типами, были "политическая культура участия", "подданническая политическая культура" и "провинциалистская политическая культура".
Политическая культура участия предполагает, что граждане выступают активными субъектами политической жизни, что они в состоянии реально влиять на политическую систему через участие в выборах, через организацию групп давления, политических партий для выражения своих интересов. В рамках подданнической политической культуры граждане находятся в пассивном или подчиненном положении по отношению к существующей политической системе. Несмотря на наличие различных оценочных отношений системы, доминирующими здесь являются представления граждан о своем зависимом положении от политической системы, о невозможности и безрезультатности своей активности. Провинциалистская политическая культура присуща обществам с неразвитой политической системой. Индивиды, составляющие такие общества, в принципе не соотносят свое существование с политической системой как таковой, и вопрос о возможностях влияния на систему даже не ставится.
Проблема соотношения конкретной политической культуры и политических институтов является центральной, по мнению авторов, для объяснения эффективности политической системы в целом. Наиболее оптимально для демократии принятие индивидами ценностей, находящих непосредственное выражение в процессе функционирования системы. Кроме того, необходимо точное знание и понимание индивидами действия политической системы, а также положительное эмоциональное и оценочное к ней отношение.
Отметим, что в целом методологии (концепции) политической культуры характеризуются двумя познавательными акцентами. Один из них получил условное название сравнительного, другой - социологического. Под сравнительным использованием концепции политической культуры понимается не просто ее направленность на задачи сравнения между нациями, а прежде всего рассмотрение ее в качестве самостоятельного фактора при объяснении различий в национальных политических структурах и действиях. Социологический акцент проявляется при изучении взаимосвязей переменных внутри той или иной политической культуры. При этом предметом непосредственного анализа служит уровень личности или группы, а не нации как таковой. Следует принять во внимание суть основных критических аргументов, высказанных в адрес поведенческой концепции политической культуры.
Поведенческому подходу к политической культуре присущи общие методологические принципы использования объективных методов и объяснительных моделей естественных наук. В самом общем плане смысл этого состоит в том, что для описания и объяснения поведения необходимо использовать специальный язык эмпирически наблюдаемых стимулов и реакций. Тем самым предопределяется, что базовые единицы политического анализа должны максимально соотноситься с эмпирически наблюдаемыми и измеряемыми проявлениями поведения. Отсюда широко используемые опросные техники и методы статистического анализа зачастую оказываются "нечувствительными" к глубинному культурному и нормативному контексту происходящего.
Кроме того, ставилась под сомнение правомерность рассмотрения агрегированных индивидуальных реакций и ориентации в сфере политики в качестве некоторых долговременных факторов поддержания политической системы. Факт существования того или иного политического института естественным образом в рамках подхода увязывается с наличием соответствующих индивидуальных ценностей по его поддержке. Тем самым вне поля зрения оказывалась проблема одновременного существования формально разделяемых официальных ценностей и скрываемых реальных политических ориентации.
Весьма жесткая связь, которая обосновывается в рамках подхода между политическими институтами и политической культурой, с очевидностью предполагает акцент на рассмотрении этого обстоятельства прежде всего как фактора стабильности системы в целом. Это, в свою очередь, скрывало то обстоятельство, что на практике та или иная политическая культура содержит в себе противоборствующие составляющие. Последнее является предпосылкой реализации иных политических траекторий развития.

3. Политическая культура: 
интерпретационные подходы
В понимании явления политической культуры с течением времени происходили и происходят изменения*. В этой связи кроме рассмотренных выше поведенческих подходов к анализу политической культуры следует сказать и о качественно иной традиции изучения данного явления. Наличие этой традиции связано с разным видением задач анализа социальной реальности в рамках бихевиористских и интерпретационных парадигм науки.
При изучении политической культуры бихевиоризм отличает следование критериям свободной от ценностей позитивистской науки в совокупности с использованием строгих количественных методов опроса для получения эмпирических данных. Именно в русле этого подхода были выполнены "классические" исследования политической культуры, о которых говорилось в предыдущем разделе. Несмотря на отдельные недостатки, этот подход получил наиболее широкое отражение в современной политико-социологической литературе.
Отличительной чертой интерпретационных подходов к исследованию политической культуры является поиск "смыслов" политической жизни, вычленение смысловых аспектов политики. При этом используется широкий набор методических приемов, начиная от разнообразных описаний и анализа фрагментов национальной истории до изучения образцов популярной культуры.
Центральными для некоторых из современных интерпретационных исследований политической культуры являются индуктивные методы и идеи социальной антропологии. Здесь, как известно, символ трактуется в качестве ключевого элемента понимания культуры и, соответственно, природы и проявлений человеческого поведения. Влиятельными в этой связи являются работы известного современного антрополога К. Гирца10. Он определяет культуру как совокупность значений, воплощенных в символических формах, включая действия, высказывания и значащие объекты разного рода. Посредством этих форм индивиды общаются друг с другом, обмениваясь опытом, разделяя представления и верования. Основной задачей анализа культуры является объяснение значений, интерпретационная экспликация значений, воплощенных в символических формах. Подобный анализ культуры оказывается сродни интерпретации литературного текста и не предполагает изучения эмпирических закономерностей. При изучении феноменов культуры, по Гирцу, от исследователя требуется не столько внимание к классификациям, количественным характеристикам, поиску функциональных взаимосвязей, сколько чувствительность к выявлению значений, отделению неясностей от смыслов, умение проникать в суть того образа жизни, который полон смыслов и значений для людей определенного круга.
В рамках подобного подхода происходит распространение приемов, предложенных для изучения культуры в целом, на область политической культуры. Следует заметить, что такого рода приемы при изучении политической культуры имеют достаточное распространение, хотя указания на их использование непосредственно в самих работах могут отсутствовать11.
В основе некоторых других работ лежат посылки, заимствованные из структурной антропологии12. В этой связи следует обратить внимание на методологический подход в изучении политической культуры, получивший сегодня достаточно широкий резонанс13. По мнению его авторов, предметом политической культуры должны быть не быстро меняющиеся психологические установки, а фундаментальные представления, лежащие в их основе. Другими словами, общий, интегральный смысл политической культуры состоит не в выяснении того, например, справедливым ли является правительство. Речь должна идти о политической жизни в целом, начиная от смысла социального существования, к общим социальным приоритетам и завершая актуальными вопросами политики14.
Сторонники этого подхода выделяют четыре основных аспекта. Во-первых, политическую культуру следует рассматривать не как альтернативу рациональному поведению, а как форму рациональности как таковой - культурной рациональности. Во-вторых, формирование культуры происходит адаптивно. Люди вырабатывают свою культуру (в том числе политическую) в процессе принятия решений. Постоянная актуализация и модификация отношений с властью и по поводу нее расставляют акценты в системе предпочтений. В-третьих, нации в целом не являются представителями идеальных типов политических культур. Каждой нации присуща определенная комбинация их различных типов. В-четвертых, существует ограниченное число типов политических культур.
При определении типов политических культур основание дифференциации строится, исходя из представлений об ограниченном числе "образов жизни", присущих тем или иным культурам. В основе этого, в свою очередь, лежит концепция антрополога М. Дугласа о двух базовых параметрах измерения социального контроля. Первым является степень многочисленности традиционных предписаний и ограничений. Вторым - степень коллективности, фиксирующая силу или слабость групповых барьеров. Отсюда формируется четырехпозиционная матрица культур или образов жизни. Этими культурами являются: "эгалитарная", "иерархическая", "индивидуалистическая" и "фаталистическая".

4. Политическая культура и социальные изменения
Следует иметь в виду, что проблематика политической культуры изначально изучалась применительно к обществам в двух качественно различных состояниях. С известной долей упрощения упомянутые выше подходы можно отнести к изучению обществ в статике, в состоянии относительной стабильности. Другое направление исследовало политическую культуру в связи с интенсивными социальными изменениями. Здесь преимущественно рассматривались политика и общества развивающихся стран.
Наиболее известной в этом плане является работа "Политическая культура и политическое развитие", опубликованная под редакцией Л. Пая и С. Вербы в 1965 г. Одной из важных концептуальных составляющих этой и других работ данного направления выступает теория модернизации. Причем категория политического развития использовалась как соотносящаяся с категорией модернизации применительно к области политики. Модернизация определялась как процесс изменений, обусловливающий переход от аграрного к индустриальному образу жизни, вызванный невиданным ранее ростом знаний и возможностей человека по контролю за условиями своего существования15.
В целом возникновение теории модернизации было сопряжено с активизацией дебатов о природе развития, что в свою очередь было продиктовано новой ситуацией, возникшей во второй половине XX в. после крушения колониальной системы. Нельзя не сказать и о том, что под модернизацией зачастую понималось преодоление отсталости, свойственное традиционным обществам, а в качестве модели развития принимались характеристики обществ индустриально развитых стран Запада. При этом своеобразие исторического пути западных стран получало статус некоторого универсального по своей сути закона развития. Предполагалось, что модернизация экономики, политики, социальной жизни развивающихся стран так или иначе должна сопровождаться трансформацией ценностных структур, что в свою очередь невозможно без разнообразных инноваций.
В концептуальном плане большая часть работ по теории модернизации находилась в рамках веберовско-парсоновской традиции анализа социального действия16. Авторы особое внимание придавали изучению роли "ментальности", норм и ценностей конкретного общества с точки зрения их позитивного или негативного влияния на процессы модернизации. При этом в качестве важнейших составляющих развития рассматривались политическое участие и экономическая активность населения. Однако основным препятствием формирования последних как раз и являются традиционные ценности, присущие обществам развивающихся стран. Отсюда вытекает необходимость переориентации элит и создания в развивающихся странах совокупности условий и институтов, обеспечивающих в конечном счете необходимую основу для трансляции и укрепления ценностей современного (западного) общества. Среди их характеристик в первую очередь выделялись универсализм, ориентация на достижение цели, успех, функциональная ограниченность (определенность).
Приложение результатов анализа политической культуры к проблемам политического развития позволяло точнее, по мнению авторов, определить те комбинации ценностей и ориентации, которые влияют на восприятие и направленность новых процессов. Кроме того, результаты исследований позволили охарактеризовать основные черты политики обществ так называемого "незападного типа". В